***
Очередной глухой удар отпечатался от пустых стен подсобки ночного клуба. Благо изоляция тут была на высшем уровне, любая студия звукозаписи позавидовала бы. А потому Джисон и не думал сдерживаться. — Ну что, вспомнил? — нагло ухмыляясь, Хан наклонился и заглянул в лицо Феликса, еще два часа назад красивое до боли в глазах, теперь же покрытое гематомами и перепачканное кровью и соплями жертвы. Ниточка алой слюны лениво стекала с разбитой губы, впитываясь в ткань дорогой брендовой футболки. Джисон облизнулся при виде плодов своих трудов и удовлетворенно кивнул. — Лучше бы ты заговорил, прежде чем я выбью оставшиеся зубы. Стоматологи нынче дорогое удовольствие. Не уверен, что тебе понадобятся их услуги, но вдруг… Получив в ответ жалкое подобие улыбки, которая должна была быть надменной, но вышла слишком кривой и жалостливой, Джисон выпрямился и, резко замахнувшись, ударил еще раз. Голова Феликса дернулась, а пальцы рук, прикованных к подлокотникам офисного кресла пластиковыми стяжками, впились в металл. — Господи, — устало вздохнул Хосок, быстро пересекая пространство подсобного помещения. — У нас нет на это времени. — Феликс едва успел ухватить испуганным взглядом блеск лезвия, как оно вонзилось в ладонь, вспарывая кожу и проникая насквозь. Кончик ножа пронзительно заскрипел, выглянув с другой стороны и проехавшись по металлическому подлокотнику. — Какого черта вам нужно от Чонгука? — прошипел Хосок, по-волчьи скалясь и медленно проворачивая нож под пронзительный визг Феликса, корчившегося в кресле. Даже Джисон, кичившийся своей безжалостностью, не выдержал того, как кровь хлынула из раны, стоило Хосоку выдернуть лезвие. — Ну? — рявкнул Чон, склоняясь над жертвой. — Говори! — В ответ донесся лишь жалобный скулеж, но даже он не остановил Хосока. Замахнувшись, он снова вонзил нож, на этот раз в бедро жертвы. Удар был выверенным и точным, распорол кожу и мясо, а острие ножа врезалось в кость. — Поверь, я долго могу этим заниматься, — ровным голосом произнес Хосок, наклоняясь к самому уху Феликса и чуть выворачивая кисть. — Вот черт, — сглотнув подкатившую тошноту, выдохнул Хан и отвернулся. Он всегда считал себя стойким к подобного рода картинкам, однако сейчас понял, насколько ошибался. А ведь Джисон никогда по сути и не сталкивался с такой пронзительной, неприкрытой жестокостью. Разбитые носы и вывихнутые челюсти — это одно, а вот так, по-живому резать человека, словно выворачивая того наизнанку, еще и с равнодушным выражением лица… Теперь он понимал, чем Чон Хосок заслужил свою репутацию. Сейчас тот вовсе не походил на безобидного мишку, коим становился в присутствии своих дочери и жены. Или же на элегантного мужчину, каким Джисон увидел его в кабинете у Джебома. В эту минуту перед собой Хан видел безжалостную машину, способную несгибаемо идти к своей цели. И такой целью сейчас была информация. — Ты можешь остановить все прямо сейчас, — прошептал Хосок в самое ухо дергавшегося и вывшего зверем Феликса. — Просто скажи, что вам надо от моего брата, — мужчина намеренно подчеркнул последние слова, давая тем самым понять, что он не остановится, пока не получит свое. Чуть изогнув запястье, Хосок медленно вытащил нож под углом, легко распарывая мышцы и кожный покров. Феликс взвыл, срывая голос до хрипоты, и в ужасе уставился на развороченную рану в прорехе штанины дорогих брюк с наглаженными до остроты стрелками. — Даю тебе последний шанс, — предупредил Хосок, поведя бровью, и уже занес руку для следующего удара, но остановился, когда в кармане брюк завибрировал телефон. Феликс облегченно выдохнул и расслабленно сполз по спинке кресла. Джисон все же заставил себя посмотреть на жертву, у которой шансов выбраться отсюда живой оставалось ничтожно мало. Впервые в жизни он видел маячившую так близко смерть, и от этого волосы на загривке приподнялись. В отличие от