На грани абсурда

***

      Она вошла к нему с уже привычным строгим выражением лица, однако он всё равно улавливал бурлящее в холодных аметистах возмущение. Сказать по правде, за последние пару дней советнику и без того вполне хватало насущных проблем. И головной боли. Особенно учитывая последние донесения раненых разведчиков и произошедший немногим после их возвращения инцидент… Связанный с одной явно недооцененной особой.       Сперва Кэйсюк принял её за обычную расчетливую стерву, каковых во дворце всегда в достатке. Затем уж было подумал, что его излишняя… обходительность всё-таки несколько вскружила ей голову, что приблизило её скорее к влюбчивой дурочке. Но когда эта странная девица так непринужденно озвучила настолько меткое предположение насчет его щепетильной проблемы, Кэйсюк резко занервничал, мгновенно утратив остатки своего и без того неслабо расшатанного самообладания. Уж слишком неожиданно легко она его прочитала. Хотя пока было сложно судить о том — насколько глубоко Мира смогла заглянуть. А теперь вот ещё и первопричина всего этого взирала на советника с откровенным недовольством, выпивая, казалось, последние крупицы сил, что были жизненно необходимы ему завтра.       Он догадывался о причине визита Её Высочества. Ему и без неё было прекрасно известно о недавнем ухудшении состояния короля… и связанным с этим нелицеприятным происшествием; одна из особо нелицеприятных версий которого по-прежнему гудела у него в мыслях взбудораженными голосами развоображавшейся солдатни. Но принцесса, похоже, сочла необходимым выразить ему свое негодование лично. И он был бы совершенно не прочь выслушать всё, что она скажет… если принцесса при этом будет настолько близко к нему, что он сможет ощущать мягкость её разгоряченной кожи под своими пальцами.       Но, поскольку этому не бывать, Кэйсюк планировал сделать всё, чтобы разговор вышел настолько коротким, насколько возможно. Поскольку очередная ночь тяжелых снов и утро с не менее тяжелым пробуждением — было последним, чего он хотел в свете грядущей битвы. После дежурного приветствия, Кэйсюк пригласил гостью присесть, исключительно показной вежливости ради. Однако Её Высочество отказала, намекая на то, что задерживаться не намерена. И это несколько успокаивало. Но стоило ей лишь заговорить, как он тут же понял, что как раз покоя ему явно не видать. — Полагаю, вы догадываетесь, зачем я пришла, так что перейду сразу к делу, — начала принцесса, и глаза её выразительно сверкнули расцветающей злостью. — Мне казалось, во дворце мы с вами уже четко обговорили эту тему. Касательно Сувона.       Она шагнула немного ближе, а по её лицу скользнула грозная тень. Советник чувствовал нарастающее в ней напряжение даже с расстояния. — Так скажите же мне, господин советник, — продолжила Её Высочество, нахмурив брови, — вы всерьез настолько беспомощны, что допускаете такого рода происшествия… в столь ответственный момент?       Откровенно говоря, он и сам уже не раз обругал себя за недостаток предусмотрительности. Однако осведомленность принцессы Йоны насчет первопричины произошедшего практически не оставляла Кэйсюку пространства для маневра. Его Величество вновь переусердствовал с отдачей в делах, в результате чего последний совет по обсуждению стратегии грядущего сражения едва не обернулся весьма опасными обстоятельствами. Ведь если бы король рухнул прямо на глазах у своих военных советников, включая трех верховных генералов, командующих силами Кланов Коуки… списать это на «легкое недомогание» было бы крайне затруднительно. Да и весомых подозрений избежать бы явно не удалось.       