Цыганские фокусы

По коридору раздаётся спешный топот на носочках и шорканье тканей. Юноша буквально залетает за большую колонну, плюхаясь на попу и к себе ножки прижимая. Сердце чечётку отбивает под рёбрами, а в голове водоворот мыслей, бросающихся из крайности в крайность. От противоречий внутри хочется сбежать, но пока получается сбегать только от короля Чона — и на том спасибо. Чимин с самого утра от него по сторонам шарахается, когда тот заявил, что приглашает его на обеденную прогулку на лошади по окрестностям у озера и леса. «Ну уж нет: я не связываюсь со всем, что начинается на «л» и заканчивается на «ь»!» — сглатывает, нервно выглядывая из-за своего укрытия. Любовь и лошадь — вот, от чего омега предпочитает держаться подальше. А здесь, получается, будет два в одном. Мало того, что у него травма детства, связанная с верховой ездой, так ещё и в последние четыре дня после случая в купальне и спальне Чонгука он сам не свой. Эти затрагивающие сердце слова мужчины, его действия и то, как он начинает смотреть на него — это сводит с ума, заставляя всё внутри предательски трепетать. Ну нельзя так поступать с падким на таких шикарных мужчин омегой. У Чимина сердечко слабое, не выдерживает натиск заботы и сексуальности со стороны ещё и напирающего на него Чона. — Фух, кажется, оторвался, — облегченно выдыхает Пак, обнаружив пустой коридор позади. — От кого? Парень громко вскрикивает от испуга, услышав бархатный низкий голос прямо перед собой, получая микро-инсульт. Его метнувшиеся обратно глаза сталкиваются с нависающей над ним грозной фигурой широкоплечего правителя, выразительно выгнувшего бровь. — Господин Чон! Надо же, какая встреча! — наигранно удивляется тот, нервно улыбаясь. — Вы тоже тут?.. — Нет, — кратко отвечает Чонгук, просверливая дыру в нем. — Ну раз вас тут нет, я, пожалуй, пойду… — Стоять, — точно ледяной тон хочется проигнорировать, но вот от пальцев, схвативших за шкирку, не так-то просто освободиться. — Ты это от меня весь день бегаешь, м? — Вот, значит, какого вы обо мне мнения, — фыркает Чимин, надувая губы, нагло врет и не краснеет. — Как вы могли так подумать обо мне? Я никогда не убегаю от своих проблем! «Разве что от этой большой, грозной, но в то же время плюшевой, стоящей прямо передо мной» — проскальзывает в голове парня, у которого не было больше выбора, как согласиться на предложение безобидной прогулки с Чонгуком.

***

Страх уже сковывает всё тело, когда они только подходят к огромному, как кажется Чимину, вороному коню с блестящей густой гривой и хвостом. Тот внушающее ржанье издаёт, отчего человек вздрагивает, замирая на месте. — Не-а: я на это не полезу! — заявляет своё омега, недоверчиво оглядев наводящее то ли восторг, то ли ужас животное. — А тебе и не нужно лезть, — спокойно отвечает мужчина рядышком. И вдруг Пака просто, точно пушинку, поднимают подмышками, а в следующее мгновение он уже оказывается в кожаном потертом седле ближе к загривку. Даже возмутиться не успевает, лишь брови вскидывает и рот раскрывает в собирающемся словесном порыве, как Чонгук, схватившись за две части седла и вставив ногу в стремя, ловко перекидывает другую через лошадь и взбирается позади задержавшего дыхание мальчишки. Его широкая грудь вплотную прижата к напрягшейся спинке, а мощные руки по бокам от талии пролезают, сжимают жёсткие поводья и пришпоривают животное, начавшее путь. — Вам обязательно так сильно жаться ко мне? — на высокой тональности пищит омега, не выдержав и пяти минут езды, вернее, тряски, когда пах мужчины непроизвольно трётся о его зад. — Тебе обязательно так часто ворчать? — выразительно изгибает бровь Чонгук, замедляя лошадь. — Вообще-то, меня против воли запихнули сюда — я ведь предупреждал, что не горю желанием для… Он затыкается с открытым ртом, когда взору предстаёт безумной красоты пейзаж: безмятежная сверкающая гладь воды с кувшинками и прелестными цветами лотоса, полоса непроглядного леса, уходящего вдаль на начало склона величественной горы. Вершины их пропадают где-то в облаках, а чем ближе Чимин с королём подъезжает к озеру, тем более громадными и необъятными кажутся горные склоны. — Так каким там желанием ты не горишь? — усмехается Чон, отчего-то радуясь такой реакции мальчишки на вид окрестностей его государства. — Тебе нравится? — Это волшебно! — вмиг воодушевляется Чимин, аж вперёд поддаваясь от восторга, не отрывая глаз от открывшейся красоты. — Давайте ближе, хочу посмотреть ещё, поезжайте. — Ты что это, командуешь королём? — Да, и мне не стыдно, — хихикает