waiting for rain

Небо было насыщенного голубого цвета. Минхо все еще помнил тот яркий оттенок, который растянулся над его головой после того, как он выпрыгнул из окна второго этажа, пытаясь сбежать от Чана и приземлившись в саду. Он лежал со сломанной ногой и смотрел в небо, которое все называли идеальным. Но Минхо оно доставляло дискомфорт. Он чувствовал себя несчастным не из-за сломанной ноги, а из-за дурацкой синевы неба. Физическая боль была настолько сильной, что ошеломляла, как и тот факт, что он снова неправильно понял ситуацию. Минхо лежал, сожалея о каждом решении, которое принял за всю свою жизнь, пока небо поглощало его.  Ли никогда не понимал, почему люди называют это чистое небо чудесным. Как оно может быть красивым, когда над головами нет ничего, кроме одного цвета?  Облака придают небу красоты, с облаками ощущается движение и обещание чего-то, что вот-вот должно произойти.  Но с тем небом, которое сопровождало Минхо, казалось, что мир стоит на месте, замерев в этот ужасный момент. То же самое голубое небо было с ним, когда его сердце разбила первая любовь. После того, как друзья избили его перед пустой школой, Минхо чувствовал то же самое. Ничего, кроме немеющей боли. Не было ни капли слёз, только ужасное чувство и дурацкая голубизна над ним. Казалось, что он смотрел абсолютно в никуда.  Он не мог встать ни перед школой, ни перед пансионом, просто продолжая лежать и ждать конца света. Оба раза Минхо чувствовал, что потерял доверие и надежду, которые когда-либо были в его сердце. Оба раза Минхо пообещал себе никогда больше никому не доверять, чтобы больше никогда не почувствовать эту боль.  Чан принес луч надежды в жизнь Минхо после его первой любви, но одного взгляда, которым тот одарил его после поцелуя, было достаточно, чтобы разрушить всё. В его взгляде не было отвращения, но присутствовало явное отторжение.  Минхо никогда, никогда не хотел видеть такой взгляд или испытывать эту боль снова. И как он мог добиться этого? Не влюбляться. Никогда.  По крайней мере, Минхо так думал в тот солнечный день, когда лежал в саду со сломанной ногой.    Сначала, казалось, что Джисон ворвался в жизнь старшего, но на самом деле, Минхо был тем, кто вошёл в его жизнь.  К тому же, Ли почти не обращал внимания на нового соседа. Минхо даже не был в пансионе в первый день Джисона, но он до сих пор помнит, как волновались Чан и остальные из-за того, что Хан опаздывал.  Минхо не особо заботился о появлении нового человека в их кругу. Он скорее хотел провести своё время с пользой, поэтому ушел в танцевальную студию. И когда эти двое впервые оказались в одной комнате, Минхо только прошел мимо младшего, который сидел на диване с остальными. Он даже не уверен, бросил ли на него хоть один взгляд. Но откуда Минхо мог знать, что новый сосед будет первым человеком, которому он наконец сможет полностью доверять? Человеком, который заставит его чувствовать себя как дома, в безопасности и по-настоящему любимым, как он всегда мечтал? Когда Минхо внимательно посмотрел на лицо Джисона, это не было любовью с первого взгляда. Ли, возможно, подумал, что Хан был симпатичным со своими круглыми щеками и любопытным взглядом, но любовь определенно не была той эмоцией, которую он испытал, когда взглянул на его лицо за завтраком. Он выглядел таким невинным, как будто никогда в жизни не сталкивался с какими-либо трудностями. Минхо тогда немного завидовал ему, но теперь знал, что Джисон тоже пережил тяжелые времена.  