waiting for rain

На следующий день Джисон проснулся с ужасной головной болью. Его воспоминания о вчерашнем дне были расплывчатыми, просто каша в голове. Но размышления о прошедшем вечере заставили Хана чувствовать себя странно, и он не мог объяснить почему, что его сильно обеспокоило. Всё, что он помнил – это несколько лежащих вокруг пустых бутылок соджу, покрасневшие щеки Чонина (кто позволил этому ребенку пить?) и что-то глупое, что он сказал Ёнхёну. Но Джисон просто не мог вспомнить, что это было. Единственное, что Хан запомнил – это сожаление, которое он испытал после того, как сказал это, так что должно быть, это было что-то действительно очень глупое. Джисон надеялся, что не переступил черту. Хан со стоном скинул ноги с кровати и только тогда заметил, что на нем всё ещё была вчерашняя одежда. Он прижался носом к плечу, чтобы посмотреть, не нужно ли ему сменить рубашку, резко отстранившись обратно от ужасного запаха. Хорошо, синюю рубашку, в которой он был, надо было снять. Джисон стянул ее через голову и подошел к шкафу, чтобы вытащить чистую, когда заметил, что кто-то стоит в комнате. Закричав от испуга, Джисон бросил свою грязную рубашку в другого человека, который тоже кричал. Хан сразу узнал этот голос. – Бля, Феликс! — Джисон выругался, потирая виски, потому что их крики были слишком громкими для похмельных ушей Хана, и подошел к своему соседу по комнате, чтобы снять рубашку с его головы. – Извини, — надулся Феликс, но затем сморщил нос. – О боже, эта рубашка ужасно пахнет. – Спасибо, — сухо сказал Джисон и надел чистую рубашку, которую вытащил из своего гардероба. Это была зеленая рубашка с крошечной белочкой слева. – Ой, эта рубашка такая милая! — Феликс  коснулся белки кончиком указательного пальца. Джисон неловко откашлялся. – Феликс, перестань прикасаться к моему соску. – Ой, — он тут же отдернул руку. – В любом случае, ты готов рассказать мне свой секрет? Я, конечно, могу подождать, но… – Всё в порядке, я скажу тебе. У меня слишком болит голова, чтобы с этим бороться, — вздохнул Джисон и упал на кровать. – Ты прав, я не изучаю медицину. На самом деле я занимаюсь музыкой. Но, пожалуйста, никому не говори. Мои родители этого не знают, а если узнают, то сразу же убьют меня. Феликс понимающе улыбнулся ему: – Я никому не скажу. Ты можешь рассчитывать на меня! — Он сел рядом с Джисоном. – Кто-нибудь еще знает это? –Чан знает. Дыра в носке Джисона стала такой большой, что его палец ноги торчал из отверстия. Это было неудобно, но в то же время освобождало. – Это хорошо. – Слушай, Феликс, — Джисон сел и скрестил ноги. – Что произошло между Чаном и Минхо, из-за чего Чан так беспокоится о том, чтобы не хранить секреты? – Хм, — Феликс протянул этот звук и замахнулся ногами. – Я не знаю. Я живу здесь не так уж долго. – Разве ты не спрашивал об этом Чана? – Он сказал, что я должен спросить Минхо, потому что он не в состоянии сказать мне, — объяснил Феликс, а затем добавил тихим голосом. – А я не буду спрашивать Минхо, потому что боюсь его. –Понятно. ```` – Ребята! Родители прислали вам подарки! — крикнула мама Чана на весь дом ранним утром понедельника. Две двери распахнулись, и пять пар ног сбежали вниз. Сынмин и Чанбин продолжали толкать друг друга, Чонин громко закричал, потому что кто-то наступил ему на ногу, а кто-то локтем ударил Джисона. Они столпились вокруг мамы Чана, чтобы принять подарки, в основном состоящие из еды. Феликс получил закуски из Австралии, Чонин мандарины и копченую скумбрию, Сынмин новую плёнку