со сменившимся настроением юноша, накрывая ладошками широкие мужские на поводьях, вновь подгоняя его: — Быстрее, вперёд! — Наглый пухлезяблик, — бубнит сквозь вырывающуюся улыбку Чонгук, пуская животное в галоп. И другой вновь заходится возмущением на очередное его сравнение с какой-то местной пухлой штуковиной, о которой после допытывался до самого их приезда к берегу лазурного озера. Они останавливаются посреди цветочной лужайки, где правитель ловко соскакивает на землю, дальше ведя животное за собой под поводья, всячески скрывая приподнятые уголки губ от шумного мальчишки. — Хватит обзываться, ваше величество, — тот весь надувается, сложив на груди руки, даже позабыв о страхе езды на лошади, оставшись в седле один. — Это не обзывательство, — вскидывает брови Чонгук, замедляя шаг. — У нас это сродни комплименту… — Пухлезяблик — ничего себе комплиментик, — бубнит себе под нос Пак, как вдруг сердце удар пропускает, когда он, наконец, обнаруживает своё положение. Вдоль позвоночника холодок пробегает, а конечности точно немеют. В сознании всплывают фрагменты детских воспоминаний, где он, будучи совсем ещё маленьким, по-глупому цепляется лицом за ветку на фестивале и пластом падает вниз. Этот испуг и болевой шок из детства отпечатались слишком сильно в голове, под корочкой застыв и став самой настоящей фобией. Чимином одолевает паника, заставляя зажмуриться и беспорядочно руками двигать, ёрзая в седле и медленно соскальзывая с него. Он чувствует свои барахтающиеся в воздухе ноги, и протяженный крик сам собой изо рта вырывается зовом о помощи. Чонгук и не помнит, когда в последний раз его охватывало такое волнение, как сейчас. И впервые за сотню лет дракон внутри готов был наружу вылететь, лишь бы спасти этого мальчишку от чего угодно, защитить его и уберечь. Но вместо ощутимой опасности, «угрозой» оказывается падение с не менее испуганной лошади. Мгновенная реакция — и скуксившийся омега уже в сильных руках, прижимающих к себе, заканчивает кричать, готовый шлепнуться о землю. Но ожидаемой боли не ощущается, и Чимин медленно, по-одному, глаза открывает. Страх сменяется ёкнувшим сердцем от того, что видит над собой встревоженное лицо мужчины. — Ты… ты самое неуклюжее, нелепое и притягивающее к себе неприятности существо, которое я только встречал, — на одном дыхании выпаливает Чон, чуть не поседев в его-то рассвете лет. — Сочту это тоже за комплимент, — сглатывает тот, нервно поглядывая на как будто виноватое животное, склонившее голову. — Спасибо вам. — Почему ты всегда такой…? — даже не может подобрать эпитет насчёт него король. — Поверьте, я задаюсь этим вопросом уже двадцать три года, — понимает его без лишних слов Чимин, натягивая кривую улыбочку. — Может, тебя всегда на руках носить, чтобы ты больше никуда не вляпывался? — вполне серьезно задумывается об этом Чонгук, удобнее и крепче подхватывая тельце, начиная идти к озеру. — А вы не против?.. — хлопает глазками, чувствуя предательский румянец, вспыхнувший на щёчках. И нет, не потому, что стыдно от того, что он эксплуатирует самого правителя. Просто никогда прежде не слышал в свой адрес слова, которые говорит ему Чонгук, никогда на него так не смотрели, как… как на самое драгоценное, что есть в жизни. Так король и продолжает смотреть на него, ничего не говоря, и, казалось, не дыша, упиваясь красотой юноши, его смущённой краснотой, чувствуя трепет под рёбрами. Он лишь пальцами поглаживает его слегка там, где держит, и, всё так же глаза в глаза глядя, произносит: — Нет, я не против. И я готов носить тебя на руках до конца жизни. — Не говорите это так вот легко! — восклицает вспыхнувший ещё больше Пак с подскочившим пульсом, начиная тушеваться и ёрзать. — Почему? — У вас принято всем, кто из другого мира сваливается вам в кровать, говорить столь сладкие речи?! Чонгук так завораживающе посмеивается с хрипотцой, и вблизи Чимин видит образующиеся сеточки в уголках глаз, находя это очень очаровательным. — Сейчас я несказанно рад, что ты свалился именно ко мне в кровать, а не, например, к советнику Чхве… — Иу, это ужасно, — кривится омега, вспоминая пожилого низенького старичка, похожего на вытянутую жабу, но сам же начинает смеяться в унисон с Чоном, расслабляясь рядом с ним и чувствуя, как приятное тепло разливается по телу. Чудесное времяпровождение на пикнике у озера кажется чем-то удивительным, наполненным радостью и безмятежностью. Чимин забывается рядом с этим мужчиной, угрюмым на первый взгляд и молчаливым, но излучающим уют, защищённость, заставляя