Он не помнил своих первых слов, которые сказал Хану, но он помнил, что сказал "как скучно", услышав, что тот изучает медицину. Но грубый комментарий Минхо был ложью. Ему не казалось это скучным, напротив, все было наоборот. Ли был очень впечатлен. Джисон, должно быть, был очень умным и трудолюбивым человеком, раз изучал столь сложную специальность. Но Минхо подумал, что один вопрос уже вызывал у него слишком большой интерес, так что честный ответ создаст у Джисона впечатление, что он им интересуется. А Ли не интересовался - по крайней мере, так он думал тогда. С каждым днем Хан начинал проявлять все больше и больше своей личности, и Минхо поймал себя на том, что медленно начинает ему симпатизировать, хоть и пытался задушить эти чувства каждой фиброй своего тела. Он не смог побороть необходимость смотреть на Джисона подольше и проводить с ним больше времени. Сначала эти чувства делали его чертовски злым, потому что не мог понять, как он может быть таким слабым и снова влюбиться в кого-то, из-за чего спроецировал свой гнев на Джисона. И Хан тоже начал недолюбливать его, что Минхо видел, как способ не влюбиться в него еще больше.  Но случилось наоборот. Несмотря на то, что Джисону он явно не нравился, тот все еще уважал Минхо, и понимал его чувства, когда Ли впервые показал свой страх перед воздушными шариками. Позже он даже помог Минхо спрятать Дуни, просто в обмен на разогретый суп, и, пока старший помешивал еду в кастрюле, он все время задавался вопросом, почему Джисон должен быть таким милым.  Первый момент, когда осознание действительно поразило его, был тогда, когда они стирали свои одеяла, а Джисон не вымыл ноги, в результате чего Минхо начал щекотать младшего в наказание. Именно в этот момент старший заметил, каким очаровательным был Джисон на самом деле. Он был таким ярким, его улыбка была такой широкой и беззаботной, а слезы в глазах сияли от смеха, что Минхо просто почувствовал, как тепло распространяется по всему его телу. Именно тогда он понял, что младший был солнцем. Он был солнцем для Минхо. Тогда Ли не совсем понимал, почему ему в голову пришла именно эта мысль, но теперь знал. Он был нужен Минхо. Ему нужно было его тепло и яркость, чтобы ночь исчезла. Но Джисон был не только солнцем в летний день, он также мог быть солнцем зимой, осенью или весной, тратя достаточно света на то, чтобы жить, но в то же время его могли сопровождать облака, чтобы ужасная синева неба исчезла из жизни Минхо. Потому что Джисон был не просто счастливым и весёлым человеком. Он был намного большим, чем это.  С новым осознанием чувств, Минхо боялся обжечься. Он все еще держался на расстоянии, но его тело постоянно тянулось к теплу Джисона. В первый раз это произошло в палатке, которую они делили в саду, когда все они решили разбить лагерь перед пансионом.   Первое, что заметил Ли когда проснулся, было не птичье щебетание. Дело было не в отсутствии носка на правой ноге или ужасном чувстве того, что он еще не почистил зубы. Вместо этого он почувствовал сердцебиение под ухом. Оно было равномерным и несколько успокаивающим. Минхо все еще лежал с закрытыми глазами, пытаясь изменить свое положение, когда, наконец, осознал ситуацию, в которой оказался. Он положил голову и руку на чью-то грудь.  Глаза Минхо распахнулись, потому что это был Джисон, с которым он делил палатку. И, конечно же, он посмотрел на его лицо, как только открыл глаза. Всего несколько часов назад, когда все они собрались вокруг костра, Минхо ясно заявил, что ненавидит скиншип. А теперь он обнимал Джисона, и ему это нравилось.  Чёрт. Минхо зажмурился. Нет, этого не могло произойти. Он не мог позволить людям приближаться к нему. Они не должны были преодолевать многие стены, которые Минхо возвёл вокруг себя. Но прямо сейчас Джисон уже снёс одну из них, ничего не делая.    Со временем они становились всё ближе и ближе. Джисон сносил всё больше и больше стен, но Минхо на самом деле этого не замечал. Однако, одна последняя стена сопротивлялась и не могла разрушиться. Стена была выкрашена в этот ужасный небесный цвет.  Минхо позволил Джисону приблизиться, но всё же оставил между ними дистанцию, не в силах полностью ему доверять. Он не мог позволить себе вот так просто потерять контроль, ведь пообещал себе, что больше никогда этого не сделает. Ли устал от злоупотребления своим доверием и эмоциями. Шрамы были и остаются слишком глубокими. Снова и снова Минхо говорил себе держать дистанцию. До того вечера в танцевальной студии, когда признание Джисона ждало его голосовой почтой.    