False faith. Believers

— Тэхен звонил, сказал, что Чонгука наконец-то отпустили. Он уже дома, немного отдохнет, отмоется. — Чимин хихикнул, уселся на край больничной койки, подогнув под себя одну ногу, и поправил простыню, прикрывавшую Юнги по грудь. — Ты бы только слышал Тэ, когда он вещал, как «вкусно» пахнет от Гука. — Чимин два раза согнул указательные и средние пальцы, изображая кавычки. — Представь только, наш гламурный мальчик вынужден вдыхать ароматы, исходящие от Чона, который сначала провел трое суток в СИЗО, а через час, не успев даже принять душ, снова оказался под арестом, на этот раз по-настоящему. И просидел там почти две недели. Чимин заговорщически улыбнулся, глядя на бледное лицо Юнги, и продолжил, понизив голос до полушепота: — Кстати, пока мы с тобой занимались любовью, перед тем как… — Пак погрустнел, но всего лишь на мгновение, и продолжил, — мы поехали на базу, эти кролики лишали девственности «гелик». И даже не спрашивай, откуда я узнал. Просто кто-то вот совершенно не умеет держать язык за зубами. А ведь я выиграл, Юнги. — Чимин самодовольно почесал подбородок наскоро остриженными ноготками. — Я выиграл наше чертово пари. Они таки не сдержались и осквернили розовое чудо. Прикинь, Дахён некстати обнаружила смазку, которую эти двое уронили в порыве страсти, и теперь отказывается ездить на заднем сиденье. Помнишь, как они приезжали несколько дней назад? Вот как раз тогда она и обнаружила стратегические запасы. Крику было, ты бы только слышал. Я едва не помер от смеха. Парень поерзал, устраиваясь поудобней, и доведенным до автоматизма движением поправил чуть отлипший пластырь, фиксировавший катетер, через который Юнги получал необходимые лекарства и витамины последние недели. Проверил уровень физраствора в бутылке, установленной на штативе, и взял с тумбочки упаковку влажных салфеток. Достал одну и принялся заботливо оттирать полоску подсохшей сукровицы с бледной кожи. — Чонгук еще, кстати, не в курсе дела. Представляю, сколько ору будет, когда он узнает, что Тэ последнюю неделю рассекал по городу на его «ровере». Ты же помнишь, как он лелеет свою малышку? Осклабился, как псих, стоило тебе заикнуться о том, чтобы сесть за руль. А тут целых несколько дней. К тому же, знаешь, как Тэхён водит. В общем, хотел бы я посмотреть на реакцию Гука, когда он узнает. Чим негромко засмеялся, представив себе картину расправы над Тэ. — Зато «гелик» основательно вычищен после трех дней на самой лучшей мойке Сеула. Влетело это, конечно, Тэ в копеечку, но замена салона, на которой настаивала паршивка Дахён, обошлась бы дороже. — Чимин выбросил использованную салфетку и, достав чистую, начал неторопливо протирать шею и грудь Юнги, не замолкая при этом. — Засранка после того вечера вообще обнаглела, вьет из Тэхёна веревки. Типа она сильно испугалась. А я вот думаю, что ни фига она не испугалась. С ее-то характером — я вообще удивляюсь, как она Танни натравила на того придурка. Я бы не удивился, если бы девчонка сама его покусала. Парень фыркнул, посмеиваясь, и снова сменил салфетку. — А Тэён отошла. Намджун сказал, что она уже вторую ночь спит с выключенным светом и не просыпается от кошмаров. Ее, правда, пришлось все же отвести к врачу, но Джин заверил, что у девочки крепкая психика, так что за нее можно не беспокоиться. Мы все, конечно, за Джина очень испугались. Ну, знаешь, что он сломается в СИЗО. Чимин убрал со лба Юнги прилипшие пряди и протер кожу салфеткой. — А он ничего, держится. Позавчера даже приезжал в больницу, заходил сюда и о чем-то с тобой говорил. Мне он, конечно же, ничего не рассказал, тот еще партизан, но просидел у тебя почти час. Зато я успел принять душ и перекинуться парой слов с Джуном. Чимин продолжил протирать тело Юнги, отодвинув простыню. Мягкая ткань салфеток легко скользила по коже, оставляя после себя влажный след. — Джун спрашивал о тебе, но заходить отказался. Сказал, что не может видеть тебя таким. А я могу. Я наверняка осточертел тебе уже со своим трепом, но все еще надеюсь, что тебе надоест слушать мою бесконечную трескотню, и ты решишь прийти в себя, только чтобы заставить меня заткнуться. — Чимин замолчал, а руки его безвольно повисли вдоль тела. — На самом деле я бы все отдал, только бы ты открыл глаза прямо сейчас, в эту минуту, — чуть слышно прошептал он, едва сдерживая накатывавшие на глаза слезы. — Тебе не надоело еще валяться тут без дела? Замерев, Чимин вглядывался в безмятежное лицо любимого мужчины в надежде заметить хотя бы малейшие изменения. Но все было как вчера, и позавчера, и две недели назад с тех