При таком раскладе столь необходимое сейчас единство в любом случае бы пошатнулось. К счастью, на сей раз всё обошлось, не без помощи Её Высочества… Снова. Поэтому, разумеется, у неё имелись все основания гневаться, ведь она заметила неладное раньше всех. Хотя это отнюдь не её первостепенная забота. Но скопившаяся за последние недели усталость сказывалась на советнике весьма ощутимо, из-за чего он не сумел своевременно среагировать. И теперь, помимо прочего, улавливал ещё и противный скрежет стыда.       Да, он виноват. Да, не уследил. Но… о Небо, как же сильно он устал. Кэйсюк тяжело вздохнул, уронив взгляд в пол возле ног принцессы. — И что бы вы хотели услышать? — начал он тихо. — Что мне жаль? Или что такое больше не повторится?.. Что бы я вам сейчас ни сказал, текущие обстоятельства от этого не изменятся. Поэтому я всё же не до конца понимаю, в чем заключается цель вашего визи…       Он прервался на полуслове, с запозданием осознав, что принцесса стоит буквально в шаге от него. Кэйсюк обмер, а ощутив осторожное касание на своем локте, и дышать перестал. Он нерешительно скользнул убитым взглядом в её сторону, встретив в ответ пусть и строгий, но пламенно живой.       Советник вдруг вспомнил сказанное ему Оурю той самой ночью, ещё в замке. Слова о пламени Алого Дракона, способном как испепелить, так и обогреть. И никак не мог понять: почему после всего, что он себе позволил, и после всего, к чему некогда приложил руку, так или иначе вынудив её страдать… она утруждает себя подобными жестами? Почему в этих поразительных глазах горит направленный на него огонёк искренней заинтересованности? Пусть и слабый. — Послушайте, — заговорила Её Высочество, — вы, помнится, говорили, что справитесь сами. И что не станете меня… этим волновать.       Поняв, о чем она, советник резко побледнел, ощутив, как к горлу подкатывает ком мерзкой дурноты. А от тона её голоса, который стал звучать несколько мягче, болезненно заныли челюсти, ведь он безотчетно стиснул зубы что есть сил. — Но почему же вы тогда выглядите столь изможденным? Одного взгляда на вас достаточно, чтобы понять, что вы едва ли вообще спите. Неужто… вы надумали проиграть в этой войне? — Простите? — вымолвил Кэйсюк с прорвавшейся от волнения хрипотцой. — Каким образом вы собираетесь участвовать в битве, если весь ваш вид говорит о том, что вы вот-вот рухнете наземь без чувств? И как планируете в дальнейшем исполнять обязанности королевского советника, если даже самого себя в порядок привести не способны?       Внимая её спокойным, не несущим в себе и капли издевки словам, Кэйсюк переживал дикую помесь чувств, из раздражения, смятения и… досады. Потому как и близко не понимал, к чему она ведет. От осознания этой данности тянуло рассмеяться. Ведь это означало, что он, похоже, утратил хватку уже окончательно. А значит — стал бесполезным. Быть может, это намек, что она все-таки надумала от него избавиться? Странно, но от этой, казалось бы, всецело пугающей мысли веяло спасительным успокоением. Сейчас это виделось ему единственным разумным предположением, так что его Кэйсюк и решил озвучить: — То есть, мне стоит в ближайшее время ожидать «визита» уже кого-то из ваших преданных стражей? — выдохнул он с безразличной обреченностью. — Что?.. — Вы и впрямь дочь своего отца, — продолжил советник сквозь вымученную усмешку. — Даже вознамерившись кого-то убить, предпочитаете проявлять участие. Но не тревожьтесь, я не стал бы держать на вас зла, даже предпочти вы не сказать мне боле ни слова. Поэтому вовсе не обяза…       В потемневших аметистах сверкнула искра яркого негодования. Её Высочество грубо схватила советника за плечи. Крепко стиснув пальцами ткань его верхней одежды, принцесса потянула Кэйсюка на себя, вынуждая склониться к своему лицу и заглянуть прямо в глаза. Её взгляд пылал возмущением и злостью, однако во всем этом буйстве чувствовался и тот таинственный тёплый огонек, будто