Время замедлилось. Всё, что имело значение, это Джисон, его левая рука на плече, а правая в руке Минхо. Они медленно раскачивались под музыку, и старший не помнил, когда в последний раз чувствовал себя так легко. Все его тело было наполнено комфортом и теплом, ни капли беспокойства. Впервые казалось, что чувства Минхо не остались без ответа, без единого сомнения. Когда Джисон улыбался и смотрел на него, сердце старшего таяло. Он не знал, сколько еще сможет выдержать. Никто никогда так на него не смотрел. Никто так не смешил его, как Джисон. Никто раньше не относился к нему так, как Джисон.  Поэтому, Минхо нежно схватил младшего за подбородок и сам того не осознавая, наклонился ближе, и...Джисон тоже? Правильно ли он это понял? Джисон действительно тянулся ближе? Неужели он действительно собирался поцеловать его?  Судя по всему, это не так.  Суён прервала их, сказала что-то, но Минхо уже ничего не слышал. Всё, что он мог видеть, это неловкое выражение лица Джисона. Озадаченное.  Затем Хан сказал что-то о сообщении в его голосовой почте и о том, что Минхо должен послушать, прежде чем пойти на автобусную остановку, где будет его ждать, и ушел. Но Ли чувствовал, что у него в ушах жужжат пчелы. Нет, Джисон не хотел его целовать. Почему он убежал после того, как они почти поцеловались? Зачем ему сбегать? Почему он выглядел так чертовски неудобно?  Минхо хватал ртом воздух, его дыхание было прерывистым. Всё снова повторялось. Минхо был таким глупым. Ужасно, чертовски глупым. Разве он не учился на своих ошибках?  Не плачь. Не плачь. Пожалуйста, перестань плакать.    В тот момент Минхо забыл о сообщении на голосовой почте. Он остался в танцевальной студии, сидя на полу, пытаясь успокоиться, потому что на него нахлынули воспоминания. Его первая любовь тоже выглядела неловко и озадачено после того, как Минхо признался. Как ему казалось, Чан в тот самый момент тоже выглядел таким. А теперь Джисон. Признание Хана он выслушал только на следующий день, но ему казалось, что в его голове вата и он не мог понять, что Джисон пел своим сладким голосом. Всё, о чем Минхо мог думать это то, насколько он глуп.   Слишком увлеченный своими страданиями, Минхо чувствовал, что эта песня была издевкой, жестокой шуткой. Такой же, как и шутка его бывшего друга о том, что Ли нравится ему взаимно.   Но Джисон сдержал свое обещание, он ждал старшего на остановке, и у Минхо чуть не остановилось сердце, когда он увидел, как тот сидит в ожидании, пока лил дождь. Тогда его стена все еще стояла, но на ней появлялись большие трещины. Минхо никогда не плакал перед кем-то, никогда не показывал себя уязвимым, и хотя он все еще отталкивал Джисона, он всё же сказал ему всё, о чем думал и чувствовал в тот момент.   После чего, Джисон рассказал ему о своих чувствах и признался во второй раз, сказав, что всё время был честен. Джисон любил его.   Минхо никогда не слышал этих искренних слов в свой адрес, и от этого ему хотелось плакать еще больше.   Поездка на автобусе до дома была идеальной. Ощущение холодных пальцев Джисона, держащихся за его собственные, и мягкая музыка, которой они делились, были сладким воспоминанием, за которое Минхо цеплялся до сих пор.  Целовать Джисона под дождем, прижимая его тело к своему, было похоже на пребывание вне. Иногда это всё еще происходит. Целовать Джисона настолько приятно, что связь с реальностью теряется. В их поцелуе под дождем не было ни фейерверков, ни бабочек. Вместо этого, было полное чувство умиротворения и спокойствия. Наконец, наконец, Минхо нашел своего особенного человека, и он действительно ответил ему взаимностью. Наконец он почувствовал себя завершенным, найдя последнюю недостающую часть себя.   Дождь смыл последнюю стену вокруг Минхо. Он никогда раньше не доверял кому-то вроде Джисона.  Ли чувствовал, что видит Хана насквозь. Его парень всегда был рядом с ним. Но не только Джисон помогал ему. Минхо тоже не хотел видеть, как страдает второй. Он хотел, чтобы его солнце светило вечно. У них с Джисоном были не только солнечные дни, но и пасмурные. Они через столько всего прошли вместе, что их уже ничто не могло разлучить.   