пор, как Юнги перевели в эту палату после операции. Веки сомкнуты, губы чуть приоткрыты, и лишь грудь легко приподнималась от ровного дыхания. — Открой глаза, Юнги, — сквозь стиснутые до скрежета зубы прошипел Чимин, яростно стерев тыльной стороной ладони предательски покатившиеся из глаз слезы. — Просыпайся же! — Пак вцепился в острые плечи, едва сдерживая разрастающееся в геометрической прогрессии желание встряхнуть Юнги так, чтобы разбудить, достучаться до дремлющего сознания. Но пальцы его ослабили хватку и теперь лишь слегка касались прохладной кожи. — Спи, если хочешь, — прошептал Чимин, склонившись к любимому мужчине так близко, что губы его касались впалой щеки. — Отдыхай и набирайся сил, потому что когда ты проснешься, я буду любить тебя так долго… Парень осекся, прислушиваясь к собственным ощущениям: ему показалось, что Юнги выдохнул именно так, как делал в моменты их близости — рвано, с оттяжкой. Скрипнувшая за спиной дверь заставила Пака вздрогнуть и, выпрямившись, обернуться. — Привет, — смущенно улыбаясь, кивнул стоявший на пороге Джин. — Как он? Чимин пожал плечами и грустно улыбнулся. — Без изменений, — бросил он, подходя к Сокджину и подставляясь под его по-братски теплые объятия. — Мне так надоело слышать эту фразу, Джин-и, — проскулил парень, утыкаясь в плечо друга. — Просто до чертиков надоело. — Главное, что он жив, Чимин-и, — ответил Сокджин, прижимая к себе отощавшего Пака и утыкаясь носом в его макушку. — Он выкарабкается, обязательно выкарабкается. Просто будь рядом. — Да куда же я денусь от него, — грустно усмехаясь, Чимин отодвинулся от Сокджина и повернулся в сторону койки. — Физраствор заканчивается, позову медсестру. Парень покинул палату, а Джин подошел к кровати и остановился, глядя на Юнги сверху вниз. — Ну привет, Мин Юнги, — поздоровался он. — Решил таким образом избежать проблем, которые так дружно свалились на наши головы? — Джин усмехнулся и покачал головой. — И какой ты друг после этого? Знаешь, что Чонгуку пришлось пробраться в СИЗО, чтобы защитить меня? А вы с Чимином в это время нежились на песочке под жарким солнышком. Да и то без толку. Посмотри на себя, — Джин укоризненно цокнул языком. — На моль бледную похож. Странный монолог Сокджина бесцеремонно прервала медсестра, пришедшая сменить лекарства. Ловкими движениями она заменила бутылку на штативе, подсоединила систему и отрегулировала поступление жидкости. — Не утомляйте его сильно, — строго проговорила девушка. — Пациенту необходим полный покой. — Да кто его утомляет, Санли? — фыркнул Чимин, вошедший следом. — Валяется себе, ни до кого ему нет дела. Даже не слышит, что я ему говорю, хотя не умолкаю часами. — А вот и неправда, Чимин-ши, — уважительно обратилась к парню девушка. Хоть медсестра и была младше его на пару лет, по поведению казалось, что она намного старше и мудрее. — Юнги-ши все слышит, поверь мне. Придет в себя и сам скажет тебе об этом. Так что советую думать, прежде чем говорить то, что не предназначено для его ушей. Проговорив все это поучительным тоном, медсестра покинула палату, оставляя посетителей с пациентом наедине. — Хорошая девчонка, — бросил Пак, доставая из небольшого холодильника две бутылки колы и протягивая одну Джину. — Ухаживает за Юнги так, будто он ее брат. Да и мне постоянно приносит домашнюю еду. И чистую одежду тоже. Некоторое время они молчали, потягивая холодный напиток и поглядывая на Юнги, будто боялись пропустить тот момент, когда он откроет глаза. И оба ждали этого с нетерпением. Спустя несколько минут дверь палаты приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Намджуна, а под ней — любопытная мордашка Тэён. — Заходите, — пригласил Чимин и тут же бросился исполнять роль радушного хозяина, словно они находились не в больничной палате, а в их с Юнги квартире. Хотя, по сути, эта просторная по больничным меркам комната стала Чимину настоящим домом в последние недели. Тут было все необходимое: холодильник, стол, на котором стояли электрочайник и микроволновка, тумбочка с парой тарелок и чашек и два стула. На стене висела приличных размеров плазменная панель, которую, правда, никто так ни разу и не включил. Все внимание Чимина было приковано к лежавшему на койке телу. Он каждую минуту прислушивался к ровному дыханию, а размеренный писк аппарата стал неотъемлемой частью существования Пака. Не слыша этот звук, Чимин начинал заметно нервничать и успокаивался только тогда, когда снова оказывался в палате. Здесь был туалет, но душ находился чуть дальше по коридору, а потому добирался до него Чимин крайне редко и лишь