для камеры, мама Чанбина прислала маринованных крабов, которых они съели позже на завтрак, а Джисон получил разные виды орехов и свою любимую розовую толстовку, которую забыл дома. Обрадованный Хан прижал её к груди. Пахло домом. Несмотря на то, что он не так сильно скучал по нему, эта толстовка много для него значила. Она была очень мягкой под его пальцами, и Хан был счастлив, что наконец получил её обратно. Он хотел переодеться в неё прямо сейчас, но, к сожалению, было слишком тепло для этого. Джисон хотел отнести свои вещи наверх, когда заметил Минхо, стоящего в конце лестницы. Он смотрел на них со второго этажа с выражением, которое Джисон не мог прочесть. Когда их взгляды встретились, Ли развернулся на пятках и пошел прочь. Неужели Минхо не получил подарков? Это должно быть шутка. Как родители могли ему ничего не прислать? Разве он для них ничего не значил? Не поэтому ли Минхо был таким злым? На долю секунды Джисон подумал о том, чтобы пойти к Минхо и предложить ему несколько орехов, но он отбросил эту мысль так же быстро, как она и возникла. Зачем ему это делать? Минхо оставался Минхо, независимо от того, получил ли он подарки. Вместо этого Джисон быстро принес свою толстовку в свою комнату, а затем они с Феликсом провели время до завтрака, пытаясь бросить орешки в рот Чанбину. ```` Все парни, включая Хёнджина и Ёнхёна, кроме Минхо, растянулись на траве в парке своего университета. Между ними лежал огромный пакет вяленой рыбы. Чан встретил Джисона после того, как его занятия закончились. – Что ты здесь делаешь? — в панике спросил Джисон, но потом вспомнил, что Чан знал о его настоящей специальности. – Мы отдыхаем в парке. Хочешь присоединиться? – А другие знают почему ты здесь? – О, я сказал им правду. Джисон вскрикнул: – Что ты сделал?! – Эй, все в порядке. Я сказал, что забираю тебя с занятий. Они слишком глупы, чтобы понять, что уроки медицины давно закончились. `` – Почему мы всегда кушаем, когда встречаемся? — спросил Джисон, перекусывая соленой закуской. – Потому что еда - это жизнь, — просто ответил Чан, покачивая ногами в воздухе и радостно хмыкая. – Верно, но я бы наслаждался тортом больше, чем этой слишком соленой ерундой, — несмотря на то, что Чонин сказал это, он продолжил пережёвывать эту «слишком соленую ерунду». Все спокойно лежали на траве, кроме Хёнджина, который не мог сидеть на месте, его ноги дрожали, и он продолжал топать ногами по земле. – Боже мой. Боже мой. Боже мой. – Извини, Хёнджин, но ты можешь заткнуться, пожалуйста? — спокойно спросил Сынмин, глядя на звездное небо, скрестив руки за головой. – Нет! — Хёнджин заскулил. – Как ты можешь быть таким спокойным, когда у нас завтра соревнования, Чан? Чан только пожал плечами. – Это потому, что Чан - бог плавания! — Чонин бредил и хихикал. –А я нет? — возмущенно спросил Хёнджин. – Нет, ты тоже хорош, — сказал Феликс и успокаивающе похлопал по его спине. – Всё будет хорошо. – Мы будем болеть за тебя! — добавил Чанбин и так же похлопал Хёнджина по спине. – С милыми плакатами и прочим! — Чонин прокомментировал это и мило улыбнулся. Хёнджин продолжал скулить, а Ёнхён пробормотал «чёрт возьми». Хван просто рухнул на землю и покатился. Другие студенты, проходившие мимо, странно смотрели на них. Джисон каким-то образом мог понять это. Не само беспокойство Хёнджина по поводу его соперничества, а сам уровень его разочарования и то, как он это выражал, даже несмотря на то, что Хван реагировал слишком остро. Джисону также хотелось бы ныть и кататься по полу, когда