«Не спеши записывать во враги того, кто ещё может быть тебе полезен. Убить никогда не поздно. А вот упущенную возможность возвратить никак нельзя».
Юхон, первый сын короля Джунама.
***
Дверь распахнулась со звучным скрипом, и они вошли. Здесь пахло сыростью и веяло холодом. А не будь в руках одного из них факела, было бы ещё и темно хоть глаз выколи. В этих камерах не имелось никаких, даже самых крошечных, окон. И если не поддерживать тут освещение искусственно, брошенный в эти застенки человек оказывался один на один с беспросветной тьмой. Что также несомненно влияло на степень его сговорчивости. Если, конечно, он не был слеп и без того. Послышалось резкое звяканье цепей. Тот, кого явились проведать сейчас, слепым вовсе не был. Но этот человек провёл во тьме уже достаточно, чтобы его глаза успели подотвыкнуть от света. Вошедших было трое: молодой мужчина с темными ухоженными волосами, бывалый слегка небрежный вояка с уродливым шрамом на лице и рядовой стражник, что как раз держал в руке факел. — Можешь идти, — сказал брюнет солдату. Тот лишь молча поклонился в ответ, установил факел в держатель на стене и вышел за дверь, прикрыв её за собой. — Итак, — вновь зазвучал спокойный голос брюнета, — полагаю, у вас было достаточно времени, чтобы как следует всё обдумать. И теперь хотелось бы наконец услышать разумный ответ. Но человек с ответом не торопился, продолжая хранить упрямое молчание. Подождав ещё немного, темноволосый мужчина вздохнул и подошел ближе к решетке. — Советник Фан, вы ведь понимаете, что, продолжив в том же духе, лишь всё сильнее усложните? В первую очередь для самого себя… и ваших близких. Цепи вновь зазвенели. Закованный в них человек, лет сорока пяти, взволнованно дернулся, приподняв свою лысоватую голову. — Мне бы очень не хотелось огорчать вас дурными известиями, — продолжал молодой мужчина всё тем же ровным тоном. — Насчет вашей дорогой супруги… или же возлюбленной дочери… Цепи звякнули снова, и на сей раз пленник подорвался с места, яростно вцепившись в бамбуковые прутья своей клетки. — Ах ты подонок… — прошипел он, впившись в брюнета пылающим взором. — Что же вы за выродки такие… Сперва Её Высочество сгубили… А теперь угрожаете мне… жизнями моих жены и дочери?! У вас что, совсем чести нет?! Неужели вот это Его Высочество Юхон счел бы достойным?! Да будь он сейчас жив… — Но это, увы, не так. И вы напрасно тревожитесь о судьбе принцессы Йоны. Есть сведения, что её видели живой, несмотря на предыдущие донесения из Клана Огня. Да пока она по-прежнему в плену предателя, однако наши разведчики уже идут по их следу. — Предателя? Да вы в своем уме?! Даже среди черни мало кто поверил в этот фарс! Чтобы Громовой Зверь собственноручно убил короля Ила и похитил Её Высочество?! Да с чего ему вдруг так поступать?! Ведь ходили даже слухи, что король Ил планировал сделать его супругом принцессы!.. — Мне бы тоже хотелось это узнать. Но факты говорят сами за себя. Как и свидетели. Пленник мрачно усмехнулся, сильнее стиснув прутья решетки. — А перед тем, как дать эти «показания», они, полагаю, тоже получили приглашение в одни из здешних «гостевых покоев»? Или услышали «заботливые» предостережения насчет судьбы своих близких? Не так ли? Хотя, думаю, кого-то вам было проще купить. А кто-то и вовсе сам охотно решил плясать под вашу дудку. Но в итоге вы знатно так облажались. Что с Принцессой, что с её стражем. Советник Фан ненадолго замолчал, но видя, что прерывать его не спешат, усмехнулся и продолжил: — Неужто нельзя было подготовиться получше, а? Раз уж вы знали, что Сон Хак к вам не переметнется, его можно было устранить и заранее. Хотя, полагаю, вы рассчитывали, что в этом не будет нужды, преподнеси вы ему случившееся как акт измены. Пустив по ложному следу и воодушевив убитой горем после «трагической кончины» отца госпожой. Но, очевидно, что-то у вас не заладилось. Раз уж теперь на троне сидит холеный юнец, за которым отнюдь не торопятся следовать лидеры других Кланов. Сон Мундок не простит вам столь наглой клеветы на своего дорогого приемника. Да и ладно бы один только он! Громовой Зверь слишком значимая фигура для всего Клана Ветра, чтобы они проглотили такую выходку без последствий. Да и остальные кланы что-то тоже не спешат с изъявлениями искренней преданности новому «королю». А наши прожорливые соседи, в особенности из Империи Кай, только и ждут, как бы откусить от нас кусок пожирнее. Чего один только Огонь стоит со своими откровенно… Пленник резко осекся, и на его побледневшем лице выступили капельки холодного пота. Он раздраженно дернул щекой и прищелкнул языком. — Ну что же вы замолчали, — вновь заговорил темноволосый мужчина. — Ведь