иска некоего поразительного, граничащего с божественным, милосердия. И, наверное, лишь этот неясный отблеск не позволял измученному советнику сгореть окончательно. — Вы что, совсем из ума выжили?! — выпалила принцесса. — Что навело вас на такие мысли?! Я вовсе не!.. Аргх! Нет, порой вы просто невозможны! — Но разве это не разумно? — продолжил советник всё так же безжизненно и серо, хотя его руки уже мелко подрагивали от прикосновения её пальцев. — Да в каком это месте?! — не унималась принцесса. — Коли так, не разумнее ли было просто сразу прислать сюда «кого-то из моих преданных стражей», как вы выразились! Чтобы устранить вас под шумок, списав все на то, что вы и так в последнее время едва живым выглядите?!       «Она права», — отзвучало у него в мыслях. — Тогда… зачем вы здесь? — выдавил он вымученно, а черты его осунувшегося лица исказились в болезненной гримасе. — Чтобы напомнить вам о нашей общей цели, — пояснила принцесса. — А она, как вы помните, состоит в благополучии Коуки и её жителей. Я не стану врать, уверяя вас в том, что вы вдруг стали мне глубоко симпатичны. Но на данный момент мы с вами союзники, об этом-то вы ещё не забыли? И сейчас в некоторых вопросах вы незаменимы. Как для Сувона, так и для меня. Поэтому, прошу вас…       Принцесса слегка перевела дух после столь бурного всплеска чувств и продолжила уже более спокойно: — Пожалуйста, Кэйсюк, возьмите себя в руки. Сейчас не время идти на поводу у своих слабостей. Позволяя им взять верх, вы не только отравляете себя, но и подвергаете опасности нас всех. Вы просили меня отправиться на поле боя вместе с Сувоном, чтобы помочь урегулировать ситуацию в крайнем случае. Я это сделала. Хотя не смейте думать, что всё это далось мне легко. Но если я, как и вы, отдамся на милость своим тревогам и печалям… то кто же поведет наших людей за собой в том самом случае, которого вы так сильно опасались? А кто поможет мне, если это всё-таки произойдет? Для простых солдат я скорее всего лишь вдохновляющий символ. И даже вместе с Драконами, я отнюдь не всесильна, как и они сами. Кроме того, я не настолько глупа, чтобы бездумно отбрасывать опыт других, гораздо более сведущих в делах управления королевством людей. И вы как раз один из таковых. Поэтому помогите мне закончить то, что вы же сами и начали. Не бросайте меня на полпути с висящим на волоске Сувоном и необходимостью прикрываться от многотысячного войска собственной семьей, словно живым щитом. И…       Принцесса прервалась, хотя чувствовалось, что она хотела озвучить что-то ещё, но вдруг заколебалась. Она плотно сжала губы, на короткий миг отведя глаза в сторону. А затем сделала прерывистый вдох и вновь обратила на советника прямой, ошеломляющий своей стойкостью, взгляд. — И если есть что-то, что я могу сделать, чтобы облегчить вам задачу, просто скажите.       Кэйсюк округлил глаза, ощутив, как закололо где-то под сердцем. «Она что, сейчас…». Дрожь отозвалась уже и в ногах, из-за чего советник пошатнулся. А спустя ещё пару мучительных вздохов беспомощно осел на пол, невольно увлекая принцессу за собой. Точнее, она присела рядом сама, перепугано глядя на него. Кажется, она говорила что-то ещё, но Кэйсюк отчего-то не мог разобрать ни слова, да и в глазах на какой-то миг разлилась густая чернота, ненадолго скрыв её светлый лик. А когда он смог увидеть её вновь, в горящих искренним волнением аметистах не осталось и следа былой ярости. — …ня слышите? — донеслось до него наконец. — Господин советник?!       Он смотрел на неё словно сквозь туманную пелену. В голове разносился противный звон, а сердце колотилось о ребра, будто беспомощная птица в наглухо запертой клетке. Казалось, он больше не чувствовал рук, но каким-то чудом они всё-таки шевельнулись. Нащупав девичьи плечи отчаянно дрожащими пальцами, Кэйсюк задержал дыхание, словно перед нырком в воду. А затем разлепил побледневшие губы и произнес: — Вы уверены, что… это я тут из ума выжил? — выдохнул он с болью.       