Чистота намерений

Поттер знал, что ничем хорошим это не кончится. Просто знал. И всё равно приказал направить к особняку Селвинов по две двойки. И прибыл сам. Нервы щекотал запах волшебства. Гарри никогда не относил себя к излишне восприимчивым людям, но едва только ступив на территорию, понял, что здесь была жёсткая ворожба. И чтобы понять — это особняк творит чернуху или кто-то решил использовать это место для своих дел, нужно было всё проверить. И, учитывая площадь дома и прилегающей территории, было разумным отправить группу. Но группа Додкинса была с новичком в багаже, а у Доджа был Стивенс в отпуске. Харпер же был всё ещё в Мунго после нападения вампира. Поэтому пришлось выкручиваться. Ни одной полной группы в его подразделении не было. И это был ещё один повод для того, чтобы пересмотреть штатное. И для этого у Поттера оставалась всего пара недель. Пока же для принятия решения у него было всего десять минут. Мотт предложил перенаправить вестника к артефакторам. Но Поттер был в особняке. Он чувствовал, что здесь люди Адамса ни к чему. Что сам по себе дом не мог так активно фонить, чтобы люди вызвали авроров. Кому-то показалось, что здесь разгулялась секта. Были слышны голоса и песнопения, какое-то сияние и постоянное ощущение колдовства в активной фазе. Подумав минуту, он хотел найти Малфоя глазами, а потом разозлился на себя. Он Старший Аврор или кто? Малфой перестал с ним общаться почти категорически. Старался так минимизировать их контакт, что даже коллеги обратили на это внимание. И сделали вывод, что Поттер после «показательного» выступления Малфоя на учениях устроил ему такой разнос, что рядовой не рисковал к нему даже подойти. Однако сегодня Малфою всё же придётся потерпеть его компанию. Поттер решил взять по две самые сильные боевые двойки, и у Додкинса это были Малфой и Макгаррет. Линг и Томас из группы Харпера уже маячили где-то метрах в десяти впереди, а ребята Доджа были в десяти метрах позади. Поттер же шёл вместе с Макгарретом, чувствуя затылком пристальный взгляд Малфоя. Поттер снова разозлился. Насколько проще было бы сейчас действовать, если бы Малфой вёл себя как нормальный человек! И больше всего бесило то, что он не был обижен. Не был разозлён. Он просто превратился в свою школьную версию — в незнакомого и смотрящего сквозь Поттера аристократа. И Старший Аврор знал, в какой момент всё пошло не так. Когда Поттер хрипло и испуганно повторил «Драко», тот резко закрыл глаза и запрокинул голову назад. Гарри целую минуту наблюдал за его шеей, напряжёнными мышцами, открытым горлом. Он бы многое отдал, чтобы узнать, что творилось в его мыслях в тот момент. Потому что это тоже было не здорово. Это было как-то сломленно… А потом раздался голос Аманды: — Мистер Поттер, я же не позволю вам договориться, что вы там будете на тренинге делать! Жду вас! Малфоя просто подменили в тот момент. Он снова стал внимательным и серьёзным, решительным. Собранным. Но глаза мерцали болью и чем-то ещё. — Отлично, Поттер! Это был первый и последний раз, когда ты так меня назвал… Учитывая, что миссис Харрис не отходила от них ни на секунду, Малфой только успел кивнуть Старшему Аврору перед небольшой трибуной и заверить, что всё будет, как с Готье. Идеально. Эту историю Малфой рассказал в приступе ностальгии у Поттера в гостях. Над их однокурсником немного пошутили, использовав Легилименс, и после этого весь курс месяц мог общаться мысленно во время зачётов, пока преподаватели не просекли эту фишку. Поттер кивнул в ответ и шепнул заклинание, почти интуитивно уловив движение Малфоя. И тут же в голове раздался его голос. — Блядь, Поттер, я даже не знаю, как я буду с тобой разбираться! — Послушай, Малфой, она мне пол дня льёт в уши, что рядовому в моём подразделении не место, что я должен перевести на твою единицу Честера из секретариата — это, оказывается, её