Чимин нервно вышагивает из стороны в сторону в своих покоях, активно размышляя насчёт настоящего и будущего. Уже полтора месяца в новом мире, отчего-то не кажущегося чужим, пролетают слишком быстро, но в то же время дни полноценны и наполнены воспоминаниями.
За это время Пак слишком привык к жизни здесь, что с каждым днём, когда сердце его корни пускает в этом мире, всё сложнее принять факт того, что ему придётся вернуться обратно… Но назвать то место домом уже язык не поворачивается. Теперь же с этим словом ассоциируется большой дворец, камин с пахучей древесиной, паразиты-слизняшмыги в саду и пухлезяблики у озера. А ещё один большой, могучий и заботливый дракон, души не чающий в омеге, отчего порхающие бабочки стали постоянным явлением в животе.
Чимин поверить не может, что в ответ так же бездумно влюбился по уши. Так глупо и опрометчиво, совсем не думая о последствиях. Потому что Чонгук такой… такой, как омежка любит: красивый и безумно сексуальный, сильный, чертовски заботливый и действительно добрый. Несмотря на то, что грозит задушить его или голову оторвать — мужчина даже голос на него не повышает, только лишь смотрит иногда так страшно, пробирая до мурашек.
Они очень сблизились, каждый день проводят вместе, и теперь уже Чимин вовсе не боится на весь дворец крикнуть его величеству «эй, ты, дракон жопастый!», а после, хихикая в голос, убегает от шипящего короля под ошарашенные взгляды придворных и слуг.
А последние два дня ещё и настроение скачет, а состояние оставляет желать лучшего. Конечно, Пак прекрасно понимает, чего от этого ожидать. Организм он свой хорошо знает и чувствует, а подавители в этом мире навряд ли найдутся. Но, может быть, если у придворного мага Ви получится, он смог бы метнуться туда и обратно, чтобы хоть немного боль процесса унять.
— О чём задумалась ещё не успевшая никуда вляпаться букашечка? — тёплые руки обволакивают сзади, пока юноша остановился у балкона.
Чонгук опускает подбородок на его плечо, прижимаясь ближе и глубоко вдыхая ставший более интенсивным запах полыни.
— Да вот как раз и думаю, как бы устроить неприятности, — фыркает тот, ерзая плечами. — Когда уже вернётся Тэхён?
Объятия ощутимо слабеют, король голову приподнимает, поворачиваясь к его шее, опаляя её кратким дыханием.
— А что? Хочешь поскорее отправиться в свой мир? — тихо спрашивает Чон, а у самого сердце кровью обливается, от кольнувшей боли сжимаясь под рёбрами.
— Не хочу, — тут же выпаливает развернувшийся к нему Чимин, очутившись вплотную к нему, судорожно вздохнув. — Я не хочу без тебя.
Он на носочки встаёт, жадно впиваясь в приоткрытые губы мужчины и запуская пальцы в его волосы.
— Совсем не хочу без тебя, мой король, — горячо шепчет сквозь поцелуй, начиная дышать резче, странно потираясь о напрягшееся тело мужчины.
«О нет-нет-нет, почему прямо сейчас?! Это всё этот чертовски невозможный мужчина!.. Я перестаю себя контролировать…» — начавшаяся течка вынуждает рвано губами мазать по скуле, подбородку и шее, затмевая пеленой возбуждённого желания все мысли.
— У тебя жар? — хмурится Чон, слегка отодвигая от себя его и трогая лоб, где выступает испаринка. — Что с тобой, пухлезяблик…?
У омеги глаза-стёклышки, в них неясная дымка, пока внизу живота стягивается тугой узел вспыхнувшего возбуждения. Пак трясётся, он коленки сводит от изнеможения, ощущая вытекающую из стенок ануса природную смазку, сопровождающуюся дурманящим дракону голову запахом.
Чонгук тогда издаёт гортанный рык, хватает юношу за талию и усаживает его на широкий дубовый стол, буквально разрывая на нём красивую рубашку с рюшками, припадая губами к выступающим ключицам, скользя по ним языком. Он всасывает мраморную кожу чуть выше на шее до красной отметины, жадно метит и другую сторону, ладонями грубо сминая бока мальчишки и его ягодицы.
