На грани абсурда

***

      Окутанный сошедшим с гор туманом лагерь утопал в напряжённой тишине. В этой части полуострова всегда раньше холодает, и в целом нередко, когда теплая погода вдруг резко сменяется разбушевавшимися стылыми ветрами. Близость горных хребтов сказывалась. И, несмотря на основательную подготовку, как и предполагал столь значимый повод, многие участники военного похода на северо-запад мерзли в своих палатках, силясь уснуть.       У простой солдатни проблем с этим было поменьше. Большинство из них крепки и телом, и духом. А снабжение позволяло не испытывать особых неудобств с провиантом и прочими припасами. Пока. Однако в этом походе было задействовано и множество тех, кто ехал не мечом махать: от простых рабочих и полевых лекарей до высокопоставленных управленцев. И главный советник короля, самолично возглавлявшего объединенное воинство Пяти Кланов Коуки, разумеется, входил в их число.       С момента отъезда из Кууто минуло четыре долгих дня, наполненных утомительными переходами и походной суетой. Ведь мало было просто собрать огромное войско, его ещё необходимо довести до места сражения. По возможности в целости. И на деле это далеко не так просто, как кажется. Учитывая хотя бы необходимое количество ежедневных рационов, включая людей, лошадей и прочих тягловых животных. И как назло один неприятный инцидент уже имел место минувшим днем. Глупая и крайне нелепая халатность, едва не стоившая войскам Клана Огня четверти запасов их провизии. Однако, благодаря помощи Ветра и слаженной работе командования, удалось обойтись без весомых потерь и продолжить путь, не тратя время на перераспределение ресурсов.       Подготовка к этой кампании бесспорно стала одним из самых напряженных периодов за последние несколько лет на памяти Кэйсюка. Но каждый день непосредственного пребывания в ней казался не менее тяжким. Слишком много людей было вокруг. И слишком много Кланов. А их представители, несмотря на сплочение перед лицом общего врага, весьма во многом же и отличались. Что формировало почву для мелких стычек среди рядового воинского состава. Пока ничего особо громкого не произошло. Однако до советника всё чаще долетали отзвуки волнений по давно наболевшей теме. А именно — рьяной преданности Клана Огня аловолосой принцессе.       Присутствие Её Высочества и Драконов бесспорно повышало боевой дух большинства воинов, но многие из них, в частности воины Огня, воспринимали это излишне пылко. И, к сожалению, это выражалось не только в торжественных возгласах и горящих взглядах. Но и в порицании воинов других Кланов, которые, по их мнению, выказывали недостаточно уважения сим богоподобным особам, принимая спокойствие Клана Воды за грубую холодность, а излишнюю приветливость и простоту Ветра — за нахальство.       Разумеется, так вел себя отнюдь не каждый второй, но определенные беспокойства это всё-таки вызывало. И позавчера на общей встрече ключевых фигур командования принцессе была высказана просьба не слишком сильно мелькать у солдат перед глазами. И не слишком с ними любезничать. Что вновь вызвало открытое недовольство у Белого Дракона, который напомнил о том, что просьб к его госпоже и так уже было предъявлено предостаточно. И что дисциплина в рядах солдат — забота их командиров.       Тем не менее, Её Высочество сказала, что понимает суть этих опасений и впредь постарается не давать лишних поводов для волнений. Хотя генерал Кёга заверил её, что в этом нет нужды, открыто признав замечание Хакурю всецело обоснованным. Он пообещал вскорости во всём разобраться. Но Кэйсюк лишний раз воздал должное Её Высочеству, так как она, похоже, и впрямь приняла эту ситуацию к сведению, отдав предпочтение осторожности. Прошел всего день, а это уже стало заметно.       Отчасти Кэйсюк даже находил в этом успокоение, так как, чем реже он её видел, тем меньше было поводов подкармливать своё воображение свежими образами с её участием. Но какая-то его часть уже, похоже, принадлежала ей всецело, побуждая тосковать по ней и терзаться от невозможности прикоснуться, хотя бы во сне. А в последние дни советник если и спал, то лишенный сновидений напрочь. Как впрочем и сейчас. Только вот из-за этого резкого похолодания не выходило даже прикорнуть толком. Жаровня не справлялась, да и устал он уже впустую подкармливать её древесиной. Всё равно почти не помогало.       Вдруг полог его шатра шелохнулся, впустив внутрь порыв пробирающего ветра. Кэйсюк приподнялся на своей походной лежанке, обратив взор к замершей у входа девичьей фигуре. — Вы звали, господин советник? — спросила она, выдохнув белое облачко пара.       