когда с Юнги оставался кто-то из знакомых. Чаще всего это были Тэхён, Джин, которого выпустили через сутки после того, как арестовали Хёнджина, или Лиса. Все остальные старательно избегали посещений, особенно Югём и Намджун. Мужчины даже не пытались скрыть свое нежелание видеть Юнги таким — лежащим на больничной койке без сознания. Ведь они привыкли к суровому Мину, который, не раздумывая, стукнет кулаком в челюсть или пошутит невпопад. Который может накачаться алкоголем до полуобморочного состояния, а потом дать себе внутреннюю установку и мигом протрезветь. Однако сегодня Намджун все же сделал исключение и решился войти в палату, но при этом старательно избегал смотреть на друга. Зато Тэён не отходила от Юнги ни на шаг: щебетала, рассказывая ему сказку про фиолетового единорога, который попал в волшебную страну. Ту самую сказку, которую накануне вечером прочитал ей Намджун. — Ну все, нам пора, — Джун хлопнул себя по коленям и поднялся. — Идем, Тэён, — скомандовал он девочке. — Юнги нужно отдохнуть, а то ты утомила его своими волшебными лошадями. — А мы пойдем в кино, оппа? — спросила девочка, с надеждой взирая на Джуна. — Я так хочу посмотреть этот мультфильм! Сокджин и Чимин переглянулись, когда губы Намджуна растянулись в искренней улыбке, а сам он превратился в растаявшее мороженое, готовый растечься лужицей под ногами девочки. И смотрел на нее таким же восторженным взглядом, как и она на него. — Конечно пойдем, — пообещал Джун, беря Тэён за руку и ведя к двери. — И Сокджин тоже пойдет с нами? — не унималась девочка, быстро попрощавшись с Чимином. — Куда же он денется, — усмехнулся Намджун, бросив беглый взгляд на Джина через плечо. — У него просто нет выбора. Да и он обожает мультфильмы. Может смотреть их часами. — Видишь, что творит? — виновато улыбнувшись, Сокджин пожал плечами. — И так постоянно, целый день с раннего утра до поздней ночи. — Парень замолчал и пару секунд смотрел в пустоту, прежде чем заговорить снова: — Хотя, возможно, без этого я бы сорвался. — Голос Джина звучал слишком тихо, однако его слова все же достигали цели, проникая в чиминову душу. — А так он вытягивает меня из пропасти, не дает провалиться в нее и жалеть себя. Так что метод действенный, — изрек, наконец, Джин. — Может, и тебе махнуть с нами в кино? Чимин вежливо поклонился, выказывая благодарность, но покачал головой. — Джин-и, я бы с удовольствием. Обещаю, что как только этот лентяй придет в сознание и вернется домой, я схожу с вами на все мультфильмы, которые будут в показе. А пока мне нужно быть рядом с Юнги. — Но ты уже две недели практически не выходишь из его палаты. Так нельзя, Чимин-и. — Тэхён попросил тебя поговорить со мной? — строго спросил Пак, насторожившись. Глаза его сузились до тоненьких щелок, но сейчас не были похожи на полумесяцы, в отличие от моментов, когда Чимин искренне смеялся. — Передай Тэ, что со мной все в порядке, — проговорил Пак, когда Джин кивнул, подтверждая его догадку. — А если он так сильно переживает обо мне, пусть приедет и составит мне компанию, потому что я не брошу Юнги до тех пор, пока он не поднимется самостоятельно с этой чертовой кровати. — Пак нервно дернул рукой, проводя пальцами по растрепанным волосам. — Я не могу его оставить, — растерянно проговорил парень. — Что, если он придет в себя, а меня рядом не будет? Джин не стал говорить, что из столь длительной комы выходят нечасто. Он, врач со стажем, много раз видел подобные случаи, когда родные годами отказывались отключать аппараты и переставать поддерживать жизнь в истощенном комой теле, продолжая мучить и себя, и больного. Но добровольно отпускать любимых не хочет никто. Так же, как Чимин. Тем более что Юнги дышал сам. Он просто спал...

***

— Тэхён! — завопил Чонгук, когда Тэ обрызгал его своей туалетной водой чуть ли не с ног до головы. — Не кричи, — спокойно отозвался парень, надевая на бутылек колпачок и засовывая его в карман. — Ты из меня парфюмерную лавку уже сделал! — продолжал возмущаться Гук. — Это лучше, чем помойка, поверь, — недовольно поморщившись, проворчал Тэхён. — Ты точно принимал душ? — Два раза за прошедший час, — передразнивая голос младшего, ответил Чон. — С гелем или просто водой себя полил? — Тэхён! — немного обиженно одернул его Гук. — Ну прости, — выпалил Тэ. — Просто от тебя по-прежнему несет за километр. — В прошлый раз тебя не особо смущал въевшийся мне в кожу тюремный смрад, — проворчал Чонгук, ведя носом в попытке учуять вонь. — Помнится, ты даже успел влюбиться в меня. — Да, но это тогда. Я же не знал, что может быть по-другому. — То есть