False faith. Believers

— Я провожу тебя, — предложил Тэхён, направляясь следом за Дахён к лестнице, пока все остальные, включая Чонгука, усердно жевавшего нижнюю губу, смотрели им в спины. — А Тэ молодец, держится, — похвалил младшего Югём. — Учитывая сложившуюся ситуацию, я бы понял, если бы он закатил скандал. — По крайней мере, я бы так и сделала, — зыркнув на мужа, поддакнула Лиса. — Я тоже тебя безумно люблю, — чмокнув жену в губы, проговорил мужчина. — Вопрос в другом, — вмешался рассудительный Намджун, с некоторых пор весьма настороженно относившийся ко всему новому, что вмешивалось в его жизнь внезапно. — Что этот ребенок делает один в Сеуле, и как она добралась сюда? — Единственное, что нам удалось вытащить из нее в машине — это то, что мать ее умерла три года назад и с тех пор Дахён росла в приюте, — поведал Юнги. — Значит, она сбежала, — подытожил Намджун. — А это — проблемы с полицией. Оно тебе нужно, Чонгук? — Она — моя дочь! — прорычал вдруг Чон, словно слова Намджуна причинили ему физическую боль. — И я не сдам ее обратно в детский дом, чего бы мне это ни стоило. Уверен, Сокджин поймет, почему я не сделаю этого. Мужчина бросил взгляд, наполненный мольбой о помощи, на того, кто единственный в их компании не понаслышке знал о всех прелестях сиротской жизни, и Джин кивнул. — Я все понимаю, но почему сейчас? Вот так внезапно? Почему раньше никто не искал тебя, когда девочка осталась без опеки? — не унимался Намджун. После случая с Джихуном мужчина стал слишком подозрительным ко всему, что касалось его самого и близких ему людей, а Чонгук, несомненно, входил в их число. — Послушай, Джун, — вскипел Чонгук, разозленный на друга, пусть и действовавшего из лучших побуждений. — Она сутки не спала, на еду набросилась так, будто не ела и того дольше. И ты думаешь, я буду устраивать ребенку допрос с пристрастием? — Чонгук, успокойся, — проговорил Хосок, подходя к брату и кладя руку ему на плечо. — Намджун отчасти прав. — Да мне плевать! — сбросив ладонь брата, крикнул Гук. — Вы же видели ее, она точная моя копия. — Но это еще ни о чем… — Нет! Это о многом говорит! — прервал Чонгук попытавшегося вмешаться Юнги. — Мне неинтересно знать, почему девочка не приехала раньше, хотя, уверен, она все объяснит, как только отдохнет и не будет отключаться на ходу. — Гук обвел взглядом присутствующих. — У меня есть дочь, как же вы не понимаете? Дочь, мой ребенок! — Мужчина сунул руки в карманы брюк, чтобы не разбить ничего, хотя ему безумно хотелось смахнуть со стола посуду и насладится оглушающим звоном, который заткнул бы отчаянные крики собственного внутреннего голоса, предупреждающего об опасности. — Я ведь уже и не надеялся на это, — добавил Чон внезапно притихшим голосом. Острый взгляд карих глаз, направленный прямо на него, прожигал, и Чонгук, словно физически ощутив его, обернулся. Тэхён стоял посередине лестницы, закусив нижнюю губу, и едва сдерживал стоявшие в остекленевших глазах слезы. — Тэхён, — позвал Гук, когда Тэ сорвался и побежал наверх. — Ну ты и придурок, Гук-и, — проговорил Югём, тут же получив весомую затрещину от жены. — Ладно, — хлопнув себя по бедрам, подытожил Хосок. — Сегодня нам тут делать нечего. Вам надо для начала между собой разобраться. Но, если что, ты знаешь, где нас найти, братишка. Все согласно закивали и потянулись к выходу, покидая дом. Последними уходили Хосок и Джинхо с малышкой Мэй на руках. На пороге старший Чон задержался и попросил, положив руку брату на плечо: — Не обижай Тэхёна. Он по-настоящему сделал тебя счастливым. — Знаю, — буркнул Гук и прикрыл дверь за братом и его женой. Немного прибрал со стола, словно пытаясь оттянуть неприятный момент, выключил на первом этаже свет и поднялся наверх, подхватив Ёнтана на руки. Возле их с Тэ спальни задержался, но решил еще немного потянуть время. Прошел чуть дальше по коридору и приоткрыл гостевую спальню, в которой расположилась Дахён. Ёнтан тихо заскулил, поглядывая на закутавшуюся почти с головой фигурку посреди огромной кровати, но замолчал, когда Чонгук шикнул на него. Несколько минут мужчина стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, просто наблюдая за той, которая ворвалась без спросу в его жизнь. А где-то на периферии сознания долбилась мысль, что все слишком внезапно, неожиданно и на удивление своевременно, однако Гук гнал ее от себя. Пусть хотя бы на несколько часов он станет отцом, даже если завтра все это исчезнет, растворится и окажется искусно созданным обманом. Чонгук