напарника, Минхо никак не реагировал на происходящее, уткнувшись в планшет в поисках информации о Хёнджине, на случай, если они все же упустили нечто важное. — Он что-то сказал? — спросил Хосок, услышав в трубке голос Намджуна. — Да, — выдохнул тот. — Он узнал Хёнджина. Только звали его Чханёль, и он на несколько лет младше Джина. Судя по всему, они были у одних опекунов. Ты помнишь ту историю. — Езжай в клуб, мы тут. Думаю, теперь у нас получится добиться более полной информации. — Хосок покосился на глотающего слезы Феликса и, сбросив вызов, спрятал телефон в карман брюк. — Минхо, — позвал он, не отводя взгляда от сжавшегося в крохотный комок тела жертвы. — Найди дело по опекунам Сокджина и посмотри имена всех их воспитанников. Был ли среди них некий Чханёль? Феликс прикрыл глаза, поняв, что на какое-то время его оставят в покое. Хотя он также с определенной ясностью осознавал, что выбраться отсюда живым ему уже не удастся. А если над ним все же сжалятся, то отправят прямиком за решетку. Что для него лучше, Феликс не знал. В одном он был уверен на сто процентов — эти люди уже осведомлены о том, кто такой Хёнджин на самом деле, им осталось только сложить два и два. Много времени на это не понадобится. А для себя он вполне может заработать как минимум легкую, не очень болезненную смерть, к которой был уже готов морально. — Ему не нужен Чонгук, — хрипло выдавил он, сомневаясь, получилось ли произнести это достаточно громко, дабы его услышали. — Эй, босс, — окликнул Хосока Джисон, а когда мужчина обернулся, парень кивнул на пленника. — Он сказал что-то про вашего брата. Хосок быстро вернулся к Феликсу и посмотрел на него, демонстрируя полное внимание. — Ему не нужен Чонгук, — повторил блондин. — Сокджин? — предположил Чон, и Феликс кивнул. — Зачем? Парень сделал вдох, чтобы заговорить, но закашлялся, и с губ его потекла слюна, окрашенная алым. — Дай воды, — попросил Хосок, и уже через несколько секунд Хан поил пленника из пластиковой бутылки. — Говори. — Сокджин предал его. Всех их. Сбежал, — отрывисто произнес Феликс. — Чушь, — фыркнул Хосок. — Он сам едва выжил. Просто спасался. — Да, — согласился пленник. — Вот только расплачиваться пришлось тем, кто остался. Хосок припомнил давний разговор с Чонгуком, в котором тот вкратце поведал о жизни Джина. — Благодаря Сокджину все остальные выжили. Он давал показания против тех тварей. Или было бы лучше, чтобы все оставалось как прежде? — Хосок пытался понять мотивы Хёнджина, но не мог. — Было слишком поздно, — хрипло выдавил Феликс. — Вы даже не представляете, на что оказались способны те мрази. А ему едва девять исполнилось. — Есть, босс, — воскликнул Минхо и подошел к Хосоку. — Им Чханёль, воспитывался в той же приемной семье, что и Джин, а десять лет назад просто исчез, как будто его и не было. — Так вот почему мы ничего не могли найти о Хёнджине, — вмешался Джисон, остановившись рядом с Ли. — Его просто не существовало. Феликс победно улыбался, надеясь, что Хёнджин успел сбежать до того, как за ним отправились люди этого человека. Ведь тогда есть хотя бы малейший шанс, что все было затеяно не зря. Пусть ему, Феликсу, не удалось довести начатое до конца, месть вполне может осуществиться. — Но причем тут Чонгук? — прищурившись, поинтересовался Минхо, уставившись на пленника. Парень внимательно посмотрел на всех троих снизу вверх и скривил губы в надменной улыбке. — Какие же вы идиоты, — засмеялся он и продолжил насмехаться, даже когда кулак Джисона врезался в его челюсть. — Вы так ничего и не поняли. — Что мы должны были понять? — прошипел Хосок, схватив Феликса за рубашку и потянув вверх. — Им не нужен Чонгук, — прогремел за их спинами бас Намджуна, заставшего последние минуты. — Они просто хотели устранить его. Чонгук мешал! — Мешал в чем? — недоуменно пробормотали в один голос Джисон и Минхо, а Хосок в ужасе выдохнул: — Мешал добраться до Тэхёна. — Я уже позвонил Югёму, он едет к Тэ, — сообщил Намджун, пока они с Хосоком бежали к машине, припаркованной за клубом.***
