Зона на пятерых: Мгновение Джокера. Забвение Прошлого. Часть 1

            «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой даёт тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души, но предай их заклятию: Хеттеев и Аморреев, и Хананеев, и Ферезеев, и Евеев, и Иевусеев, (и Гергесеев,) как повелел тебе Господь Бог твой». Второзаконие 20:16–17       Кругом было всё пропитано многовековой сыростью. Последний раз Тайную Комнату, которую построил сам Великий Салазар Слизерин, посещали более пятидесяти лет назад. Большие колонны, расположенные вдоль стен огромного зала, удерживают на себе потолок покрытый сталактитами. Кажется, что на потолке когда-то была изображена фреска некого существа, но из-за времени и влияния природы, теперь не разобрать, что там за картина. Местами остались еще кусочки силуэта, но они были до того беспорядочно разбросаны, что разобрать хоть что-то было невозможным. Высеченные в камне гигантские змеи с оголёнными зубами и раздвоенным языком образуют собой створчатые арки, уходят на потолок, образуя рёбра-решётки, и сопровождают нежеланного гостя вплоть до конца Комнаты, где стоит огромная статуя старца. Казалось бы, это место навсегда останется запечатанным, а все его тайны умерли вместе с хозяином, так и не раскрытыми.       Безусловно трагичное стечение обстоятельств, как сама природа этого места, так и потомков того, кто это место создал, несли смерть и разрушение для всякого, кто с ними свяжется. Однако сейчас в этом полумраке, где пространство освещает тусклый свет факелов на отдалённых стенах, а в воздухе витает запах отвратительных миазмов, находятся Наследники Слизерина и потомок Гриндевальда. Смерть и разрушение, безусловно кто-то подумает, что с открытием Тайной Комнаты, ужасы, наводнившие Хогвартс, будут преследовать с новой, ужасающей силой. Люди будут в панике уходить из прекрасного замка, который вырастил не одно поколение магов, и со временем это место опустеет.       Раздался выстрел. А затем и ещё один. Затем ещё. Из Кольта вылетали всё Новые и новые пули, одна за одной они входили в голову поверженного Василиска. Потомок Гриндевальда, не без помощи Говарда и Стивена, завалил «бессмертного» титана, спящего здесь не одно столетие.       Ужасы, какими они могли быть, не так уж и трагичны. Когда Комнату открыли во второй раз, в Хогвартсе уже был «ужас» в лице пятерых братьев и, когда место, в котором они чувствовали себя в безопасности, подверглось атаке многовекового чудовища, братья обрушили весь свой ужас на того, кто хотел их смерти с их первого младенческого вскрика.       — Получи тварь!.. — двенадцатилетний мальчик в пропитанной кровью рубашке и порванных штанах смотрит на поверженного Василиска с некой долей умиления и садизма.       «Это тебе за Лоуренса…»       Послышался сдавленный смех откуда-то сзади. По мере того, как звук разносился по комнате эхом, смех становился всё более истеричным и казалось, что его обладатель самый настоящий психопат. Затем смех прекратился, фигура шестнадцатилетнего юноши с вьющимися волосами обошла альбиноса стороной и посмотрела на него с неподдельным интересом.       — Удивительно, — тёмно-карие зрачки фантома опасно сузились до предела, — ты убил моего питомца, но при этом сам оказался укушен и теперь яд Василиска убьёт тебя. Какая нелепость… — Реддл вертит в руках палочку Стивена, но при этом даже не наблюдает за её хозяином, сверлящим крестраж своего деда с убийственной ненавистью. — Интересный у тебя инструмент! — на этих словах Джон поднял голову и взглянул этой твари в лицо.       В его глубоко посаженных глазах, с заметными мешками под ними, не было и капли эмоции. Только абсолютная пустота и безразличность ко всему происходящему.       — Видишь ли, — начал говорить Джон довольно спокойным голосом. — Пусть инвалид-колясочник, которого ты и добрая половина школы, ошибочно считаете Гарри Поттером, оказался под действием взгляда Василиска и окаменел, но…— альбинос приставил револьвер к виску, — … «настоящий» Гарри Поттер, сейчас шарится в кабинете старика Альбуса и ищет компромат на тебя и всю эту ссаную ебанину, которую ты устроил.       — Что? — фантом хотел быть уверенным в себе хладнокровным убийцей, но, стоя здесь и слушая этого паренька, ему вдруг показалось, что роли кардинально поменялись. — Что ты чёрт подери такое несёшь?       — Яд Василиска, ранее упомянутый тобой, не действует на меня. Ввиду моей крайне отвратительный сделки с твоим родом! — мальчик искоса наблюдает за Стивеном, склонившемся над «убитым» Говардом. — А поскольку почившие ведьмы рода Певерелл не дадут мне сдохнуть, пока я ношу этот револьвер и не отдам его какому-нибудь идиоту на добровольной основе, яд Василиска для меня, — парень показывает свою руку, где из открытой раны сочится белая субстанция, — всё равно что укус комара.       — Ах… ты… Ублюдок!!!.. — шестнадцатилетний Том потерял своё самообладание и приготовился атаковать альбиноса. — Посмотрим, как ты выдержишь это…       — Эй, дедуля! — озлобленный фантом не понимающий, что сейчас вообще происходит, поворачивается на источник голоса и смотрит на тварь, в которой, благодаря очертаниям лица, узнаёт почившего Лавкрафта. — Как насчёт, реванша?! — мутант по очертаниям схожий то ли с тушканчиком, то ли с саламандрой, имел сзади пушистый хвост и двигался в точности как капуцин. Хоть и реальные размеры варьировались до лемура, у твари имелись длинные уши, а лапы так и вообще напоминали жабьи.       Существо напоминавшее гремлина из древних сказаний, было одето в грязную майку-алкоголичку с крупной, выделенной надписью: «Харли Квинн и Ваас Монтенегро наваляют Майору Грому по полной программе…», а ещё оно держало в руках деревянную биту (явно повидавшую не самые лучшие деньки) с забитыми в неё двумя большими гвоздями. На голове у мутанта был ирокез, что только добавляло вульгарности этому типу, взявшемуся из ниоткуда. Последним запоминающимся штрихом в его образе было тату на левом плече. Набитые слова только больше ставили в ступор и выводили из себя. «Маппит Сэмми будет рад, если дать ему под зад…» * Естественно спросить, кто такой «Сэмми», да и вообще: откуда взялся этот чудик, Том не решился. Он застыл, как вкопанный, хотя ещё каких-то десять минут назад контролировал ситуацию.       — Моё прозвище — Маска **, и я рад выбить из тебя всё ДЕРЬМО!!! — с бешеным криком тварь прыгнула прямо на грудь Тома, отчего тот упал на каменную плитку. — Уху-у-у!       Причина, почему тварь могла воздействовать с фантомом Реддла, была обусловлена магической природой, ставившей его на один уровень с существом, атаковавшим его.       «Этого просто не может быть… — лихорадочно думает Реддл в попытке отползти от существа, которое уже каким-то неведанным образом умудрилось отгрызть ему ноги. — Что за хуйня?» — парень смотрит своими глазами на альбиноса с надеждой, что тот всё прояснит.       Ситуация сложилась неоднозначная: Джон, будучи привязанным к многовековому роду Певерелл кровавым прошлым, возвышался в данной ситуации над поверженным «злом», неспособным этот самый род возвысить к былому величию. Тот, кто хотел использовать имя и силу своих предков для корыстных целей, в итоге сам пал так низко, что вынужден смотреть в лицо тех, кого хотел убить уже не один раз. Вынужден просить пощады. Воспоминания, запечатанные в дневнике почти на пятьдесят лет, запомнились именно такими, какими их запечатлел сам владелец. Потерянными, запуганными, трусливыми, лишёнными чести и бездушными.       — А что ты так на меня смотришь? — парень уселся на пол рядом с Кингом, чтобы проверить его состояние. — Ты сам виноват, раз умудрился год назад засунуть в нашего брата Философский Камень.       — Да о чем ты вообще? — вопли Тома, заглушает только истеричный смех первичной формы Говарда. — Какое это имеет отношение к происходящему?!       — Самое прямое. Ты же баран не знал, что твой внук является «обскуром», а при таком диком смешении, зеркало Еиналеж выплюнуло не просто одиннадцатилетнего мальчика, а полноценного голема, ставшего сосудом для одного из артефактов Смерти — Философского Камня. Тебе же так не терпелось забрать чёртов кусок необработанного опала из зеркала, что ты решил пожертвовать собственным внуком. — Понимая всю иронию слов, высказанных в лицо Тома, Джон продолжил. — Естественно, ты многого не понимаешь из произнесённого мной. Тот кусок души Волдеморта свалил из тела Квирела год назад, похоже даже не осознавая, какая эпопея разворачивается с его крестражем…       — Нет… — Волдеморт, поражённый информацией, хочет кричать, хочет утопиться. Так как узнали его главный секрет к бессмертию.       — Откуда?! Откуда, ты?..       — Знаю? — парнишка захохотал. — Оглянись, баран, — Джон показывает ему Кольт Смерти, — мы управляем такими игрушками. Это же очевидно, что мы будем знать о такой вещи как крестраж, — парень ухмыляется, смотря на то, как Лавкрафт приготавливается размозжить битой голову Тома Реддла. — Вот только в отличии от Кольта, первичная форма Философского Камня — гомункул***. Да, я о той обезьянке, которая сейчас прекратит твои страдания. Должен питаться душами, чтобы выжить. Так уж вышло, что мне удалось прикончить Василиска только потому, что Говард обрёк около сотни душ в своём теле на борьбу с этим чудовищем. Василиск, да и сам Говард ослабли, но не умерли. А, поскольку человеческая оболочка моего безумного братишки ушла в состояние комы, ты подумал, что он умер, ну а твой глист, как я уже и говорил: «ослаб настолько», чтобы от десяти патронов он откинул копыта.       — Сволочь!.. — голос Тома становится заметно тише, он уже не ощущает реальность. Связь с дневником ослабевает, вся энергия переходит к гомункулу, к Говарду Лавкрафту. — Как же так… — бита с причмокиванием ударяется в черепушку Тёмного Лорда, крошит ее, сдавливает мозг.       — «Как же так»? — Кинг, до этого сидевший словно в состояние опьянения, взорвался с того ни с чего. — Я тебе скажу, дедушка! Что же пошло не так! Ты мог иметь семью, мог стать кем угодно, прослыв самым великим магом двадцатого века! Но вместо этого ты выбрал боль и унижение. Предпочтя семье этих полу облезлых Пожирателей, ты обрёк себя на вечные заговоры и интриги. Выбрав бессмертие, ты стал жалким подобием того Тома Реддла, каким могли запомнить его родные внуки, — подобрав свою палочку, Стивен со слезами нацелился на потрёпанный временем кожаный дневник, валявшийся рядом, и лишь тихо произнёс: — Авада Кедавра!

***

      — Эй, ты, уродливый инфернал!!! — прорычало в гневе существо с зелёной шерстью, — а-ну… живо отошёл от моего брата!!!       Гомункул-Маска или просто Шейм имел способность вытаскивать из людей, при помощи только одного взгляда, все самые тёмные желания: страх, боль, отчаяние, ненависть, заставлять чувствовать совесть за содеянные грехи. Если оппонент безгрешен — Шейм должен его отпустить, но, если подсудимый солгал, тело несчастного выворачивает наизнанку, кости ломаются, и он в буквальном смысле, выблёвывает собственные кишки. Таковы основные законы Философского Камня, если он попадёт в руки испытуемого. Но, поскольку Лавкрафт стал частью Камня, эти законы немного поменялись. При разрушении основного сосуда, первичная оболочка Философского Камня покидает его и вынуждена искать новое тело только в том случае, если все души в камне израсходованы. Это и произошло с телом Говарда, вынужденного в данный момент щеголять в гоблиноподобной форме, с битой в ручонках **** и Пушкой Гаусса, болтающейся на лямке ремня за спиной. Необычного рода картина могла сбить с толку кого угодно, даже закоренелого монолитовца, но не субъекта, к которому гомункул обращался:       — Дважды я просить не буду! — схватив покрепче биту, он указал ею на бесчувственного Гарреда, валяющегося рядом с полуразложившейся мертвечиной с огненно-рыжими волосами. — Или он или ты! Выбирай!       — Да угомонись ты! Майданутый идиот! — зомби, одержимый духом Гарри, наблюдал из укрытия за Джоном, валяющимся в отключке среди гор трупов зомбированных сталкеров. — Сейчас не время, Лавкрафт, выяснять, в какое безумие мы вляпались.       — Брат? — Лавкрафт был немного шокирован, увидев брата в таком виде. Хотя его облик ничем не отличался от состояния Гарреда.        Преодолев расстояние в три метра при помощи прыжков, гомункул расположился рядом с зомби, выжидая от него какого-нибудь плана. В этом был весь Лестрейндж. Придумать что-нибудь оригинальное в критической ситуации мог только он. И, по правде сказать, ему нужно было поторопиться. В это время новые зомбированные плелись в сторону Гарри и совершенно не обращали внимания на бесчувственного белобрысого подростка, унёсшего на тот свет более двух десятков их товарищей. Всё, что им нужно — прикончить сосуд Зла. Однако что-то изменилось. Сейчас некоторые из них начали медленной походкой идти к Джону. Словно учуяли в нём тоже что-то потустороннее       — Что ты задумал? Каковы твои действия?!       — Всё очень просто, — заскрежетав зубами, пробасил зомби. — Я засекал время, похоже моя новая способность по вселению в чужие тела действует не более двух минут. Заселившись в это тело повторно, я выяснил, что мой психокинез стал мощнее, а значит, что я могу делать вот так… — его зрачки расширились до предела. Щелчком пальцев парень уничтожил новых зомбированных, вылезавших словно тараканы из ниоткуда.       Невидимое пламя пожирало ещё живых, где-то на задворках своей памяти зомбированных сталкеров — словно бумагу. Освобождая тела от плена Зоны и даря им долгожданный покой.       Как только последние десять секунд истекли, Гарри покинул свой временный сосуд и занял своё привычное тело. Буквально сразу, как только парень вздохнул свежим воздухом и открыл глаза, он уже знал, что делать. Слегка привстав с земли и трансгрессировав туда, где валялся его брат, Гарри схватил руку Джона и, придерживая его за бок, трансгрессировал обратно со словами:       — Ты следил за моим скверным состоянием, уничтожил кучу трупаков, и всё ради того, чтобы не сдохнуть тут вместе, — с утончёнными нравами и выросший, как принцесса, Лестрейндж даже не замечает, что Зона проникает в его сознание всё глубже и глубже, а от былого Гарреда остаётся лишь одна оболочка. — Один из наших братьев нашёлся. Осталось двое. — Не замечая, как асфальт начинает трескаться у них под ногами, Гарред был преисполнен решимости свалить отсюда, как можно скорее.       Тем временем, Говард вовсю поглощал тело зомбированного сталкера. Кожа, кости, плоть… Всё перемалывалось с заметной скоростью этим маленьким гомункулом и преобразовывалось в новый сосуд для потомка Слизерина. Под раскатами грома, на асфальте стоял подросток с огненно-красными волосами и в лохмотьях, а в зелёных глазах читалась абсолютная пустота. Говард осматривал своё новоё тело с неописуемым восторгом и не мог оторвать от него глаз. Он хорошо помнил, как нечто, что развивалось в организме, начало брать вверх над его телом. Как мутация заставила наброситься на остальных братьев и как из-за этого, их всех повязали. Однако, пусть от старого сосуда ему удалось избавиться, чёртовы учёные всё равно провели над ним эксперимент в том ужасном месте. Парень не хотел вспоминать, как над проводили эксперименты, как Лоуренсу пришлось пожертвовать собой, чтобы Кинг и он на Болотах попытались сбежать… как чёртовы мутанты не разорвали его на части, едва тому удалось выбраться на поверхность, где он встретил своих выживших братьев. Обладая бинокулярным зрением своей протоформы-гомункула, превышающего более чем в десять раз нежели у человека, Говард выследил их и поначалу не сразу признал. Так необычайно они выглядели. Хотя чего греха таить. Говард выглядел сейчас не лучшим образом. Поднимая свою биту и гаусс-пушку с мокрого асфальта, облачённый лишь только в одни лохмотья, парень, ступая голыми ногами по асфальту, направлялся в том направлении, куда трансгрессировал Гарред с обессиленным Джоном.       