Цыганские фокусы

Под рёбрами все сжимается, а щеки моментально вспыхивают, заливаясь алым. Вид полностью обнаженного и мокрого мужчины взбудораживает, вызывает всплеск эмоций, где преобладает восхищение и некий страх. Потому что томный взгляд этих невозможно глубоких чёрных глаз будто бы пленит, одновременно с тем испепеляя. А капли воды так сексуально стекают с густых волос по линии челюсти и шее, спускаясь по широкой грудине и пропадая в купальне, что во рту аж пересыхает. — Вау, вам идёт мокрота, — совершенно теряется Чимин, быстро выпалив первое, что приходит на ум, и нервно приподнимает уголки губ. Он, обхватывая свой голый торс руками, встает наполовину из воды, спеша быстрее сбежать от греха подальше. Только вот, конечно же, даже развернуться не успевает, как его хватают за руку и резко тянут на себя, бесцеремонно усаживая на свои колени. — Столько лет тихой и спокойной жизни, а тут появляешься ты, маленькое недоразумение на ножках, и разрушаешь мой покой, — Чонгук опаляет дыханием чувствительную шею омеги, прислоняясь к ней носом. — Зато как сразу вам стало веселее! — чуть ли не пищит на высокой ноте разнервничавшийся Чимин, ощущая обволакивающие его тело чужие руки и как от шеи идут волнительные мурашки по коже. — Похоже, что мне весело? — тот выразительно изгибает бровь в вопросе, под водой лаская ладонью бедро юноши, обтянутое плотной тканью брюк. — Н-нет, — вздрагивает, сжимая зубки от махинаций мужчины. — По вашему лицу вообще не понятно, как вам: вы хоть улыбаться умеете?! И Чимина вмиг усаживают уже полностью на себя, раздвинув широко его ноги, придерживая за ягодицы. Король залезает своими длинными пальцами под кромку чужих штанов, вжимая в себя чуть ли не взвизгнувшего парня, который млеет и, кажется, прощается со своим сердцем. Потому что Чонгук сейчас на самом деле улыбается столь невозможно красивой, немного кровожадной и похотливой улыбкой, при этом глядя с удивительным желанием, медленно стягивая вниз мешающую чужую ткань под слоями воды. — Вот так? — тихо спрашивает, кратко облизнувшись, теперь же ухмыляясь и вновь припадая лицом к шее омеги. — Ты всегда очень непочтительно и плохо ведёшь себя перед королевской особой… кажется, тебя стоит наказать, м? Юноша правда старается держаться, но всё внутри переворачивается от действий и слов мужчины, к которому его откровенно тянет. Он тает от жара сильного тела под собой, от температуры воды и бесстыдного возбуждения, разгорающегося внутри, пока его чувственные изгибы так властно сминает Чонгук. И все границы «держаться подальше» размываются, потому что невозможно устоять и сопротивляться природным инстинктам, физиологическим желаниям. А то, как король целует его в шею и носом шумно втягивает воздух, вовсе заставляет отключить мозг, вопящий, что такими темпами Чимин не только тело своё ему отдаст, но и сердце. — Не могу насытиться твоим запахом, — бархатный голос пробирает до дрожи, пока Чонгук ведёт губами ниже, оставляя влажную дорожку. — Он дурманит меня…. проклятие, свалился же ты мне на голову… — Ну, формально, не на голову, а на… ой-ой! — Чимин губы кусает, чтобы не застонать от ненормального наслаждения, когда мужчина кусает его и мнёт сильно ягодицы, наконец избавляясь под водой от его брюк. — Ты специально прибыл сюда, чтобы околдовать дракона и завладеть им, да? У него в голосе некая безысходность проскальзывает, как и в поднятом твёрдом взгляде, где пляшут золотые огоньки. Глаза его столь глубоки и прекрасны, что грудную клетку сжимает и Пак утопает в них. Казалось, ещё немного, и он напрочь забудет себя, затерявшись в них. Ладошки смело опускаются на мужские плечи, скользят ниже, обводя напрягшуюся рельефную грудь и поднимаясь к задней части шеи, где одна запускается в густые волосы на затылке, а пальчики другой кокетливо ползут вниз по торсу. — Вообще-то, ничего такого в мои планы не входило: только лишь завладеть членом этого дракона, — горячо и открыто шепчет Чимин, стискивая его