довериться ему всецело. Он рассказывает о дальних краях в своём обширном королевстве, о легендах об этих высоченных горах и озере, что по сказаниям является слезами древних драконов. Они выпивают и едят, наслаждаясь друг другом, атмосферой и окружающими видами. — Вкусно? — Чонгук приподнимает уголки губ, наблюдая за тем, как омега уплетает за обе щёчки приготовленную королевскими поварами еду для их маленькой вылазки. — Офень! — активно мотает в согласии тот с горящими глазками, набив в рот съестное. И робеет, когда к нему тянутся, аккуратно вытирая краешек запачканных губ, с волнительным трепетом в грудной клетке, чувствуя это мягкое прикосновение к себе, а после и вовсе задыхается от того, как ласково Чон проводит подушечками пальцев по его скуле. Даже через душистый запах луговых цветов король мог почувствовать удивительные нотки полыни, самый приятный и дурманящий запах, принадлежащий очаровательному юноше, к которому его так сильно тянет. К которому, чего таить, неравнодушен, и его дракон уже в самую первую встречу принял того в качестве своего избранника. И Чонгук непроизвольно вперёд поддаётся, моментально вбирая сладкие губы своими, сразу пробираясь языком глубже. Пак глаза прикрывает, с чувством отвечает на внезапный, но, если честно, долгожданный поцелуй, и руки закидывает за шею мужчины, притягивая к себе. Они на мягкую траву заваливаются, продолжая сливаться во всё более страстном поцелуе, пока король оглаживает плавные изгибы тела под собой, прижимая его своим. Чимин обнимает его, водит ладошками по его плечам и рельефным рукам, где ощутимо перекатываются мускулы. Поцелуй всё глубже, дольше и несдержанней, становится жарче и невозможно дышать. Омега обхватывает Чонгука руками и ногами и переваливает его на спину, усаживаясь сверху на нём. Только вот затылок с длинными чёрными волосами попадает при этом прямо в чашу с кусками мяса в соусе. Чимин рот прикрывает в протяжённом «о-оу», не зная, то ли смеяться, то ли продолжать виновато ломать брови. Всё же комичное выражение лица правителя берёт своё, и омега в голос принимается хохотать, хватаясь за живот от смеха. — Кажется, я начинаю привыкать к этому, — спокойно ровным голосом проговаривает мужчина. — Привыкайте-привыкайте, — хихикает Пак, опираясь о его пресс, — вокруг меня всегда сеются неудачи. — Я заметил… — вздыхает другой, приподнимая голову и убирая из-под неё миску, укладываясь на траву, вдруг добавляя: — Пухлезяблик. — Эй! Снова вы принимаетесь за своё, противный оскорбляющий дракон! — пыхтит омега, складывая ручки на груди. — Нет, смотри: к тебе летит пухлезяблик. Чимин даже сообразить не успевает, как его буквально сносит с торса мужчины белоснежное, пушистое и пухлое, летающее существо совсем небольших размеров. Оно напоминает маленькую собачку с ушами, точно у кролика и с аномально длинным языком, принимающимся вовсю облизывать запищавшего парня. — Они безобидны, но очень уж надоедливые, наглые и шумные — никого не напоминает, а? — ухмыляется Чонгук, с забавой глядя на убегающего по кругу омегу от издающего ультразвуковое тявканье пухлезяблика. — А ты ему понравился: он явно увидел в тебе соратника. — Да идите вы в…! — восклицает бедный Чимин, но не договаривает, потому что фэнтезийное создание налетает на него, опрокидывая на лужайку у самого озера, покрывая слюнями все открытые участки кожи. Король ещё немного злорадствует, но всё же сдаётся и подходит ближе. Он, не церемонясь, попросту мощно пинает пухлезяблика ногой, отшвыривая его далеко в лес. И аккуратно поднимает обслюнявленного мальчишку, с открытым ртом провожающего взглядом улетающего пулей существо. — Зачем так жестоко-то?! — Для них это как игра — скоро обратно прилетит радостный и с новым запасом слюней, — отмахивается от упрёка Чонгук, вмиг сменяясь в лице и в теме: — Знаешь, моя мама рассказывала в детстве, что драконий нюх не подведёт меня при выборе своего единственного. — А-а?! — в растерянности расширяет глаза опешивший Пак, с лёту догадываясь о том, что имеет в виду король, но какой-то своей частью надеется, что он не прав. Как вдруг Чон рывком притягивает его к себе за талию, нежно оглаживая пальцами. — Ты считаешь своё появление в этом мире неудачей, но мне кажется, что это судьба, — он говорит тише обычного, голос мягок, бархатен и низок. И вновь он предстает перед обомлевшим Чимином безумно красивым образом принца из сказок, таким волшебным с этими развевающимися длинными волосами и горящими чёрными глазами с золотистым проблеском. — Ты моя судьба, Пак Чимин.