брат. И я устал ей повторять, что ты лучший аврор в моём подразделении. Она попросила доказательств. Потому что ты два года без повышения… — Детский лепет, Поттер! Повышения могут рассматривать, только если аврор подаст прошение. Или при экстраординарных заслугах. Я ни о чём не просил! Гарри решил сменить тактику. — Малфой, она зажала меня у стойки рецепции вчера вечером и едва не по… Ну… В общем, мне надо, чтобы ты утёр ей нос! Я не хочу больше иметь с ней «приятных» бесед! Потому что она имеет мой мозг! — Теперь я должен спасать твой зад?! После того, как ты подставил мой?! — эта тактика оказалась не менее безуспешной. — Малфой! Она мне сказала, что у неё теперь номер рядом с моим… Я прошу тебя! И вообще! — Если включишь сейчас начальственный тон, солью миссию «невыполнимую»… — Ты смотрел маггловское кино? — парень настолько удивился этому факту, что вообще-то забыл, что через минуту должен начаться семинар. — Поттер! — Малфой… Пожалуйста… Она невозможна, она ужасна! Она меня лапает так, будто я кусок мяса… Вот это искреннее отчаяние произвело тот эффект, на который Поттер уже и не рассчитывал. — Ты мне должен! И я возьму реванш прямо сейчас! Голос в голове Гарри умолк, зато раздался из-за трибуны. — Добрый день, уважаемые коллеги, произошла небольшая замена, и этот тренинг буду проводить я. Думаю, нет нужды представляться, вряд ли кто-то из вас меня не узнал. Итак. Я предлагаю подойти к тематике обоих предстоящих семинаров с практическим уклоном креативно и объединить их. Девиантное поведение практически всегда связано с сугубо материальными целями, но как отличить преступное поведение от поведения человека, уверенного в своей безнаказанности из-за своего общественного или политического положения, не имеющего явно противозаконных целей? Первое — правильно оценить его действия. И второе — провести допрос, хотя в таком случае он должен быть похож на беседу. Давайте мы посмотрим на примере. Итак, представим ситуацию, когда руководитель ведёт себя неоднозначно. Это может быть начальник банковской службы, или, учитывая специфику нашей работы, начальник одного из подразделений. Рабочая версия — некто завладел волосом Старшего Аврора Поттера и планирует провести некоторые незаконные действия под видом нашего руководителя. Как отличить нормальное поведение от преступного? Ведь всегда есть риск, что у босса просто плохое настроение или Луна в Скорпионе… — публика засмеялась шутке. — Старший Аврор Поттер, будьте добры помочь. Внимание, прошу вас наблюдать без комментариев, а все вопросы вы можете задать после окончания допроса. Это был форменный кошмар. Малфой говорил простые слова, иногда подсказывал мысленно, чего он от Поттера хочет, но Гарри вынужден был давать ответы. И часто, чаще, чем хотелось бы, темы были щекотливые и даже болезненные. — Сэр, разрешите выразить свою благодарность за такую поддержку аврору Парку… Ваши почти отеческие объятия очень его успокоили после кончины тётушки Беллы… Правда, пришлось немного остудить ревность миссис Парк — она случайно увидела ваш момент близости и неверно всё поняла… — вроде бы слова говорят об одном, но интонации, восходящие, где-то вопросительные, где-то чуть с сомнением, меняют суть вопроса. И Поттер понимал, что эта ситуация вымышленая, и Парк не женат вообще. Но будь он в реальности вынужден кого-то успокоить, так себя не повёл бы. И ответ должен был звучать как-то провокационно. В принципе такая постановка вопроса говорила о том, что Малфой проанализировал его — Поттера, сделал выводы и предположения, и сейчас даёт понять всем, кто Поттера знает, на что опираться при анализе. — А разве Парк рассматривает возможность таких отношений? Вот так Поттер никогда бы не спросил. Хотя бы потому, что не понял бы намёка. До Малфоя. Он до Малфоя вообще хрен бы допёр, что можно так вести допрос. Говоря языком и голосом о