Она вздрогнула от этих слов, будто от удара, но всё равно не отвела взгляд. Принцесса смотрела в ответ открыто, и он наконец смог разглядеть кое-что, ранее от него ускользавшее. Что-то, так долго прятавшееся за стойкими стенами решимости, воли и внутренней силы. Что-то, заставлявшее его ощущать себя так, словно он сейчас смотрится в какое-то необыкновенное зеркало, отражающее лишь то, что он и сам так старательно прячет. Тревога. Неуверенность. Боль… и страх. Осознав это, Кэйсюк почувствовал, как беспомощно трепыхающееся в клетке из ребер сердце заныло ещё сильней.       Ткань их одежды зашелестела от мягкого, крайне осторожного движения. Но когда его руки наконец сомкнулись на её спине, советник не смог сдержаться и прижал принцессу покрепче. Сперва она напряглась, но вскоре расслабилась, насколько смогла. И её робкий ответ на эти отчаянные объятия отозвался в нем волной мучительной теплоты. Кэйсюк повержено уткнулся лицом в буйство алых волос, и их сладостный аромат мгновенно вскружил ему голову.       Как ни абсурдно, в столь волнующий момент советник переживал отнюдь не то, что вызывала её близость к нему обычно. А то, что уж было счел окончательно утраченным, а именно — всплеск своей хваленой проницательности. И те умозаключения, что вдруг полились в его разум бурлящим потоком, заставляли дрожать саму душу, в абсолютно безумной помести сожаления и восторга.       Эта совсем ещё юная девушка, которой должно бы всецело его ненавидеть, явилась сюда, чтобы помочь ему — хладнокровному мерзавцу — прийти в себя. Да, принцесса бесспорно сделала акцент на «общих целях», однако её слова и жесты были отнюдь не так холодны, как следовало ожидать. Кроме того, он слушал достаточно внимательно, чтобы уловить суть её собственных переживаний, о которых она, вероятно, предпочитает не перед кем лишний раз не заикаться; как и он сам. Но, сжимая сейчас в своих руках её хрупкое тело, и дыша её божественным теплом, советник осознавал, что Её Высочество Йона нисколько не приукрасила, говоря о том, сколь «тяжело ей всё это далось».       Фактически она, считай, ещё почти ребенок и, несмотря на стремительно раздуваемое судьбой пламя зрелости, по-прежнему довольна наивна. На неё в столь юном возрасте обрушилось так много, что даже его отнюдь не светлое прошлое застенчиво меркло, теряясь где-то в отблесках пожара её невзгод. В ту самую ночь, когда господин Сувон отнял жизнь короля Ила, Кэйсюк посоветовал ему убить и её, давя на то, что, если этого не сделать, принцесса будет только страдать. Он не задумывался об этом раньше, но, вспомнив сейчас, понял, что говорил это без тени ненависти.       По сути на тот момент он не питал к принцессе абсолютно никаких чувств. Но, увидев её тогда — сидящую подле бездыханного тела отца, бесконтрольно льющую слезы и полностью потерянную — он в тот же миг заглянул на несколько шагов вперед. И четко осознал, что ждет её в дальнейшем. Потому и произнес те холодные слова, попросту не веря, что она сумеет пережить всё это — дальнейшее.       Но она смогла. Хотя, само собой, не в одиночку. И не так давно тот, кто был с ней на этом тернистом пути с самого первого шипа, исчез. Вполне вероятно, насовсем. А тот, кого она некогда считала ещё более дорогим и близким, вот-вот рухнет в ту же пропасть, пусть и с иного обрыва, оставив её один на один с очередной мрачной перспективой — поставить под удар тех последних дорогих людей, что у неё остались.       