Юная и хорошо сложенная, смазливая мордашка, выразительные формы. Она молча изучала его выжидающим взглядом, и этот взгляд был полон скрытого под показной скромностью азарта, с которым, в свою очередь, Кэйсюк был хорошо знаком. Обычная приближенная ко двору девица, мотивы которой предельно ясны, как и вкус её примитивных амбиций. На войну таких обычно не брали, но, в силу масштабности похода, требовались дополнительные руки. А её руки были достаточно умелыми для подмастерья врачевателей. И не только. — Подойди, — велел он, сев на лежанке.       Девушка молча подчинилась и приблизилась к советнику. Когда она подошла ближе, он жестом указал ей на место подле себя, приглашая присесть. Она опустилась на походную постель и обратила на него вопросительный взгляд. Слишком мягкий и нежный. Совсем не такой, к которому Кэйсюк привык в театре своих живописных фантазий.       Вероятно, эта девица, как и многие другие, была предосудительна на счет предпочтений вечно мрачного и скупого на эмоции королевского советника. Полагая, что разыгрывать перед ним покладистость и кротость — лучшая из возможных тактик. Однако сейчас это, скорее, была обыкновенная осторожность. Поскольку среди тех слуг, кто хоть немного знал советника Кэйсюка, никого не тянуло провоцировать на себя его излишнее внимание. Дабы не рисковать впасть тому в немилость.       Сам Кэйсюк многого от этой девушки не ждал. Так как она, в конце концов, простая помощница лекаря, отнюдь не искушенная в ремесле утоления плотских желаний, подобно некой госпоже из дома наслаждений. Но всё же ему было известно о ней достаточно, чтобы знать наверняка: она уже далеко не невинное дитя, несмотря на свои девятнадцать.       Её зовут Мира, и она приходится одному из мелких придворных чиновников дальней родней. Однако никаких особых привилегий ей это родство не дает. Потому эта особа предпочитает пробивать себе дорогу к лучшей жизни самостоятельно. И, судя по уже известному, не слишком держится за свое благочестие. Но лишь в поступках. В глазах своего окружения её воспринимают преимущественно положительно. Лишь немногим известно, какова её истинная натура. И главный советник короля, разумеется, не может этого не знать.       Учитывая нынешние обстоятельства и то, сколь удачно Мира оказалась под рукой, Кэйсюк решил, что воспользоваться ей будет явно не лишним. Тем более, она и сама согласилась весьма охотно, очевидно, углядев в этом выгодный для себя шанс. В целом, в реалиях полевого военного лагеря, подобные развлечения вовсе не редкость. Многие командиры и даже простые воины не упускали возможности уединиться с женщиной при удобном случае. Чаще это бесспорно имело место, когда войска устраивали стоянку близ каких-то проходных поселений. Но некоторые особо влиятельные представители командования порой брали с собой и своих любовниц. Которых, само собой, кроме них редко кто и видел.       Но нынешний поход разительно отличался по размаху ото всех, имевших место за последние несколько десятков лет. В конце концов, объединенное войско всех Пяти Кланов Коуки — весьма редкое зрелище. И для обеспечения столь внушительного воинства требовалось очень много людей. Так что женщин на сей раз вокруг было отнюдь не мало. У Ветра они входили даже в число рядовых воинов, что резко выделяло их на фоне всех остальных. Поэтому советник допускал, что, вполне вероятно, далеко не он один решил «обогреться» подобным образом в столь промозглую ночь. И, пусть хоть ненадолго, забыться.       Он взглянул на Миру и наконец заговорил: — Надеюсь, мне не нужно отдельно разъяснять, для чего я тебя позвал? — Нет, господин советник, я всё поняла… — Хорошо. Заранее предупреждаю, не мни себя из-за этого какой-то особенной. И не ищи в этом того, чего нет. Я выбрал тебя, не потому, что питаю к тебе некие чувства. А лишь потому, что это удобное решение. Ни больше, ни меньше. Если справишься достойно, я непременно воздам тебе по заслугам. Но, — его глаза выразительно сверкнули, и советник продолжил, слегка понизив голос: — даже не надейся получить хоть что-то, кроме в лучшем случае отлучения от дворца, если тебе вдруг взбредет в голову предъявлять какие-то требования. Или уж тем более угрозы. Мне прекрасно известно, что ты уже отнюдь не невинное дитя, хотя твой недалекий родич, само собой, по-прежнему считает иначе, продолжая подыскивать тебе подходящую партию. Поэтому, если ты предпримешь хоть одну попытку воспользоваться моим влиянием без моего ведома, пощады не жди. Тебе всё ясно? — Д-да, господин, — ответ прозвучал не слишком уверенно, а её фальшивая, совершенно неуместная улыбка, ужасно его раздражала. — И ещё одно, — добавил он. — Когда мы одни, можешь не притворяться. — Прошу прощения? — удивилась Мира.       