волосы и больше вперёд поддаваясь, сокращая расстояние между их лицами. — Наглая и развратная букашка, — фырчит Чонгук, продолжая жадно мять его сочные бёдра. — Вы, кажется, хотели меня наказать? — игриво ведёт бровью тот, как в его губы с гортанным рыком впиваются другие. Его целуют так несдержанно, сразу же языком пробиваясь вглубь горячего ротика, сплетаясь с чужим юрким. Всасывает пухлые губы по одной, прикусывает их и вновь с какой-то звериной страстью целует, отчего у Чимина всё внутри трепещет и сильное возбуждение сказывается его природной выделяющейся смазкой. И Чонгук с лёгкостью один палец в него вставляет, после сразу же добавляя и второй, ловя его сладкий стон своим ртом. Мужчина рукой активно двигает и крепко удерживает начинающего ёрзать на нём омежку, глубже вгоняя пальцы, но не позволяя уже хныкающему Чимину насадиться на его член, дав по рукам, когда они полезли вниз. — Кто разрешил тебе, м? — рычит Чонгук, ещё быстрее пальцами растягивая пульсирующие мокрые стеночки мышц, видя, как тому этого мало и он в пояснице выгибается, умоляюще скуля. До вытья хочется намного большего, хочется ощутить в себе пульсирующую большую плоть, но над Чимином издеваются, специально стискивая властно две половинки аппетитной задницы и в стороны их разводя. Он шею подставляет под растерзание, на которой король оставляет собственнические засосы, шершавым языком слизывая капли воды с выступающих ключиц. — Не будьте так жестоки со мной! — ноет юноша, цепляясь за его плечи. — Я же само очарование, как вы можете?! И спермотоксикоза не боитесь? — добавляет, когда, двинув ножкой, задевает твёрдый и набухший от возбуждения мужской орган. — Что это? — сводит брови к переносице до этого ухмыляющийся Чон. — Это он должен меня бояться — а я ни перед кем не испытываю страха. Омега, несмотря на ситуацию и горящее нутро, изнывающее в просьбе заполнить себя, хихикать начинает, вводя в заблуждение другого. И, почему-то, непроизвольно тянется за поцелуем, в этот раз наполненный чувственностью и тягучей сладостью. Кажется, и выдержка Чона лопается, ведь в следующее мгновение он хватает юношу за бока и переворачивает. Заставляет его упереться руками в края купальни, сам вставая позади него, вылезая с всплеском из воды, подставляя головку к пульсирующей дырочке. Чимин громко стонет, и тело в тряске пробивает, пока мужчина начинает набирать темп. Пошлые хлюпанья, брызги воды и стоны в унисон — Чонгук с силой вбивается в податливое тело, очерчивает ладонями завораживающие изгибы. Юношу хочется трогать и трогать, покрывать кожу поцелуями, ни один сантиметр не оставив без отметки и полностью, безвозмездно владеть им. За этими желаниями король не замечает, как всё грубее и глубже член вгоняет в задыхающегося от ощущений мальчишку, как тот трясётся от нездорового наслаждения, сводящего с ума. — П-помедленнее… — сипит Чимин, у которого перед глазами плывёт всё. — Чёрт, Ч-Чонгук, не, аргх… не так… глубоко… И отчего-то своё имя с уст этого сексуального и возбуждающего омеги окончательно тормоза все сносит. Чон издаёт точно звериный рык где-то в глотке и склоняется к выгнутой спине, так же опираясь о край, накрывая и пальцы юноши, другой рукой прижимая его к себе, положив ладонь на мягонький живот. В таком положении он начинает быстрее вбиваться в него, хрипло постанывая в его красное ушко, доводя и себя, и его до самого предела. Чимин обмякает после вспыхнувшего оргазма, голос срывает и чуть не падает от охватившего бессилия, если бы его не подхватили крепкие руки. Член пару раз ещё вдалбливается в пульсирующую дырочку, а после омега чувствует, как на поясницу обильно кончают, пачкая и покрасневшую от бесконечного смятия попку. А по ней ещё, к тому же, хорошенько шлёпают. — Не расслабляйся — я ещё не насытился тобой, моя маленькая букашка, — проговаривает Чонгук, и пытается было поменять их положения тел, чтобы вновь войти в юношу, но тот вдруг отскакивает в сторону с горящими щёчками. — Вы