Хёнджин осознал, что его план провалился, задолго до того как услышал в трубке чужие голоса и хрипы — Феликса с Сынмином накрыли. К этому времени он уже покинул Йончхон, а люди Джебома зря переворачивали бар Хвана вверх дном и допрашивали его подчиненных: никто не знал, куда подевался шеф, его не видели уже несколько дней. Надеяться на то, что с Сокджином будет покончено, тоже вряд ли стоило, и Хёнджин отчетливо осознавал это. Руки друзей предателя оказались намного длиннее, чем его собственные, да и денег у них было намного больше, нежели у мелкого наркоторговца. До компании Намджуна так и не удалось добраться, его защита оказалась не по зубам наемникам Хвана. Вероятно, он слишком рано взялся за дело, нужно было еще какое-то время поднатореть. Однако Хёнджин не хотел бросать начатое. Кто знает, предоставится ли ему еще возможность поквитаться с предателем. Тем более что мертвый Сокджин вряд ли бы прочувствовал всю боль, если бы его прикончили в СИЗО. А так ему предоставится возможность на собственной шкуре ощутить те боль и отчаяние, с которыми когда-то пришлось столкнуться самому Хёнджину. Тогда, много лет назад, это был совсем еще маленький мальчик, с самого рождения скитавшийся по приютам и в конце концов угодивший в то страшное место, откуда выхода не оказалось. И именно там он встретил Сокджина, который обещал, что никогда его не оставит, всегда будет защищать. Но старший солгал. Солгал, как и все остальные до него. Как приемные родители, которые брали ребенка к себе, пытались приучить к домашнему теплу, а когда от тихого, настороженного мальчика не получали в ответ радостного, счастливого смеха, еще и неутешительный диагноз в придачу — генерализованное тревожное расстройство, требующее длительного и довольно дорогостоящего лечения. Никто не желал связывать себя такими обязательствами ради чужого, не кровного ребенка. Три раза тогда еще Чханёля возвращали в детский дом, пока, наконец, не нашлись опекуны, которые гарантировали, что в их семье мальчику предоставят все необходимое для борьбы с болезнью. Никто не мог предположить, что чета Ли, внешне довольно приятная молодая пара, способная обеспечить приемным детишкам не просто кров и пищу, а самый настоящий дом, окажется психами и садистами, измывающимися над переданными под их опеку воспитанниками. Дети исправно посещали школу, правда, часто болели, но никто ведь не застрахован от гриппа. Выглядели подростки хорошо, их не особо баловали, однако одежда воспитанников была всегда новая и практически не отличалась от той, что носили обычные, «домашние» дети. Дом, в котором жила многодетная семья, был просторным и ухоженным, а территория вокруг него пестрела яркими цветами и изумрудной газонной травой, на которой уютно располагались качели и спортивные снаряды. Никто не мог предположить, какой ужас скрывал за своими светло-серыми стенами этот дом, ставший для приемных детей тюрьмой. Чханёль тоже не ожидал, что улыбающиеся мужчина и женщина, забравшие его из приюта, превратятся в монстров, едва переступив порог этого красивого с виду жилища. И только Сокджин не оставил мальчика, заботился о нем, учил, что и как делать, дабы выжить и не сильно пострадать. Ребенок потянулся к хёну, доверился и, как и прежде, жестоко обманулся. Однажды Сокджин просто исчез, сбежал, даже несмотря на постоянные угрозы расправы над остальными детьми. А ведь это и было тем, что помогало монстрам сохранять иллюзию идеальной семьи. Они держали детей в постоянном страхе не только за себя, но и за других. Провинился один, а расплачиваться приходилось остальным. Опекунам оказалось достаточно устроить несколько показательных казней за чью-то повинность, чтобы манипулировать нежными