с трудом заставил себя уйти, неслышно прикрыв за собой дверь. Когда его шаги стихли, Дахён открыла глаза, опасливо озираясь, достала из-под одеяла телефон и быстро набрала сообщение: «Я на месте. Все получилось» Отправив его, девчонка отключила телефон и спрятала его поглубже за матрас. В спальне было темно и тихо. Оглядевшись, Чонгук нигде не увидел Тэхёна, посадил Танни в его корзинку, стоявшую около кровати, и только тогда заметил зеленоватую макушку по другую сторону их семейного ложа. Тэ сидел на полу, опершись спиной о кровать, и, подтянув колени к груди, обхватывал их руками. Его глаза, немного покрасневшие, с темными ресницами, слипшимися стрелами, смотрели за окно, где на иссиня-черном небе ярко сверкала россыпь звезд. Сейчас, в конце августа, они казались особенно крупными — протяни руку и собери их в ладонь. Чонгук опустился на колени перед любимым мужчиной, впиваясь взглядом в красивое лицо. Тэхён вырос, повзрослел, из восемнадцатилетнего парнишки превратился в мужчину, окреп физически и эмоционально. — Прости меня, — прошептал он, касаясь костяшками пальцев влажной щеки. — Не надо, — помотав головой, ответил Тэхён. — Тебе не за что извиняться. Ты прав, я никогда не смогу дать тебе настоящую семью, де… — Ты, — перебил его Гук. — Ты моя семья. Вы все: Хосок, Югём, Намджун с Джином, Юнги и даже засранец Чимин, которого мне иногда хочется убить. И другой мне не надо. — Чонгук наклонился, желая поцеловать Тэхёна, но тот выставил руку вперед, упираясь в широкую грудь и проскулив: — Но ни я, ни кто либо другой из нас не смогут дать того, о чем ты мечтаешь — детей. И я пойму, — пообещал Тэ, — если захочешь уйти. Просто скажи, и я отпущу тебя. Это будет нелегко, но я справлюсь. — Не смей, — прошипел Чонгук, насильно притягивая к себе любимого за шею. — Никогда не смей даже думать об этом. Я не знаю, почему я это сказал. Просто когда эта девочка назвала меня папой, — он сделал паузу и зажмурился, пытаясь отыскать в своем богатом лексиконе нужные, правильные слова. — Внутри словно надломилось что-то. Я никогда такого не испытывал. Но ты, — Чонгук отклонился и, взявшись пальцами за подбородок Тэхёна, заставил его поднять голову и посмотреть на себя, — самое важное, что есть у меня. Дети вырастают и уходят из дома, а любимый человек остается рядом навсегда. Я смогу пережить, если у нас с тобой никогда не будет детей, хотя и это решаемо. Но я не перенесу, если в моей жизни не будет тебя. Тогда и мне незачем жить. Чонгук подался вперед, и, не встретив сопротивления, коснулся губами чужих, влажных с солоноватым привкусом слез, и ненавидел себя в этот момент так же сильно, как сильно любил Тэхёна. Он сминал мягкие губы своими, перемешиваясь с чужим дыханием, растворяясь в нем, желая стать так близко, чтобы сердца их бились как одно. Впервые за последние месяцы Чонгук по-настоящему желал близости, не просто секса, а именно любви. Чтобы до болезненных вздохов и судорог наслаждения, чтобы хотелось рыдать взахлеб и смеяться до слез одновременно, потому что много — много любви, много страсти, много жизни. Хотел, чтобы стройное тело плавилось от удовольствия в его руках, а стоны оглушали. Хотел видеть в теплых глазах цвета растопленного шоколада целые вселенные, галактики, сверкающие мириады звезд. Как тогда, в маленьком домике в горах, когда Тэхён впервые испытал настоящее, искреннее, чистое и не прикрытое ничем удовольствие от его рук. Воспарил в облака, долго не желая возвращаться на землю. Или в ту ночь, когда Тэ впервые принадлежал ему полностью — от макушки и до кончиков пальцев на ногах, поджимавшихся от накатывавшего экстаза. — Господи, как же сильно я люблю тебя, — сипло проговорил Чонгук, разложив любимое тело по атласному покрывалу, приятно холодившему разгоряченную кожу, и целуя его. Шея, плечи, грудь и плоский живот, стройные бедра и длинные ноги — Чонгук любил все до последнего самого крохотного кусочка великолепного, будто созданного величайшим скульптором тела. Но еще больше Чонгук любил то, с какой страстью Тэхён откликался на его любовь. Любил, как тот смотрел на него, и этот взгляд проникал под кожу, впитывался в кровь, прорастал в нем невероятным, оглушающим чувством, в котором хотелось растворяться снова и снова. И позже, когда Чонгук будет лежать, с трудом пытаясь восстановить дыхание, в голове останется всего одна мысль — как же хорошо, что Тэхён рядом. А все остальное станет таким неважным, далеким и незначительным, что потеряется на фоне его безграничной любви.

