waiting for rain

– Но что мы будем делать с Дуни? – Я не знаю, мы могли бы попросить Чана о помощи, — предложил Джисон, всё ещё сбитый с толку объятием Минхо, которое произошло несколько секунд назад. Это было совсем нетипично для Ли. – У отца Чана аллергия на кошек, поэтому он продолжал чихать, когда я был рядом с ним, — хихикнул Минхо, а затем вздохнул. – Поэтому Чан, вероятно, не поможет. – Что? Но мы не можем выбросить Дуни! — Джисон ответил очень расстроенным голосом и надулся. Дуни мяукнул и спрыгнул с кровати Минхо, будто зная, о чём они говорят. – Я знаю, — плаксиво сказал Ли и посмотрел на кота, прежде чем погладить его по голове. – Но думаю, что мы все равно можем попробовать спросить совета у Чана. – Я чувствую, что Чан похож на отца, к которому все обращаются по любому поводу, – заметил Хан и усмехнулся. – Странная мысль, но точная, — признал Минхо. – Привет, Чааан, — Минхо и Джисон вместе поприветствовали другого и позвали по имени. Они стояли перед открытой дверью в комнату Чана, улыбаясь, как два полных идиота. Чан даже не взглянул. – Что вам надо? — затем он внезапно слишком быстро поднял голову и посмотрел на них в полном шоке. – Вы двое разве не ссоритесь? – Не сейчас, — ответил Ли и сделал первый шаг, чтобы войти в комнату Чана и запрыгнул на его кровать, на которой лежал Бан. – Посмотрим, как долго это продлится, — пробормотал Чан и спросил: – Что вы хотите? – Дело в том, что... у нас есть ребенок, и твоя мама не позволяет нам оставить его! — объяснил Джисон и тоже подошёл ближе, но не сел. Потерявшись, он стоял посреди комнаты. Клавиатура, которую он взял два дня назад, снова стояла на столе. – Вы... ЧТО?! — еще больше потрясенный от этого заявления, чем после осознания, что Минхо и Джисон не ссорились, Чан спрыгнул с кровати и вскинул руки вверх. Минхо застонал и закрыл лицо руками. – На заметку: никогда больше не позволяйте Джисону что-либо объяснять. Затем он потянул за рубашку Бана, чтобы снова усадить его на кровать. – У нас нет ребенка, боже. Я нашел бездомного кота и спрятал его в своей комнате, но твоя мама нашла его. Джисон помог мне спрятать его и даже сказал твоей маме, что он спрятал его там, чтобы разыграть меня. Она не позволяет нам держать его, но мы не можем выбросить бедное животное! Чан с облегчением положил руку на ту часть груди, где было сердце. – Слава богу, у меня чуть не случился сердечный приступ, — затем он снова сел на кровать. — Так значит кот? Это объясняет, почему мой отец продолжал чихать, когда вы были рядом с ним. Минхо снова тихо рассмеялся и посмотрел на Хана, говоря глазами: «Я же говорил». – Не знаю, смогу ли я убедить своих родителей позволить нам оставить его, но я могу попробовать. Может быть, ты сможешь оставить кота снаружи или хотя бы, чтобы он проводил на улице большую часть времени?— предложил Чан и поиграл обратной стороной рубашки Минхо. – О, мы могли бы построить Дуни милый домик и поставить его в саду! — глаза Джисона загорелись, когда он подумал о Дуни, сидящем в своем милом маленьком домике. Ли щелкнул языком: – У меня очень плохие навыки строительства, и думаю, у тебя тоже. Хан хотел защититься, но ему нечего было сказать, потому что Минхо был абсолютно прав. Вместо этого он просто заскулил и повернулся к Чану, глядя на него умоляющими глазами. Послышался глубокий вздох, прежде чем Чан снова заговорил. – Я могу попросить Ёнхёна, но сначала мне нужно поговорить с моими родителями. – Но будь убедительным! Скажи им, что я убью себя, если мы не сможем оставить Дуни, — сказал Минхо очень серьезным голосом и с угрозой посмотрел в глаза Чану. Джисон ни на секунду не сомневался в том, что Ли настроен серьезно. – Хорошо, хорошо, — сказал побежденный Чан и заставил их покинуть комнату. – А теперь идите, мне нужно работать. ```` – Дети мои, приходите на показ мод! — Хёнджин практически кричал на весь дом, хлопая в ладоши. Джисон, стоявший рядом с ним, зажал уши руками и застонал от боли. – Если ты ещё раз назовешь