Ёнджун прикасается к пульсирующей дырочке младшего так нежно, как может и аккуратно входит одним указательным пальцем, напряжённо хватая воздух возле уха расскрасневшегося кудрявого парнишки, чьи волосы закрывали потеющий лоб и густые брови.
Растягивая девственное гнездо пальчиками, на манер ножниц, Ёнджун вспоминает, как прятал свою любовь к этому комочку счастья ото всех. Рассматривая желанное тело, Джун запоминает всё родинки и все маленькие шрамы, порезы и неровности, какими обладал Бомгю. Это совсем не отталкивало его, лишь манило ещё ближе. Соединяя одну большую родинку с другими, как блестящие на небе созвездия, блондину хотелось расцеловать все места и всё тело.
Хотелось прошептать прямо в губы, как сильно он любит коротышку, укравшего холодное и закрытое в оковах сердце.
В мыслях вскакивает мутная картина с прошлого, где танцору было больно смотреть на себя же, который плачет от невзаимной любви, от того, что сходит с ума, потому что
Бомгю — причина такого состояния. Причина почти всех бед, всех истерик и всех неудач. Ён очень боялся, что Гю не примет его и это помешает их совместной работе в группе. Старший в том, что полюбил парня, ничего необычного не видел. Для него это норма вещей. Вся сложность была лишь в том, что сильные чувства, которые рэпер испытывал впервые, нужно было прятать куда подальше.
В самый дальний уголок его души.
Блондин совсем не дурак и пытался как-то ухаживать за младшеньким. Дарил подарки и часто обнимал, хотя до этого жутко боялся это делать; старался приделять как можно больше внимания и хвалил. Бомгю любил, когда его хвалят, ведь он не всегда способен оценить свою работу на достойный балл, потому обычно, за него это делали хёны и макнэ, ну, а также стафф и хореограф. Но Ёнджуну не хватало кардинально. Он ревновал младшего буквально к
каждому столбу. Не любил, когда тот мило беседовал с МОА на фансайнах и флиртовал, держался с ними за ручки, улыбался им, хотя понимал — это всего лишь
его работа. Джун заводился от того, что Бомгю часто смеётся и веселится вместе с Тэ, а не с ним. Были подозрения, что Тэхёну Бом интересен больше, чем друг, но это уже полный бред. Самый бредовый бред из всех, что могла придумать шиза старшего.
Как и любому другому молодому парню, ему хотелось
интимной близости. Всё таки он артист, а им сложно оставаться собой на камерах, их снимают буквально всегда и везде. Когда спишь, когда ешь, когда отдыхаешь, когда устал и так далее. Страшно было на улицу выйти без маски и шапки, прикрывающей шевелюру и без телохранителей, которые тебя даже в туалет поссать не отпускают одного. Для того, чтобы расслабиться от такой жизни хотя бы на один вечер, всегда есть шлюхи, но это не его вариант. Есть даже приватные, но это тоже — не тот вариант.
Гордость.
Но однажды, после неудачной ссоры с Гю, Ёнджун всё же заказал себе девушку на ночь и уехал в отель, ничего про это не сказав ни Субину — лидеру, ни Бомгю. Просто Ёнджуна так вывел брюнет, что хотелось его тут же, перед всеми раком поставить и вдолбить в голову и
не только в голову, что ему просто надоело и он не хочет спорить или просить о чём-то младшего. Джун понимал, что слишком любит медвежонка, чтобы сделать такое. Что слишком мягок и никогда бы так не поступил. Да и, так совсем неправильно.
После этого случая, эти двое вовсе не разговаривали долгое время и брюнет пытался вовсе обходить странноватого хёна стороной. Тот ведь на утро пришёл весь разлохмаченный, без настроения и с заспанными, усталыми глазами. С чужими трусами в сумке и пахнущий другим одеколоном, причём женским.
Ёнджун окончательно закрылся в себе и стал часто дрочить в туалете на фото возлюбленного, которое хранил в специальной папке, называемой
«Чё с тобой всё так тяжело блять. Люблю тебя.» Джун стал выпивать, хотя им строго запрещено это делать. Стал больше материться, но даже несмотря на это всё, на все ссоры и разногласия кудрявый Бом считал, что его сонбэ —самый лучший в мире хён.
И это правда. Но жёлтоволосый не считал себя лучшим, а тем более, крутым. Он не мог взять себя в руки и стал вести плохой способ жизни, не осознавая того, что делает себе же хуже.
