«Всему есть своя цена. Однако лишь узколобые глупцы привыкли измерять её одной только звонкой монетой».
***
Мира уже с малых лет понимала, что за всё в этой жизни приходится платить. Утратив опеку любящих родителей к семи годам, она была вынуждена взрослеть довольно стремительно, принеся в жертву большую часть беззаботных детских радостей. Мира была отнюдь не единственной сироткой в доме своего «добродушного» дядюшки, и опыт первых двух лет жизни там успел научить её некоторым весьма полезным урокам. В результате чего она усвоила ряд не слишком приятных, но определенно действенных принципов. Первое: кровное родство ещё отнюдь не гарант особого отношения, скорее напротив — повод спрашивать с тебя больше, чем с остальных. Второе: тот, кто ничего не умеет и не стремится уметь, рано или поздно непременно умоется слезами или даже кровью. И третье: в первую очередь, надо уметь рассчитывать только на себя, чтобы четко осознавать пределы своих возможностей. Благодаря соблюдению этих познанных через страх и боль истин, Мире часто удавалось преодолевать сложные жизненные испытания с минимальным ущербом для себя. Однако порой случались моменты, заставлявшие её покидать безопасную «область дозволенного». Например, когда она бралась выхаживать какого-нибудь раненого зверька, несмотря на строгий запрет к нему прикасаться. Или когда прокрадывалась на кухню посреди ночи, чтобы стащить немного еды для ребят, которых морили голодом несколько дней в наказание за некий проступок или даже случайную неосторожность. Или когда решалась вступиться за измученных знатными дамами работниц дворца Хирью, четко видя, что из тех хотят сделать подушку для битья исключительно потехи ради. Временами у Миры получалось выходить из подобных ситуаций демонстративным победителем. Иногда просто — сухой из воды. Но порой случалось и так, что последствия чрезмерного риска оказывались весьма плачевными. И прямо сейчас было довольно сложно предположить — к чему приведет её спонтанность на сей раз. Мира уже успела вернуться в свою палатку, однако голова была до сих пор словно в тумане. Весь остаток дня после столкновения с советником Кэйсюком она пребывала в частичной прострации. Пока руки делали свое дело, обрабатывая чужие раны, все мысли вертелись вокруг очередного возникшего на её жизненном пути повода «покинуть безопасную область дозволенного». Выбежав тогда вслед за советником, она и подумать не могла, как всё в итоге обернется. И до сих пор не до конца верила, что ей хватило духу говорить с ним столь смело. Но вышло, как вышло, и теперь ей предстояло окончательно решить — делать ли последний шаг во мрак, среди которого живет этот загадочный человек. Или же принять его последнее предложение и всё-таки попытаться обо всем позабыть. Если быть до конца честной с собой, он бесспорно неслабо пугал. Однако в том, сколь старательно советник гнал её от себя, узнавалось нечто слишком знакомое. Когда Мира смотрела на него, то невольно вспоминала мучительно-горький вкус из прошлого. Боль. Утрата… Одиночество. Испив его сполна, будучи ещё маленькой девочкой, она решила закрыться от мира бурных переживаний, позволяя себе мимолетные привязанности лишь изредка. «Чем меньше у человека того, что ему искренне дорого, тем легче ему живется», — так она привыкла считать. Поэтому, начиная выстраивать с кем-то некие взаимоотношения, Мира зачастую придерживалась сдержанности, стремясь избегать излишних всплесков чувств. Даже будучи подругой Ромуса, она не позволяла себе слишком увлекаться. Оттого, вероятно, и рассталась с ним так легко. Но в случае с королевским советником она понимала, что уже увлеклась. И, несмотря на сопровождавший это неясное чувство страх, продолжала тянуться к нему. При попытке ответить самой себе на вопрос «зачем это ей?», Мира пришла к ряду весьма противоречивых умозаключений. В основе всего зиждилось обыкновенное любопытство, поскольку, на