***
— Я сегодня пойду к реке, — предупреждает Кимура, неторопливо шагавшая рядом с шаманом домой. — Я так рад за тебя, — язвит Сукуна и, не спрашивая, забирает из её рук корзину с хлебом, — Поедим и пойдём. На очередное подтрунивание Мито только сдавленно хихикнула, но тут же сделалась предельно серьёзной. — Нет, — твёрдо ответила она, качнув головой, — Я пойду одна. — С чего бы? — вдруг, неожиданно для самого себя, разозлился Сукуна, — Хочешь, чтобы тебя сожрало Проклятье? Если жить надоело, ты просто скажи, я быстро решу эту проблему, — он строго посмотрел на брюнетку и, увидев её растерянные глаза, немного смягчился, — Да ты же, в конце-концов… просто потеряешься! Рёмен признался самому себе, что не хочет отпускать её куда-то одну. Мало ли, что случится? Просто… мера предосторожности. — Грозный и опасный, — Мито показательно прикрыла рот ручкой в ужасе, а затем по-доброму усмехнулась, — Не переживай, я совсем ненадолго. Нужно постирать постельное бельё и… — кровь вдруг прилила к щекам и девушка поспешно отвернулась. — И что? — недовольно поторопил Сукуна. — Помыться… — на грани слышимости произнесла Мито. — Чего-чего? — переспросил мужчина, прекрасно расслышав всё с первого раза. — Помыться мне нужно! — сгорая со стыда, повторила Кимура, — Не при тебе же я буду это делать! Сукуна театрально принял задумчивый вид. — Я же не извращенец и не буду подглядывать… — он хитро на неё покосился, — Наверное. — Сукуна! — Не верещи. Вали куда хочешь, я хотя бы в тишине от тебя отдохну, — хмыкнул он. — Как же мне всё-таки с тобой повезло, — издевательски протянула Мито, проходя в дом. Она тут же схватила с пола пустую большую корзину и торопливо пошла по комнатам, собирая грязное постельное бельё. Стягивая пододеяльник, до слуха донёсся голос Сукуна: — И чем же тебе повезло? — Как это чем? — выскакивая с полунабитой грязным бельём корзиной из своей комнаты в комнату Рёмена, спрашивает Кимура, — Ты ведь такой заботливый… Хотя и ведёшь себя зачастую как надменный наглец! Но я-то знаю, что это не так. Это всего лишь твоя защитная реакция. Маска, одним словом! Сукуна тоскливо прикрыл глаза. Знала бы только Мито, как она ошибается в своих суждениях. Знала бы о том, как кроваво он избавлялся от тех, кто пытался его убить из-за страха перед ним же. Знала бы, что лицо, которое она назвала маской, является самым настоящим из всех. Та своеобразная доброта и мягкость — это следствие влияния её серых глаз на него. Эта теплота, кое-выделяет холодное сердце, принадлежит только ей. Разобравшись с бельём, она выскочила перед мужчиной и задорно на него посмотрела. Но Сукуна, в свою очередь, выглядел очень озадаченным. — Это ли ты считаешь везением? — вдруг спросил он, — Что, если каждую чертову секунду, даже сейчас, тебя хотят убить окружающие люди из-за страха передо мной или Проклятия, которых тянет ко мне, как магнитом? Что, если каждый день ты в опасности, а каждый проведенный со мной час ведёт к разочарованию? — Не говори глупостей, Сукуна, — вздохнула Кимура, а затем снисходительно улыбнулась, — Попробуй доверять окружающим. Люди не настолько ужасны, чтобы думать об убийствах. Тем более эти жители! Они животных-то со слезами на глазах забивают, чтобы не умереть с голоду. Вот поживи тут ещё чуть-чуть и они точно примут тебя, как родного! «Слишком наивная… Как же она ошибается», — подумал Сукуна. — Так, не скучай тут. Я вернусь через часик.***