***

Первым делом, когда покинул дом брата, Хосок набрал Джебома и попросил разузнать все, что только возможно, о некой Им Дахён, примерно пятнадцати лет от роду, дочери Им Сон Ли, а также о вероятной ее связи с Чонгуком. В девять утра Джей Би уже сидел напротив Хосока, потягивая ароматный кофе, а Чон внимательно изучал досье на предполагаемую племянницу. — По времени все сходится, — проговорил Джебом. — Югём и Чонгук лечились в госпитале, где Им Сон Ли работала медсестрой. Они пробыли там около трех месяцев. — Но у Чонгука вроде были несильные ранения, — приподняв бровь, поинтересовался Хосок. — Да, но психолог долго не допускал его к службе. Парнишка тогда пережил настоящее потрясение. Их группа по пути на тренировочный полигон попала в засаду в приграничной зоне. Многие погибли, несколько человек сбежали, а Чонгук затащил Югёма в подвал какой-то развалюхи, где они просидели сутки. У Кима было очень тяжелое ранение в живот, он едва выжил. Парням тогда крупно повезло, что их кинулись искать свои, а ведь могли подумать, что те дезертировали. — Джей Би допил кофе и продолжил, откинувшись на спинку стула: — Югёма тогда едва успели довезти до госпиталя, а Чонгук, по данным свидетелей, пребывал в полнейшем ступоре. Вот его и держали до тех пор, пока психологи не постановили, что он в состоянии продолжить службу. — И когда ты все это успел накопать? Еще и в таких подробностях, — полюбопытствовал Хосок, пробегая взглядом по данным медсестры Им Сон Ли, которая впоследствии родила дочь и воспитывала ее одна — мужа у женщины не было, как и других родственников. — У меня просто очень опытный хакер, который может проникнуть в любую информационную базу, как бы крепко ее не защищали, — усмехнулся мужчина. — Да, Джей Би, я в тебе не ошибся, — протянул Хосок и вновь от похвалы вернулся к документам. — Так, Сон Ли скончалась от воспаления легких, когда дочери было двенадцать, — подытожил он почерпнутую информацию. — И девочку за неимением других родственников забрали в приют. — Ну, девочка — это немного неподходящее определение для этого ребенка, насколько я успел понять из личного дела, — констатировал Джебом. — У нее приводов в полицию больше, чем у нас с тобой вместе взятых. — Лично у меня их вообще нет, — засмеялся Хосок. — Зато у меня есть, — кивнул Джей Би. — И ты прекрасно знаешь сколько. — И ни один не закончился сроком. — Благодаря тебе, — завершил Джебом и поклонился в благодарность. — У нее в силу возраста до серьезного тоже не дошло. Отделывалась предупреждениями, да в приюте воспитатели ее тихо ненавидят. — Она сбежала? — Да, — кивнул Джей Би. — Несколько дней назад. Так все, от директора до уборщицы, перекрестились, хоть и сообщили о побеге в соответствующие инстанции. Так что девчонку ищут — не скажу, что усиленно, но все же. Хосок задумался, переваривая полученную информацию. То, что девчонка не ангел, было понятно и без доклада Джей Би. Но шкодить по мелкому и пытаться навредить серьезным людям — не одно и то же. Чонгук сейчас довольно лакомый кусок — слишком крупные у него заказчики, да и задания его парни выполняют достаточно щекотливые. Настороженно прищурившись, Хосок внимательно вчитывался в подробное досье девочки, пытаясь рассмотреть скрытые факты и намерения. — А с чего вдруг такой интерес к этой особе? — Джебом внимательно посмотрел на бывшего босса, а ныне на обычного человека, главу среднестатистического семейства, для которого самое важное — здоровье и благополучие близких людей. — Если не секрет, конечно. Джебому Хосок по-прежнему доверял как самому себе — слишком многое их связывало в прошлом, а потому у Чона даже малейшего сомнения не возникло, когда он заговорил о случившемся: — Вчера она заявилась к Чонгуку и сказала, что он — ее отец. — Джей Би даже присвистнул от удивления. — И главное — похожа на него, чертовка, как две капли воды. Я как будто на подростка-Гука