фоне ежедневной рутины, связанные с этим мужчиной открытия смотрелись слишком уж ярко и просто не могли не взволновать. Однако Мира прекрасно осознавала и то, что связь с ним едва ли принесет ей счастье, как женщине; в широком смысле понимания. Хотя, задумавшись об этом, она вдруг вспомнила, что ей никогда шибко того и не хотелось, в свете того, что ею в любой момент могут воспользоваться, словно разменной монетой. После разрыва с Ромусом дядя уже несколько раз открыто намекал на это, тыча в свои заслуги по её воспитанию и благоустройству. В конце концов, первый принцип о родстве в её жизни доселе всегда работал исправно. И уповать на то, что ей вдруг повезет, и её неким чудесным образом оставят в покое, было ужасно глупо. Что подводило Миру к следующему выводу: а что если заручиться поддержкой советника в этом вопросе? Ведь он с самого начала говорил, что «если она хорошо справится, ей непременно воздастся»? Да, на данный момент, она отнюдь не искушенная в любовных утехах блудница. Но раз советник сам выбрал её в тот раз, значит, она ему хотя бы не отвратительна. Так может стоит дать ему понять, что она не ослепшая от страсти дурочка, а разумная девушка, которая понимает, что к чему? Всё же оказаться в постели вполне привлекательного взрослого мужчины, который, в добавок, ей самой хоть отчасти приятен, не так уж и плохо. В сравнении с перспективой быть выданной за какого-нибудь подернутого дряхлостью чиновника, от которого уже разит глубокой старостью. А дядя вполне мог так поступить, в уплату долга за его «заботу» о ней. Если он не пощадил и одну из своих родных дочерей, обрекши ту на схожую участь, чего уж о ней-то — жалкой сиротке — переживать? Так что веский повод направиться в палатку советника для скрепления договора у Миры бесспорно имелся. Но волноваться это ей нисколько не мешало. Поскольку, после произошедшего днем в лекарском лагере, было довольно сложно набраться должной храбрости. Советник намеренно стремился испугать её своей грубостью. И ему определенно удалось внушить Мире достаточно страха, чтобы поунять её обострившееся любопытство. А потому сейчас она рассматривала всю эту ситуацию с позиции именно удачной возможности повлиять на свое положение в будущем. Ведь, как ни крути, но ей искренне нравилось заниматься целительством. И она хотела бы продолжать заниматься им и впредь. Но для этого, учитывая её обстоятельства, была необходима влиятельная поддержка. А с советником короля Коуки в этом мало кто мог конкурировать. Что ж… Оставалось только донести всё это до него должным образом. И как-то унять дрожь в руках и ногах. Она, конечно, уже успела разок знатно оплошать… с озвученным насчет «корня проблемы» советника предположением. Но, если больше не давить на это, Мира была всё же склонна полагать, что шанс расположить его к себе еще имелся. Собравшись наконец с мыслями, она накинула плащ и вышла. Стемнело совсем недавно, но, по ощущениям, стояла уже глубокая ночь. Учитывая, какой завтра предстоял день, многие по-прежнему занимались какими-то приготовлениями. Хотя было немало и тех, кто поднимал себе дух перед грядущей битвой. Кто как мог. Откуда-то доносились бодрые голоса, в которых угадывались хмельные нотки. Кто-то распевал песни у костра, согреваясь теплыми словами. Но находились и те, кто предпочитал более уединенные развлечения: Мире довелось зацепиться взглядом за несколько парочек, отделившихся от общего веселья и направившихся в палатки, прильнув друг к другу в объятиях. Похоже, командование не слишком душило своих воинов строгостью перед лицом столь грозной битвы. Но последнее из замеченного ею заставляло слегка занервничать; в свете того, куда и зачем она направлялась. Мира старательно гнала эти волнения прочь, насколько получалось, поскольку при встрече с советником ей необходима вся её собранность. Глядя на этих людей, она четко ощущала разницу, так как вокруг них