Постирав бельё и аккуратно сложив его в корзину, Мито осмотрелась по сторонам на наличие посторонних — никого. Со спокойной душой раздевшись, девушка стала медленно входить в реку, не забыв прихватить с собой кусочек мыла. Вода к вечеру совсем остыла и от такого контраста тут же побежали мурашки. Кимура поёжилась и разом полностью окунулась. — Фух, благодать, — потянула девушка, вынырнув, и тут же стала намыливать волосы. Потратив около десяти минут на водные процедуры, Кимура вышла обратно на берег и тут же закуталась в свою юкату. К вечеру совсем похолодало, поэтому девушка лёгким бегом побежала обратно в деревню. Заболеть-то не хотелось. А ещё нужно было зайти к бабушке Суо, чтобы отдать ей выстиранное бельё и взамен взять сухое свежее. Именно она взялась за воспитание Мито и её брата, когда их родителей не стало. Кимура железно уважала её и была пожизненно благодарна, всегда старалась ей помогать, если помощь требовалась. Не смотря на то, что они не являлись друг другу родными, Мито взаправду считала её своей бабушкой. Добравшись до Суо-сан, Мито легонько постучала в дверь её дома. Открыли почти сразу же. В проёме появилась миловидная низенькая старушка с седыми волосами, убранными в тугую кичку. — Ох, добрый вечер, Мито-чан, — улыбнулась Суо и от этого на её лице появилось ещё больше морщинок, — Ты за бельём пришла? — Да, — вежливо кивнула Кимура, — Добрый вечер, Суо-сан. — Проходи в дом, милая. Мито птичкой впорхнула внутрь и поставила на пол корзину, ожидая, когда бабушка принесёт ей чистое постельное бельё. — Может быть, выпьешь со мной чайку? — интересуется Суо, вручая аккуратно сложенные ткани девушке. — Ох, я бы с удовольствием, но меня ждут дома. Давайте в другой раз, Суо-сан, — Кимура тоскливо прикрыла глаза и посмотрела на старушку, прижимая бельё к груди. Но Суо почему-то вмиг стала серьёзной. Она сжала своими морщинистыми руками ладони Мито и совсем тихо, словно бы боялась быть услышанной кем-то кроме Кимуры, заговорила: — Милая, будь, пожалуйста, острожна. В соседних деревнях стали пропадать дети, да и вообще стало творится что-то странное. — Суо-сан, вы думаете, что в этом виноват… — Нет, — перебила старушка, мотнув головой, — Я наслышана о твоём госте, но у этого юноши абсолютно нет никаких злых намерений по отношению к тебе или к другим жителям, я чувствую это. Просто… будь аккуратна и наоборот держись к нему поближе, ладно? Уж поверь своей старухе… Поторопись домой. Мито нахмурился, чувствуя, что бабушка явно что-то не договаривает. — Суо-сан, в чём дело? — настороженно спросила брюнетка. — Не знаю, милая… я не знаю. Просто что-то мне подсказывает, что над тобой нависает опасность, — вздохнула старушка, — Беги домой. И передавай от меня привет твоему юноше. Он такой красавчик! — радостно подмигнула старушка, заканчивая разговор на хорошей ноте, — Ох, была бы я немножечко моложе… Кимура тут же покрылась румянцем и отвела взгляд в сторону. — Хорошо… — смущённо пискнула она, — Хотите, мы завтра вдвоём придём к вам на чай? Я очень хочу вас познакомить. — Ох, приходите! Я только рада буду. Мито слегка наклонилась к старушке и благодарно чмокнула ту в щёку, прощалась. Покинув дом Суо, брюнетка прислушалась к словам бабушки и поспешила к Рёмену. Чтобы как можно скорее оказаться дома, Кимура решила сократить путь между домами. Было темно, хоть глаз выкалывай, ещё и фонари тут были не зажжены, а свет луны не пробирался через плотные облака. Мито торопливо перебирала ножками, как вдруг позади раздался какой-то шорох. Она тут же замерла и пугливо обернулась. — Ну привет, — холодно