смотрел. И взгляд такой же жесткий, упрямый. — Но тебя что-то тревожит? — Да, — подтвердил Чон. — Почему она объявилась только сейчас? Если знала, кто ее отец, почему не рассказала о его существовании сразу после смерти матери? А как ей, девчонке из приюта, удалось отыскать его? — Вот тут проблем не вижу — сейчас узнать адрес человека проще, чем конфету у младенца отобрать. Тем более что Дахён часто попадалась в компании парня, промышляющего хакерством, взломом банковских счетов и прочей хренью. Но, правда, по мелочи, ничего особо крупного. Некий Ян Чонин, старше ее на пару лет, гений в компьютерах, но абсолютно безбашенный. Не задумываясь о последствиях, влезет в любую заварушку, если ему станет интересно. Хосок некоторое время молчал, обдумывая услышанное, а когда заговорил снова, Джей Би уже знал, о чем попросит его бывший босс. — Ты можешь нарыть еще больше информации? Я хочу знать, с кем она водила дружбу там, в родном городе, до того как попала в приют. С кем дружила, кого считала врагами. Ну и потом, после того, как попала в приют, чем дышала. В общем, все, что сможешь накопать. — Тут за один день не управлюсь, — развел руками Джебом. — А я и не прошу за один день, — ответил Чон. — Пока сам присмотрю за девчонкой. — Пошлю парней в Йончхон, пусть потрясут местную гопоту. Уверен, девчонка там вполне знаменита в подобных кругах. Поговорив еще немного на отвлеченные темы, мужчины разошлись каждый по своим делам: Джебом вернулся к управлению кланом, перешедшим к нему по наследству от Хосока, а Чон — к любимой жене, которая все еще нежилась в постели после бессонной ночи — они долго еще обсуждали случившееся в жизни Чонгука. Обняв Джинхо и уткнувшись носом в ее пахнущие лавандой волосы, Хосок в который раз поблагодарил судьбу за то, что подарила ему такой шанс — полюбить, пусть и после сорока.

***

Тэхен поднялся, когда солнце только появилось на горизонте, демонстрируя миру свое оранжевое, разогревающееся постепенно добела тело. И хотя уснули они всего пару часов назад, Тэ не мог оставаться в постели. Стоило прикрыть глаза, как в памяти всплывал странный сон, который пугал его вот уже несколько ночей подряд. Будто он идет по заснеженной равнине, босые ноги утопают в пушистом белом покрове, но почему-то не чувствуют холода. А вокруг него — пугающая пустота. Он озирается, судорожно вертит головой в поисках хоть кого-нибудь, но взгляд натыкается лишь на бескрайние просторы. Тогда Тэхен пытается позвать Гука, но из открытого рта не вылетает ни звука, как будто Тэ внезапно онемел. Распахнув глаза и увидев Чонгука рядом, Тэхен выдохнул застрявшую в горле тревогу и вылез из постели. Половина седьмого… В самую пору нежиться в кровати, особенно для любящего поспать утром совенка Тэ. Но он направился в душ, чтобы смыть с себя остатки неприятного сна, и спустился вниз, неся на руках довольного Ёнтана, предвкушающего прогулку. Наткнувшись взглядом на фотографии, которые так и остались лежать на столе, Тэхен на несколько секунд задержался, всматриваясь в лицо молодого Чонгука. Хотел бы он узнать, каким был его любимый мужчина тогда: такой же суровый, каким был в момент их встречи, или же по-мальчишески беззаботный? Всегда ли смотрел на жизнь как взрослый, умудренный опытом мужчина, даже в неполные двадцать? Влюблялся ли по-настоящему, или сердце Гука оставалось безразличным к чарам противоположного пола и ожидало его, Тэхёна? Неторопливо прогуливаясь с Ёнтаном вдоль все еще дремлющих субботним утром домов, Тэхён вспоминал их с Чонгуком первую встречу. Он поднимался в лифте к Джину, ничего не подозревая, утомленный непростым съемочным днем, мечтающий о душе и уютном вечере с книжкой, а взамен что? Нервное потрясение в виде раненного беглого заключенного, прикрывавшегося им, как живым щитом. — Жми! — услышал тогда Тэ и почувствовал, как холод металла пронзил его кожу на виске, когда