буквально витала обоюдная страсть, основанная на взаимных чувствах. Её случай был несколько иным, и, несмотря на все свои потуги, Мира всё равно ощущала дрожь в коленках. Потому как не была уверенна, что после её бездумной выходки, к ней по-прежнему будут благосклонны. Оставалось уповать на то, что ей удастся убедить советника в том, что у неё нет никаких конкретных подозрений насчет «предмета» его сердечных терзаний. Хотя после подслушанного ей в тот раз незадолго до рассвета, они бесспорно имелись. Ведь слова Её Высочества невольно наводили на весьма четкие выводы. По крайней мере её — кто был уже в некоторой мере в курсе того, что беспокоит советника Кэйсюка. Увлеченная своими размышлениями, Мира не заметила, как вошла на территорию командного лагеря Клана Неба. Шатер советника был всё ближе, и с каждым шагом она ощущала возрастающую тяжесть в ногах. Показав остановившим её стражникам голубую нашивку с белым цветком на своей сумке, Мира назвалась и озвучила им цель своего визита — «послание от старшего лекаря для господина Кэйсюка», как они с советником условились между собой; на случай если кто-то потребует от неё пояснений. Услышав такой ответ, её тут же пропустили дальше, даже оказав любезность в сопровождении, чтобы никто больше не донимал её расспросами. Когда они чуть отошли от остальных, тот парень, что вызвался её провести, вдруг произнес: — Что-то ты сюда в последнее время зачастила. Если память мне не изменяет, я видел тебя здесь и несколькими днями ранее. Мира насторожилась, так как по его голосу было пока сложно понять, к чему он об этом заговорил. — Ну-у, моё дело маленькое, — отозвалась она самым обыденным тоном. — Сказали доставить послание — значит, надо доставить. — Хах, и то правда, — усмехнулся солдат. — Только вот, чего ж они тебя по ночам-то гоняют? Неужто днем никак было? Ну… или парнишку б какого-то лучше запрягли. — О, да ничего страшного. В конце концов, я и сама в помощниках до сих пор. Так что мне не привыкать бегать по подобным поручениям. — А-ам… Да я не в том смысле… — М? — Я к тому… кхм, что ты не дурна собой. И шастать по ночам среди толпы изголодавшихся по девичьему вниманию солдат — явно не самая разумная затея. Особенно в такое время. — Ох… Понятно, — выдохнула Мира, поймав себя на том, что из-за своих треволнений она как-то об этом ни разу и не задумалась. — Но всё-таки долг есть долг, уж тебе ли не знать? Её попытка отшутиться все в той же нейтральной манере, кажется, нисколько его не проняла. Воин вздохнул, взглянул на неё как-то печально и ответил: — Так то оно так, но ты всё же имей в виду, что тут далеко не все способны держать себя в узде. Всё-таки завтра всем нам предстоит крайне тяжелый бой, так что кто-то может и рискнуть «оторваться напоследок», даже под угрозой последующего наказания. Ведь не всем же сегодня с этим повезло, — солдат грустно усмехнулся и, поймав взгляд Миры, увидел, что намек понят. — Кроме того, — продолжил он, — если вдруг с тобой кто-то так по-свински обойдется, думаю, тебя потом не сильно утешит факт его… или их наказания. Когда тобой уже воспользуются, словно вещью. Он ненадолго умолк, добавив Мире новых волнений, но вскоре добавил: — Всё же война уродует людей. Не только телом, но и духом. Хотя порой она, увы, необходима. И хорошо, когда удается обойтись без подобной грязи хотя бы среди своих. Но на сей раз среди нас довольно много женщин. И я слышал, что пара подобных инцидентов уже имела место. Так что… кхм… Если у тебя тут вдруг парень есть, или хотя бы друзья среди товарищей по ремеслу, ты лучше, ну… своих держись. Или по возможности не привлекай к себе лишнего внимания. — Х-хорошо… Благодарю за совет… Стражник оставил её, не доходя где-то десять-пятнадцать шагов до палатки советника. Прощаясь, он вновь одарил Миру печальной улыбкой, словно она напоминала ему о ком-то, кого он уже потерял… Или же кого-то, прошедшего через схожий