ты считал, что это мой естественный запах? — возмутился Чон, замерев с рубашкой в руках. — Знаешь, вот сейчас это прозвучало обидно. — Ну прости, — Тэхён подскочил к Гуку и оплел его талию своими руками. — Я вовсе не это имел в виду. — Тогда что? — насупившись, поинтересовался Чон. — Собирался сделать комплимент? — Просто тогда… — Тэ запнулся, пытаясь подобрать правильные слова, дабы более не попасть впросак. — Все навалилось на меня так неожиданно: чувства, эмоции, вожделение. Поверь, запах — последнее, на что я тогда обращал внимание. — Хочешь сказать, что сейчас ощущения притупились? — недоуменно спросил Чонгук. — Ты больше не хочешь меня? — Хочу! — воскликнул Тэхён, заглядывая в черные прищуренные глаза. — Но этот запах… Мне становится страшно, когда я чувствую его. Страшно за тебя, понимаешь? Чонгук вздохнул, прижимая Тэ к себе и зарываясь носом в его черные с фиолетовым отливом волосы. — Понимаю, Тэхён-и, — прошептал он, втягивая носом любимый запах. — Мне тоже было страшно, — откровенно признался он. Причем впервые признался в этом самому себе. — Страшно, что не увижу тебя больше. Я действительно испугался, что не нужен буду тебе. Ведь если бы меня посадили, я вышел бы уже седым стариком. Тэхён усмехнулся и потерся носом о шею Чона. — Какой же ты дурак, — фыркнул он. — Я бы ждал тебя хоть сто лет. И все эти годы хранил бы верность. Потому что я люблю тебя, глупый. Люблю, как никого и никогда не любил. — Правда? — с легкой ноткой недоверия переспросил Чон, и Тэ кивнул. — А если бы я вернулся безнадежным импотентом? Что бы ты тогда делал? Чонгук отклонился и заглянул в хитро прищуренные глаза, согреваясь от их тепла. — Тогда, наверное, тебе пришлось бы переквалифицироваться в убежденного пассива, — едва сдерживая ухмылку, произнес Тэхён и тут же был наказан звонким шлепком по попе. — За что?! — За грязные мыслишки в твоей красивой голове, — поучительно ответил Гук и накрыл губами приоткрывшийся в возмущении рот Тэхёна. — Ну все, довольно, — спустя несколько минут воскликнул Тэ, отталкивая от себя Чона. — Юнги быстрее из комы выйдет, чем мы выберемся из дома. Внезапное напоминание о друге, лежавшем вот уже которую неделю без сознания, охладило пыл Чонгука, и он принялся застегивать пуговицы на рубашке, пусть и с большой неохотой. — И где ее носит? — недовольно проворчал Чон, не обнаружив Дахён ни в ее спальне, ни в холле, ни на улице у крыльца. — Сейчас наберу её, — сказал Тэхён и достал телефон. Из гаража донеслась приглушенная мелодия известной песни, и Чонгук двинулся туда, намереваясь отчитать девчонку за то, что прячется от них. Чуть притормозил, услышав непонятную возню и тихое мужское бормотание: — Перестань, твой папаша прикончит меня. — А вот тут ты чертовски прав, — Чон высказался довольно громко, дабы молодняк напугался и отпрянул от стены, возле которой еще мгновение назад они обжимались и целовались, причмокивая. — Чонгук-ши, я не виноват! — поднимая руки в капитулирующем жесте, пробормотал Минхо, отступая на два шага от Дахён. Зато девчонка, кривя губы в нагловатой ухмылке, прошипела: — Ну все, теперь тебе придется жениться на мне. — Чего? — в один голос воскликнули Чонгук и Минхо. — Какое жениться? — Тебе пятнадцать лет! — уже в одно горло выкрикнул Ли. — Тем более, — склонив голову на бок, ответила Дахён. — Стоп! — притормозил их Чонгук, смотревший ошалелым взглядом. — Никакой женитьбы. — Ну вот видишь? — бросил Минхо и едва сдержался, дабы не показать паршивке язык в отместку за то, что она таки заловила его в темном углу и бесстыдно зажала, хотя это всегда была прерогатива парня. Еще и умудрилась засунуть его руку себе за пазуху. А ему вполне хватило ощутить под ладонью упругую девичью грудь да вдохнуть запах молодого тела, пропитанный желанием и азартом, чтобы потерять голову и раствориться в собственных ощущениях. Отрицать то, что девчонка сводила его с ума с первой минуты, как он увидел ее, Минхо не решился бы даже перед лицом Великого Инквизитора. — Марш в машину! — рявкнул Гук, а когда Дахён забралась на заднее сиденье «ровера», громко захлопнул дверь и одновременно с этим сгреб футболку на груди парня, притянув его к себе. — А с тобой нам еще предстоит серьезный разговор. — Я не виноват, она сама, — попытался оправдаться Минхо, но Чон заставил его заткнуться, грозно глянув из-под нахмуренных бровей. — Что-то я не заметил, чтобы ты отчаянно сопротивлялся. — Но я… — начал было Минхо, однако замолчал, понимая, что Чонгук прав. Он и не думал сопротивляться напористости Дахён. Более того, искренне наслаждался ее вниманием и