разном. Его личным максимумом был сарказм. — Внимание, коллеги, что говорит такой ответ, если мы слышим его в частной беседе, к примеру, свидетелей?.. Он разбирал по косточкам и слова, и взгляд, и даже позу Поттера, и в конце этой импровизации Старший Аврор чувствовал себя голой препарированной лягушкой, потому что узнал о себе несколько новых, шокирующих выводов, и сделал это не наедине с собой, а на глазах у всего Аврората. Но настоящий кошмар начался с фразы Малфоя, заставившей покрыться холодным потом спину Гарри. — Стоит обратить ваше внимание также и на то, как отличается поведение женщин от поведения мужчин. Мы не можем говорить здесь о категоричности — и те, и другие перенимают черты и модели поведения друг друга, но реперные точки есть всегда. Прошу вас, дамы, кто может мне помочь? Учитывая, что из дам там была только Харрис и администратор зала — бабуля сквиб, всем стало ясно на кого нацелился Малфой. И этот допрос был проведён иначе. Хотя рядовой продемонстрировал анализ каждого ответа, включая оценку правдивости слов волшебницы. — Миссис Харрис, — жёстко начал он, — вы когда-нибудь изменяли своему мужу? Обратите внимание, как сжались жевательные мышцы моей помощницы на этом семинаре? Видите, как напряглись скулы? Это говорит о том, что объект испытывает сильную эмоцию. Это не стыд, но и не праведный гнев, а скорее неприятие темы, которой вы коснулись в допросе. И это может означать как то, что вы на верном пути, так и то, что эмоционально объект не стабилен, но пытается сотрудничать. В нашем случае мы предполагаем, что допрашиваем невиновную свидетельницу преступления, но ведём классический аврорский горячий след. Учитываем эту реакцию и задаём следующий вопрос: — Ваш муж обладал некоторым влиянием при жизни. Наблюдали ли вы когда-нибудь его агрессивные действия сексуального характера? Вот, видите, это уже растерянность и некоторая вина. Не связанная с самим преступлением, иначе она была бы очевидна с самого начала допроса. Появление новой эмоции всегда говорит о связи с временным промежутком, о котором идёт речь… Продолжаем. Миссис Харрис, делал ли ваш муж скабрезные предложения нижеподчинённым ему коллегам или людям, от мнения вашего мужа о которых могла измениться их карьера или положение в обществе? Это может быть не физическая агрессия, а намёки, моральное давление, домогательства?.. Господа, мы видим, что объект закрылся и испытывает некоторый страх. В реальном деле и реальных обстоятельствах я мог бы сделать вывод о том, что объект сам мог быть жертвой таких действий, если бы не некоторые тонкости — а именно сдерживаемая ярость. Румянец на щеках, чуть прищуренные глаза, плотно сомкнутые губы — миссис Харрис явно не нравится то, что здесь происходит. А если к этому добавить чуть порозовевшие уши, то я бы в отношении настоящего подозреваемого или свидетеля сделал вывод, что стыд, злость и страх, испытываемые ею на допросе, говорят о её личном участии в подобных действиях. Миссис Харрис, благодарю за помощь. Итак! А дальше он описал подробнее всё, что видел, и все, каждый, даже бабуля-сквиб поняли, что Аманда Харрис — сексуальная хищница, которая не только намёками, но и действиями доминирует над мужчинами. Включая мужа, раз уж Малфой упомянул, что такое поведение всегда распространяется из домашнего уклада. И если дома могут быть ограничения в виде детей или других членов семьи, то вне стен родного гнезда эти черты проявляются куда сильнее. В данном случае компенсация недостатка доминирования над мужем или женой не имеет смысла, потому что власть такого абъюзивного человека дома проявляется сильнее всего. Он никак больше не говорил о женщине, не приводил в пример её. Только лекция, без практической демонстрации. Зато его фразы, типа «резкий поворот головы к допрашивающему, свидетельствует о том, что… а вот поворот в обратную сторону, о