к ней прикоснулось дуло пистолета. — К-ку-да?.. — от страха парнишка начал заикаться, не в состоянии выговорить хоть одно слово. — На кнопку, идиот, — закатывая глаза, выдохнул Чон, однако у Тэхёна не получилось дотянуться до панели — сильная рука захватчика прочно удерживала его на месте. Но почему-то даже тогда Тэ не чувствовал угрозы со стороны того, кто стоял позади. Да, ему было страшно, особенно когда охранник направил в его сторону оружие. Но стоявший позади не вызывал ужаса. Сама ситуация напускала парализующий страх: Тэхёна никогда никто не брал в заложники, его даже не били никогда. Именно потому, когда Чон громко чихнул, Тэхён пронзительно вскрикнул, но тут же на автомате выдал: — Будьте здоровы. Тэ улыбнулся, глядя себе под ноги и пиная маленькие камушки и комочки грязи. С момента той судьбоносной встречи минуло уже почти семь лет. Столько всего произошло, но еще большего им удалось избежать. Например, ненужных встреч и неприятных расставаний, через которые проходят многие люди, — ведь они уже были друг у друга и не искали больше никого, они просто любили. Естественно, спустя столько лет ощущения притупились, отношения их превратились в нечто обыденное, даже напоминали привычку. Но все равно те чувства, что зародились тогда в маленьком домике в горах, все еще теплились в них. В душе Тэхёна точно. За Чонгука Тэ ручаться не мог, но то, что случилось в их спальне прошлой ночью, подтверждало, что и Гук все еще любит его, хоть и проявляет свою любовь редко и не настолько эмоционально, как раньше. За такими мыслями Тэхён не заметил, как вернулся к дому, обойдя квартал вокруг, а войдя внутрь, сразу же заметил Дахён, шарившую по кухонным шкафчикам. — Что ищешь? — спросил Тэ, остановившись на пороге кухни и прислонившись плечом к арке, небрежно засунув руки в карманы широких штанов болотного цвета. Девочка встрепенулась и испуганно обернулась на звуки голоса. — Я… тут это… — заикаясь, начала бормотать она, — просто захотелось есть. — Еда в холодильнике, — прищурившись, сообщил мужчина, кивнув в сторону белоснежного двухдверного монстра. — Я искала хлопья, — потупив взгляд, проговорила Дахён. — А чем плох, к примеру, сэндвич с ветчиной и сыром? — Мама всегда мне делала хлопья с молоком на завтрак, и я подумала, что у вас-то точно они должны быть. Тэхён сверлил внимательным взглядом девочку, но не увидел ничего, кроме искреннего раскаяния. — Вон там, слева, — он указал рукой на шкафчик, до которого Дахён не успела добраться. — Сейчас вымою Танни лапы и приготовлю завтрак. Тэ удалился, сопровождаемый псом, все таким же веселым, даже несмотря на почтенный для собаки возраст, а когда вернулся, Дахён с аппетитом черпала из большой пиалы молоко с овсяными хлопьями, причмокивая от удовольствия. Улыбнувшись, Тэхён достал металлическую миску и ингредиенты для хоттоков, но едва не уронил лоток с яйцами, услышав: — Вы же с отцом трахаетесь? Тэ зашелся кашлем, подавившись воздухом, ставшим в горле комом, но все же заставил себя успокоиться и, повернувшись, посмотрел на подростка. Девчонка продолжала шустро пережевывать хрустящие хлопья и глядела при этом на Тэхёна в ожидании ответа. — Да, мы любовники, — выдавил он, немного смягчив формулировку девчонки, и кивнул в подтверждение своих слов. — И давно? — Почти семь лет, — ответил Тэ и отвернулся, чувствуя, что краснеет — давно уже никому не удавалось вогнать его в краску, а девчонка сделала это при помощи нескольких слов. — А как снюхались? Он, вроде, намного старше тебя, — продолжала допрос чертовка. — Мы познакомились, — Тэхён сделал акцент на последнем слове, — когда Чонгук похитил меня во время побега из-под стражи. — Ого! — воскликнула мелкая, вполне по-пацански присвистнув. — Папашка занимался киднеппингом. — Нет, — довольно убедительно возразил Тэхён, сосредоточенно замешивая тесто на хоттоки, — он просто растерялся, когда план