детскими душами. Но Сокджин бросил их им на произвол. Сбежал, предал! А расплачиваться пришлось Мими, самой старшей из девочек, и ему, Чханёлю. Шрамы, оставшиеся от тех страшных пыток, не исчезли до сих пор и являлись ярким напоминанием о предательстве Джина. И только жажда мести держала Чханёля на плаву все эти долгие годы, толкала вперед, помогала в осуществлении планов. Несчастный ребенок умер в тот день, когда в Йончхоне появился Хван Хёнджин девятнадцати лет от роду. И этот новый человек был намного страшнее запуганного ребенка, столкнувшегося с несправедливостью и предательством. Потому что Хёнджин узнал, ради чего его предали. Разыскать Сокджина не составило труда. Он не прятался, не скрывался. Просто жил и наслаждался своей новой обеспеченной жизнью в богатом доме. А после еще и стал официальным опекуном подростку. Узнав об этом, Хенджин взорвался от злости и выпустил на волю всех демонов, которые так долго скрывались в нем, не смея показывать свои истинные лики. Но в тот момент все изменилось. Прямо там, в Сеуле, Хёнджин отыскал шлюху, которая согласилась оказать ему свои услуги, отвез ее на заброшенный склад, запримеченный им во время поездки на машине, и отпустил тормоза. После тесного общения с темной личностью Хвана девушка не выжила. А сколько еще таких было, Хёнджин не считал. Пока не встретил Феликса. Оказалось, намного больше удовольствия можно получить не от разового секса по его, Хёнджина, правилам, а от длительных отношений. Когда знаешь, что в любой момент партнер примет все, на что только способна твоя больная фантазия. И теперь, понимая, что ему больше никогда не увидеть Феликса, Хёнджин сожалел. Наверное, он все-таки любил этого милого мальчика, стойко сносившего жестокость и извращенное понимание прекрасного. Не просто сносившего, а наслаждавшегося этими нездоровыми отношениями. Вряд ли ему повезет встретить кого-то, хотя бы отдаленно похожего на Феликса. А значит, у него появился еще один повод для мести. С ядовитой улыбкой на губах Хёнджин пробрался на территорию особняка, в темных окнах которого отражались уличные фонари.***
Югём на всякий случай оставил машину за два дома от особняка Тэхёна и оставшееся расстояние преодолел бегом, на ходу досылая патрон в патронник, и снял пистолет с предохранителя, приводя оружие в состояние боевой готовности. Неожиданный звонок Намджуна изрядно напугал его, хотя он вообще не понял ничего, кроме того, что Тэхёну может угрожать опасность. Все окна в доме были темными, кроме одного на втором этаже. Югём напрягся, вспоминая расположение помещений в доме, — судя по всему это была спальня Тэ и Гука. Мужчина попытался открыть калитку, но та не поддалась. Тогда он сунул пистолет за пояс и проворно перемахнул через забор, после чего, двигаясь бесшумной тенью, проскользнул вдоль дома к задней двери, ведущей в небольшой коридор возле кухни. Входить с главного входа он не решился, не зная, чего ожидать. В доме было так тихо, что даже собственное биение сердца казалось Югёму оглушительным. Держа пистолет наготове, мужчина поднялся по лестнице, периодически озираясь по сторонам, и замер, заметив узкую полоску света, проникавшую в коридор сквозь неплотно закрытую дверь. Оттуда же доносился приглушенный голос. Слов Югём разобрать не мог, но тон звучал довольно зловеще. Не медля, мужчина подобрался вплотную и замер, заглядывая в щель. — Тебя вообще не должно быть в его жизни, — проговорил незнакомец, стоявший спиной к двери, загораживая собой весь обзор. Югёму оставалось только догадываться, что Тэхён в комнате. Однако два испуганных бледных личика он заметил сразу же: Дахён сидела у стены, держа в одной руке тихо рычавшего Ёнтана, а другой прижимая к себе Тэён, от страха вжимавшуюся лицом в подругу. — У тебя никогда не возникало ощущения, что ты занимаешь не своё место? — Югёма внутренне передернуло от