После шлюх пошли и смазливые парни, готовые лечь под другого за деньги, но постепенно Джуну надоело. Надоела жизнь, где, занявшись сексом с каким-то незнакомцем, голубоглазый представлял под собой только блядского Чхве Бомгю, сладко стонавшего его имя лишь для него одного. Клиентам, естественно не нравилось, что при завершении их утех, чьё-то имя выходит из уст Ёнджуна, который кстати, всегда в роли актива. Он не любил сюсюкаться и в буквальном смысле «выветривал» свою боль и одиночество таким способом, а то есть, делал всё грубо. Ну со шлюхами по-другому и нельзя.
Сейчас конечно уже не то время и Джун далеко не подросток. Бомгю изменил его, как только ответил взаимностью. Ёнджун тогда, будто заново расцвёл, как тюльпанчик. Кто бы знал, что было бы с айдолом, если бы добрый Чхве Бомгю не сказал то самое, заветное
«ты мне нравишься, хён.» сломленному любовью танцору.
Придерживая вокалиста за руку, Ёнджун целует затвердевший сосок, надрачивая другой рукой член младшего, отвлекая от ненужных мыслей и небольшого дискомфорта. Тишина окутывает комнату, словно призрак, проходясь прохладным, незаметным ветерком. Слышно лишь тяжёлые вздохи и выдохи старшего и немые стоны Гю, от которых рэпер сходит с ума уже не первый раз. Хочется заставить любимого кричать от глубоких и точных толчков до потерям пульса и Джун готов сегодня хорошо постараться. Он сделает эту ночь лучшей в жизни обоих.
Бомгю скручивается от незнания, куда себя деть, ведь он просто лежит и пока что ничего крутого не чувствует. Практически все делает хён. Расцеловывает, ласкает и шепчет всякие пошлые фразочки на ушко, заводя этим ещё больше. Ёнджун пыхтит тихо, стараясь найти заветный комок нервов и нужный угол, вновь входя в узкий проход уже средним пальцем.
— Хён, мне больно, — скулит младший, стараясь уйти от музыкальных пальчиков старшего, потому что те приносят ужасный дискомфорт. Он весь сжимается и не может толком расслабиться, напрягая мышцы спины.
Джун всеми силами пытается отвлечь младшего от боли и целует в шею, в красные и тёплые щёчки, убирая спавшую чёлку с глаз и заглядывая в них улыбается, потому что не может описать словами как сильно счастлив сейчас. После стольких радостных и грустных моментов вместе, сейчас они стали намного ближе, чем кажется.
Каждое касание имеет своё значение. У них всё просто, но в тоже время непонятно для других. Они оба любят друг друга и это доказывают действия, поступки, взгляды и то, что обычно люди чувствуют, находясь рядом с кем-то.
А что они чувствуют? Бывает, неприязнь и раздражение, а бывает — радость, блаженство спокойствие и самое прекрасное, что есть на этом свете.
Любовь. Тепло, которым человек готов поделиться с другим — и есть привязанность. Поддержка, которую оказывает человек, и моральная и физическая — всё это то, что люди познают благодаря
любви. Это может быть любая любовь, семейная, дружеская или такая особенная, как у этих двоих.
Все эмоции человека не опишешь словами, но когда кто-то кому-то помогает, разве не это зовётся добром? Бывают различные случаи, но в любой ситуации человек испытывает что-то. И это что-то бывает абсолютно разным. Но факт того, что даже при виде возлюбленного или возлюбленной, у влюбленного или влюблённой ускоряется сердцебиение и становится трудно дышать — остаётся фактом, который многим невозможно объяснить. Невозможно объяснить то, как человек влюбляется и что этому способствует. У каждого своя история и у каждого она особенная. Главное, чтобы эти воспоминания затвердились в памяти надолго, потому что это важная часть истории, которую проходят все.
Ёнджун кривится от того, что Бомгю ногтями царапает его кожу на спине, создавая небольшие и неглубокие порезы, выгибаясь, подобно кошке.
— Потерпи, — проговаривает рэпер, шипя немного от боли в той области, — мне нужно тебя расстянуть, расслабься и не волнуйся. Я знаю, что делаю. — уверенно шепчет жёлтоволосый, целуя младшего в губы, сплетая языки в горячем танце и пользуется моментом, продвигая внутрь ещё одну фалангу. Брюнет гортанно громко стонет, скулит и сжимает нижнюю губу зубами, запрокидывая голову назад и встречаясь перевёрнутым взглядом с изголовьем кровати.