меня своим ребенком, я убью тебя, — спокойно сказал Чанбин, сидя на диване. Разочарованный Феликс вздохнул, когда вошел в гостиную: – Почему мы всегда должны говорить об убийстве друг друга? Мы же семья. – И? — спросил Минхо. Он также сидел на диване рядом с Ёнхёном. Дуни лежал у него на коленях, а Ёнхён продолжал поглядывать на кота, не совсем понимая, откуда он взялся. Чан поговорил со своими родителями, и они позволили им оставить Дуни дома, так что им не пришлось просить Ёнхёна о строительстве кошачьего домика. Хан не совсем понимал, как Чану удалось убедить своих родителей, но он не осмелился спросить. Столько стресса, давления, и эта дурацкая царапина на лице были получены зря. – И семья друг друга не убивает! — заключил Феликс, ответив Минхо. – Хах, — вот и всё, что ответил старший, и Джисон очень старался не смотреть на него с ужасом. Может быть, Минхо убил кого-то из своей семьи? Может быть, у него была сестра, и он убил её, и, может быть, именно поэтому у Минхо и его родителей были плохие отношения? Нет, это было смешно. Если бы Ли убил кого-то, он был бы в тюрьме. Но, тем не менее, старший был способен кого-то убить, Хан не сомневался в этом. – Итак, давайте посмотрим на ваши наряды на дискотеку! — Хёнджин напомнил им о причине, по которой они собрались в гостиной. – Мы должны идти через час. – Еще много времени, — прокомментировал Чанбин, расчесывая волосы. – Мне ещё нужно сделать укладку. – Джисон, когда ты собираешься переодеться в свой праздничный наряд? — спросил Хёнджин, и Джисон издал озадаченный звук, а затем посмотрел на свою одежду. Что он имел в виду? Это и был его праздничный наряд. На нем были большие синие джинсы и рубашка в сине-оранжевую полоску. – О нет! — Хёнджин в ужасе ахнул. На нем были рваные выбеленные джинсы и яркая классическая рубашка с сумасшедшим узором, а две верхние пуговицы были расстегнуты. Между его ключицами висела подвеска с крестом. – Не говори мне, что это твой праздничный наряд. Только тогда Джисон начал оглядываться, чтобы увидеть, во что были одеты другие, и, наконец, заметил, насколько он скучно и просто выглядел. Несмотря на то, что Чанбин был одет в джинсы большого размера, он сочетал их с черной майкой, демонстрирующей его накаченные руки. На Минхо были прямые джинсы и обтягивающая черная футболка с водолазкой. Она была такая облегающая, что Хан не мог перестать смотреть на его грудь. Далее, на Чане были сумасшедшие красные брюки и шелковистая черная рубашка с глубоким V-образным вырезом. Он выпрямил свои естественные вьющиеся волосы. Хан перестал оглядываться и вздохнул. – Хорошо, позволь нам помочь тебе, — предложил Сынмин, а затем начал указывать на людей. – Феликс, ты отдаешь ему свой джинсовый комбинезон, Чанбин, ты даешь ему свою панамку, а ты, Чан, дай ему свой кроп-топ. О, и Хёнджин даст тебе аксессуары. – Подожди, вы хотите, чтобы я надел укороченный топ? — Джисон запищал, пытаясь спрятать живот, хотя на нем была рубашка, закрывающая его. – Никто не увидит твой живот, блин. Или, по крайней мере, его переднюю часть, — сказал Хёнджин и уже повел его наверх, даже не дав Джисону возможности возразить. ```` – Я чувствую себя таким незащищенным. Джисон продолжал ныть по дороге на дискотеку. Довольно холодный ночной воздух ласкал его обнаженные бока, которые не закрывали ни укороченный топ, ни комбинезон. Небо больше не было ярко-голубым, оно было цвета морских глубин. Еще несколько минут, и небо станет черным как смоль с маленькими блестящими точками. С исчезновением чистого синего цвета жар тоже начал исчезать с каждым часом, поэтому становилось немного холоднее каждый раз, когда ветер решал пролететь мимо. – Ты буквально носил шорты и майку несколько дней назад, что обнажало гораздо больше кожи, чем одежда, в которой ты сейчас, — сказал Минхо. Он продолжал тащить Джисона за рукав каждый раз, когда тот хотел вернуться и сменить одежду. Остальные уже были далеко впереди них, и Хан не понимал, почему Минхо продолжал находиться рядом с ним. Возможно, он чувствовал, что должен ему что-то за спасение Дуни, что не имело смысла, потому что, в конце концов, он на самом деле не спас кота. Только волшебные, убедительные слова Чана заставили его родителей разрешить оставить Дуни.  