побега сорвался, а я подвернулся под руку. — Оу, вы провели вместе несколько дней и до безумия влюбились друг в друга, — не скрывая сарказма, предположило дитя, и Тэхён не сдержал смех. Обернувшись, посмотрел на Дахён, удивленно взиравшую на него, и проговорил: — Именно так все и было. — Шутишь? — Даже не начинал. Девчонка выловила все хлопья из тарелки, а остатки молока выпила прямо из пиалы. Вытерла губы рукавом футболки и, упершись локтями в столешницу, уложила подбородок на сомкнутые в замок пальцы, наблюдая за четкими действиями мужчины. — И кто кого дерет? — протянула вдруг девчонка елейным голоском, но спохватилась: — Хотя, скорее всего, папочка тебя. Он же такой альфа-самец. Тэхён едва сдержал нервный смешок, понимая, что весь этот разговор не более чем неудачная попытка задеть его как можно больнее. Однако и сам удивился тому, насколько спокойно воспринимал сказанное ею — слова не причиняли боли, напротив, подростка стало безумно жаль. Дахён ревновала. Чонгук, бросивший ее беременную мать, уже много лет счастлив в отношениях с другим мужчиной. Такое заденет кого угодно, тем более подростка с ранимой душой. Повернувшись, Тэхён подошел к столу, за которым восседала девчонка, уперся ладонями в белую поверхность и чуть подался корпусом вперед. — А не слишком ли вы юны, милая девушка, чтобы разбираться в однополых отношениях и альфа-самцах? — проговорил Тэхён с обворожительной улыбкой, коих за долгие годы, проведенные в модельном бизнесе, в его арсенале накопилось немало — на все случаи жизни. Девчонка запнулась, не зная, как бы позаковыристей ответить, но так и не нашлась, как отреагировать, а потому перевела разговор на другую тему: — А тот рыжий мужик вчера, который назвался родственником, он кто? Тэхён удовлетворенно улыбнулся тому, как легко удалось ему приструнить вспыльчивого подростка, и уже спокойно, словно и не было неприятного замечания, ответил: — Чон Хосок, старший брат Чон… — он осекся и поправился: — твоего папы. — Вчера ведь никто не поверил, что он в самом деле мой отец, ведь так? — предположила Дахён тихо, и в голосе ее отчетливо звучала настороженность. — Ну почему же, — воспротивился Тэхён, продолжая возиться с тестом. — Чонгук поверил. Я тоже. — Даже без теста ДНК? — Тест, я думаю, в любом случае сделать придется, — проговорил Тэ, исподтишка поглядывая на девочку и следя за ее реакцией. — Просто так он не сможет забрать тебя, только если докажет родство. Ты ведь не хочешь возвращаться в приют? Девчонка насторожилась, выпрямившись и вытянув шею. — Что ж, будем надеяться, что мама не обманула меня, — в тоне девочки отчетливо сквозила неуверенность, словно она и сама сомневалась, что приходится Чонгуку дочерью. В ответ на вопросительно приподнятые Тэхёном брови, пояснила: — Мама рассказала мне об отце года за два до своей смерти. По телеку показывали сюжет про супергруппу и показывали Чонгука. Мама тогда даже закашлялась. Ну и рассказала мне все, показала те фотки. — А почему ты не искала его раньше? — задал Тэ вопрос, который волновал вчера всех, кроме самого Гука. — Пока мама была жива, нам и вдвоем было хорошо. Ни в каком папаше я не нуждалась, тем более в таком, который даже не подозревал о моем существовании. — А потом? — А потом я попала в приют, и мне просто было не до того. Никто не стал бы возиться с поисками, анализами и прочим. — Девочка уткнулась растерянным взглядом в собственные пальцы, пытаясь отодрать заусенец с большого. Тэхёна такой ответ вполне удовлетворил — он казался вполне разумным и оправданным, однако другое оставалось непонятным — почему именно сейчас, и как ей удалось найти Чонгука? Однако озвучивать эту мысль не стал, решил, что для Дахён на сегодня и без того слишком много вопросов. Он спросит об этом, но чуть позже, а пока приготовит завтрак, чтобы накормить явно голодавшую девочку и суперголодного после активной ночи Чонгука.