Дракон внутри изнывает, его на части рвёт от безумного желания владеть этим любимым телом, бесконечно трогать его, целовать, чувствовать и вдыхать его запах. Глаза моментально цвет меняют на золотой с красными проблесками пылающего пламени, зрачок сужается. Чонгук с треском рвёт чужие брюки, пока омега лишает его одежды сверху, ноготками царапая рельефную спину.
Омежья смазка обволакивает длинные пальцы, и король завороженно размазывает её между подушечек, растягивает, точно изучая. От этого Чимин ещё больше заводится, протяжённо стонет и пытается коленки свести, которые с силой раздвигают вновь. Мужчина, не мешкая, сразу два пальца вставляет в пульсирующую дырочку, с готовностью принявшую их, тут же принимаясь активно рукой двигать, наслаждаясь тем, как в немом полувскрике широко раскрывает рот его возлюбленный. Тот же в пояснице выгибается и голову назад запрокидывает, поддаваясь бёдрами вперёд к нему.
— В-возьми меня, — хрипит в забвении Пак. — Чонгук, я очень хочу ощутить тебя в себе прямо сейчас…
— Всё, что ты попросишь, Чимин~а.
Король со звериным рыком срывается, с хлюпаньем пальцы вытаскивает, вместо них глубоко вгоняя член, растягивая склизкие стенки. И юноша стон на крик переводит, глаза закатывая и безумно улыбаясь. Так неимоверно приятно от ощущения большого твёрдого члена внутри, такое чертовски сильное наслаждение, что он слюнями захлёбывается и трясётся, обволакивая ногами мужскую поясницу, позволяя плоти ещё глубже зайти в себя.
Чонгук хватается за тонкую талию, быстрее начиная вдалбливаться в громко стонущего мальчишку, и больше напирает на него, вгрызаясь страстным поцелуем. Сминает пухлые губы через горячие вздохи, языком сплетается с юрким язычком омеги и посасывает его. Внутри у двоих всё полыхает, они точно насытиться не могут друг другом и оторваться, сливаясь в грязном поцелуе и разгорячённом соитии тел.
Чимина на уже шатком столе раскладывают, его ножку на своё плечо закидывают, и король срывается на сумасшедший темп. Юноша в спине прогибается, голос срывает и руки в стороны разводит на поверхности, от удовольствия теряя голову.
Одно мгновение — слышится треск, и стол не выдерживает. Чонгук вмиг ловит омегу и к себе прижимает, навесу продолжая его трахать, вбирая его губы своими. Он сжимает упругие половинки зада, раздвигает их и чувствует, как стекает вязкая субстанция вниз, смешиваясь с его семенем. С гортанным хриплым стоном, от которого мурашки по коже, король обильно кончает глубоко внутрь, к себе крепко прижимая трясущееся тельце.
— Я никогда не отпущу тебя, — шепотом твёрдо проговаривает Чон прямо в алое ушко, неся его к кровати и бережно с ним опускаясь туда. — Никогда. Даже если ты сам захочешь вернуться — я стану злым и ужасным драконом и не пущу тебя.
— Его величество в этом уверено? — точно пьяно, с румяными щеками и стеклянным взглядом, издаёт смешок тот, почувствовав мягкую поверхность спиной. — От меня много шума, вокруг меня всегда неприятности, и я настоящий неудачник — уверен, что выдержишь?
— Пф, ещё ни один слизняшмыг не смог меня сломить, — фырчит король, поднимая две его ножки выше, начиная рваные неглубокие толчки.
— Кошмар, не говори это слово в такой момент! — пыхтит возмущенный Чимин, после ойкая и вздрагивая, когда его переворачивают на живот.
Чонгук несколько раз шлёпает одну половинку покрасневшей ягодицы и ухмыляется от реакции податливого тела. Как вдруг склоняется и сладко кусает его прямо за попку, заставляя того смешно взвизгнуть.
— Эй, попридержите зубы, мистер злой дракон! А вдруг у тебя какая-то зараза драконья?!
— Одна зараза, что у меня только есть — это ты, — хмыкает тот, демонстративно облизываясь и подставляя член к оттопыренному заду.
Головка приближается к пульсирующей дырочке и медленно, точно издеваясь, входит внутрь, пока широкие ладони собственнически мнут плавные изгибы. С каждой секундой толчки всё сильнее становятся, пока Чон не срывается на дикий темп, буквально душу вытрахивая из срывающего голос мальчишки.