изверг, вам одного раза мало?! — взвизгивает, чувствуя колотящееся сердечко в груди. И не от страха оно заходится — а от того, чего не следовало бы, от этого маленького "моя". Он умудряется увернуться от ловких пальцев, желавших схватить его, и выскакивает из воды. — Я не позволял тебе уходить, — ровным тоном немного взбудораживающего голоса произносит Чон, вставая следом за ним. — Ой, правда, что ли? Да мне пофиг! — на ходу хватает длинную рубаху короля и от него же отпрыгивает. И, совершенно случайно, он задевает локтем какую-то доску, с которой падает с грохотом некая твёрдая колбочка, попадая прямо на пальцы ног рыкнувшего от боли мужчины. — Ох, божечки-кошечки, простите, — искренне извиняется Пак, закрывая рот руками и подлетая к нему. Но снова же поскальзывается на мокрых гладких камнях с экстрактом ароматных масел и машинально опирается о стоящего на одной ноге короля, держащегося за ушиб. Только вот законы гравитации и в этом мире те же — от столкновения Чонгук большой «бомбочкой» плюхается в купальню, оказавшись кинутым в неё оробевшим мальчишкой с открытым ртом и выпуклыми глазами. Тот со скоростью света напяливает на себя чужую длинную одежду и такой же пулей выбегает в приоткрытую дверь сбоку, захлопнув её за собой и углубившись в комнату, ища укрытие. Не думая, омега ныряет под покрывало огромной кровати с балдахином, сворачивается клубочком и дыхание выравнивает, надеясь, что пронесёт. Но с каждой секундой, как он успокаивается, в голове всплывают образы помещения, куда он вбежал, и мутные воспоминания его первой ночи и пробуждения в этом мире. Чимин даже не успевает удивиться собственному "везению", как с него срывают щиты в виде одеяла, а над ним нависает полностью мокрый и рассерженный Чонгук, испепеляюще глядя на гостя в своей постели. — Вы не хотели мыть волосы? — неловко улыбается тот, хлопая ресничками и наивно предположив причину сердитого лица мужчины, у которого до его прихода были сухие волосы до плеч. — Я тебя сейчас задушу. — Вас никто не осуждает за такие кинки — у всех свои предпочтения! — размахивает ручонками, понимая, что ему некуда деваться, а в горле пересыхает вместе с накатывающим тугим узлом внизу живота. — Я тоже люблю грубость, но предпочитаю остаться живым на утро… Король мгновенно над ним оказывается, сверкая золотистыми глазами и вжимая его в кровать, взяв кисти рук в свою одну и над его головой зафиксировав. Вода столь завораживающе переливается на идеальном теле Чонгука, что у другого пропадает дар речи и всё происходящее до сих пор кажется странным сном, исполняющим все тайные желания и фетиши Пака. — Ты совсем бесстрашный, настолько глупый или только ко мне проявляешь это безобразное неуважение, за которое карают смертью? — действительно пугающе до тряски и вовсе не сексуально опасным и жёстким зверем рычит мужчина, сужая глаза. — Не рычите так на меня! — пищит от возмущения, что скрывает испуг, мальчишка. — Да как ты смеешь?! Я — король, великий правитель сильнейшего государства из драконьей расы…! Чимин же бесцеремонно и мощно бьёт вспылившего Чона, окутанного пеленой золотистых драконьих глаз, прямо между ног, скидывает и сверху на него залезает, недовольно угрожая пальцем. — Ох, прошу вашего клыкастого прощения: не рычите так на меня, ваше величество! Засуньте вашего злобного дракона себе в задницу, иначе я сейчас быстро оторву ему приспособление для продолжения его же рода, и рычите таким тоном на своих подчинённых!.. Он пыхтит и фырчит, в чужую грудь тыкает, ещё продолжая возмущаться, но всё остальное проходит мимо ушей застывшего короля, возвращающего глазам прежний чёрный цвет. Никто никогда не общался с ним так, даже близкий друг Тэхён не позволял себе такой фамильярности. А уж ругала его только мать в далёком детстве так, как отругал его сейчас этот мальчишка с чудным румянцем на щеках, что в его широкой рубахе смотрится как-то волшебно, трогая струны чёрствой драконьей души и поселяя в ней трепетный комочек