дразнил, держа на расстоянии. Но при этом в душе надеялся на благоприятный для себя исход. Всю дорогу до больницы Чонгук недовольно пыхтел, поглядывая на молодежь в зеркало заднего вида, Тэхён решал рабочие вопросы с начальством и подчиненными, делая один звонок за другим, Минхо, которому поступила команда ехать с ними, уставился в окно, изображая крайнюю степень заинтересованности городским пейзажем, и только Дахён весело подвывала поющим по радио айдолам. — И все-таки «ровер» гораздо удобней твоего «гелика», — довольно потягиваясь, будто проехала пятьсот километров, сообщила девочка, выбравшись из салона на больничной парковке. — Тебе-то откуда знать? — фыркнул Гук, поглядывая на Дахён поверх автомобиля. — Третий раз от силы в нем проехалась. Тэхён всегда был уверен, что обладает хорошей реакцией, но сейчас едва успел открыть рот, а девчонка уже выпалила: — Мы всю прошлую неделю катались на нем, пока «гелик» был в чистке после ваших любовных игрищ. Тэхён, закатив глаза, с трудом удержался, дабы не хлопнуть себя ладонью по лбу. Минхо, как раз в этот момент выползавший из машины, согнулся пополам, громко прыснув от смеха, а Чонгук, вытаращив глаза на Тэ, прорычал: — Ты брал «ровер»? — А что мне оставалось делать, если она отказывалась даже залезать в «гелик»? — мгновенно превращаясь из жертвы в атакующего, парировал Тэхён. — В конце концов, это была твоя идея, заниматься… — Тэхён! — оборвал парня Гук. — Этим, — умело заменил слово «секс» Тэ, — именно в моей машине. — Не вижу связи, — прошипел Чон, блокируя центральный замок и двигаясь вслед за спешившим к больнице парнем. — Она нашла смазку, — рявкнул Тэхён в ответ. — И закатила истерику. — Конечно, — вмешалась девчонка, не отставая ни на шаг. — Вы же трахались там, а я долж… — Дахён! — выкрикнули Тэ и Чонгук в один голос, остановившись и уставившись на удивленно глядевшую на них девочку. — А что сразу Дахён? — недоуменно переспросила она. Минхо давился собственным смехом, наблюдая за разыгрывавшейся на его глазах трагедией, и с трудом удерживался, чтобы не достать телефон и не начать снимать происходящее на видео. — Мог бы машину напрокат взять, — вернувшись к больной теме, проворчал Гук, продолжая движение ко входу в здание. — Почему это я должен брать напрокат какую-то непонятную машину, если в нашей семье есть такой замечательный «ровер»? — Потому что это мой «ровер», и ты прекрасно знаешь, что я никому не разрешаю управлять им. Тем более учитывая, как ты ездишь. — И как же я езжу? — резко затормозив, поинтересовался Тэхён и выжидающе посмотрел на продолжавшего идти Чона. — Давай не будем, — на ходу бросил тот. — Да нет уж, давай будем, раз начал, — выпалил Тэхён. — Так как я езжу? — Трансмиссию рвешь, скорости переключаешь слишком резко, газуешь так, будто на пожар торопишься, — развернувшись, протараторил Чонгук. — Я вообще удивляюсь, как твой «гелик» прожил столько лет. — А я удивляюсь, как я прожил с тобой столько лет! — возмутился Тэхён. — Ты тоже порой рвешь мою трансмиссию и газуешь без растяжки, — пародируя тон Гука, договорил он. — Так что с этого момента можешь забыть про мой зад. Каждый пользуется своими средствами, транспортными и не только. Выпалив последнее, Тэхён зашагал к зданию, гордо вскинув голову и виляя задом так, чтобы Чонгук осознал, чего лишился ради своего ненаглядного автомобиля. И не прогадал. Гук уже готов был отдать свою бесценную малышку в пожизненное пользование Тэхёна, только вот понимание пришло слишком поздно, а вымаливать прощение придется мучительно долго. Чон застонал от собственных жадности, тупости и бессилия что-либо изменить и поплелся за Тэхёном под веселое хихиканье Дахён, которая точно знала, что делала, когда упоминала поездки на черном монстре Чона. — Считай, что сцена с поцелуем забыта, — прошептала девчонка Минхо, утиравшему слезы. — Но мы не закончили, так что готовься. — Обойдешься, — хмыкнул парень. — Я еще слишком молод для брака. — Посмотрим, — многообещающе протянула Дахён, продумывавшая свои следующие шаги на пути завоевания Ли Минхо, который с каждым днем нравился ей все больше. Чимин услышал голоса задолго до того, как дверь в палату открылась и на пороге появились разозленный Тэхён, виновато втягивавший голову в плечи Чонгук и веселящиеся Дахён и Минхо. — Что случилось? — взволнованно поинтересовался он у друга, недовольно пыхтевшего и шипевшего в сторону Гука. — Идем. — Тэ схватил Пака за руку и потащил в коридор, а на вопрос «Куда?» ответил неразборчивым ворчанием. Чимин понял, что дальнейшие расспросы бесполезны, а потому послушно шагал за