Кажется, за всю свою жизнь это самая приятная течка у омеги, ведь получаемое наслаждение сводит с ума, этот мужчина вовсе из реальности вынуждает выпасть, приподнимает его к себе и чувственно целует. Чимин искренне улыбается через этот поцелуй, изворачивается и ладонью мягко проводит по щетинистой щеке, пока его всего обволакивают руками, вжимая в свой торс, не останавливаясь и двигая тазом.
Он просто неимоверно счастлив.
***
— Вот бы всегда так просыпаться, — мурлычет юноша, ласкаясь о широкую грудь правителя, не в силах пошевелить и мускулом.
Тело приятной негой залито, но как будто из него все соки выжали — хотя и не удивительно, ведь заснули они только утром, не отрываясь друг от друга всю ночь напролёт. А сейчас, когда время далеко за полдень, так хорошо просто греться о горячего сильного Чонгука, что нежно водит пальцами вдоль его позвоночника.
— Тогда давай так будет всегда, — мягким бархатным голосом произносит он, глядя на него с необычайным трепетом, и склоняется, чтобы чмокнуть было в макушку.
— Правда?! — воодушевлённо восклицает мальчишка и голову вскидывает.
Макушка остаётся без поцелуя, зато с силой бьёт того по зубам. Чимин жмурится от боли, но больше беспокоится за лязгнувшие челюсти ругнувшегося короля.
— Чёрт, Чонгук, я не хотел, тебе очень больно?.. — и, случайно, с замаха ударяет ещё и по носу.
— Хочешь проверить? — кряхтит король, держась за лицо.
Омега театрально громко охает, хватаясь за сердце и носик вздёргивая.
— Не удивительно, что ты такой страшный правитель — ты грубиян и обманщик! Я знаю, что ты не ударишь меня…
— Конечно нет, глупенький, — хмыкает Чон и вдруг кидается на него, обволакивая тонкую талию и прижимая к смятой постели. — Я просто немного тебя покусаю.
И действительно кусает его за нос, ладонями скользя по мягкому голому животику.
— Ауч! Больно-больно, — жалуется тот, жмурясь. — Тебе что, на самом деле шестьдесят драконьих годиков, что зубки режутся?!
— Нет, ты просто слишком сладкий, вот я и не могу остановиться.
А Чимин же не может перестать влюблённо хихикать, когда его тискать начинают и щекотать, неразборчиво чмокая в участки тела, до которых дотягивается, пальцами надавливая на косточки рёбер. А Чонгук так и застывает, таких же влюблённых глаз не в силах оторвать от столь прекрасного в этот момент мальчишки, чей звонкий прелестный смех завораживает и вызывает бурю эмоций внутри.
— Я хочу, чтобы у нас была семья, — сам того не ожидая, выпаливает король своё самое заветное желание, от которого у другого сердце заходится под рёбрами.
У омеги внутренности перекручиваются, глаза щиплют от прорывающегося наружу трепещущего счастья, что исходит от услышанных слов от любимого мужчины. Но сам же краснеет весь и отнекиваться принимается, легонько ударяя того в грудь, приговаривая, какой он неотёсанный и незрелый, говоря ему всякие глупости, не подумав.
***
***
***
«Что ж… я должен был, чёрт возьми, предположить, что будет вероятность этому случится…»
Глубокий вдох и выдох.
Чимин кулаки сжимает, глаза закрывая и стискивая челюсти. В нём бушует множество различных эмоций и чувств, совсем разных, сменяющихся по кругу за долю секунды.
— Грёбанный средневековый мир без контрацепции… — злобно шипит, поддаваясь последним эмоциям и подхватывая широкие неудобные одеяния.
Он гневным бульдозером прёт по коридору, и встречающиеся на пути люди по сторонам от него отпрыгивают, пропуская вперёд от греха короля подальше.
Юноша бесцеремонно пихает массивные двери, с грохотом вваливаясь в кабинет его величества вместе громким криком:
— ЧОН ЧОНГУК!
Бедный спохватившийся мужчина, уснувший прямо за столом над государственными документами, заспанный встревоженный взгляд мечет туда-сюда, натыкаясь на рассерженного омегу.
— Тебя не учили причиндал свой вовремя доставать?! — тот грозно надвигается на опешившего, сбитого с толку Чонгука.
— Пухлезяблик, что произошло?
— А то, я скоро стану пухле-животиком, папаша!...
