«В мире нет ничего постоянного. Всё меняется. Это лишь вопрос времени.
Но вот окажешься ли ты способен разглядеть саму суть вершащихся перемен?»
Его Величество Джунам.
***
Гром вновь надорвал ночь раскатистым сотрясанием, и гордые аметисты на миг будто переменили свой привычный оттенок, пронзив его уколом леденящей синевы. Сердце сжалось в мимолетном, но ярком испуге, однако уже в следующее мгновение ощущение упоительной тесноты, обволакивавшей его плотной хваткой, вновь увлекло советника в дурманящий сознание ритм. Шелест рваного дыхания переплетался с шуршанием измятых простыней, а пьянящий аромат распаленной влажной кожи с теплым соприкосновением оголенных бедер. Этот необычайно яркий момент впечатывался в разум с каждым толчком, с каждым вздохом, оседая в памяти под звуки неистовствовавшего снаружи ливня. И сквозь эту шипящую во тьме пелену проглядывала мрачная зловещая тень, что нависала над ним, подобно грозовой туче. В животе расшевелился клубок тревожного напряжения. Мысли лихорадочно заметались, будто побеспокоенное приближением опасности змеиное гнездо. Принцесса продолжала опалять его этой недозволительной близостью, и он по-прежнему ощущал её. Так ясно, как никогда прежде. Но вместе с тем ощущал и нечто еще. Нечто, что его затуманенный страстью рассудок пока не мог объяснить. Он опрокинул принцессу на спину и припал к её приоткрытым губам в безотчетной попытке перебить это неясное наваждение. Однако, когда он заглянул в её глаза, это чувство лишь усилилось, а по спине лизнул отголосок окрепшего страха. Леденящая синева вновь хлестнула по нему, блеснув со дна смотрящих на него аметистов. Мрачная тень, терзавшая контуры его восприятия, приобрела новые очертания. Однако до того, как советник сумел как следует её рассмотреть, нечто с силой рвануло его назад. Волнительный образ обнаженной принцессы, раскинувшейся на измятых простынях его ложа, разлетался на глазах, подобно подхваченным ветром лепесткам. А затем он ощутил, как кто-то резко схватил его за горло. Стальная хватка перекрыла воздух, и советник стал задыхаться. Все попытки разглядеть что-либо тонули во мраке, что его сейчас окружал. И единственное, что ему удалось увидеть перед тем, как во мрак кануло и его сознание, были горящие в этой иссушающей тьме лазурно-синие глаза… Советник Кэйсюк резко проснулся в своей опочивальне, тяжело глотая ртом прохладный воздух. Его прошибал озноб, а кожа стала липкой от пота. Первые мгновения он даже не понимал, где находится, но и когда серая предрассветная действительность дала ответ на этот вопрос, особо легче не стало. Единственное, что удалось понять: он жив, в относительной безопасности и ужасно вымотан; как если бы и вовсе не ложился спать этой ночью. С трудом приподнявшись на локте, и найдя в себе силы встать, Кэйсюк добрел до полок с хозяйственными принадлежностями. Нащупав дрожащими руками кувшин с водой для умывания, советник поднес его горлышко ко рту и сделал несколько судорожных глотков. После чего плеснул немного воды себе на лицо. Но дрожь так никуда и не делась. Дождь по-прежнему шуршал за стенами комнаты, правда многим тише того, что он ещё помнил со сна. И глядя на измятые простыни на своем ложе, Кэйсюк до сих пор до конца не понимал: сколь многое из того, что роилось сейчас в вихре его всклокоченных воспоминаний, было всего лишь сном. Он точно помнил приход Её Высочества Йоны. Помнил их беседу, как и то, что они заключили новую договоренность в отношении того паренька-лекаря и Громового Зверя. Только вот, то ли ввиду накопившейся усталости, то ли от остаточного действия принятых ранее снадобий, то ли от совокупности всего этого, включая присутствие в его покоях принцессы Йоны в ночное время, грань яви и буйных фантазий изрядно истончилась. Несколько совладав с обуявшей его растерянностью, советник вернулся к своей постели и внутренне велел себе взять себя в руки. Что бы там ни было — прямо сейчас ему необходимо в первую очередь поспать. Тихо, мирно. В идеале — без сновидений. Так как до утра и полного пробуждения Алого Дворца оставался ещё далеко не час. А для того, чтобы во всем разобраться, нужен здравый ум и трезвая память.***
— По вашей просьбе Клан Ветра прибыл. Советник Кэйсюк окинул холодным взглядом собравшуюся у ступеней стайку юнцов и коротко ответил: — Вы самые последние. — Чё-о-оо?! Но Клана Земли же всё еще нет! — возмутился один из них. Лицо Кэйсюка не выдало его раздражения, но сейчас он был и без того не в самом благоприятном расположении духа. А эти крикливые деревенщины Мундока явно не поспособствуют улучшению его настроения. Тихо вздохнув, он заговорил вновь, пояснив, казалось, совершенно очевидное: — Клан Земли ответственен за оборону Провинции Кин и подступов с моря. В связи чем им и не нужно было являться в замок Хирью с самого начала. Волна возмущения быстро опустилась до ворчливого ропота, однако их новый генерал Тэу, сохранявший внешнее хладнокровие, решительно шагнул вперёд. — Первые ли, последние ли — это не имеет значения, — произнес он. — Что важнее, мы бы хотели увидеться с господином Хаком. Он же здесь, во дворце? «Просто великолепно, — съязвил про себя советник. — Будто мало нам было проблем за сегодняшнее утро…» А утро и впрямь было недобрым, с учетом обилия исключительно неприятных