другом, пока тот не привел его в кафе напротив. Заказав несколько блюд из меню, Тэхён залпом выпил принесенную ему воду без газа и выдохнул, чувствуя, как постепенно злость оседает, а на смену ей приходит отчаянное желание отомстить Чонгуку за его слова. В голове постепенно складывался план, а выражение лица парня сменялось с обиженного на злорадно улыбающееся. — Да что у вас происходит? — не выдержал Чимин, наблюдая за этими изменениями. — Так, рабочие моменты, — отмахнулся Тэ. — Лучше расскажи, как Юнги. — Так же, — устало выдохнул Пак. — Иногда мне кажется, что прошла целая вечность. — По тебе заметно, — сделал Тэхён совсем не утешительные выводы. — С каждым днем выглядишь все хуже. Одни кости остались. Кожа серая, под глазами синяки. Не думаю, что Юнги-я обрадуется, увидев перед собой такое. Чимин нехотя ковырялся палочками в миске с ттокпокки, не зная, что ответить. Он бы и рад был привести себя в порядок, наложить неброский макияж, подчеркнув глаза и губы. Только вот вера в то, что это кому-то пригодится, таяла с каждым днем. — Ешь давай, — скомандовал Тэхён, пододвигая миску ближе. — Пока все не уничтожишь, в палату не вернешься. — Все? — задохнулся от удивления Чимин и уставился широко раскрытыми глазами на уставленный блюдами стол. — Так и быть, это съем я, — Тэ подтянул к себе пиалу свежего риса, от которого поднимался пар. — Я не смогу, — выдохнул Пак, совершенно не испытывая голода. Он и с ттокпокки не справится, а ведь помимо этого на столе появились доска с нарезанными роллами кимпаб, пиала с кимчи и несколько рисовых пирожков на черной квадратной тарелке. — Сможешь, — вполне убедительно пообещал Тэхён. — И сделаешь это с удовольствием. А потом мы пойдем в парикмахерскую, где приведут в порядок твою гриву. — Нет, — твердо отрезал Чимин. — Слишком долго. Я должен вернуться. — В первую очередь ты должен выжить, — поправил друга Тэ, еще ближе подпихивая к нему миску. — И не быть похожим на призрака. А ты запустил себя так, что никто и не признает в тебе известную модель. — А мне этого и не надо, — неторопливо пережевывая ттокпокки, буркнул Пак. — Юнги единственный, чье мнение для меня важно, а он сейчас немного не в том состоянии, чтобы оценить мое преображение. — А если он вообще не выйдет из комы? — Тэхён произнес вслух то, о чем все они думали, но никто не решался озвучить. — Что будешь делать тогда? Похоронишь себя заживо вместе с ним? — Тэ посмотрел в раскрывшиеся от ужаса глаза друга и продолжил, понимая, что удалось привлечь его внимание. — Так послушай, что я тебе скажу. Ты вполне можешь продолжать в том же духе. Замучить себя голодовками и постоянным недосыпом. Вот только не думаю, что Юнги хотел бы для тебя такой жизни. — Замолчи, — прошипел Чимин, смаргивая дрожавшие на ресницах прозрачные капли. — Ты ничего не понимаешь. Не понимаешь, что без него моя чертова жизнь не стоит и ломаного гроша. Потому что без Юнги меня просто нет. — Чушь! — выпалил Тэхён, пересаживаясь на диванчик рядом с Чимином и разворачивая парня к себе. — Ты есть, даже если Юнги нет рядом. И ты не просто существуешь. Ты меняешь мир вокруг себя, делаешь его светлее. — Это не так… — Какой же ты глупый, — не дав Паку договорить, перебил Тэ. — Я знаю, что ты думаешь. Считаешь, что кроме Юнги ты никому не нужен, но это не правда. Правда в том, что я люблю тебя. Так же, как Джин и Намджун. И даже Гук. Он тоже любит тебя, даже если временами угрожает прикончить. Ты — наша семья, и мы поможем тебе пройти потерю, если вдруг Юнги… Он запнулся, собираясь с силами, прежде чем произнести вслух всего несколько слов, но самых трудных: — Если у него не получится выбраться. Все мы в какой-то момент теряли близких и знаем, как справиться с этим. Жизнь, к сожалению, такая несправедливая сука, что забирает самых любимых и дорогих нам людей, но она же дарит новые встречи. Тэхён замолчал, сделал глубокий вдох и посмотрел на Чимина. По щекам парня, не прекращая, катились слезы. Чимин кусал губы, всхлипывал, вздрагивая всем телом, но слушал. — Мы все надеемся, что Юнги придет в себя, — прошептал Тэ, вытирая влагу с мягкой кожи. — И не перестанем верить в это, пока его сердце будет биться. Но если там, — он указал пальцем вверх, — решат, что пришло его время, никто не сможет этого изменить. Даже ты и твоя любовь. Я понимаю, насколько это больно. Но посмотри с другой стороны. Будь ты на месте Юнги, хотел бы, чтобы он забил на себя и отправился вслед за тобой? Чтобы изводил себя, просиживая сутками у твоей кровати, отказывался есть, выходить на свежий воздух и в итоге… — Тэхён не договорил, однако