На её фоне собственные волнения виделись Кэйсюку неимоверно жалкими. Почему она не смогла просто взять их всех, уехав куда-то далеко? Почему не решилась попросту исчезнуть, когда у неё были на то все шансы? Почему печется о стране, принесшей ей так много горя?Как тема для отдельного фанфика, по сути это одни из тех ключевых вопросов, которые волнуют меня больше всего во всей истории о Йоне. Как она находит в себе силы быть… такой стойкой? И где берет смелость для настолько отчаянных поступков… один из которых совершает сейчас?       Он запустил пальцы в её волосы, коснувшись затылка. Принцесса вздрогнула, но отталкивать его не стала, не выказав ни единого возражения. Неужели и впрямь возможно стерпеть прикосновения человека, которого до недавнего времени глубоко презирал с такой легкостью? Почему она так спокойна? Ведь даже в том мучительно живом сне, когда он терзал «её» под гул бушующего ливня, принцесса Йона была куда более норовистой, что внушало значительно больше достоверности.       Почему Её Высочество предложила нечто столь смелое? Почему не оттолкнула его, когда он позволил себе то, что явно позволительным не является? Сперва всё это сразило Кэйсюка буквально наповал, так что он не нашел в себе сил трезво оценить произошедшее. Но теперь он вдруг озадачился, на какой-то миг даже засомневавшись — уж не сон ли это опять? А потому решил, что стоит убедиться.       Опустив ладонь ниже, советник отодвинул алые пряди назад и оголил тонкую шею, после чего мягко прильнул к ней губами. Её Высочество резко втянула воздух ртом, тут же напрягшись всем телом. Кэйсюк остановился, но, поскольку ярких протестов с её стороны не последовало, повторил только что сделанное чуть более настойчиво. Её пальцы, устроившиеся у него на спине, нервно сжались, смяв прохладную одежду. Он поднялся выше, замерев прямо возле её уха. — Зачем это вам, Принцесса Йона? — выдохнул он хриплым полушепотом. — Неужели я для вас до такой степени незаменим, что вы решили снизойти до столь ошеломительного великодушия? Боюсь, вы сильно мне льстите. Если вам нужно, чтобы я всего лишь достойно отыграл свою роль в грядущих событиях, вы вовсе не обязаны заставлять себя проходить через нечто подобное. Тех слов, что вы сказали до того, как озвучили свое… «любезное предложение о помощи», было вполне достаточно.       Ну вот и всё. Теперь оставалось лишь наблюдать за тем, каков будет ответ. И исходя из этого уже можно будет понять — спит ли он сейчас, или же перед ним и впрямь настоящая принцесса Йона из плоти и крови.       Её Высочество слегка отстранилась от советника, однако разрывать объятия полностью не стала.       Подняв на него глаза, она нахмурилась, плотно сжав губы, а затем строго произнесла: — Если бы всегда было достаточно одних только слов, мой отец до сих пор был бы жив. Как и мой дядя. Как и моя мать. Как и многие из тех, кто гибнет в нескончаемых войнах, которые время от времени вспыхивают то здесь, то там. А глядя на вас, очевидно, что слова сейчас явно не самое действенное средство. Я уже сказала вам — почему пришла. Можете мне не верить, можете пытаться отыскать в этом некий скрытый смысл. Но единственная причина, по которой я сейчас здесь и… позволяю вам это… в том, что жизни дорогих людей для меня важнее собственного удобства. Поэтому, если это поможет вам завтра помочь мне при наихудшем развитии событий… просто воспользуйтесь моей… помощью. — Хотите сказать, что готовы на всё? — уточнил он.       Она не спешила с ответом, позволив тишине наполниться гнетущей тяжестью. Но вот губы принцессы разомкнулись, а во взгляде промелькнула мрачная, почти что скорбная тень: — Если это действительно необходимо.       