он проводил ночи, сочиняя тексты, или когда он думал о своих секретах и ​​о том, как он может лопнуть в любую секунду, если будет продолжать сдерживаться. Иногда ему просто хотелось кричать, чтобы выпустить давление. Может, крик поможет Хёнджину и Джисону. Поэтому, Джисон начал кричать во всё горло. Студенты перестали ходить, все вокруг замолчали. Все уставились на него. Но Джисону было всё равно. Вес на груди стал легче. Воздух в легких был на исходе, поэтому Хан остановился на короткое время, но когда он снова начал кричать, Хёнджин присоединился к нему. И точно так же, как вереница домино,  продолжая падать, они заставляли следующих повторять за ними, Чанбин присоединился к ним, Феликсу и Сынмину, пока даже самые старшие из их группы не стали кричать во всю мощь. Задыхаясь, они упали на спину. – Что ж, это было здорово, — сказал Чан, удивленный своим собственным заявлением. – Да, но теперь идет охрана, — в панике заметил Сынмин и вскочил с травы. – Бежим! — закричал Джисон, и ноги уже уносили его. ```` На следующее утро, когда он проснулся, Джисон увидел мозоль на ноге. Хан фыркнул и направился в ванную, почесывая живот. От мозоли не было больно, просто было немного неприятно. В ванной он умылся и плеснул немного воды себе в лицо, прежде чем вернуться в свою комнату. Кровать Феликса была пуста, так как его сосед по комнате уже был в университете. Сынмин, Чонин и Чанбин тоже были на занятиях, а Чан и Хёнджин уже были в плавательном зале, чтобы размяться, и это означало, что Джисон был один дома, за исключением того факта, что Минхо тоже был там, в своей комнате, и вероятно, всё ещё спал. Джисону придется пойти одному на соревнования Чана и Хёнджина, если он не попросит Минхо присоединиться к нему. Ворчавший Хан сменил пижаму на уличную одежду. Он совершенно не хотел спрашивать Ли, но он также не хотел ехать один. Он скорее всего заблудится. Было ли спросить у Минхо хуже, чем заблудиться в Сеуле и пропустить матч? Джисон думал об этом дольше, чем следовало. Через пять минут обдумывания вариантов, Хан поплелся в комнату Минхо. Его дверь была деревянной, как и все остальные двери здесь, но кое-что отличалось. Оттенок использованной древесины отличался от других. Он был немного светлее. Джисон прикусил нижнюю губу. На самом деле он не хотел спрашивать. Чтобы повернуть дверную ручку, потребовалась вся его сила воли и он осторожно открыл дверь, на всякий случай, если Минхо ещё спит. Минхо определенно не спал. Все тело Джисона застыло, когда он увидел Минхо сидящим на кровати. Ли был повернут к стене, спиной к Джисону, но последний всё ещё мог видеть его боковой профиль. Между бедрами Минхо была зажата подушка. Он фактически сидел на ней, при этом терся о неё нижней частью туловища. Конец рубашки был зажат между губами Минхо, что позволило Джисону мельком увидеть его живот и кое-что еще. Джисон немедленно закрыл дверь, пытаясь сделать это как можно тише, на сколько позволяла ситуация, и побежал в свою комнату. Он закрыл свою дверь, может быть, слишком громко, но Джисон не заметил этого, потому что кровь уже хлынула к его лицу. Когда он прижал руку ко рту, чтобы не шуметь, он почувствовал как сильно оно горело. Джисон прислонился к двери и просто не мог поверить в то, что он только что увидел. Изображение буквально врезалось в мозг Джисона. Он зажмурился, но все еще видел, как Минхо делал… это. Джисон застонал от смущения и прижался тыльной стороной ладони к щекам, чтобы остудить их. Это определенно было последним, что Джисон