том, что…» говорили за него. И естественно слушатели делали выводы о том, как вела себя уважаемый наблюдатель министерства. А Поттер готов был аплодировать стоя, вытирая слёзы истерического смеха, вместе с этим понимая, что этот выверт может стоить Малфою места работы. — Ты отстоял мою честь, Малфой… Это так мило… — Мне требовалось хоть какое-то удовлетворение от этого цирка. Этот ответ задел Поттера. Заставил нервничать, заставил думать о том, что происходит, с каким-то странным предчувствием, что он всё ещё слепой котёнок, что не видит важного прямо перед собой. Потому что мысленно Малфой готовился произнести фразу «Ничего личного, Поттер…» Но потом что-то случилось, изменилось, будто заболело или запуталось в его голове, и он не произнёс её в слух. Гарри тут же почувствовал себя так, будто подслушал, некрасиво влез в чужую душу и подсмотрел что-то, что ему видеть было нельзя. Он снял заклинание. А когда Малфой понял, что оно действовало всё это время, что он так глупо упустил настолько важный момент… После этого он превратился в чужого Малфоя. Оставив Поттера с миллионом мыслей, сомнений и тотальным непониманием ситуации. — Томас, хвостатая горгулья тебе в тёщи, ты куда руки тянешь?! Тоже хочешь со шпагой потанцевать?! — вопль Линга раздался эхом из-за угла. — Это же цветочки, — пробасил мужчина, — красивые… — Это не цветочки, — подал голос Малфой, — это половые органы деревьев, по которым ты идёшь, дубина! Земля, и правда, была бугристая и немного скользкая, несмотря на сухую погоду. И Томас подпрыгнул так высоко от понимания, что только что чуть не взялся за член дерева, что все ребята заржали совершенно неприлично. Атмосфера была жуткая, чем дальше они отходили от ворот, тем темнее становилось, хотя до заката ещё было полдня. Смех сработал как защитная реакция, и авроры немного расслабились. Поттер же наоборот оглянулся. Ему показалось, что он спустился вниз на одну ступеньку, хотя дорога к дому была абсолютно прямой. Он присмотрелся к подложке на земле, и снова у него возникло ощущение, что мир вокруг поднялся выше. Он интуитивно поднял голову, пытаясь проследить, где именно это ощущение появилось, напрягая зрение и стараясь найти горизонт, и в этот момент Малфой сильно толкнул Макгаррета вперёд, а сам накрыл их с Поттером каким-то куполом. Секундой позже всё померкло. — Блядь, Поттер. Ну почему ты такой идиот… Ну неужели, если ты что-то почувствовал, нельзя было сразу мне сказать? Надо было самому всё пытаться решить? — Да я споткнулся просто, уже потом понял, что что-то не так… А что я, по-твоему, пытался решить? — спросил Поттер в полной темноте. Они стояли, не двигались никуда, будто и не сходили с того места, где были только что, однако Старший Аврор был уверен, что они оказались под землёй. — Ты увидел вход, и не смог пройти мимо! Как всегда! — Малфой, ебучая ива тебе в зад, какого хрена?! Какой вход? Куда я вошёл по-твоему, если стоял на месте?! И как ты оказался рядом? Кстати, охуенно, что ты снова со мной разговариваешь! Только давай в следующий раз не будем ждать… А чего мы сейчас дождались? Он попытался использовать Люмос, но ничего не вышло. — Подожди, Поттер. Просто подожди. Сейчас мы всё увидим. Этому месту нужно какое-то время, чтобы нас прочитать. — Малфой! Ебать-копать! Что! За! Место?! Эхо неожиданно долбануло по ушам. Это было новым. — Это, Поттер, Лабиринт. — Опять? Я свой прошлый ещё в кошмарах вижу… — Нет, Поттер, этот другой. Его создал не волшебник. Его создал родовой камень. Магия сама, если тебе так понятнее. — Я не полный идиот, Малфой. А в мэноре тоже такой есть? — Будет, когда род прервётся… Спустя несколько веков. Это Лабиринт Посланника. Я надеюсь, мой отчёт попал к Гермионе после нашего осмотра? Тишина была разрывающей барабанные перепонки. — Поттер? — Я не знаю. Не знаю, где тот твой отчёт… Надеюсь, что да, он у