чувств. Чонгук и не думал о том, каким за последний час юноша был маленьким вредителем для него, но в голове пролетает параллель сравнения его с садовым паразитом слизняшмыгом, и внезапный смех сам собой вырывается наружу. Омега стопорится, глаза округляет и в растерянности застывает, понятия не имея, что происходит. Он впервые слышит такой завораживающий и заставляющий сердце биться чаще смех Чонгука, от которого самому если не смеяться, то улыбаться хочется. Однако вместо этого всё равно недоумевает: — Вам смешно? — Очень, — ещё больше начинает смеяться тот, после чего получает чем-то мягким по лицу. — Ах, смешно вам, я что, клоун, по-вашему, королевский шут?! — пыхтит Чимин, дубася его подушкой. — Нет, но ты похож на слизняшмыга: такой же гадкий, маленький и вредный, — король заходится очередным приступом от его вытягивающегося лица и забавного выражения на нём, теперь уже прикрываясь руками от очередной атаки ударов. — Вы ещё и обзываетесь, грубиян! Самый нахальный господин, а ещё на меня что-то наговариваете! — Да брось, слизняшмыги очень милые и возбуждающие… — В каком это месте?! — вскидывает брови Пак, в шоке застыв с заведённой над головой подушкой. — Извращенец, вас ещё заводят и слизняки всякие? — Только один, сидящий сейчас на мне, — лукаво улыбается Чонгук, резко выхватывая «оружие» из его рук и меняя их положения, подмяв под себя надувшегося мальчишку. И он просто смотрит на него с искренней улыбкой, исходящей от сжимающегося сердца, впервые за многие годы сияющей на этом вечно хмуром и холодном лице. Чимин это будто бы чувствует, осознавая, что король не так часто улыбается, не говоря уже о его удивительном смехе, потому и бабочки в животе не перестают щекотать, задевая какие-то чувствительные точечки. — Ты был прав, — вдруг шёпотом проговаривает Чонгук, оставляя этот запрещённый нежный чмок на лбу, — с твоим появлением мне правда стало намного веселее… Более шумно, конечно, ещё сложно из-за того, что приходится всегда убирать или исправлять что-то за тобой… — Понял, я, понял, — закатывает глаза всё же хихикнувший омега. — Но я всё равно рад, что ты появился здесь, Чимин~а, — заканчивает откровения король, теперь целуя румяные щёчки аж засмущавшегося Пака. Ладони медленно очерчивают талию и линию бёдер под своей же рубахой до момента, пока горячие пальцы не легли на оголённый участок кожи чуть выше коленок. Его тогда от себя отпихивают, демонстративно носом ведя в сторону и усаживаясь на краю кровати, свесив вниз ножки. — Вы сбили мне весь настрой на шикарный секс с вами этими вашими слизняками, — фыркает Чимин, топая к двери выхода. — Подумайте над своим поведением в следующий раз, ваше высочество! — Ты пойдёшь в таком виде по дворцу? — хмурится и подскочивший король в недовольстве, скользя взглядом по голым привлекательным ножкам и открывающимся ключицам. — Ну да, — непринуждённо пожимает плечами другой. — Я проведу тебя. — Хорошо, мне вот ваш вид очень даже нравится! — воодушевлённо кивает Чимин, глядя на забывшего что-либо надеть на себя мужчину, уже подошедшего к нему. — Что естественно, то не безобразно: вашими прелестями вообще грех не поделиться. До Чона не сразу доходит смысл его слов, только когда тот двери массивные открывает нараспашку и холодком веет совсем не там, где надо. И в этот же момент прямо напротив покоев проходит первый советник трона, аж вскрикнувший и зажмуривший глаза от стыда, крича самые глубокие извинения и кланяясь, спеша покинуть коридор, если не страну. Его уважаемое высочество ругается себе под нос и выхватывает некий плед, прикрывая мужское достоинство, пока Чимин с чувством посмеивается, на носочках подплывая ближе. — Ну ничего страшного, — мелодично напевает он, утешительно хлопая того по груди, и, так же плавно убегает, напоследок загадочно пропев из-за угла: — Тяу-тяу-тяу… Бедный король заснуть не мог в ту ночь, со всей серьёзностью размышляя над странной мелодией громко засмеявшегося в конце коридора мальчишки.