с описанным им только что опыт. Сердце сжалось при мысли об этом, но когда её нагнал весь ужас обрисованной им только что картины, даже страх перед предстоящей встречей как-то малость отступил. Она замерла, застыв во внезапно нахлынувшем замешательстве. До этого Мира усиленно старалась не думать о всей масштабности происходящего, сосредоточившись на своих повседневных делах, и отгоняя прочь тяжелые мысли. В конце концов, она всего лишь простая помощница лекаря, и ей мало что известно наверняка. Однако некоторые вещи можно понять и не владея какими-то особо важными сведениями. Если как следует приглядываться к мелочам. И сейчас Мира наконец кое-что осознала: все её волнения и планы на будущее с весьма великой долей вероятности не имеют абсолютно никакого смысла. Поскольку, судя по всему, что её в последнее время окружает, не менее велик шанс, что привычный мир довольно скоро рухнет, вспыхнет и сгорит в пламени этой грандиозной войны. А каков будет новый, выстроенный на его пепелище?.. Мира поежилась, стиснув лямку своей сумки. По сути все вокруг в той или иной мере разделяли эту тревогу. Только выражалось это по-разному. Слова того воина яркий тому пример. Она судорожно сглотнула, а затем вздрогнула, услышав справа какой-то неясный шорох. Страх подстегнул её, и Мира зашагала к палатке советника, но уже на втором шаге поняла, что за ней идет кто-то еще. Хоть она и не могла знать наверняка, кто это, и что ему нужно, но почему-то чувствовала себя прямо как дичь под взглядом опытной гончей. Ускорив шаг, Мира уже подобралась к пологу, как вдруг с другой его стороны донесся строгий девичий голос: — Мне казалось, во дворце мы с вами уже четко обговорили эту тему. Касательно Сувона. Мира вновь застыла на месте, поскольку тут же поняла, кто это произнес. А поняв это, она просто не могла бесцеремонно ворваться внутрь, хотя инстинкты именно к тому и побуждали. Услышав шуршание песка за спиной, Мира предприняла отчаянную попытку сменить направление и отойти в сторону. Однако уже в следующий миг на её плече сомкнулись чужие пальцы, и кто-то вдруг произнес: — Прошу меня извинить, милая барышня, но с визитами в эту палатку придется пока повременить. Впрочем, я могу составить вам компанию. Если вы, конечно, не против. Мира почувствовала, как по спине и затылку прошлась холодная волна дрожи. Руки тоже затряслись, так как за одно короткое мгновение в её голове промелькнуло слишком много предположений. Причем почти все они были преимущественно пугающими. И хотя голос этого незнакомца звучал едва ли не приторно сладко, в свете её последних размышлений, он воспринимался скорее как изысканный яд, а не изъяление заискивающей обходительности. Всё-таки речь шла о едва ли не первых по значимости людях королевства, так что ничего удивительного, если их секреты берегут настолько тщательно, что не почураются устранить все лишние глаза и уши… В буквальном смысле. Мира сглотнула тяжелый ком в горле, принявшись лихорадочно перебирать в голове варианты о том, как бы поубедительнее донести до этого человека, что она и впрямь ничего толком не расслышала. И уже сама поняла, что её присутствие сейчас как минимум неуместно. Что она готова незамедлительно удалиться отсюда сама… И что составлять компанию ей вовсе не обязательно; особенно если на деле это означает, что следующего рассвета она уже не увидит. — Милочка? — повторил он. — С вами всё хорошо? — Д-да… Прошу прощения, я просто… Мира наконец обернулась, набравшись смелости взглянуть в лицо устрашающей неизвестности. И тут же обомлела, поскольку даже в бедном ночном полумраке смогла разглядеть эти до абсурдного прекрасные черты. — В-вы?.. В ответ ей лишь приветственно улыбнулись. «Незнакомец» мягко и ненавязчиво увлек её за собой, немного в сторону от палатки советника. И что бы там её сейчас ни ждало, Мира поняла, что противиться этому удивительному человеку она попросту не в силах.