Джун берёт в ладони одеяло, складывая с него небольшую подушечку, подкладывает под талию младшему, чтобы тому было удобнее и тоже стонет, ибо тяжко сдерживаться с таким то зрелищем.
— С-сними одежду, Ёнджун~и-хён, — говорит с натяжкой Бомгю и закрывает глаза от нахлынувшего удовольствия, ведь боль понемногу уходит и ему становится приятно ощущать чужие пальцы у себя в заднице.
Жёлтоволосый времени не теряет и снимает свою чёрную футболку вместе с джинсами, быстрыми движениями оголяя себя, при этом смотря на затуманенные от возбуждения глаза брюнета и капельку слюны, что скатывается по подбородку и выглядит уж слишком горячо. Блондин замечает прикованный к себе взгляд вокалиста и специально проводит рукой по своему телу, начиная с шеи и заканчивая талией, ухмыляясь и облизывая пухлые губы.
— Как бы ты хотел, чтобы бы я взял тебя, м? — хихикает, снижая свой голос и нашептывая сладкое
«Я исполню любое твоё желание, малыш.»
— Джун~и… — протягивает Гю и не может толком выразиться, потому что Ёнджун попадает пальцами по простате, — просто трахни меня уже, пожалуйста…
Жёлтоволосый смеётся, а после подвигает к себе Бомми, поднимая худые ножки, облизывается и наклоняется, чтобы мягко поцеловать парня в пупок. Бомгю охает довольно громко, потому что только что он наслаждался пальцем внутри, а сейчас чувствует опустошённость и холод.
Блондин берёт с соседней красной подушки презерватив со вкусом, кажется, банана, заранее подготовленный и зажимая конец, раскатывает тонкий латекс по всей длине члена. Дыхание Бомгю сбивается от вида разгорячённого Ёнджуна, который вспотел, но продолжает сладко пахнуть. Жёлтоволосый оглаживает своё достоинство, ухмыляется и облизывает пальчики, наклоняясь. Приставив головку к растянутой дырочке младшего, Джун тяжко вздыхает и глядит на Бомгю, который закрыл глаза и хмурится. Ждёт. Ожидает.
— Ты… — краснеет вдруг Джун, ощущая жар от чужого тела, лежавшего под ним сейчас, — скажи, если будет больно или неприятно, я остановлюсь. Просто не молчи, не сдерживай стоны,
я хочу слышать тебя. — произносит над ухом, толкнувлись первый раз, заходя в всё ещё узкий проход чуть меньше половины.
Бомгю хочется кричать, но он лишь открывает рот в удивлении и тяжело дышит, потому что сейчас он чувствует что-то невообразимое. Пятая точка болит от долгого пребывания на кровати, но кудрявый этого почти не замечает, только лишь на возлюбленного смотрит, который закусил губу и ждёт, целуя и отвлекая от боли, не толкаясь, только томно дышит и не позволяет касаться себя.
Ёнджун осматривает партнёра с головы до ног, краснеет почему-то, наверное от вида младшего, который доступен только ему, ведь только ему позволено смотреть и наслаждаться им в таком состоянии.
Гю сам себя не узнаёт. Ему очень нравится всё, что сейчас вытворяет танцор с его телом. Нравятся поцелуи и заполненность, которую парень чувствует тоже впервые. Он трясётся невольно то ли от холода, то ли от пронзающего взгляда жёлтоволосого, которым тот окутывает, как тёплый пледик в суровую зиму. Бомгю сходит с ума и начинает задыхаться, пытаясь сильнее прижаться к простыням. Брюнет сводит коленки, поняв наконец, что лежит перед своим парнем абсолютно голым. Он смущается и примыкает коленями к груди, давая старшему насмотреться на красивую задницу, которую он мучает.
Блондин, вдоволь наглядевшись вокалистом, снова облизывается по привычке и толкается членом глубже и сильнее, давая понять, что хочет ускорить темп.
— Как ты можешь быть красивым абсолютно везде? — танцор выгибает спину и, положив ладонь поверх чужого достоинства, хрипит тихо, в темп толчков надрачивая Бомгю, потерявшему рассудок.
Брюнет особо не разглядывал себя там, потому сказать, что он красивый в тех местах — точно не может, но слова Ёнджуна прошлись по коже мурашками. Чувствуется новый прилив возбуждения, от которого становится жарко. Комната кажется душной, а Чхве-старший — самим Сатаной. Ведь только дьявол может так издеваться над ним, кусая поочерёдно затвердевшие соски, успевая при этом дрочить и толкаться внутрь, улыбаться и плюс к этому, целовать щёчки, шептать грубым и властным голосом, с хрипотцой и нежным
«ммм» на ушко
«Я заставлю тебя кончить не один раз.»