Кэйсюк приподнял руку и легко коснулся её щеки. Девушка вздрогнула, но тут же успокоилась, продолжив глядеть на него в безмолвном вопросе. — Не делай вид, что я тебе приятен. И не дави из себя улыбку. Пока мы заняты этим, смотри на меня честно. Это одно из основных условий.       Улыбка тут же сошла с её лица, однако презрением или хотя бы холодностью его пока одаривать не спешили. Юная Мира смотрела на советника настороженно, с изумлением, словно занеся ногу над капканом, в исправности которого не было никаких сомнений. — Ты поняла? — уточнил он, заметив её замешательство. — Д-да, — отозвалась она дрогнувшим голосом. — Что ж…       Кэйсюк запустил пальцы в тепло каштановых, слегка вьющихся волос и наклонился к ней за первым поцелуем. Как только он приблизился к её лицу, Мира сжалась, словно перед ударом. Но, когда он мягко накрыл её губы своими, расслабилась. Поцелуй вышел неожиданно нежным, как-то резко контрастируя со всей той строгостью, с которой советник доселе говорил.       Первый поцелуй сменился вторым, более проникновенным и глубоким. Руки Кэйсюка добрались до девичьих плеч, скользнули за спину. Притянув девушку ближе, он обнял её, прощупывая пока через одежду. Она простонала ему в губы, когда почувствовала, как его ладонь легонько сжалась на её груди.       Тихо зашуршала одежда, а из мерцающей чуть поодаль жаровни донесся ломкий треск мерно прогорающих поленьев. Советник уложил Миру на спину. Лицо её раскраснелось, а из приоткрытых губ вырывалось взволнованное дыхание. В янтарных глазах плескалась усталость и сдержанное томление. Она не улыбалась, но и не подавала признаков недовольства. Девушка просто послушно ждала.       Кэйсюк вздохнул про себя, вспомнив взгляд не менее утомленных аметистов, в ту ночь, когда терзался от издевательски живого сновидения. Проглотив беззвучную усмешку, советник ослабил перевязь одеяния Миры и обнажил одну её ногу, открыв себе путь к внутренней стороне бедра. После чего приспустил и верх, оголяя ключицы и плечи, но пока не раздевая девушку полностью. В конце концов, было довольно холодно, а они пока ещё не настолько разгорячились, чтобы требовалось снимать всё целиком.       Склонившись над ней, Кэйсюк заглянул Мире в глаза и сказал: — Как-то быстро, — усмехнулся он, ощутив возросшую увлажненность у неё между бедер.       Она вздрогнула, тихо охнув, и отвела взгляд. — Похоже, тебе вполне всё нравится.       Девушка закусила губу, слегка нахмурив брови. — А разве не должно? — выдохнула она отрешенно. — Или вы не для того так старались?       «Ах вот как?» — Ну раз ты уже готова, полагаю, можно больше не церемониться…       Ослабив её пояс еще больше, советник оголил Миру сильнее; достаточно для того, чтобы пристроиться меж её ног. Проделав то же и со своей собственной одеждой, Кэйсюк подтянул девушку ближе к себе и наклонился к ней сам. Нащупав увлажненный вход своей затвердевшей плотью, он плавно скользнул внутрь. И несмотря на его ожидания, она оказалась довольно узкой. Что ж, всё-таки Мира ещё юна и пока не произвела на свет ни одно чадо. Так что не так уж оно и удивительно.       Только вот войти окончательно у него пока так и не вышло, что было несколько странно, ведь он знал, что ей уже доводилось вступать в близость с другими мужчинами. Совершив более интенсивный толчок, он почувствовал, как она резко напряглась, проглотив болезненный стон. — Эй, расслабься, — выдохнул он у неё над ухом, после чего прильнул губами к беззащитной шее.       Это слегка помогло, но его повторная попытка проникнуть глубже вновь отозвалась в ней вспышкой напряжения. Это уже начинало раздражать. Прищелкнув языком, Кэйсюк распахнул верх её одежд и оголил грудь, наплевав на холод; хотя в некоторой мере им обоим уже стало потеплее. Его пальцы быстро добрались до упругих полусфер, а вскоре к ним добавились и губы. Мира тихо вскрикнула и на какой-то миг сжала его внутри себя так, что он едва не зарычал.       Пыл нарастал, но очередная попытка войти в неё до конца успехом не увенчалась. Он начинал злиться, но, несмотря на всю свою демонстративную холодность и строгость, мучить болью женщин в постели советник не любил. Поэтому Кэйсюк продолжал ласкать её, ощущая, как сковывающее Миру напряжение понемногу стихает. Он смог войти ещё чуть больше, но, уткнувшись в уже явно ощутимую преграду, замер. — Какого демона… Ты что… до сих пор девственна?       