сейчас, кажется, почти прозвучало что-то действительно важное, разве не так? — А ты и правда тот ещё змей, Кэйсюк. Умеешь подкрадываться незаметно, даже стоя на расстоянии вытянутой руки. Только вот я не настолько глуп, чтобы полагать, будто ты исполнишь хоть какие-то данные мне здесь обещания. Взамен на «важные» сведения. Так что продолжать этот разговор нет смысла. — Вы слишком спешите с выводами, советник Фан. Касательно всех недавних событий. Равно как и насчет меня. Кроме того, будь вы нам более вовсе не нужны, здесь бы сейчас стоял не я, а ваши перепуганные жена и дочь. С клиниками у горла. Если бы моей целью являлось единоразово выбить из вас ваши секреты, поверьте, я бы уже давно всё знал. Но мы с вами оба прекрасно знаем, что вы никогда не являлись сторонником политики короля Ила. И мне также известно, что вам не безразлична судьба этой страны. Но и ваши сомнения насчет свершенных перемен мне понятны. Однако, несмотря на текущие обстоятельства, я бы всё же предпочел видеть вас на своей стороне. — Если это не очередная ловушка, в надежде провести меня, звучит, мягко говоря, не правдоподобно. Но коли так, к чему тогда всё это? — поинтересовался Фан, разведя руками. — Для пущей убедительности. Пленник вновь смолк при этих словах, а затем звучно щелкнул языком и тихо рассмеялся. — Ну надо же, какая хорошая память. Право, не ожидал получить оплеуху своей же собственной цитатой. — Мне есть ещё, что вам сказать. — Да неужели? — Недавно вы упомянули Его Высочество Юхона. Фан вздрогнул, нахмурив редкие брови. — И? — спросил он в нетерпении. — Вам известно, как он умер? — Разумеется, как и всем. — И вас ничего не смущает в обстоятельствах его смерти? — Что ты хочешь сказать, Кэйсюк. Говори прямо. — Речь о довольно противоречивых слухах, которые, я уверен, бесспорно касались ваших ушей. Фан поморщился, пожав плечами. — И что? Да, слухи и впрямь были полны противоречий. Но, раз уж ты об этом заговорил, полагаю, тебе известно несколько больше? — Именно так. — И почему же ты счел необходимым меня в это посвятить? — Чтобы дать вам повод пересмотреть свой взгляд на ситуацию. Пожилой советник пытливо всматривался в бесстрастное лицо молодого в напряженной тишине. По его темным, глубоко посаженным глазам читался откровенный интерес к данному вопросу, пусть и наравне с не менее явным подозрением. Он молчал ещё какое-то время, плотно сжав губы. Но вот наконец не удержался и спросил скрипнувшим, словно разболтавшиеся дверные петли, голосом: — Ну так что? Какова же правда? Лицо темноволосого мужчины резко помрачнело, утратив оттенки былой сдержанной холодности. Фан даже вскинул брови в искреннем изумлении, поскольку никогда прежде не замечал за этим человеком столь живого проявления чувств. Молодой советник шагнул ближе к решетке и заглянул пленнику прямо в глаза. А затем сказал: — Правда в том, что король Ил был лживым двуличным лицемером, который подвел эту страну к грани распада. И если бы я не видел всё собственными глазами, вероятно, как и многие, до сих пор терзался бы сомнениями. Поскольку в это и правда верилось с трудом. Но я был там в тот день и знаю, что король Ил сотворил собственноручно. Он ненадолго замолчал, а затем выдохнул с холодной болезненной злобой: — Мой господин, его родной брат, был вероломно заколот королем Илом в спину. В свете чего, думаю, вам должно быть ясно, почему его правление завершилось вот так. Фан вновь нахмурился, продолжая молча всматриваться в мрачные глаза собеседника. По лицу пожилого советника читались смятение, негодование и злость. — Будем честны, — продолжил брюнет, — почивший король никогда не был достойным трона правителем. В глубине души это понимали все. Думаю, даже он сам. Король Ил был слишком ослеплен своей нездоровой набожностью. Настолько, что у него не дрогнула рука отнять жизнь у родного брата, существенно пошатнув и без того уже довольно хрупкое на тот момент равновесие. Так ответьте же мне, советник Фан, что, по-вашему, важнее — сохранять жалкую видимость порядка или же решиться наконец действительно его навести? Вы правы, признаю, не все наши планы удалось воплотить в жизнь гладко. И я хотел бы попросить вас о содействии с урегулированием последствий. — И начать я, полагаю, по-вашему, должен с разоблачения тех, кому грядущие перемены не по вкусу? — Что даст вам дальнейшее пребывание на их стороне? Мимолетное удовлетворение от свершенного «правосудия»? В том случае если их заговор, конечно, всё же увенчается успехом. Сколь многим из них вы бы сами лично со спокойной душой могли доверить по-настоящему важные государственные дела? Советник Фан не ответил, но кривая ухмылка на его тонких губах говорила, что таковых было явно