Итак, почему Минхо составлял ему компанию? Может быть, он действительно был хорошим человеком в своем собственном уникальном стиле? – Я знаю, но это другое. Я не люблю показывать свой живот, — объяснил Джисон и позволил Минхо тащить себя за собой. – Он находится в полном порядке, — сказал Минхо, но не посмотрел в лицо Джисону. Буря беспокойства в голове Хана на секунду прекратилась, как и его ходьба. Было странно слышать комплимент от Минхо. Это было в первый раз? – Погоди, я никогда не показывал тебе свой живот, — озадаченно заметил Джисон. – И не планирую. – Я все равно уже видел. – Когда?! — Минхо снова потянул его за рукав, чтобы тот снова пошел. Остальные уже становились точками вдалеке. – Ты всегда чешешь живот, когда приходишь на кухню завтракать. Тщательно подумав о достоверности заявления Минхо, Джисон просто последовал за ним и даже начал идти быстрее, чем Ли. Он действительно это делал? И Минхо смотрел на него каждое утро? – Ну чего вы так долго? — закричал Чанбин издалека, и Хан увидел лишь маленькую сердитую фигурку, вскидывающую руки вверх в конце улицы. – Уже бежим! — крикнул Джисон в ответ и бросился бежать, не предупредив Минхо. Он быстро пробежал мимо последнего, который просто застонал и последовал за действиями Хана. `` Когда они добрались до нужного места, очередь перед входом на дискотеку была огромной. Обычно, если это была очередь перед кафе или чем-то еще, они бы просто ушли и искали другое, но это была лучшая дискотека в Сеуле, по словам Чана, и поэтому они просто присоединились к очереди и стали ждать. Через некоторое время у них начали болеть ноги, и Джисон серьезно задумался сесть, но на нем была чужая одежда, поэтому он не мог этого сделать, боясь испачкать её. – Эй, давайте поиграем в камень, ножницы, бумагу, — предложил Феликс и глупо улыбнулся. – Чтобы определить что? — спросил Сынмин и скептически посмотрел на Феликса. – Ничего, просто для удовольствия. – Кто, черт возьми, играет в это просто для развлечения? – Мы! — ответил Чанбин и уже сжал руку в кулак. Остальные тоже присоединились к нему, и даже Сынмин, после того, как пробормотал о своем разочаровании. Они ждали полтора часа, пока наконец не вошли. Внутри было тепло и душно, воздух был тяжёлым. Музыка была такой громкой, что стены вибрировали, и Джисон чувствовал это всем своим телом. Свет был приглушен, только свет мигающих огоньков освещал комнату. Джисон не мог даже шагнуть, не натыкаясь на кого-нибудь, плечи и локти других людей продолжали его задевать. Чан что-то сказал им, но Хан не слышал его, поэтому просто последовал за остальными, которые начали куда-то двигаться. Всего через несколько мгновений Джисон узнал, что «где-то» был бар. Он с трудом сглотнул. Он планировал сегодня не пить, потому что в последний раз, когда он пил алкоголь, он забыл почти всё, что произошло, и не собирался менять эти планы. Все сели вокруг бара и заказали что-нибудь выпить. Все они произнесли странные названия напитков, которых Хан никогда раньше не слышал. Он знал только пиво и соджу, пару коктейлей и тому подобное. Он так нервничал, что не знал, что сказать. Итак, он просто показал рукой, что не будет ничего заказывать, и передал свою очередь Хёнджину, который был рядом с ним. Джисон чувствовал, как остальные странно смотрят на него, но это продолжалось недолго. После того, как все выпили, кроме него, они пошли в другое место. Это был угловой диван со столом посередине. Все уселись на диван и начали разговаривать, но Джисон внезапно почувствовал себя не на своем месте. Он посмотрел на стол перед собой: он был черным с какими-то странными пятнами на нем. Он был зажат между Ёнхёном и Сынмином. Ёнхён разговаривал с Чаном, а Сынмин дразнил Чонина рядом