Она подняла на него затуманенный страстью взгляд. — А вы… разве не поэтому… меня выбрали? — выдохнула Мира, сквозь сбивчивое дыхание.       «Что?.. Как так?» — Я подумала, что вы захотели взять молодую нетронутую девушку. Простите, если разочаровала. Но у меня немного опыта в такого рода вещах… — Да как такое возможно?! — Прошу прощения?.. — Разве у тебя уже не было близости со смотрителем королевской библиотеки? — С господином Хораном? — искренне изумилась она. — Простите великодушно… но он же в отцы мне годится. Да и с чего бы ему вдруг мне такое предлагать? Он ведь добрейшей души человек… — Но ты же именно с его руки стала помощницей лекаря, разве нет? — не унимался советник. — Так и есть, — подтвердила девушка, — но он порекомендовал меня не за такого рода… заслуги. — Хорошо, а что тогда тот командир дворцовой стражи, Ромус? — А-а, вам и об этом известно. — Да, известно, — процедил Кэйсюк, с запозданием осознав, что до сих пор был в ней.       Ругнувшись про себя, он выскользнул из неё и сел в постели, дожидаясь ответа. — Ну, мы и правда состояли в отношениях какое-то время. Он даже помог мне пару раз при конфликтных ситуациях с высокородными дамами из Цветочного Дворца, но… — Но? — поторопил он, скрестив руки на груди. — Но спустя какое-то время пришло известие от его родни. О том, что ему нашли... подходящую невесту. Поэтому мы решили расстаться, чтобы не усложнять ему жизнь. Он был добр ко мне, однако мы не заходили... так далеко. Наши чувства друг к другу не были столь пылкими, как… — она осеклась и покраснела, потупив взор. — Как? — Простите… Я помню, что вы сказали мне перед тем, как начать. Но… мне правда больше не с чем сравнивать...       Подергивание в глазу вновь напомнило о себе, и советник резко побледнел. Сейчас его захлестнул настолько противоречивый поток чувств, что даже голова загудела. Он не мог до конца понять, это такое виртуозное притворство? Или же часть его осведомителей вконец разучилась смотреть в суть происходящего? И первому варианту ещё можно бы было дать хоть какой-то шанс, не столкнись он лично с полноценным его опровержением. Буквально и в прямом смысле. — Господин? — позвала Мира, сев и наспех прикрывшись. — Вам нехорошо? Вы так резко побледнели… — Со мной всё в порядке, — выдохнул он, прикрыв лицо рукой. — Я ещё раз извиняюсь, если что-то неверно истолковала, но… вы… мы. То есть… Я хочу сказать… Кхм… Вы собираетесь продолжить?       Он вздрогнул и поднял на девушку усталый взгляд.       «Она что, сейчас… серьёзно?» Когда он звал её к себе сегодня днем, Кэйсюк был совершенно уверен в том, кого зовет. А теперь он осознал, что не знает этого и близко. Разумеется, он может просто взять её, так, как ему угодно. Она не откажет ему, поскольку он уже успел не единожды ей пригрозить. Только вот, если в итоге Мира окажется вовсе не расчетливой, хладнокровной и жадной до власти, а вполне добропорядочной, невинной девушкой, которую он решил использовать, чтобы притупить свои терзания по другой…       Даже столь бесчувственному мерзавцу, как он, становилось тошно при одной мысли о таком скверном поступке. Кроме того, соитие с девственницей было значительно более хлопотным процессом. Утолять похоть в объятиях опытной женщины, для которой связь с тобой мимолетна — одно. А быть у юной, чистой девушки первым мужчиной — совершенно другое. — Послушай, — начал он, и голос его слегка охрип, так как в горле пересохло от волнения. — Ты сейчас приведешь в порядок свою одежду, встанешь и вернёшься к себе. После чего забудешь обо всем, что здесь случилось. — А? — Тебе не за что извиняться, но я всё же настоятельно рекомендую последовать моей… просьбе. И не создавать лишних проблем. — Но… я не понимаю… Я вам не понравилась? — Это неважно. Мое сегодняшнее приглашение было ошибкой. Так что, пожалуйста, уходи. И забудь об этом. — Эм, но… Кхм. Хорошо, я понимаю… — Вот и славно. А теперь ступай.       Мира встала, спешно запахнула своё одеяние и поправила перевязь пояса. Она ещё какое-то время молча смотрела на него, будто колеблясь что-то сказать. И когда он уже раскрыл рот, чтобы поторопить её, девушка зашагала к выходу из шатра. Но, отогнув полог, помедлила. Оглянувшись на советника через плечо, Мира неожиданно твердо произнесла: — Я не доставлю вам никаких проблем, господин советник, не беспокойтесь. Но, как бы вы ни просили и ни грозились, забыть обо всём этом я не смогу. И вовсе не потому, что мне не понравилось. Доброй вам ночи.