хотел увидеть в своей жизни. Позже, когда Хан успокоился, он пошёл на кухню и съел поздний завтрак, а точнее обед, если считать по текущему времени. Он ел рагу из тушеного кимчи, которое оставила ему мама Чана, и уставился в воздух, все еще не в силах осознать то, что он видел. Он не должен был этого видеть. Он должен был постучать. Матч начинается через час, и Хан все еще не просил Минхо присоединиться к нему, но теперь он просто не мог этого сделать. – Ой, ты дома? — спросил Минхо, когда он вошел на кухню из ниоткуда. Джисон вскрикнул от испуга и уронил ложку. –Я не заметил тебя. Да, я видел, что ты не знал о том, что я дома. Джисон взял себя в руки: –Да, у меня нет занятий сегодня. – В самом деле? Это… странно, — пробормотал Минхо и сел прямо напротив Джисона. Последний не мог смотреть ему в глаза. Мысли Хана бегали, он просто не мог смотреть в глаза Минхо, не думая об этом. Минхо указал на рагу: – Ты всё ещё ешь? Глядя на кончик пальца Минхо, Джисон медленно покачал головой. – Нет, я потерял аппетит. – Да пошёл ты. Тушеное мясо оказалось на стороне стола Минхо. Пораженный Джисон поднял голову. Не думал ли Минхо, что он потерял аппетит из-за него? – Я не имел в виду… Затем он просто замолчал. Почему ему не всё равно? Минхо также не извиняется за то, что говорит. И он только что украл тушеное мясо Джисона! Пока Минхо ел, было тихо, неприятно тихо. Хан не знал, почему он просто сидел там. Может, он набирался храбрости, чтобы попросить Ли присоединиться к нему. – Хей, Минхо? – Хмм? – Ты собираешься пойти на соревнования Чана и Хёнджина? – Оно сегодня? — спросил Минхо, набив рот. Джисон кивнул. – Да, конечно,— ответив, Минхо продолжил есть. Ха, это было проще, чем ожидалось. – Тогда, мы должны идти через двадцать минут, — добавил Хан, и Минхо остановился. – Подожди, мы пойдем вместе? — Минхо фыркнул и посмотрел на Джисона, как на шутку. Обиженный Хан спрыгнул со стула. – Да! Я тоже хочу поддержать своих друзей! – Окей, — усмехнулся Минхо и доел тушеное мясо, прежде чем встать. На конце рубашки, в которой был Минхо, было крошечное мокрое пятно. Джисон знал, что это не от тушеного мяса с кимчи. – Я собираюсь переодеться, а потом можем идти, — сообщил ему Минхо и поднялся наверх. Только тогда Джисон заметил, что на Ли не было штанов, только боксеры, и у него были действительно красивые бёдра. О боже... О чем, черт возьми, он думал? – Ага, хорошо. Встретимся на улице. Прогулка до плавательного зала была ужасно неловкой, как и то короткое время, которое они провели в ожидании остальных. Между ними всегда оставалось пространство, по крайней мере, их разделяли один-два метра. Каждый раз, когда Минхо шел перед ним, что в большинстве случаев происходило из-за того, что Джисон не знал дороги, Хан не мог оторвать глаз от его бёдер и каждый раз его разум продолжал напоминать ему, как между этими самыми бёдрами, была зажата подушка. Убийственные бёдра и... Это будет преследовать Хана вечно, в этом он был уверен. Вдвоём они ждали остальных перед плавательным залом, и Джисон продолжал стучать кончиком кроссовок по земле. Было немного холодно, несмотря на то, что почти наступило лето. Хан пожалел, что не взял с собой куртку. Куртка, в которой был Минхо, выглядела такой уютной и теплой, что Джисон надулся. Глупый Минхо в дурацкой куртке. – Эй, почему вы снаружи? — Ёнхён внезапно вышел из зала и присоединился к Джисону и Минхо. – Мы ждали тебя и остальных, — ответил Джисон и озадаченно посмотрел на Ёнхёна, затем на Минхо. – Мы уже внутри. Разве