и без слов было ясно, что он имел в виду. Чимин слушал очень внимательно, прокручивал сказанное другом в голове, пытался представить себе параллельный мир, в котором он сейчас лежит в палате с белоснежными стенами, а Юнги сидит с Чонгуком в кафе, отказываясь есть, и мыслями все еще находится там, через дорогу, прислушиваясь к размеренному дыханию, доносящемуся сквозь писк аппарата. — Нет, — выдохнул он, покачав головой. — Не хотел бы. Больше парни не произнесли ни слова. И хотя Чимин не осилил всю еду, что стояла на столе, съел он достаточно много, чтобы насытить истощенный организм. А после безропотно отправился, ведомый Тэхёном, в салон красоты, где ему хорошенько вымыли волосы, чуть остригли их и уложили в аккуратную прическу. Улыбчивая черноволосая девушка привела в порядок его всегда ухоженные, а теперь заброшенные руки, а пока она работала с маникюром, на лицо Пака нанесли маску, благодаря которой кожа его вновь засияла. — Вот видишь, ничего страшного не произошло, — входя следом за Паком в палату, проговорил Тэхён. — Чонгук ничуть не изменился и остался таким же чудаком на букву «м». — Ну хватит уже, Тэ, — профырчал сидевший на стуле у кровати Юнги Чон, а Чимин даже улыбнулся. — Не смешно уже. — Не обращай внимания, он шутит, — попытался заверить Гука Пак. — Открою тебе секрет, — заговорщически проговорил Чим, наклонившись к обиженно глядевшему на него мужчине. — Этот засранец любит тебя больше жизни. — Эй, не выдавай мои тайны, — возмущенно проворчал Тэ и наигранно нахмурил брови. Дахён, сидевшая прямо на полу под окном, хихикнула и ткнула приземлившегося рядом Минхо в плечо. — А с вами двумя я еще серьезно поговорю, — прошипел Гук, обернувшись. Так за шутливой перепалкой время пролетело незаметно. Несмотря на недовольное ворчание медсестры по поводу того, что больному необходим покой, никто из присутствовавших палату не покидал. Однако разговаривали они негромко, периодически даже тихонько смеялись, вспоминая веселые моменты их общей истории, которую писали вот уже семь лет. Вскоре к ним присоединились любители ходить в кино. А после поздравлений Чонгука с возвращением в их стройные ряды Джин кивнул в сторону двери, и они вдвоем вышли в коридор. — Держи, — сказал Сокджин, протягивая Чону конверт, который уже несколько часов прожигал внутренний карман его пиджака. — Это что? — настороженно поглядывая на белоснежную бумагу с логотипом лаборатории, спросил Чонгук. — Результаты теста ДНК, — спокойно ответил Джин, все еще протягивая конверт, но, заметив страх в черных глазах, опустил руку. — Ты знаешь, что там? — Нет, результаты конфиденциальны, — заверил Сокджин. — А что если она не… — Гук осекся и замолчал. Продолжил лишь спустя полминуты: — Я уже привык, что Дахён есть в моей жизни. Она даже называет меня папой. — Мужчина грустно улыбнулся и добавил: — Иногда. И Тэхён привязался к ней. Даже запрещает мне голос повышать, хотя она частенько заслуживает хорошей головомойки. Да и Хосок рад, что у него появилась племянница. Он-то и не надеялся уже. — Тебе не обязательно его открывать, — спокойно выслушав опасения Чонгука, сказал Джин. — Адвокат Намджуна обнаружил лазейку, благодаря которой такие, как мы, могут оформить опекунство. Он уже взялся за дело по усыновлению Тэён и Чонина. Так что ты вполне можешь взять Дахён под свою опеку, не доказывая при этом родство. Чонгук сглотнул подступивший к горлу ком и еще раз посмотрел на конверт, будто на шипящую, норовившую вгрызться в его плоть змею. — В любом случае возьми его, а дальше уже решишь, что с этим делать. — Джин подождал еще какое-то время и сунул сложенный пополам конверт в карман куртки Чона. — Знаешь, я ведь Тэхёну по сути никто, а вышло так, что роднее у нас с ним никого нет. — И поправился: — Ты и Намджун не в счет, это совсем другое. Сокджин вернулся в палату, а Чонгук еще некоторое время стоял в больничном коридоре, снедаемый желанием открыть конверт и отчаянно подавляющий его. Пугало ли его содержимое? Безусловно. Было ли для него важно то, что он может там прочитать? На этот вопрос однозначного ответа Гук не находил. Даже если выяснится, что он не является биологическим отцом Дахён, что мешает ему стать приемным для дочери женщины, которая много лет назад спасла его? Будь то благодарность или просто желание сделать этот мир чуть справедливей. Чонгук взял в руки конверт, в котором таилась надежда для одной маленькой, едва начавшейся жизни, и чуть свел брови к переносице, принимая решение, едва ли не самое важное за последние несколько лет. Сердце отчаянно колотилось в груди, а пальцы