Гермионы… — Ладушки. Прекрасно. Отлично. Блядь. — Ты больше ничего не скажешь? Стоило всё-таки взять у меня курс матерного языка, по дружбе я бы бесплатно провёл пару уроков… — Очень смешно. Юморок у тебя под стать этому месту. Стало немного светлее. Всё равно ничего разглядеть было нельзя. Только очертания стен и Малфоя рядом. Он стоял лицом к Гарри, и когда тот протянул руку, чтобы понять, из чего стены сделаны, получил по ладони резкий шлепок. — Не трогай ничего. Нужно просто ждать. — Долго? — Не знаю. Я впервые в таком месте. Стены словно разошлись вдаль, стало немного просторнее. Малфой вытянул руку вперёд, будто пытаясь дотронуться до лица Поттера, но его ладонь неожиданно засветилась. — Ясно. Ладно. Дай мне подумать. По лицу Малфоя было понятно, что он очень напряжён. Страха не было. Было много мыслей и какая-то жуткая, тянущая, убивающая тоска. Он уселся на пол, положил рядом палочку и прикрыл глаза. Сколько он так просидел, пока у Поттера не закончилось терпение, никто из них не отметил. Но Старший Аврор в конце концов тоже опустился на каменный узор, чем-то смутно знакомый, и уставился на лицо рядового. Оно было уставшим. Тяжёлым. Поттер таким Малфоя не видел никогда. А ещё молчание будто сматывалось в металлическую катушку, и казалось, что ещё немного, и по ней начнёт бегать электрический разряд в попытке хоть как-то выразить скопившееся напряжение. — Поттер, не думай так громко, — он открыл глаза и устало продолжил. Было такое ощущение, что это место из него все жилы вытягивает. — Лабиринт Посланника, а в некоторых источниках Лабиринт Путника. Он рождается волей магии рода. И да. Она имеет свою волю, когда Наследника нет. Я должен был сразу понять, что если есть Страж, то есть и Посланник. Тогда всё было бы… — Так, Малфой! Давай чётко и по делу. Мы попали? Какие здесь угрозы? И как выбраться? И главное, зачем оно нас сюда затянуло? — Закон сохранения энергии тебе знаком? Поттер скептически хмыкнул. — Тогда ты понимаешь, что магия не может раствориться в воздухе. Так? — И куда она девается? — Ну… Давай так скажем… Она «девается» в… родовой камень. Родовой зал… Место силы… И потом формирует… Намерение… Мне так сложно… — Что? — Поттер наклонился вперёд, схватил его за руку, сильно сжал ладонь. — Тебе здесь плохо? Так легче? Малфой в шоке уставился на их руки, сейчас накрепко сплетённые даже не заклинанием — просто силой. — Да… Но не нужно было, Поттер… Ты ведь не понимаешь даже, ни что ты сделал, ни зачем… — грустно ответил ему Малфой, понимая, что руку оторвать не может от чужой. — Я прекрасно понимаю, зачем я это сделал. Чтобы тебе не было так сложно… Я же вижу, что на меня этот Путник не влияет… — Магия пытается понять меня. Как и тебя. У меня Метка на руке. Но это несоответствие. И меня прочитать сложнее… Потому что ты увидел вход, и Путник, раз тебе так больше нравится, впустил тебя. — А ты зачем попёрся, если понял, что это? — Да не понял я, что это, сразу, Поттер. Я инстинктивно это сделал. Надо было думать лучше… — Меня ты инстинктивно куполом укрыл, а Макгаррета ты инстинктивно оттолкнул. — Не тебя, а нас. И да, его оттолкнул. Вот такие у меня инстинкты, — распалился аврор. Он раскраснелся и старательно отводил взгляд от их сцепленных рук, но всё никак не получалось. Глаза возвращались в ту же точку. — Ты должен захотеть это прекратить, Гарри. Иначе не получится отпустить меня… Поттер смутился и честно попробовал. Но получилось никак. Ни плохо, ни хорошо. Он растерянно посмотрел на Малфоя. — Мне уже лучше. Магия этого места чувствует твою поддержку и меняется. Становится ко мне проще… И когда ты так опрометчиво отдал мне свою силу, я хотел сказать, что мне сложно объяснить тебе нормальным языком, как работает родовая магия. Сколько ни читай книжек, это всё равно что-то понятное на уровне крови. Словами это необъяснимо. — Я — что? — Ты, Поттер, ты отдал