Феликс тебе не сказал? Он собирался сделать это… — Ёнхён замолчал, затем продолжил: – Хорошо, я должен был это сделать сам. ```` Чан занял первое место в своей категории, а Хёнджин - только четвертое. («Четвертое место? Четвертое место - это здорово!» - сказал Чанбин, но Хёнджин просто продолжал ныть.) Звезды уже появились на небе, и Джисон смотрел на них через окно. Было темно, только луна проливала немного света, пока Хан сидел за столом. Он не осмелился включить маленькую лампу на столе, потому что Феликс спал. Набросок лирики лежал перед Джисоном. Он не прикасался к нему несколько дней. Вычеркнутые слова все еще были на месте, а полноценный текст песни отсутствовал. Джисон почувствовал легкое головокружение. Он вспомнил, какая у него была полная голова мыслей в первый день пребывания здесь, полная идей и эмоций. Он должен был записать каждую деталь в тот же день. Медленно, но верно Джисон начал забывать, какое горе он чувствовал. Плохие эмоции становились просто воспоминаниями. Это было так неприятно, так чертовски неприятно. Джисон ненавидел оставлять дела незавершенными. Мысли Джисона блуждали в другом месте, а не здесь с его лирикой. Предыдущий инцидент был еще свеж в его памяти. Может, ему стоит написать песню о бёдрах Минхо. Что за херня, Джисон? Ладно, пора было спать. Джисон поспешил к своей кровати и залез под одеяло. Хан не знал, сколько часов он проспал, когда проснулся. Была еще ночь, и первым, что заметил Джисон, была его горящая кожа. Было невыносимо жарко. Он сбросил одеяло со своего тела, но это не сильно помогло. Задыхающийся Джисон раздвинул руки и ноги, сделав позу звезды. Это была лихорадка? Вероятно. Все тело горело так, что он едва мог двигаться. Джисон открыл рот, тяжело дыша, но во рту пересохло. Он попытался сглотнуть, но не смог. Даже закрыть глаза было тяжело. Хан чувствовал себя таким измученным, что его голова словно взорвалась. За его лбом чувствовалось давление, и дикая пульсация. Он просто хотел закрыть глаза и заснуть, но его тело не позволяло. Изо всех сил Джисон поднял одну руку и прижал ладонь ко лбу, но она была такой же теплой, как и все его тело. Может, ему стоит попробовать встать и выпить чего-нибудь. Джисон приложил все свои силы, чтобы встать с постели и спуститься по лестнице. Он держался руками за стены, чтобы получить поддержку, потому что его ноги дрожали. Пол под его горячими ногами казался почти ледяным. Было темно, но все, что мог видеть Джисон, было красным, буквально красным. Хан ухватился за перила лестницы, было действительно трудно пошевелить пальцами или всеми конечностям. Казалось, прошли годы, пока Джисон появился на кухне. Он думал, что умрет в любую секунду. Включив свет, он прошел на кухню и подошел к раковине. Дрожащими руками он взял стакан и налил в него воды. Он взял его обеими руками и сделал глоток. Хныкнув, он налил еще. Это было так хорошо, что Джисону захотелось плакать. Будучи слишком погруженным в это чувство, Джисон не приложил достаточно сил, чтобы удержать стакан, и не позволить ему выскользнуть из рук. Он разлетелся на тысячи осколков. Вода была везде. И вот тогда Джисон заплакал. Слезы текли по его щекам и не прекращались. Он был очень истощен, но плач как-то помогал. Слезы были холоднее его горячей кожи, поэтому они немного охлаждали его. Все тело Джисона начало трястись, пока он рыдал. Он зажмурился и захныкал, пытаясь остановить плач, но его тело не слушалось. – Привет, Джисон. Ты в порядке? — Чан внезапно оказался в дверном проеме и посмотрел