покалывало, словно через них проскакивали электрические разряды. — Все нормально, Гук-и? — неожиданно ласковый голос Тэ заставил мужчину вздрогнуть. — Нет, — ответил он, чуть дергая уголки губ в полуулыбке. — Все просто замечательно. — Уверенно порвав конверт на несколько частей, Чон бросил его в урну и повернулся к Тэхёну. — Теперь замечательно, — повторил он и прижался к приоткрытым в недоумении губам своими. От посетителей удалось избавиться лишь спустя два часа. К тому времени на Сеул уже неторопливо спадало покрывало приближающейся ночи. Небо потемнело, и лишь на западе, едва видневшимся из-за многочисленных высоток тусклым пятном все еще отсвечивало упавшее за линию горизонта солнце. Чимин всматривался в сгущавшуюся тьму за окном, сжимая в руках чашку с горячим чаем, но даже несмотря на это ладони его оставались холодными от скручивавшегося в груди страха. В голове набатом звучали слова Тэхёна: «Что если он не выйдет из комы?» Чимин и сам не раз думал об этом. Да что там не раз! На протяжении последних недель мысль о том, что он никогда больше не услышит хрипловатый голос Юнги, неотступно следовала за ним, как призрак. Однако до этого дня Паку удавалось гнать ее от себя, не пускать в сознание, не позволять прочно зацепиться внутри. Но в тот момент, когда Тэхён озвучил немые опасения, плотину терпения прорвало и липкий ужас начал быстро распространяться, заполняя собой душу. Светя яркими фарами, «ровер» Чонгука покинул парковку, и Чимин тяжело вздохнул, провожая взглядом габаритные огни, пока они не затерялись среди десятков других. Он снова остался один, наедине со своей бескрайней тоской и размеренным писком аппарата, который вроде и дарил надежду, но все же впивался острыми когтями в сердце, раздирая в кровь. Чимин боялся. Боялся до дрожи в пальцах, до жуткого осушающего ощущения в горле, до помутнения перед глазами. Он боялся, что не сможет. Никогда больше не сможет жить так, как «до». Да и вообще не сможет. Центр вселенной Чимина уже давно сосредоточился в одном-единственном человеке, который стал его дыханием, его живительной влагой, его совестью и внутренним голосом. Если бы не Юнги, Чимин давно закончил свое существование где-нибудь в темном переулке, сдохнув от передозировки. Пак все еще отчетливо помнил ту ночь на Чеджу, когда Юнги оставил его в одиночестве, приказав убираться. И до сих пор он помнил то чувство безысходности, которое пронзало его насквозь. Уже тогда он привязался к Юну настолько, что даже крохотной мысли не допускал о том, чтобы добровольно покинуть его. И если бы Юнги продолжал прогонять, он готов был в ногах валяться, клясться, что больше никогда не прикоснется к наркоте, только бы Мин позволил ему остаться. И то облегчение, которое Чимин испытал несколькими часами позже, после их разговора на балконе, тоже по сей день жило в нём, готовое вернуться с утроенной силой. Только бы Юнги открыл глаза. Только бы слегка сжал пальцы Чимина в своей ладони. Только бы… — Поверить не могу, — за спиной Пака раздался хриплый, едва слышный шепот. Настолько тихий, что Чимин даже не поверил своим ушам. Показалось. — Они, наконец, свалили. Чашка выскользнула из ледяных ладоней и разлетелась по полу неровными осколками, расплескивая горячий чай. Дыхание Чимина сбилось, а сердце отчаянно дернулось в груди. В мгновение ока он оказался у больничной койки, неверяще ловя на себе мутный взгляд. — Юнги, — выдохнул он, даже не пытаясь сдерживать слезы, сорвавшиеся с ресниц. — Ты вернулся. — Чимин растерянно глядел на любимого, разрываясь между желанием сгрести мужчину в охапку и зацеловать и заорать, срывая голос до хрипоты. — Да я вроде никуда не… — начал было Юнги, но закашлялся — горло болезненно саднило при каждом произнесенном звуке. — Сейчас, — бросил Чимин. — Позову врача. Парень хотел ринуться в коридор за помощью, но пальцы, едва сжавшиеся на его тонком запястье, удержали на месте. — Погоди, — просипел Мин, сглотнув и поморщившись от неприятного ощущения. — Я целый чертов день ждал. Чимину пришлось наклониться, чтобы расслышать слова. — Чего ждал? — непонимающе спросил он, не отводя взгляда от бледных потрескавшихся губ. — Пока все свалят, и мы оста… — мужчина снова закашлялся, прикрыв глаза. — Не надо, — тревожно проговорил Чим. — Не разговаривай, тебе больно. Я все же позову врача. — Заткнись и поцелуй меня, Пак Чимин, — с трудом подавляя острую боль в глотке, приказал Юнги. И Чимин подчинился, загипнотизированный мутным взглядом и хриплым голосом. Не мог не подчиниться, поскольку вся его вселенная вновь сузилась до одной-единственной точки.