поздоровались с девушкой, и этот тон ей так не понравился, что по хребту прошёлся ледяной пот. Луна лениво выплыла из облаков и брюнетка сумела рассмотреть стоявшего перед ней человека. — Ак-кисато? — заикнулась девушка, — Ты чего тут делаешь? Но вместо ответа молодой человек стал подходить ближе к Кимуре. У брюнетки отчего-то дыхание спёрло — ничего хорошего эта встреча явно не предвещала, да и в свете сказанных ранее слов Суо-сан, Мито не сомневалась, что дело пахнет керосином. Она попятилась назад, сильнее прижимая к себе свёрток постельного белья. — Акисато, ты чего удумал? Немедленно прекрати! — Прекратить что? — парень клонит голову вбок, — Дура ты! — он переходит на шипение и больно ухватывает не успевшую изловчиться Мито за плечо, — Всё началось из-за тебя! Пшеничные поля начали гнить… люди по ночам стали видеть силуэты нечисти… в колодцах завелись змеи… дети пропадать начали… — Акисато всё это говорил с придыханием, будто вот-вот расплачется, а Мито не верила в его слова. Да не может быть такого! Наверняка он всё выдумывает. Уж если бы что-то настолько ужасное происходило, то она бы непременно услышала это от кого-нибудь… И только в этот момент до Мито дошло, что всё то время, пока она жила вместе с шаманом, она абсолютно абстрагировалась от остальных жителей. Будто бы не замечала никого, кроме Сукуна, и всё своё внимание обращала лишь на него. Возможно ли, что всё сказанное Акисато — правда? Нет-нет-нет. Мито тут же, в мгновение более краткое, чем молния, прокрутила в мыслях слова Суо-сан. Это не Сукуна виноват. Возможно, что это Проклятья. А может просто неудача… но точно не Рёмен. — Отпусти меня! — разгневанно выкрикнула Мито и дёрнулась, но парень намертво её держал. — Прости меня, Мито, — шепнул Акисато, — Я не хочу этого делать, правда. Но ты виновата в этом. Если тебя не будет, то и этот Демон уйдёт, — буквально выплюнул парень, — А если он уйдёт, то и беды прекратятся. Свободной рукой Акисато потянулся к себе за спину и Кимура ясно увидела, что что-то опасно блеснуло. Мито ничего не понимала, и мысли вразнобой летали в её голове. Все чувства разом завладели её телом: страх, горечь, ужас. Кимура разглядела в чужой руке остриё ножа, а Акисато, словно мантру, повторял одно и то же: «Лучше ты одна умрёшь, чем все вокруг». Сердце девушки не дрогнуло. Оно просто не могло дрогнуть, расшевеленное внезапным предательством. До Кимуры так и не дошёл смысл происходящего. Слишком сильна была вера в Акисато и уверенность девушки в друге детства. Юноша замахнулся ножом, готовый забрать ни в чём не виновную душу девушки. Лезвие было готово полоснуть по тонкой девичьей шее. — Прости, Мито, но если бы ты тогда послушала меня и прогнала этого ублюдка, то всё было бы ина… Окончание фразы утонуло где-то в глотке и Акисато непонимающе уставился на свою руку, но… той просто не оказалось на месте. Ощущение нестерпимой боли было заторможенно из-за шока. На лицо Мито брызнуло нечто горячее и вязкое. Она не сразу поняла, что это была кровь Акисато. Отсечённая по локоть чужая рука плашкой упала ей под ноги и брюнетке пришлось приложить немало усилий, чтобы туда не посмотреть. Затем ей по ушам резанул жуткий хруст. Кимуру больше ничего не удерживало, пальцы Акисато больше не сжимали её плечо, но она осталась стоять на месте как вкопанная. События развивались неимоверно быстро и Мито просто не поспевала за ними. Откуда тут появился Сукуна? Почему она уже стоит за его спиной, а Акисато стоит где-то там, смотрящий