Младший тлеет от всего, что делает его хён. Его атаковали со всех сторон и Бомгю просто не может сопротивляться, потому выгибается снова, приподнимается и сам, затягивая Ёнджуна в страстный поцелуй, наполненный желанием. Он кусает губы старшего, за что получает шлепок по попе и мычит, потому что Джун снова толкается и не предупреждает об этом. Гю отстраняется от рэпера и падая на кровать, громко-громко и пронзительно стонет, дёргаясь бёдрами вверх. Ёнджуну кажется, что тот в данный момент берёт высокую ноту лучше, чем это делает Кан Тэхён.
—Хё-ё-о-о-н, — жалобно скулит Гю, ёжится и старается заглушить себя, несмотря на слова Джуна.
Он тянется рукой к своему члену, но чужая рука с выступающими венами перебивает его ладонь и сама касается плоти, двигаясь вверх и вниз.
— Не смей. — рычит Ёнджун, толкаясь по новой уже вовсю длину, целуя брюнета в губы во время ещё одного грубого и глубокого толчка.
Джун чувствует, когда Бомгю находится на пике и специально замедливает свои толчки. Он тоже уже не выдерживает, но хочется помучить малыша немного и видеть, как тот умоляет не останавливаться. Ёнджун делает так снова, когда Бомгю почти что кричит от удовольствия и кислотно улыбается, когда Гю постанывает жалобно и с его глаз стекают слёзы.
— Хён, дай…дай мне кончить…блять… — Бомгю не может держать себя в руках, он стонет очень и очень громко, разводя ноги шире, толкаясь сам, чтобы насадиться на толстый и желанный член, уже не стесняясь и мычит в поцелуй Джуну, который накрывает его губы, покусанные чуть ли не до крови.
— Хочешь поменять позу, малыш? — спрашивает, запыхавшись, танцор, опуская блондинистую разлохмаченую макушку к младшему и целует, с трудом дыша.
— Х-х-хочу…х-хочу, — пыхтит Гю над моськой Ёнджуна, а тот, в свою очередь, смеётся и плавно выходит из красной от шлепков задницы Бомгю.
Ёнджун одним лишь движением меняет их местами и Гю оказывается сверху, оседлав бёдра старшего. Брюнет смущается от того, что хён заставляет его наклониться ближе к нему. Блондин нежно целует Бомгю, подталкивая его коленом к своему члену и указывая взглядом на своё возбуждение, специально дёргаясь немного вверх. Джун усмехается с того, что Гю, бедняжка, растерялся и умиляется краснеющим щёчкам тонсэна. Глядя на всё, что происходит сейчас Бомгю не верит своих глазам. Потому что именно так он и представлял свой первый раз с Ёнджуном. Именно такие горячие сны снились ему, когда он был немного младше.
Кудрявый всё ещё смущается, но понимает, что ему нужно действовать, а то Ёнджун такими темпами и задохнётся. Он облизывается в первую очередь и тянет старшего к себе, рассматривая загорелое тело, касается розовых бусин и наклоняется к ним, облизывая язычком. Вокалист закрыл глаза, потому что ему стыдно, но член стоит, как по команде от одного его касания к соскам Ёнджуна, оттого он сладко стонет и продолжает свое дело, немного продвигаясь телом и резко садится на чужой член.
Джун не успевает за всем следить и стонет, потому что соски — его чувствительное место. Настолько ему хорошо что он запрокидывает голову назад, ложась на подушку сзади, полностью расслабляясь в нежных ласках Бомгю.
Когда брюнет насаживается вновь, Ёнджун включается в процесс и толкается бёдрами вверх, ещё больше заставляя Бомгю стонать. Джун ускоряется через раз, а Бомгю всё ещё держит глаза закрытыми.