с ним. Джисон не мог понять, как они могут говорить так громко. На самом деле, настоящий вопрос, о котором он думал, был в том, почему ему это не нравится. Ему и самому раньше нравилось говорить достаточно громко. – Эй, пойдёмте танцевать! — Чанбин кричал сквозь музыку - как он мог быть таким громким? - и схватил Феликса за руку и потащил на танцпол. Все остальные последовали за ними. Джисону пришлось встать, чтобы уступить место остальным, и вскоре угол дивана был почти пуст. Почти. Хан решил не присоединяться к ним и занял свое место за столом, и, к его удивлению, прямо перед ним оказался Минхо. – Почему ты не танцуешь? — озадаченно спросил Джисон и подумал о том, чтобы подойти поближе к Минхо, но решил не делать этого. – Не хочу, — ответил Ли и откинулся назад. – Ты учишься на танцора и не хочешь танцевать? Минхо только усмехнулся: – А почему ты не танцуешь? – Я не умею, — ответил Джисон и почувствовал, как немного покраснел. – Хорошо, теперь мне хочется танцевать. Я научу тебя, — сказав это, Минхо вытащил Хана на танцпол. У Джисона даже не было возможности возразить, он просто смотрел на руку Минхо, держащую его собственную. Он не любил танцевать, несмотря на то, что любил музыку. Его конечности абсолютно не слушаются, когда нужно делать какие-либо движения. Ли потянул его к остальным, которые прыгали, как бешеные. Это тоже нельзя было назвать танцем, что немного расслабляло Джисона. Может быть, только Хёнджин танцевал «как следует», качал бёдрами туда-сюда, но на этом всё. Хан стоял посреди танцующего беспорядка и выглядел потерянным. Он смотрел на Минхо и не знал, что делать. Ли рассмеялся над ним и подошел немного ближе к Джисону. Он положил руки на его бёдра, от чего Хан густо покраснел. Слава богу, из-за разноцветных огней его красное лицо было невидимым для других. Парень никогда так к нему не прикасался. Джисону захотелось дать себе пощечину за такую ​​реакцию. Минхо просто учил его танцевать. – Тебе нужно расслабиться, не будь таким напряженным, — хихикнул Минхо прямо ему в ухо, потому что музыка была слишком громкой, чтобы говорить спокойно. Хан кивнул и попытался расслабиться, но руки Минхо на его бёдрах делали это невозможным. На секунду он закрыл глаза, сосчитал до трёх и попытался расслабиться. Когда он немного сделал это, он открыл глаза и выжидательно посмотрел на Ли. – А теперь, — сказал Минхо, убрав руки и отступив. – Давай потанцуем. И так же, как и другие, он начал прыгать, подняв руки вверх. Шокированный Джисон стоял там и не знал, как реагировать на мгновение, прежде чем он разразился громким смехом и повторил движения Минхо. Его ноги перестали касаться земли, и на секунду ему захотелось летать. Его сердце было так непринужденно, что Джисон не мог перестать смеяться. Это было не то, чего он ожидал, когда представлял, как танцует Минхо, или как будет выглядеть его первый опыт дискотеки, но это было не плохо. Это было лучше, чем он ожидал. Они все схватились за руки, прыгали и кричали под звуки песен. Рука Минхо была теплой, а рука Хёнджина немного вспотела. Позже Джисон, наконец, заказал что-нибудь выпить, но это был не алкоголь, а просто кола. Остальные ничего не комментировали и не одаривали его странными взглядами, так что всё было в порядке. Джисон так быстро допил свой напиток, что чуть не сделал отрыжку. Прыжки, нет, «танцы» так утомили его, что пришлось сесть и отдохнуть. Удивительно, но их угол дивана все еще был свободен, поэтому он вернулся туда вместе с Феликсом, Чанбином, Сынмином и Чонином. Чан и Ёнхён разговаривали с девушками, в то время как Хёнджин и Минхо все еще танцевали, и на этот раз танцевали по-настоящему, а не прыгали. Но они так быстро утонули в массе людей, что Джисон даже не смог взглянуть на их танец. Чанбин отхлебнул пива, глядя на пустую бутылку от колы Джисона. – Ты не пьешь? – Нет, — сказал Джисон и пожал плечами. Он был рад, насколько круто относился к этому Чанбин, потому что он просто медленно кивнул, понимая. Сынмин