И тут его наконец осенило. Последняя крупица заняла свое место в разрозненной цепочке мотивов и причин, пронзив разум ошеломляюшей ясностью. «Она сомневается… — прогремело у советника в голове. — Сомневается в том, что он жив». Несмотря на свои слова о том, что собирается поскорее закончить эту войну, чтобы затем отправиться на его поиски. И несмотря на свои бесспорно крепкие к нему чувства.       Кэйсюк не мог знать наверняка, но велика вероятность, что принцесса никому более не изливала своих тревог и переживаний, помимо того раза в кабинете Его Величества. А ограждать своих дорогих защитников от излишних волнений — очень в её духе.       Советник горько усмехнулся, вызвав у Её Высочества легкое изумление. И, возможно, будь он всё тем же сухарем с черствым сердцем, каковым был большую часть своей сознательной жизни, Кэйсюк бы попросту «воспользовался её помощью», ни во что глубоко более не вдаваясь. Но он не мог. Больше не мог.       Плавно скользнув пальцами по теплой коже, он накрыл ладонью её щеку и проговорил: — Вот что я вам скажу, Принцесса Йона. Хотя, буду честен, до недавнего времени я не допускал и мельком, что когда-либо произнесу нечто подобное. Тем более вам в лицо…       Принцесса насторожилась, явно не ожидая, что он сменит тему так резко. А тон советника именно это и предполагал. Кэйсюк решительно набрал воздух в легкие и продолжил: — Я искренне надеюсь, что Громовой Зверь вернется. И пока его судьба до конца не ясна, пожалуйста, воздержитесь от опрометчивых поступков, о которых можете сильно пожалеть после. Вы, кажется, спрашивали — «настолько ли я беспомощен»? Так вот, отвечу — нет, не настолько, чтобы вы шли из-за меня на подобные жертвы. Более того, если вам нужен кто-то, на кого вы могли бы безбоязненно выплеснуть гнетущее вас беспокойство… я всецело в вашем распоряжении. Поскольку я, знаете ли, также заинтересован в том, чтобы вы завтра были полны сил, а не тревог.       Как ни странно, но после этих слов, Кэйсюк ощутил такое упоительное умиротворение, какого не испытывал уже довольно долгое время. Он сказал ей всё это предельно спокойно, в свойственной ему манере. И единственное, в чем советник несколько схитрил, касалось момента об «искренней надежде», поскольку, разумеется, он отнюдь не сильно жаждал возвращения Сон Хака, сильно сомневаясь в том, что это действительно произойдет. Однако тот взгляд, что принцесса показала ему перед тем, как «согласиться на всё», беспокоил куда сильнее этой весьма призрачной перспективы. — Я-я… не понимаю, почему вы вдруг… — пролепетала Её Высочество в полнейшей растерянности. — Откуда… Кх…       Договорить она не смогла, так как голос её дрогнул, а глаза наполнились слезами. Стиснув край его рукава, принцесса склонила голову, чтобы спрятать лицо. — Вы же сами говорили не так давно, разве не помните? Такая уж у меня работа — всё обо всех знать, — усмехнулся советник, осторожно приобнимая принцессу за дрожащие плечи. — Не думайте об этом сейчас. Просто поплачьте, если вам это нужно.       И она заплакала. Не так, как тогда перед королем Сувоном, а тихо и сдержанно. Уткнувшись советнику в грудь, принцесса на какое-то время всецело отдалась изливанию собственной боли, вовсе не замечая, как он обнял её вновь. Сдержано, но всё равно достаточно крепко. А затем, когда она наконец успокоилась и подалась назад, мягко отстраняясь, пришло время растеряться уже советнику. Поскольку перед тем как встать и уйти, Её Высочество потянулась к нему сама.       Легкий, почти целомудренный поцелуй расцвел на щеке обжигающей теплотой, подкрепляя озвученную на словах благодарность. И её прямой честный взгляд это полностью подтверждал: она всего лишь выразила ему ответную любезность, в этом жесте не чувствовалось ничего больше. Но для того, чтобы только-только поутихшее волнение в сердце советника всколыхнулось вновь, хватило. А рука сама собой потянулась к вину. Так как успокоительных отваров сейчас будет явно недостаточно.