на него чрезмерно обеспокоенным взглядом. Он бросился к Джисону, но внезапно остановился, заметив разбитое стекло. Чан быстро пошел за тряпкой, осторожно собрал осколки, некоторые - собственными пальцами. Затем он взял одну из рук Джисона и помог ему перелезть через лужу. Хан позволил Чану сделать это, даже когда тот заключил его в объятия. Вздохнув, Джисон прижался лбом к плечу Чана. – Боже мой, ты весь горишь! — Чан заметил это и создал минимальное расстояние между ними, чтобы он мог смотреть ему в лицо. Он прижал тыльную сторону ладони ко лбу Джисона. Его глаза расширились. Хан почти ничего не заметил, он просто смотрел на Чана полуоткрытыми глазами, думая, реальность это или лихорадочный сон. – Я позову свою маму, подожди здесь. Он подвел Джисона к стулу и усадил его. Тот позволил Чану сделать это и медленно кивнул. Голова у него кружилась, и ему действительно хотелось умереть. Медленно он повернул голову к столу перед собой и позволил щеке коснуться дерева. Было приятно холодно. Джисон радостно вздохнул и потерял сознание. ```` Кровать Феликса в другом конце комнаты была пуста, когда он проснулся. Матрас лежал голый, подушки и одеяла не было. Издав непонятный звук, Джисон встал и сразу заметил, насколько слабы все его конечности. Он попытался заскулить, но у него болело горло, и все, что он получил, это прерывистый хрип. Джисон взял свое одеяло, обернул им все свое тело, так что торчало только его лицо. Затем он встал со своей кровати, вышел из комнаты и побрел вниз по лестнице, издавая дискомфортные звуки всю дорогу. Несмотря на то, что он спал, он чувствовал себя так, как будто не делал этого. Его щеки опухли, и он чувствовал себя глупо. Кухня тоже была пуста. – А? Сколько было времени? Джисон повернулся и посмотрел на часы, висящие на стене. Было уже 11 часов! Хан только что пропустил урок. Выйдя из кухни, он подошел к комнате Чана и постучал в дверь. Ответа не последовало. В нерешительности он открыл дверь, и увидел, что Чан сидел там с клавиатурой и гарнитурой. Джисон подошел ближе и похлопал Чана по плечу. Удивленный, он поднял голову и положил гарнитуру. – О, Джисон. Ты выглядишь мило, — Чан ущипнул его за щеку, и Хан хмыкнул. – Ты чувствуешь себя лучше? У тебя всё ещё жар? – Я чувствую себя ужасно, но думаю, что лихорадка прошла, — пробормотал Джисон. Чан встал и коснулся лба соседа. – А теперь иди в постель и спи. Сон - лучшее лекарство, — мягко улыбаясь, Чан погладил Джисона по голове и отправил его наверх. У последнего не было сил протестовать, поэтому он просто залез обратно в свою кровать. – Джисон, проснись. Пора принять лекарство. Голос Чана вырвал его из сна. Старший сидел на кровати рядом с ним. Поворчав, Джисон потер глаза от сна. – Но ты сказал, что сон - лучшее лекарство. – Ой, Джисон. Ты такой милый, когда болен. Ты даже наполовину не так громок, как обычно, — Чан подал Джисону стакан воды и таблетку. – Я громкий? Но я всегда сдерживаюсь… — вздохнув, Джисон проглотил таблетку и сделал большой глоток воды. Вода была приятной, потому что приятно текла по его горлу. Задыхающийся Чан посмотрел на него большими круглыми глазами. – Ты что?! Ты ещё не показал, насколько громкая твоя задница бывает обычно? – Мхм, — усмехнулся Джисон и закашлялся, в то время как Чан произнес «о боже». – В любом случае, а где Феликс? — спросил Джисон и зевнул. Его щеки слегка покраснели, а в горле так сильно болело, как будто кто-то чесал его изнутри. – Он временно переехал в мою комнату, чтобы тоже не заболеть. – Лёгок на