того, насколько мерзко прозвучала эта фраза. — Я не понимаю, о чем вы говорите, — чуть слышно проговорил другой голос, в котором Югём безошибочно узнал Тэ. — Я даже не знаю, кто вы. — Он не рассказывал обо мне? Странно, — усмехнулся незнакомец. — В последний раз, когда мы виделись, Сокджин уверял, что никогда не оставит меня. Всегда будет защищать и оберегать. И что? Уже через несколько часов предательски сбежал и поселился в доме твоей богатенькой мамаши. — Вы были вместе у тех людей, у опекунов? — высказал догадку Тэхён и тут же принялся оправдываться: — Мы с Джином старались не говорить на эту тему, для него это оказалось слишком тяжело. — Для него тяжело? — мужчина расхохотался, и от его громкого смеха девочки вздрогнули, а младшая затряслась, срываясь на плач. — Ты себе даже не представляешь, как тяжело было нам, тем, кого он бросил. — Мужчина перестал смеяться и понизил голос до злобного шипения: — Ты же не знаешь, что чувствует человек, когда о его живот тушат зажженную сигарету. Возле самого пупка, там, где кожа особенно нежная и чувствительная. А когда таких сигарет пять? Или что чувствует девятилетний ребенок, когда его трахает здоровый мужик без растяжки и смазки. Просто ставит раком и… — Замолчите! Тут же дети! — с мольбой в голосе проскулил Тэхён. Югём и сам не мог слушать то, что говорил этот человек, однако рисковать жизнями Тэ и девочек не собирался. Мужчина ведь даже не знал, вооружен ли противник. Гём подошел вплотную к двери и попытался заглянуть внутрь. Ничего, кроме спины, обтянутой темной тканью, увидеть не удалось. Тогда Югём присел и, дождавшись, когда незнакомец снова заговорит, чуть толкнул дверь, молясь, чтобы она не заскрипела. Он не слушал слов, в ушах оглушительно билось собственное сердце, и шумела кровь. Югём дышал размеренно и глубоко, сосредотачивая внимание на незнакомце. Тот стоял в паре шагов, и, по оценкам Югёма, если достаточно сильно толкнуть дверь, вполне можно было сбить его с ног. Но даже доли секунды хватит, чтобы тот успел выстрелить, если прямо сейчас он держит Тэхёна на прицеле. Мужчина почти на сто процентов был уверен, что это так. Он приоткрыл дверь еще на пару сантиметров, радуясь, что она беззвучно поддается, и в этот момент взглядом столкнулся с Дахён. Мужчина успел приложить указательный палец к губам, призывая девочку молчать, и та моргнула, показывая, что все понимает. — Нас пытали так долго, что я потерял счет времени. Меня и ту девочку, Мими, — продолжал Хёнджин, все еще направляя дуло револьвера в грудь Тэхёна. — Думали, что мы знаем, куда подевался Сокджин. Только вот мы не знали. Югём показал Дахён пистолет, дернул головой в сторону незнакомца и кивнул, как бы спрашивая, есть ли у того оружие. Девочка снова моргнула, чуть дольше придержав веки закрытыми. Гём разочарованно выдохнул, понимая, что его опасения подтвердились. — А потом я узнал о тебе, — продолжал Хван. — Представь, как я разозлился, узнав, что он променял меня на кого-то другого. Думаю, он даже ни разу не вспомнил ни о ком из нас, из тех, кто остался там, отдуваться за его счастливую жизнь. — Это не так, — попытался прервать мужчину Тэхён. — Джин все рассказал моей маме, и она помогла тем детям. — После того как эти твари изуродовали и покалечили нас! — надрывно заорал Хёнджин, и Югём понял, что настал тот момент, когда необходимо действовать, дабы не опоздать. Он подал молниеносный знак Дахён, чтобы они с Тэён пригнулись. Девочка, наклонившись к Танни, что-то шепнула псу и разжала руку. Шпиц в два прыжка преодолел расстояние до незнакомца и вцепился тому в ногу. — Что за хрень! — завопил Хёнджин. Югёму хватило этого замешательства, чтобы резко толкнуть дверь, опрокинув Хвана на пол, и, не мешкая, выстрелить тому в плечо. — Это не хрень, мудила, — прошипел Гём, отшвыривая ногой пистолет преступника в дальний угол комнаты. — Это собака.