на мужчину, будто мышь на змею? — Извини, я специально, — пожал плечам Рёмен, прожигая взглядом парня. — Пустяки, — устало вздохнул Акисато, словно не ему только что отсекли правую руку и раздробили кости левой, — Что ещё взять с Демона? — Тут ты прав, — удовлетворённо кивнул Сукуна. Он чуть обернулся на шокированную брюнетку и с облегчением увидел, что она ничуть не пострадала. А ведь Рёмен как знал, что нельзя было пускать её куда-то одну. Только истёк обещанный час, а Мито так и не вернулась домой, мужчина сразу же напрягся. Стоило отдать ему должное — лишние пять минут он ещё дожидался девушку, а затем пошёл её искать. Поиски на долго не затянулись, ибо Сукуна тут же почувствовал её присутствие неподалёку. А когда мужчина увидел, что этот уродец пытается убить Мито, Сукуна просто озверел. Он сам удивлён тому, что не убил его сразу же. Но слабые отголоски здорового рассудка кричали, что нельзя позволить Кимуре увидеть то кровавое месиво, которое Рёмен устроит. — Знал ли ты о том, что Демоны не любят, когда кто-то прикасается к тому, что принадлежит только им? — с пугающим равнодушием спрашивает Сукуна у Акисато, — В прочем, ты уже это сделал. Придётся расплачиваться… И тут Мито словно бы включилась. Смогла вспомнить, как дышать. Но чувство, что что-то такое разломанное и острое входит под ребра, не пропало. Что-то колется и мешается. Кричит внутри, надрывней поминок, страшнее самоубийства, раздаётся гулом в голове. — Сукуна, не надо… О, он знал, что она хочет ему сказать. Ему даже не нужно дослушивать до конца. — Замолчи, — жёсткий приказ, требующий только повиновения, — Закрой глаза, — Мито послушно зажмуривается, — Закрой уши, — белоснежное бельё падает на землю и девушка выполняет приказ, — Теперь твоя очередь, — шаман медленной поступью двинулся на Акисато. Блондин понимал, что это идёт не Сукуна, и даже не Демон… Это идёт его Смерть. Эти кровавые глаза, сверкающие во тьме, были самым ужасающим, что он когда-либо видел в своей жизни. И — о, Боги! — он уже миллион раз успел пожалеть о том, что ему в голову пришла мысль убить Мито. Акисато не понимает, как он ещё не умер от потери крови или болевого шока. Уж лучше бы от них, чем от рук Сукуна. Он был всё ближе и ближе, а блондин даже не думал пятиться назад. Аура Рёмена подавляла, подчиняла, заставляла чувствовать себя жалким тараканом у него под ногами. — Жалкий мусор, — Сукуна отвратно морщится и одним чётким движением вырывает ему трахею, чтобы избежать дальнейших воплей. Акисато плачет, пытается хватать воздух ртом и с заставшим в глазах ужасом смотрит на мужчину. Смотрит ему за спину, где стоит Мито с послушно закрытыми глазами. В этот момент блондин понял, что нет ему спасенья. Она пыталась остановить Сукуна. Она больше не попытается помочь… Первое, что Мито удалось услышать сквозь плотно сжатые уши — и пусть ей это только показалось — это хруст сломанных костей. Она не видит зла. Она не слышит зла. Она не говорит зло. — Если бы на ней была хотя бы царапина, тебя бы ждала более страшная участь, слышишь? — Сукуна пинает его в колено и то переламывается, будто сухая ветка. Акисато падает на землю. Но Сукуна неумолим. Ему мало. Ярость захлестнула его и проснулась скрытая садистская натура. В глазах пляшут бесы, оскал окрашивает лицо. Шаман с пренебрежением пинает его в лицо; раз, два, три… Это быстро надоедает. Он давит ногой смертнику на грудную клетку и проламывает рёбра. Из его рта вырываются хрипы, из глаз текут слёзы. Рёмен теряет счёт