мне часть своей силы. Ты хотел мне помочь, выразил такое намерение. Ты что, не понимаешь, что здесь никакие заклинания не нужны. Они здесь пока ещё просто не существуют. Пока Лабиринт нас не поймёт и не узнает полностью. Руки ребят наконец распались, но Гарри ещё какое-то время не мог разжать пальцы. Ладонь Малфоя была холодной. Настолько, будто он умер. — Тебе холодно? — Нет, Поттер. Нет, всё по-другому. Всё будет хорошо… — Ты меня пугаешь, Малфой. Ты так говоришь… — Поттер, сосредоточься. Ты спросил, зачем мы здесь. Так вот, Посланник — это магия рода Селвинов, которая ищет нового Наследника. Она увидела тебя и решила, что ты можешь им стать. Род Поттеров в тебе продолжился, но, скажи мне, если я ошибаюсь, твой дом в Годриковой Впадине разрушен до основания. Волдеморт уничтожил его полностью своим развоплощением, положил свою жизнь, чтобы убить тебя, и магию твоего рода тоже… Отдал свою жизнь, чтобы родовой камень обратился в пыль. Не думаю, что он планировал это. Но его намерение было таковым. Он ведь полукровка… Как мог он знать, что плата за смерть рода — смерть. Думал не о том. Желал не того… Не важно. Он мёртв, и слава тебе и Мерлину за это. Однако твой род… Как бы… Пустой, — извиняющимся тоном закончил Малфой. — И Посланник это увидел. И сейчас магия изучает тебя, чтобы понять, насколько ты достоин этого. — Но я не хочу быть Селвином. Я хочу остаться Поттером… — А ты и останешься Поттером, Поттер… — улыбнулся Малфой. — Но твой род наполнится… А магия рода Селвинов найдёт своё продолжение в тебе и твоих детях. Ты узнаешь, каково это — быть под покровительством магии рода… Это… Неописуемо… Я только надеюсь, что не испортил тебе всё… — Ничего ты мне не испортил, Малфой! Если я всё правильно понял, ты бы сюда и не попал, если бы Путник не захотел. Так что… Тут есть о чём подумать. Ты только вот что мне скажи. Изучает он меня, изучает… А потом что? — А потом, Поттер, будет проверка. Лабиринт, он почему Лабиринт? Чтобы выйти отсюда, нужно будет этот выход найти. А это будет непросто. Стало совсем светло, комната приобрела очертания, и Малфой, увидев, куда смотрит Гарри, ещё сильнее занервничал. — Это мой дом. До того, как Волдеморт возродился. Это наша семейная гостиная. — Так, может, это тебя магия выбрала? Малфой поджал губы. — Я — Лорд Малфой, Поттер. Мой род стоит за мной. Я не могу быть… Не могу… Аврора трясло. Он зажмурил глаза, чтобы не видеть комнату. — Малфой, что? — Только не надо снова меня жалеть! Того, что ты мне дал, уже достаточно! Ты спросил, где я живу? Я живу в лофте на границе магического Лондона и маггловского. Мэнор превратился в ужасное место. И я не могу даже пересечь границы владений, чтобы меня не сотрясало от отвращения. И видеть сейчас дом… Это, блядь, жёстко. Мне эти воспоминания не нужны! У меня теперь другая жизнь! Другая! И мэнора в ней нет! Малфой-мэнора больше нет! — Прекратить истерику! Малфой! — рявкнул Поттер и тут же понял, что это не работает. Парня затрясло ещё сильнее. Он схватил его за плечи, и не зная, что ещё делать, обнял. Прижал к себе, сжал рукой шею сзади, показывая хоть так, что Малфой не один. — Ты остался, Драко. Ты есть. И пока есть ты, есть и Малфои, и род, и… — сказать о семье он не решился. Будто почувствовал, что этого говорить нельзя. — И твоя сила не в мэноре, твоя сила внутри. В сердце. Малфой попытался отстраниться, но Поттер не позволил. — Всё по-честному. Ты видел мою истерику. А я твою. — Не честный приём. Не называй меня так… — Я слышу твои слова. Но выполню просьбу, только если ты сможешь мне объяснить, почему каждый раз, когда я называю тебя «Малфой», в твоих глазах мелькает разочарование. — Как знаешь, Поттер. И если расцепишь свои клешни наконец, то увидишь дверь. Это было первое испытание. Потому что Лабиринт даёт тебе путь. — Я не могу объяснить этого. Но мне кажется, что ты ошибаешься.