помине, — голос Джисона дрогнул, когда увидел, что Феликс входит в их комнату, смущенно фыркнув. – Тебе лучше, Джисон? — его уже бывший сосед по комнате спросил Хана и обеспокоенно посмотрел на него. Сонно улыбаясь, Джисон кивнул. Губы Феликса дернулись и образовали облегченную улыбку. Затем Феликс спросил что-то по-английски у Чана, а тот ответил ему тоже по-английски. Шокированный Джисон посмотрел на Чана. Опять лихорадка? Чан вопросительно поднял бровь, глядя на Джисона. – Ты в порядке? –Ты… Ты только что говорил по-английски, — запнулся Джисон, широко открыв рот. – И…? – Чувак, я думаю, ты забыл сказать ему, что ты тоже из Австралии, — хихикнул Феликс, а Джисон ахнул. – Ты что?! – О, — удивленный Чан протянул гласную. – Я действительно, должно быть, забыл об этом. – О том, что ты австралиец или что ты не рассказывал мне об этом? — Чан на мгновение задумался. – Я думаю и то, и другое. – Эй, ты идешь? — Чанбин с криком присоединился к ним из ниоткуда. Боль прокатилась по голове Джисона. Почему он должен был быть болен? Обычно он не возражал против того, чтобы кто-то был громким, потому что он тоже не был тихим человеком. – Да, дай нам минутку, — успокоил его Чан и снова сосредоточился на Джисоне. – Мы собираемся на дискотеку и вернемся очень поздно, так что не жди нас. Мы уже поужинали и оставили тебе суп. В моей комнате также есть закуски, просто загляни в ящик слева от моего стола, но не говорите моим родителям. Ой, и моих родителей тоже нет дома. Если тебе станет хуже, вызови меня или других парней. – Вы идете на вечеринку без меня? — хныкающий Джисон посмотрел на Чана и надулся. Он никогда не был на дискотеке, и теперь у него наконец-то появилась возможность пойти на одну, но ему повезло заболеть. – Да, тебе нужно выздороветь, — сказав это, Чан встал и, выходя из комнаты, успокаивающе похлопал Джисона по спине. Чуть позже, спустя много времени после того, как все его соседи по дому покинули дом, Джисон встал, надел свою любимую розовую толстовку, так как он замерзал, и пошел на кухню, чтобы съесть остатки супа. Однако Джисон не знал, как разогреть суп. Как потерявшийся щенок, он стоял перед плитой, глядя на пластиковый контейнер, наполненный супом. Налить его в кастрюлю и подогреть? Джисон вздохнул. Он боялся, что может поджечь всю кухню, поэтому пошел искать закуски, о которых ему рассказывал Чан. Они лежали в ящике, который описал ему Чан, между ручками и кассетами. Джисон достал пакет с чипсами, набрал воды из кухни и сел перед телевизором. Он открыл пакет, запах специй ударил Джисону прямо в нос, заставив его чихнуть. Джисон взял пульт от телевизора, включил канал MBC и был приятно удивлен, увидев музыкальное шоу, которое сейчас в эфире. Со Тайджи и Бойз выступали в данный момент, и Джисон узнал песню. Его сестра была их большой поклонницей, и их музыка играла дома 24 часа в сутки. Взяв горстку чипсов, Джисон заткнул ими рот и сразу же пожалел об этом. На самом деле он не хотел этого. Он хотел теплого успокаивающего супа. Он отложил упаковку и вместо этого сосредоточился на шоу. Ему очень хотелось быть на дискотеке с остальными. Ночь обещала быть скучной. В тот момент он не мог заснуть, так как он проспал всю ночь и совсем не устал. Таким образом, он просто смотрел музыкальное шоу ​​MBC в течение часа, пока не началась дорама. Он выключил телевизор и просто сел.  