времени, в отличии от парня, которому одна секунда кажется вечностью. Акисато даже не имеет возможности умолять Сукуна о том, чтобы он убил его побыстрее. А он всё давит — давит нарочито медленно, наслаждаясь чужими муками — пока не вспоминает, что позади стоит Мито. Разум вмиг проясняется. Взгляд пустеет, оскал исчезает. Он оборачивается на девушку и понимает, что она видит и слышит. Видит настоящего его. Слышит то, что приносит ему удовольствие. Предсмертные стоны, больше похожие на приглушённые скрипы, врезались в душу и сердце Мито. Девушка смотрела на умирающего и вдруг поняла одну очень важную вещь… Кимура апатичными глазами смотрела на то, как корёжится в последних муках её старый друг. Брюнетка не трогалась с места, не шевелилась, словно бы её добровольно пригвоздили к полу. Опустив руки, полностью расслабленная, Мито наблюдала за тем, как расползается лужа крови по земле. Багровая жижа медленно, но верно подбиралась к её ногам, окрашивая валяющееся белое бельё в алый, но та даже не дрогнула. Её серые стеклянные глаза наблюдали за тем, как Акисато на последних издыханиях пытался подползти к ней, губами шептал её имя и смотрел на неё, умоляя помочь, спасти его, не дать умереть… А Мито не шевелилась, не предпринимая никаких попыток к спасению умирающего. Со стороны могло даже показаться, что она совершенно равнодушна к чужой жизни. Девушка не могла избавиться от тех абсурдных мыслей, которые посетили её голову. А именно — Сукуна сейчас убивает не потому что хочет, а потому что защищает её. Ему это не нравится, это просто вынужденная мера. Розовое непробиваемое стекло на её глазах дало еле заметную трещинку, но не треснуло полностью, а от того не возникло даже предположения о том, что Сукуна сейчас проявил истинного себя. А сама она… зачем?.. Зачем ей спасать того, кто хотел её убить? Без запинки, без промедления. Она ведь пыталась! Все видели, что она пыталась остановить Сукуна. Но куда ей до него? Будто если бы она выдала ему целую речь о том, что не нужно его убивать, он бы её послушал? Никогда в жизни не послушал бы. Мито попросту, в мгновение более краткое, чем молния, выбрала из двух зол то, что было на целый оттенок темнее. Потому что она уже полюбила Сукуна и была готова… опуститься на самое дно, из которого и наблюдала смерть, когда-то близкого ей, человека. Однако, она и пальцем не пошевелила хотя бы для того, чтобы просто сделать вид, будто бы она действительно хочет помочь ему. Зачем лицемерить в последние секунды жизни Акисато? Она смахнула длинными ресницами мутно-белую пелену с глаз и наконец посмотрела на Сукуна. Его лицо было в чужой крови и она, словно бы желая показать ему это, коснулась пальцами своего лица, но с ужасом осознала, что её лицо тоже окрашено кровью. Тело вдруг потяжелело и стало весить примерно с тонну. Мито чувствует, что ноги подкашиваются, но титаническими усилиями пытается не дать себе упасть. Не выходит. Колени отбиваются об землю, а ткань юкаты стремительно пропитывается вязкой багровой жижей. Сукуна добивает Акисато и спешит к Кимуре. В его глазах неподдельное волнение. Он тянет руки к ней, хочет поднять, унести отсюда подальше, желательно ещё и память стереть, но Мито встаёт самостоятельно и медленной поступью, точно прогуливаясь по саду в ясный погожий денёк, пошла прочь из проклятого закоулка. Её походка так и кричала: «Мне некуда спешить! Мне незачем бежать!». Сукуна, верно, ещё не до конца понял, что, потеряв контроль над собой, словно бы вернулся в своё порочное прошлое, где убийство человека было делом или случая, или принципа, или плохого настроения. Однако, ему не потребовалось много мозгов, чтобы заметить в лёгких, плавных движениях Мито скрытое отчаяние и… слова прощания. Она уже пропала из его поля зрения, оставляя наедине с убитым, а Сукуна всё ещё смотрел ей вслед. — Я должен был убить его… — как будто бы в своё оправдание произнёс он, — А получилось, что убил… её.***