Трещины по асфальту расходились в разные стороны всё сильнее. Земля понемногу расходилась, создавая тем самым сейсмические толчки, грозилась дойти до того места, где находились братья.       — Джон?! — Лавкрафт подошёл к братьям и положил тому руку на плечо. — Как ты?       — Порядок… — Крамер придерживался одной рукой за плечо Гарреда и мутным взглядом посмотрел на Говарда. — Хе-хе… крутой у тебя вид… — на лице Джона расцвела слабая улыбка.       — Не в пример твоего, — красноволосый улыбнулся ему в ответ, но затем почему-то горестно вздохнул. — Если б вы знали, что со мной случилось… то…       — Времени нет слушать твои бредни. — Гарред кинул ему трофейный РПК, а затем покрепче ухватил Джона за бок. — Сейчас не та обстановка и не то место, чтобы…       Подросток не успел договорить. Все трое, услышали писк. Это были крысы. Они бежали к трупам мёртвых зомбированных и начинали вгрызаться в их плоть с такой жадностью, словно не питались несколько дней. Двое из братьев (за исключением Джона), находясь в более менее трезвом состоянии, наблюдали за мерзкой картиной с отвращением. Пусть каждый из них уже и повидал столько в Зоне, что до конца жизни они точно не смогут забыть, пусть так, но крысы, жрущие полуразлагающиеся тела, были вершиной того нервного срыва, заставившего Говарда, нажать спусковой крючок пулемёта. Парень стрелял и кричал, что было силы.       Гарред, застыл в оцепенении. Он понимал: Лавкрафта нужно остановить, но по какой-то причине, не хотел этого делать. Парень подобно Говарду, хотел наказать всё то зло, что повстречал вместе с Джоном на своём пути. Он хотел наказать того сталкера, бросившего их на произвол судьбы и отправившего с помощью телепорта незнамо куда. Хотел в конце-то концов, просто закрыть глаза и представить, что это всего лишь кошмар… однако реальность, какую парень пытался себе представить в виде дома, находилась далеко отсюда и была ужасающим кошмаров, наводящим ужас на всех троих по-своему!       Гарред опустил Джона на землю. Вскинув с плеча винтовку винчестер с зазубренными лезвиями на прикладе, парень начал выборочно стрелять по крысам. Благо, опыт у него имелся. Если на охоте приходится стрелять в оленей и кабанов из подобного оружия, то здесь — это заражённые плотоядные крысы, которые в случае чего (не будь трупов на их пути), отобедают и подростками из волшебного замка.       Трещины, словно невидимый враг, появились под их ногами, но из-за стрельбы их не было слышно. Лишь только Джон, начав приходить кое-как в себя и обратив внимание на крупные линии на асфальте, и поняв, что дело пахнет жаренным, пугающим голосом закричал:       — ПАРНИ! — боясь, что его не услышат, он ухватил Гарреда за ногу, чем и привлёк его внимание.       Парень обратил на него непонимающий и одновременно с тем озлобленный взгляд. В нарастающем гневе, Гарред повернул дуло винтовки в его сторону.       — Что?!.. — тихо и обрывисто, произнёс он.       Однако предупреждать кого-либо, было уже поздно. Медленно, но верно, земля обваливалась под ногами братьев. Джон провалился первым. Он даже не успел осознать, что его собирался пристрелить собственный брат. Далее за ним, ушёл под землю Гарред. Парень попытался убежать, но лишь поскользнулся на мокром асфальте. А вслед за ними, под всё те же раскаты грома и недовольный рык Крысиного Короля, притаившегося на стенке противоположного здания, провалился Лавкрафт.       — Твою мать! — всё, что успел произнести парень, прежде чем увидел кровожадного вожака крыс, устремляющегося в прыжке прямо на него…       Земля поглотила всех троих. Подобно тому, как братья спасались бегством, чтобы спасти Лоуренса из лачуги Барти Крауча Младшего, теперь будут вынуждены, отыскать один артефакт в катакомбах, чтобы спастись самим.