Пока что не хотелось подниматься наверх. Или он должен сделать это и поработать над своей лирикой? Приняв решение, что делать дальше, он увидел Минхо, который бросился в гостиную, весь насквозь промокший, и с него капала вода. Когда их взгляды встретились, они оба застыли в своих движениях, так как оба не ожидали, что увидят здесь друг друга. – Что ты здесь делаешь? — скептически спросил Минхо, подходя к дивану, на котором сидел Джисон. – Я заболел, поэтому я не пошел с остальными. Но настоящий вопрос здесь в том, почему ты не с ними. Снова развлекался с девушками или как? — спросил Хан. – Ты что, ревнуешь? – спросил Минхо, не отвечая на вопрос Джисона, как обычно. Хан уже открыл рот, чтобы снова атаковать в ответ, когда из мокрой куртки Минхо раздался звук. Это было мяуканье. Куртка Минхо мяукнула. И впервые Джисон увидел, как Ли покраснел. Яркий оттенок розового распространился по щекам старшего. Он в панике посмотрел на Джисона, затем на свою куртку, прежде чем нерешительно расстегнуть молнию. Из отверстия взглянула голова кота, снова мяукнув. Это был рыжий кот с белыми пятнами и зелеными глазами. Сердце Джисона буквально растаяло. – Боже мой, он такой милашка! — он взвизгнул, спрыгнул с дивана и протянул руку, чтобы погладить кота, отодвинув в сторону свою неприязнь и неприязнь Минхо. Ли был удивлен реакцией Джисона. Это была улыбка на его губах? Джисон никогда не был так близок с Минхо. От последнего пахло дождем, и он не должен с этим ассоциироваться в будущем. – Но, Минхо, — Джисон посмотрел прямо в глаза Минхо. Почему Ли всегда приходилось бунтовать? Хоть это и было мило, что он спас кота. – Нам не разрешается иметь домашних животных. Минхо сжал губы и громко выдохнул. – Я знаю, но… я не мог просто оставить его на улице. Кроме того, я не ожидал, что ты будешь здесь. – Я живу здесь, — ответил Джисон. – Ты думал, что смог бы спрятать его, если бы меня не было здесь? Знаешь, то, что у тебя есть отдельная комната, не означает, что ты живешь один. Тишина. Минхо, который обычно был сообразительным, ничего не сказал. – Тебе нужен кто-то, кто поможет спрятать кота, иначе ты не сможешь этого сделать в одиночку и этот малыш снова окажется на улице, — объяснил Джисон, изображая из себя детектива. – Ты хочешь чего-нибудь взамен на помощь мне? — обнаружил Минхо, не очень этому обрадовавшись. – Что тебе нужно? Чего хотел Джисон? Хан больше не хотел болеть, но Минхо не мог этого сделать для него. Он также не мог сделать так, чтобы его писательский кризис ушел. Но Минхо умел готовить, верно? Или, по крайней мере, он знает, как составлять списки продуктов, и это было то же самое… в глазах Джисона. – Можешь разогреть мне суп, который ели на ужин? Тогда я помогу тебе, — серьезно ответил Джисон. Он на самом деле был серьёзен. Всё, что он хотел сейчас – это комфортная еда. Хорошая, теплая еда. Брови Минхо недоверчиво нахмурились. – Ты шутишь, да? Ты определённо шутишь. – Я не шучу. Я болею и хочу гребаный суп. Минхо фыркнул и расхохотался. Но он не смеялся насмешливо. Это был искренний смех. Джисон был разочарован тем фактом, что Минхо по-прежнему выглядел красивым, когда смеялся, что его лицо не превратилось в гримасу. Удачливый ублюдок. – Хорошо, я приготовлю тебе суп. Ты хочешь этого прямо сейчас? — спросил Минхо, и Джисон кивнул, во рту уже скопились слюнки. – Но ты обещаешь помочь мне спрятать этого ребёнка, верно? – Да, обещаю, — сказал Джисон и протянул мизинец к Минхо, выражение которого на удивление стало мягким. Он усадил кота на пол и принял обещание Джисона. Рука Минхо была маленькой. Старший повторил слова Джисона, переплетая их мизинцы, заверив, что Хан обещал помочь. – Обещаю.