застонал и положил голову на руки, положив локти на стол. – Не знаю, как я пойду на занятия завтра. Начало в 10 утра! – Ой, это отстой, — сказал Феликс и поиграл крышкой своей бутылки. Он казался немного уставшим. Зевая, он прислонился к плечу Чанбина и слегка обнял себя. Его щека прижалась к Чанбину, и он выглядел готовым ко сну. – У меня урок в 12, так что я могу поспать подольше, — прокомментировал Джисон и нахально усмехнулся. Когда он осознал свою ошибку, было уже поздно. – Но Ёнхён тоже на медицине и у него есть занятия в 10, — скептически заметил Сынмин и поднял голову. Джисон застыл. – Эм... у нас разные группы. Сынмин на мгновение замолчал, затем снова закрыл голову руками. – Ах, да. Почему я подумал, что завтра у вас совместный урок... Сердце Джисона буквально упало, и он знал, что если он сейчас встанет, всё его тело рухнет из-за того, насколько ослабли колени. Вся эта ситуация с его специальностью становилась настолько напряженной, что Джисон иногда не мог перестать думать об этом, и ему становилось настолько плохо, что он был близок к приступам паники. Он не знал, как долго он сможет хранить этот секрет, но единственное, что он знал, это то, что он не сможет хранить этот секрет вечно. Как бы он ни хотел, когда-нибудь ему пришлось бы столкнуться с этим. Иного пути не было. Джисон был рад, что эта ситуация возникла здесь, на дискотеке, в то время как другие были уже немного навеселе, поэтому не могли полностью все зафиксировать. Еще он был рад, что не пил. Кто знает, может, он был бы из тех пьяных людей, которые всё проливают и рассказывают всем всю имеющуюся у него секретную информацию. Это было бы просто ужасно. – Я хочу поговорить с Чаном, — пробормотал Феликс, а его австралийский акцент внезапно стал сильнее, чем обычно. Он повернул голову и сел. Затем он снова что-то сказал, снова невнятно произнеся слова, но в этот раз на английском. Все сидящие за столом смотрели на него со знаками вопроса на лицах. Феликс начал ныть и топать ногами по полу, продолжая говорить по-английски. Хорошо, может быть, Феликс был пьян больше, чем ожидал Джисон. Но как можно было уже быть таким пьяным? Он был таким слабым? – Феликс, почему ты хочешь поговорить с Чаном? — осторожно спросил Чонин и начал говорить медленно, боясь, что пьяный Феликс может забыть, как говорить по-корейски. Не обращая внимания на Чонина, Феликс продолжал говорить на английском, похоже, расстроенный. – Я пойду за Чаном, но это займет немного времени, — сказал Сынмин и уже встал. – Подождите, — наконец, заговорил Чанбин, и его голос звучал… сердито? Он повернулся к Феликсу, сильно нахмурившись. – Почему ты всегда хочешь поговорить с Чаном? Мы тоже твои друзья! Только потому, что Чан говорит по-английски? Это не значит, что нас не волнуют твои проблемы! Чан здесь, Чан там. Вы живете в Корее, так что говори по-корейски, господи! Музыка была такой же громкой, как и раньше, но теперь она казалась более присутствующей, чем раньше. Если бы её не было, была бы мертвая тишина. Джисон не мог поверить в то, что только что сказал Чанбин. Словно заговорил кто-то другой, а не тот Чанбин, которого он знал и с которым дружил. Феликс, по-прежнему пьяный, понял каждое слово, и это было видно по тому, как напряглись его плечи, заслезились глаза и задрожали губы. Он вскочил со своего места, перелез через Чонина и Джисона, рванув прочь. Масса людей поглотила его, и вот так он ушел. Только тогда Чанбин понял, что сказал. Он открыл рот, но ничего не вышло. Вместо этого он встал и как можно быстрее последовал за Феликсом. У Джисона болела голова. Он должен был убираться отсюда. Свет стал слишком ярким, а музыка казалась еще громче, чем раньше. Феликса и Чанбина всё ещё не было, а Сынмин и Чонин отправились их искать. Хан решил остаться здесь на случай, если те двое вернутся. Но с каждой минутой Джисону становилось всё хуже и хуже. Во рту было странное послевкусие, и оно не исчезало. Ему захотелось вырвать. Ему действительно нужно было