немного. — Осмелюсь предположить, что большинство из них ведомы либо алчностью, либо слепым гневом. Но, полагаю, вам и самому это прекрасно известно. Скажите, чего эти люди смогут добиться, сверши они новый переворот прямо сейчас? Как выстоят пред лицом, как вы выразились, «наших прожорливых соседей»? Его Величество Сувон молод, это верно. Но вы ведь сами знаете, насколько пытлив его ум. И он, в отличие от тех, кого вы пока до сих пор покрываете, свершил свою «праведную месть» отнюдь не эгоизма ради. Многие преданные Его Высочеству Юхону люди жаждали разорвать братоубийцу-короля на куски почти со дня его смерти. Но, несмотря на случившееся, господин Сувон всегда ставил интересы государства выше личных, будучи ещё ребенком. Скажите, советник Фан, видите ли вы хоть одну более достойную кандидатуру на роль правителя в данный момент? — Что ж, — выдохнул Фан, устало прикрыв глаза, — кандидатур для этого на деле всегда хватает. Но вот чем они в итоге будут править? Вопрос уже иной. В одном я с тобой бесспорно согласен: при обострении внутренних распрей сейчас, мы попросту развяжем руки тем, кто давно жаждет разобщить нас, отвоевав себе часть новых земель. И за время правления Ила многие начали примиряться с этой мыслью, пустившись в определенные приготовления заблаговременно. Я в том числе, что помогло мне разжиться некоторыми довольно полезными связями. Однако в душе такой расклад никогда меня не радовал. Несмотря на все невзгоды и тяготы последних пару десятков лет, я люблю эту страну. Я ещё помню, какой она была при правлении Его Величества Джунама. И мне всегда было досадно допускать, что в скором будущем её возможно не станет. Но, как ты уже понимаешь, у меня есть жена и дочь, жизни которых мне, разумеется, не безразличны. Потому я, как и многие представители знати, озадачивался поиском путей отхода. Так как считал, что жизнь где-то ещё все же получше бесславной кончины на растерзанной родине. Если уж и не для меня самого, то хотя бы для них. Но если всё сказанное тобою правда и если у нас есть шанс вернуть Коуке былое величие, то я готов рискнуть. — Рад это слышать, — ответил темноволосый советник с легким кивком. — В таком случае я распоряжусь, чтобы вас освободили уже сегодня. Однако по первому времени вы останетесь во дворце, под наблюдением. Надеюсь на ваше понимание на сей счет. Советник Фан тихо усмехнулся и что-то недовольно пробормотал себе под нос. Его собеседник склонил голову в учтивом прощании и зашагал к выходу. — Кроме того, вам определенно будет лучше сперва хорошенько отдонуть и вернуть себе привычный здоровый вид, — сказал темноволосый, замерев перед дверью и глянув на пленника из-за плеча. После чего добавил: — мы ведь не хотим зазря волновать ваших родных, что до сих пор полагают, будто вы заняты неким важным безотлагательным делом. Пожилой советник вздрогнул и потрясенно воззрился на своего нового «друга». Тот усмехнулся, заметив это, и произнес: — До скорого, господин Фан. Молодой советник и его сопровождающий ушли, оставив факел на месте. Пожилой мужчина опомнился, лишь когда дверь скрипнула вновь, пропуская внутрь уже одного из тюремных стражей. Воин брякнул связкой ключей, подходя к решетке. Отворив, он замер напротив пленника и попросил того вытянуть руки, чтобы расковать его. Фан подчинился и уже через пару мгновений услышал лязг упавших на пол оков. Отвыкшие от свободы запястья заныли, а из груди вырвался облегченный вздох. Но сразу следом мужчина негромко рассмеялся. — Ах ты ж коварный сукин сын, — вырвалось у него. — Прошу прощения? — удивился стражник. — Не бери в голову. Веди лучше давай, куда меня там определили. Стражник хмыкнул, пожав плечами, и молча зашагал вперед, указывая дорогу. Советник Фан брел следом, по-прежнему дивясь про себя изворотливости ума своего более молодого товарища по ремеслу. Ведь за всё проведенное здесь время, ему не раз намекали, что его семья в курсе, где он. А буквально несколько минут назад ещё и пригрозили их благополучием (как минимум). На деле же всё это оказалось элементарным блефом, который претворился бы в жизнь лишь в случае категоричного отказа. Но советник Фан не был настолько глуп, чтобы продолжать упорствовать дальше. Тем более этот стервец привел достаточно весомых аргументов, чтобы его убедить. И даже поделился столь значимым откровением. Фан был отнюдь не так наивен, чтобы поверить абсолютно всему услышанному на слово. Но чувствовал, что, говоря о принце Юхоне, этот хитрый змей ни капли не приврал. Что до остального, в конце концов, у него снова развязаны руки, пусть и в определенной мере. И теперь советник Фан сможет сам выяснить — насколько правдива была явленная ему искренность.