— Посмотри на меня, чёрт, — шипит старший, когда стенки дырочки Гю сжимают его член, — Бомгю~я, ааах~…
Оба на пике. Бомгю скачет на чужом члене, создавая тем самым пошлые звуки хлюпанья и шлепков тела об тело. Этим заводится Ёнджун, приподнимаясь на локтях и вновь вскидывая бёдрами вверх, заставляя брюнета прижаться к нему и кричать от удовольствия, потому что Джун проходится членом прямо по простате, попадая по ней с каждым толчком все сильнее и сильнее. Атмосфера в комнате накаляется и становится совсем жарко, как под солнцем в Африке. Настолько жарко, что по коже ручьями стекает пот, что выглядит очень сексуально. Младший тяжко дышит и видит как жёлтоволосый старается, старается для своего тонсэна, облизывая шею и кусая, вновь делая много-много засосов, тем самым показывая, что брюнет только его и ничей больше. Хочется полностью обладать им. Плевать, что скажет стафф, они замажут это тоналкой на выступления и фансайны, но только эти двое будут знать, в чём на самом деле секрет. Только блондин сможет с большим желанием глядеть на тонсэна, смущать его, обнимать и взаимодействовать так, как никто больше не делает.
И Чхве-младший смотрит, в упор смотрит, пока Джун пытается остыть и дать себе отдышаться.
Бомгю кончает первым, с громким гулом после двух сильных и глубоких толчков, твёрдо попадавших по простате, пачкая спермой животик блондина.
Ёнджун ещё пару раз толкается в обессиленного брюнета и тоже кончает, плавно и аккуратно выходя из нутра младшего. Тот содрогается в оргазменных судорогах и прикрывается от стыда покрывалом и мягкой подушкой.
Жёлтоволосый шипит и приподнимается, оставляя кудрявого на кровати. Он дрожащей рукой снимает презерватив и выкидывает его в мусорное ведро на кухне, неподалёку. Ён одевает боксеры и тоже без сил валится на общую, совершенно новую кровать, пыхтит что-то и довольно улыбается, вглядываясь в спину младшему.
Оба лежат так ещё пару минут, а после Бомгю не выдерживает и поворачивается к хёну, целуя в лобик и носик. Джун устало смеётся и после нескольких секунд игры в гляделки, проигрывает, закрывая веки и невольно засыпает. Вокалист укрывает и его одеялом, вглядываясь в родные черты лица и удивляется тому факту, что Чхве Ёнджун — двуличный демон. Как таких свет носит? Нет, ну в хорошем смысле. Просто только что он был таким идеальным, впрочем, как и сейчас, но показывал свою сексуальную и горячую сторону чуть ли не убивая младшего грубыми толчками, будучи котёнком, который вот так вот беззаботно спит будто ребёнок, накормленный грудным молоком.
Рэпер во сне морщит носик, похрюкивая от чего-то и кудрявый находит это милым. Бомгю отворачивается, потому что лежать на одном боку уже больно, да и задница начинает зудеть, но он был готов к этому. Перетерпит. Ну, во всяком случае, не помрёт. Для Ёнджуна Бомгю готов хоть на вулкан залезть, хоть и горы свернуть. Боль после первого раза — естественно. Как-нибудь переживёт.
Сегодня ночь оказалась лучшей для обоих парней. В эту ночь они сблизились, сделав друг друга
своими.
***
Звёзды ярко освещают ночные, одинокие переулки. Луна освещает небо, придавая красок в мутный чёрный цвет. Бомгю смотрит на часы, встроенные в телефоне. Два часа ночи, ровно 2:10.
Парень пожирает взглядом своё солнышко, пытаясь разглядеть в темноте маленькое родимое пятно на шее. Он улыбается, запуская маленькие пальчики в чужие волосы. Чувствует запах геля для душа и шампуня со вкусом клубники. Его шампуня, которым пользуется и Ёнджун.
Он чувствует такую привязанность к человеку, к которому раньше вообще ничего не чувствовал. Ну вот как в ком-то может нравится абсолютно всё? Как? Просто Бомгю настолько одержим, что просто
сходит с ума.
Он благодарен Ёнджуну и вселенной, ведь такого парня, как сейчас — у него никогда не будет. Бомгю готов каждую секунду смотреть в бесконечность голубых глаз, каждую минуту слушать чужой бархатный голос и каждый день быть с этим человеком. Каждые сутки делать физику и читать книги на английском. Только вместе с ним.
Он расскажет ему о своей вечности.
Ёнджун благодарен Бомгю и вселенной за то, что та подарила ему такое счастье под названием «любовь.» Иногда говорят, что только сумасшедшие и больные люди позволяют своему сердцу влюбиться в человека. Если у Джуна это болезнь — он никогда не сможет найти лекарство. Не сможет и не захочет. Его любовь отличается. Она особенная. Он привязан к Чхве Бомгю, словно магнит. Как бы Ёнджун не пытался это изменить — всё напрасно. Сама судьба знала, что они оба будут вместе.
«Мы расскажем друг другу о нашей вечности.»