выйти отсюда. Но он не мог просто уйти, верно? Джисон прикусил нижнюю губу, огляделся, и свет внезапно стал размытым. Нет, ему нужно было уйти, иначе его действительно стошнит. Крепко держась за стол, он встал. Затем он пробивался сквозь толпу, пока каким-то образом не оказался снаружи. Было уже темно, и перед входом курили люди. Запах бил в нос Джисона, поэтому он отошёл ещё немного в сторону. К удивлению Хана, рядом с клубом под фонарем стоял знакомый человек. – Привет, Минхо, — поприветствовал Джисон другого человека, который стоял, прислонившись к уличному фонарю. – О, привет. Почему ты не внутри?  – У меня болит голова, — ответил Джисон и встал рядом с Минхо. – А что ты здесь делаешь? – Для меня это было уже слишком. Чан и Ёнхён флиртуют с девушками, Хёнджин встретил каких-то друзей, и да… Что с остальными? – Гм… — начал Джисон и вспомнил слезы в глазах Феликса. – Чанбин сказал что-то плохое Феликсу, который затем убежал, и Чанбин последовал за ним. А потом Сынмин и Чонин пошли присматривать за ними, и… так я оказался один. – Чанбин? Наш Чанбинни был жесток с Феликсом?  –Он сказал... что Феликс должен начать говорить только по-корейски, и он был очень зол, что Феликс всегда полагался только на помощь Чана. Минхо вздохнул: – О боже, я предвидел это. – Как? — Джисон издал удивленный звук. – Чанбин часто бывает в моей комнате и жалуется на это. – Чанбин часто бывает в твоей комнате, а мне даже не разрешаешь войти в нее?! — Джисон возмутился и обиделся на Минхо. – Господи, Джисон. Мы говорим о серьезной проблеме, а ты думаешь о моей комнате? – Эй, это... – Извините, что прерываю, но у вас есть зажигалка? — к ним подошел незнакомец, от которого сильно пахло сигаретами. Хан собирался сказать «нет», когда Минхо вытащил зажигалку и зажег сигарету в руке незнакомца. Последний поблагодарил его и ушел. – Ты куришь? — удивленно спросил Джисон и попытался вспомнить момент, когда Минхо курил на его глазах, но не мог вспомнить ни одного. – Раньше, но это плохо сказалось на моей выносливости, а вместе с тем и на моих танцах, поэтому я остановился, — объяснил Минхо и сунул зажигалку обратно в карман. – У меня всё ещё есть зажигалка, потому что... от старых привычек трудно избавиться, понимаешь? – Понимаю, — Джисон кивнул и попытался представить, как Минхо курит. На этот раз они тоже были наедине недолго. К ним подошла какая-то группа людей, и на этот раз они не были незнакомцами или, по крайней мере, одного из них узнал Хан. – Минхён? Когда Джисон увидел стоящего там своего старого друга, это было похоже на удар по лицу. Минхён, который оставил его одного в его первый день в Сеуле, смотрел на него со странным выражением лица. Хан едва его узнал. Он выглядел иначе. – Хах, я видел тебя на танцполе, — сказал Минхён и усмехнулся. – Боже, как тебе не стыдно? В груди Джисона что-то сдавило. – Что ты имеешь в виду? – Тебе действительно не стыдно, правда? Это не гребаный гей-клуб, ты не можешь так просто танцевать здесь со своим парнем или кто это, черт возьми, — он указал на Минхо. – Это так отвратительно. Джисон перестал дышать. Он подумал, что на самом деле этого не было. Это был просто дурной сон и он проснется в любую секунду, и тогда этот кошмар закончится. Минхён всё ещё был бы где-то в Сеуле, и у него не было бы такой причины, по которой он оставил Джисона одного. Они по-прежнему были бы друзьями, а Минхён просто сменил номер телефона, поэтому Хан не смог бы с ним связаться. Но он не просыпался. Минхён всё ещё стоял перед ним. Хан выглядел разочарованным, как и друзья Минхёна, и Джисону захотелось плакать. Нет, Минхён не мог об этом знать. Было невозможно, чтобы он знал, что Хану нравятся парни. Это было так очевидно? А о чем думал Минхо? Он был тихим и просто стоял. У Джисона не было сил смотреть на его реакцию. – Ты думаешь, я никогда не замечал, как ты смотрел на мои губы? Я просто... не могу. Я был так счастлив, когда сбежал от тебя, и я даже не сожалею, что я оставил тебя одного на