Мито никогда с головой не погружалась в холодные воды атеизма — это было непозволительно. Её вера никогда не колебалась под ударами научных познаний. Бог всегда был с ней. Был же? Был?.. Он вообще есть? А если есть, то как допускает смерть своих рабов? Как допускает эти глупые, нелепые смерти? Как он позволил существовать Проклятиям? И если существуют шаманы, значит ли это, что они посланники Бога, призванные изгонять нечисть? Значит ли это, что Сукуна — посредник Господа? И если этот Бог есть, как же он допустил отсутствие слёз у Мито? Куда вообще были обращены его глаза в мгновение, когда ярость Сукуна миновала её, грешницу, и достала из-под земли благодетеля? А был ли Акисато хорошим, если он хотел убить её саму во спасение остальных? Могла ли Смерть спутать Богу карты, сама запутаться и случайно убить не того? У Кимуры не было ни одного конкретного ответа точно так же, как не было слёз. Мито шла к себе домой, слушая своё дыхание и биение сердца. Глаза — пьяницы. Вид — помятого человека. Слёз — не было. Она шла медленно и считала каждый свой шаг. Редкие прохожие её встречали испуганными глазами. Нормальные люди уже неделю сторонились девушку и шушукались за спиной, но сейчас в ответ получали не привычную доброту и отзывчивость, а тишину и равнодушие. Зайдя в дом, первым, что видит Кимура — это Сукуна. Нет ничего удивительного в том, что он добрался сюда быстрее неё. По животу не растекается страх, но сердце поднимается в горло по закону Архимеда и начинает бухать там. В голове сплошная симфония, противное «Демон» течёт во всхлип, жалостливый, умоляющий, будто предсмертный. — Не Демон… не Демон… не Демон… — исступлённо шепчет Мито и снова проходит мимо него. — Стой. И она послушно замирает, медленно оборачивается к нему. Он накрыл её маленькую руку ладонью, прижимая к груди. Чувствуй-чувствуй. Запоминай. Мито чувствовала и запоминала, — она была готова делать всё, что он скажет, и всё, о чём он не скажет. — Мне кажется, — шёпот Сукуна опалил её сухие губы, — что я чувствую твою боль. Я не хотел, чтобы ты увидела это… увидела настоящего меня. — Мне кажется, — Мито глубоко вдохнула, проводя рукой вверх, перебирая чужие волосы, колющие кожу, — что я перестала чувствовать себя и чувствую только тебя. Я не… я не злюсь. Ты всего лишь хотел защитить меня. Так ведь? Это ведь… так?.. — Мне кажется… Он не хочет её отпускать. Не сейчас. Она ведь… она точно примет его таким, какой он есть. — …что я разорвусь. — Если отпущу тебя, — всхлипывает Кимура. Весь этот момент, вся эта холодная комната, вся эта бесконечная ночь, наполненная кошмарами и кровью, весь этот мир — всё принадлежало им двоим. — Тогда, — Мито открыла глаза, — не отпускай меня. Не отпускай, — она коротко поцеловала его, не давая ничего сказать. Она склонила голову, опустив правую руку к груди, там, где билось его сердце. Оно билось размеренно. Ей не хотелось уходить, не хотелось, чтобы он отпускал её, не хотелось его прогонять, не хотелось его отпускать. Пускай она будет на самом дне, но хотя бы вместе с ним.Продолжение следует…