новостей. Одного взгляда на мрачные лица возвратившихся из Провинции Кин Драконов с потрепанным Гуань Дао Громового Зверя в руках оказалось вполне достаточно, чтобы уловить суть того, что они собирались поведать, еще до того, как кто-либо из них заговорил. И, даже несмотря на всю свою глубокую нелюбовь к бывшему генералу Ветра, сейчас у советника не возникало и малейшего ощущения удовлетворения; уж слишком этот хорохористый наглец нынче важная фигура, чтобы перенести его потерю бесследно. — Сейчас он наш союзник, верно? — продолжал Тэу, выжидающе глядя на Кэйсюка. — На сей раз мы будем сражаться вместе, так что хотелось бы поприветствовать друг друга. «Союзник…» В том и беда, что в конечном счете всё обернулось именно так. И еще совершенно не ясно, как произошедшее ударит по союзу с принцессой. Сегодня он пока ещё не имел чести лицезреть Её Высочество, однако уже сильно подозревал, что её такая весть определенно взволнует. Причем глубоко и неприятно. Но прямо сейчас ему необходимо дать этим людям ответ. И ответ хорошо продуманный. Если он солжет им слишком неосторожно, это неминуемо скажется в дальнейшем. А, в свете грядущих сражений, воины с подорванной моралью — крайне плохой инструмент. О том, где в данное время находился объект их интереса — одному Небу ведомо. Как и то — жив ли он вообще. Сам Кэйсюк был далек от оптимистичных прогнозов, но и обнадеживать преданных Громовому Зверю людей попусту или — что ещё хуже — намеренно ввести их в заблуждение — не лучший ход. Если в рядах воинства Ветра станет известно о случившемся, боевой дух войска в любом случае будет подорван. И, какую бы версию он им сейчас ни озвучил, свой удар эта весть неминуемо нанесет, лишь сильнее ослабив их и без того пошатнувшиеся позиции. Взвесив все за и против, Кэйсюк заключил, что лучше уж ограничиться предельно возможной полуправдой, без углубления в наиболее вероятные мрачные перспективы касательно предполагаемой участи их дорогого «господина Хака». Так как легкая растерянность и возросшее ещё до отбытия объединенных войск волнение были всё же предпочтительнее внезапной вспышки откровения уже посреди битвы; когда эти юнцы не увидят своего кумира в строю подле себя, как сейчас ожидают. — Громовой Зверь… — уже было начал советник, но резкая перемена на лицах представителей Клана Ветра побудила его помедлить. А уже в следующее мгновение раздался другой голос, уверенный и спокойный: — Хака сейчас нет в замке. Сердце советника беспокойно шевельнулось в груди. — Принцесса Йона… — выдохнул генерал Тэу. — Хаку было поручено другое задание, поэтому он ушел, — невозмутимо произнесла Её Высочество. — Я передам ему ваши приветствия как только он вернется обратно. Советник учтиво склонился перед ней в легком поклоне, как того и требовал дворцовый этикет. Однако сейчас он ощутил внезапный прилив благодарности, на редкость не пронизанный уже привычным хладнокровием. Но вместе с тем Кэйсюк был неслабо поражен, так как он вовсе не ожидал от принцессы подобных жестов в такой ситуации. В конце концов, речь шла о человеке, который значил для неё явно достаточно много, раз уж она сама стала инициатором договоренностей ради него. И столь крепкая выдержка, когда его дальнейшая судьба фактически совершенно неизвестна, не могла не восхищать. Тем не менее, от советника не укрылось и то, сколь тяжко ей это давалось, так как он успел разглядеть и запечатлеть в памяти то вымученное выражение, промелькнувшее на её лице, когда принцесса обернулась и направилась прочь, якобы всецело увлеченная своими обыденными делами. — Принцесса Йона… — вновь повторил Тэу, очевидно, не ожидавший столь быстрого ухода королевской особы. Вероятно, он рассчитывал её о чем-то расспросить, но она отсекла эту возможность. — Ну вот… уже ушла. Эх… А так хотелось поговорить с ней чуточку подольше, — произнес стоявший рядом с Тэу юноша. — Место для вас уже подготовлено, — вклинился советник, коротко кивнув стоящей поодаль служанке. — Военный совет состоится ближе к полудню. Настоятельно рекомендую на сей раз явиться без опозданий. Кто-то из сопровождения юного генерала вновь недовольно заворчал, но Кэйсюка это уже нисколько не заботило. Вверив гостей в руки прислуги, он тут же покинул их, даже не удосужившись деланно вежливым прощальным кивком. Его мысли были уже не здесь, а где-то там — за поворотом, где лишь недавно прошелестел подол цветочного одеяния аловолосой принцессы. И он неосознанно выбрал именно то же направление, хотя идти именно им было вовсе не обязательно. Он также неосознанно ускорил шаг, заметив это лишь когда уже увидел одинокую девичью фигурку, шагавшую вдоль дворцовой стены. Советник ощутил неожиданно стойкий порыв нагнать её, окликнуть и заглянуть в глаза. «Для чего?» — разнеслось у него в мыслях, и Кэйсюк замедлился. «Поблагодарить? Отвлечь её пустым, никому из вас ненужным разговором? Или… утешить?» Советник горько усмехнулся, приходя в себя. «Ей ничего из этого не нужно. Уж точно не от тебя». Принцесса остановилась, очевидно, собираясь с мыслями, и лишь спустя пару тяжелых мгновений вновь сделала шаг. Когда она свернула за угол, до слуха советника донесся отдаленный отзвук её голоса — теплого и приветливого — не выдававшего и капли той тревоги, что определенно снедала её в эти минуты.