вокзале. Я старался держаться от вас как можно дальше, но увидев вас двоих… Кулак Минхо прервал его. Это произошло слишком быстро, Минхо ударил его так сильно и неожиданно, что это было похоже на вспышку. Джисон даже не заметил, что из носа Минхёна пошла кровь, потому что Минхо взял его за руку и побежал вместе с ним прочь, как можно быстрее. Они бежали, бежали и бежали, пока легкие Джисона не начали гореть. Хан почувствовал слезы на щеках, и ему захотелось их вытереть, его злило то, насколько он был слаб. Небо разделяло его боль и тоже заплакало. Падали сильные капли дождя. Джисон так крепко держал Минхо за руку, что испугался, что другому было больно. Ли бежал впереди него и решал, в каком направлении они должны двигаться. Дождь становился настолько сильным, что вокруг них начали образовываться лужи. Бежать становилось все труднее. Джисон хотел попросить Минхо остановиться, Минхён и его друзья никак не могли преследовать их, но Ли уже бежал к телефонной будке. Он распахнул дверь, затащил Джисона за собой и захлопнул её. Оба тяжело дышали. – Я позвоню Чану. Он, наверное, будет беспокоиться, — сказал Минхо Хану после того, как он немного успокоился, бросил монету в телефон и набрал номер. Джисон не мог смотреть в лицо Минхо, поэтому отвернулся и быстро вытер слезы. Ему нужно перестать плакать. В груди Джисона была грусть, как будто в его легких была вода, из-за которой тяжело дышать. Это не был Минхён, этого не могло быть. Минхён, с которым он дружил, был добрым и милым, и на его лице всегда была улыбка. – Привет, Чан. Это Минхо. Джисон и я ушли домой раньше. Не волнуйся слишком сильно. Наслаждайся ночью и благополучно возвращайся домой. Хан не хотел говорить о том, что только что произошло, поэтому после недолгой тишины он спросил Минхо: – Как вы с Чаном стали друзьями? Минхо, казалось, застал врасплох этот вопрос. Прошло немного времени, прежде чем он ответил. – Мы выросли в одном городе до того, как он переехал в Австралию в старшей школе. Однажды я был на детской площадке, играя один, когда ко мне подошли хулиганы и начали обижать меня. Чан, который тоже был там, подошел ко мне и заступился за меня. Он говорил что-то вроде «я расскажу об этом своим родителям», и ты же знаешь, для детей это довольно страшные слова, поэтому хулиганы оставили меня в покое, — Минхо тихо рассмеялся. – Боже, Чан всегда был слишком мил для этого мира. Любой другой ребенок был бы слишком напуган, чтобы помочь мне. То есть, если честно, я бы тоже не помог, так что... – Но Минхо, ты буквально помог мне несколько минут назад, — прервал его Джисон и обернулся, чтобы посмотреть на Минхо. Ли замолчал и мягко улыбнулся себе. – Я полагаю, ты прав. Но я никогда не буду таким милым, как Чан. – Да, ты всегда будешь подлой задницей, — пошутил Джисон и попытался улыбнуться, но не смог.  Минхо усмехнулся и пробормотал: – Это правда. Как бы сильно Джисон не хотел думать о том, что произошло, он должен был кое-что прояснить.  – О, и Минхо, я не… не гомосексуал. – Боже, просто скажи гей. На дворе 94 год, никто больше не говорит так о гомосексуализме, кроме стариков, а ты ведь не старый, правда? — Минхо преувеличенно застонал и попытался немного ослабить напряжение внутри будки. Джисон кивнул, обеспокоенно закусив губу. – И Джисон, мне все равно, гей ты или нет. Тяжесть на сердце Джисона будто ослабла от этих слов, и он снова смог дышать. Это был первый раз за всю его жизнь, когда он услышал это. Иногда люди были крайне гомофобными, но в большинстве случаев люди избегали этой темы. Никто никогда не говорил ничего хорошего о геях, по крайней мере, в окружении Хана. И когда Минхо, вредная задница Минхо, сказал что-то подобное, Джисон снова чуть не заплакал. На этот раз не от печали, а от облегчения. Джисон сдержал слезы и снова быстро обернулся. Он увидел лицо Ли в отражении стекла, и его легкую улыбку на губах. Они дождались окончания дождя и пошли домой, ничего не говоря, потому что в словах не было необходимости.