Минхо знал Джисона со всех сторон, целовал его, пробовал на вкус, и иногда его пугало то, насколько сильно он любит младшего. Но Минхо больше не боялся обжечься. Он доверял своему парню, поэтому прямо сейчас стоял рядом с ним в гостиной со всеми их друзьями. От нервозности Минхо тошнило. Он снова был так близок к ужасной небесной синеве, что почти чувствовал, как внутри него нарастает онемение. Беспокойство не позволяло Минхо сосредоточиться, и всё, что он мог слышать, это навязчивые мысли, кружащиеся в голове. Он не знал, что происходит, но Джисон взял его за руку, и Минхо почувствовал себя немного лучше. Если они собирались упасть и потерять всех своих друзей, Джисон все равно был бы рядом с ним.  «Мы с Минхо встречаемся».  Они молчали одну секунду, которая казалась вечностью. Это заставило Минхо затаить дыхание. Он думал, что в любой момент рухнет всё. Пожалуйста, может ли это наконец закончиться? Чонин встал со своего места, что на мгновение вызвало у Минхо панику, но затем он увидел обеспокоенное выражение на его лице.  — Мистер и миссис Бан не должны узнать об этом! Минхо был не единственный, кто удивился. Джисон испустил озадаченный звук. — Ч-что? Это была совсем не та реакция, которую они ожидали. Минхо не мог уснуть прошлой ночью. Вместо этого он представлял, какую реакцию они могут получить на свое признание, и в основном они были плохими. Плохими на уровне катастрофы. В его голове не возникло ни одного положительного исхода. — Чонин прав. Если они узнают об этом, то вышвырнут вас, – добавил Сынмин и задумчиво посмотрел на Джисона и Минхо. Что происходило? Где были плохие слова? Где та ужасная синева неба? Минхо не мог понять, что на самом деле происходило прямо сейчас. — Не волнуйтесь, мы не скажем им, – успокоил их Ёнхён и одарил своей обычной нежной улыбкой. — Что? – повторил Минхо, и его голос почти выдал его. – Почему вы так реагируете? — Что ты имеешь в виду? – обеспокоенно спросил Чанбин, и Минхо на долю секунды подумал, что все они притворяются, что это снова шутка. — Мы думали… мы думали, что вы отреагируете хуже, потому что раньше говорили не очень хорошие вещи о геях, – ответил за него Джисон и начал массировать тыльную сторону руки Минхо большим пальцем. — О, правда? – озадаченно пробормотал Чанбин. – Извините, если мы причинили вам боль. Мы, наверное, говорили такие вещи, потому что для нас это странно? Сердце Минхо упало. Нет, только не Чанбин. Пожалуйста, не позволяйте ему думать так же. Чанбин был здесь одним из его ближайших друзей, так как он был вторым, кто переехал в пансион после семьи Бан и Минхо. Но затем тот поправился: — Нет, странно - неправильное слово. Думаю, мы к этому не привыкли, поэтому сказали то, что сказали. Я говорю от имени всех нас, сначала мы должны привыкнуть к тому, что вы встречаетесь, потому что это очень… неожиданно? Но вы наши друзья, наша семья, и мы будем рядом с вами, несмотря ни на что.  Минхо тихонько вздохнул, а его глаза наполнились слезами. — Спасибо, – сказал он сдавленным голосом и начал тереть глаза, прежде чем слезы могли хлынуть из них.  Джисон заключил Минхо в объятия. — Все кончилось. Наконец-то кончилось, – прошептал он ему на ухо, Минхо почувствовал, как тот улыбается, прежде чем повернулся к остальным. Джисон был невероятно сильным, и Ли был очень счастлив с ним. — Большое вам спасибо. Вы не можете представить, как тяжело было для нас всё это время. Мы не хотели вам лгать, но не знали, что еще делать.  — Мы собираемся защитить вас, не волнуйся, – сказал Чан и поднялся со своего места на полу. – А теперь: групповые объятия! — Подожди, мне не нравится эта идея, – начал протестовать Минхо, но уже восемь пар рук обвились вокруг его верхней части тела, сильно сжимая его.  — Заткнись, Минхо, – усмехнулся Сынмин. – Мы знаем, что тебе это нравится. — Мне не‐ — Чшш. ````  Неделю спустя казалось, что ничего не изменилось. Все относились к Минхо и Джисону так же, как и раньше, и это принесло Минхо невероятное облегчение. Никто не рассказал о них хозяевам дома, и они наконец-то смогли стать немного больше самими собой. Они по-прежнему сохраняли небольшую физическую дистанцию, потому что видели, что другие еще не полностью к этому привыкли. Поэтому, у Джисона появилась замечательная идея, как это изменить. — Ты действительно думаешь, что это хорошая идея? – обеспокоенно спросил Минхо, пока они шли по улице. Было уже темно, когда они направлялись к бару. — Да, перестань волноваться. Чем больше они будут контактировать с этим, тем, в конце концов, быстрее к этому привыкнут, – заверил его Джисон и положил руку на спину Минхо.  — Больше контактировать? Ты ведь не планируешь, чтобы парни к ним приставали, верно? — Нет! – Джисон почти вскрикнул. – Нет, это определенно отпугнет их еще больше. Я просто хочу, чтобы они увидели, что геи не сильно отличаются от них. Минхо понимающе хмыкнул. — Но ты в порядке? Что, если парень, который пытался поцеловать тебя в прошлый раз, тоже там? — Но Минхо, ты здесь, чтобы защитить меня, – мягко улыбнулся ему Джисон. – И ты буквально работаешь в этом баре. Можешь просто вышибить его дурацкую задницу оттуда в случае чего. — Я до сих пор злюсь на себя за то, что не сделал этого раньше, – проворчал Ли.  — Можем ли мы пойти немного быстрее? Чанбин не затыкается из-за того, насколько он взволнован, – внезапно сказал Сынмин позади них, в то время как Чанбин продолжал подпрыгивать. Не только Чанбин выглядел взволнованным. Все они проявили любопытство, когда вчера Джисон предложил эту идею. Никто не был против, все хотели их лучше понять. Никто не вел себя иначе, они даже продемонстрировали свои наряды, также, как делали перед тем, как пойти в клуб. Джисон наклонился к Минхо, чтобы прошептать: — Перестань волноваться, это работа моей беспокойной задницы. Затем пошел быстрее, но с преувеличением, показав язык Сынмину. Минхо тихо рассмеялся, прежде чем скопировать Джисона.  //  Младший подошел к Минхо, который сидел в баре и разговаривал с Чаном, Чанбином и барменом. Наконец он расслабился. Его плечи больше не были напряжены, и он, наконец, снова начал смеяться. Но не только Минхо хорошо проводил время. Все его друзья болтали, пили и знакомились с новыми людьми. Феликс даже сказал, что они должны приходить сюда почаще. Джисон не мог быть более счастливым. Чтобы не слишком удивить своего парня, Хан мягко прикоснулся к его плечу. — Хочешь потанцевать?  Минхо обернулся и хихикнул: — О, мой принц наконец-то прибыл, – затем взял его за руку.  Джисон привел его на танцпол, вспомнив, как незнакомец прикасался к нему в прошлый раз, но это воспоминание было легко забыто при взгляде на сияющую улыбку Минхо. Джисон положил левую руку на плечо старшего и поднял их соединенные руки, и Ли выглядел сбитым с толку.  —Серьёзно? Хочешь танцевать вальс под эту музыку? Ладно, может быть, Минхо был прав. Музыка, которая играла сейчас, была полной противоположностью спокойствия. Было громко и шумно, и это напомнило Джисону о его первом посещении клуба, за исключением того факта, что танцпол здесь был не так переполнен. — Да, я хочу танцевать вальс, чтобы продемонстрировать свои танцевальные навыки и своего горячего парня, – дерзко ответил Джисон. – А теперь начнём. Минхо закатил глаза, но все еще улыбался, когда положил руку на бедро Джисона. Было немного странно танцевать так медленно под быструю музыку, но Джисону это нравилось. Казалось, что Минхо и он были в своем собственном мире. Хан собирался положить голову на плечо Ли, когда Хёнджин закричал сквозь музыку: — Ууу, вы такие скучные! Хёнджин танцевал вместе с Феликсом, Сынмином и Чонином, прыгая, как идиоты. У Джисона определенно было дежавю. — Ты просто завидуешь нашим танцевальным навыкам, – парировал Минхо и усмехнулся.  Хёнджин собирался ответить, но Джисон внезапно наступил Минхо на ногу и испортил весь момент. Старший застонал, в то время как остальные просто смеялись над ними. — Вы просто скучные, – повторил Сынмин, и Джисон надулся. Затем Феликс наклонился к уху Хана, прошептав: — Не слушай их. Вы милые. Он подмигнул Джисону и продолжил танцевать. Младший не мог перестать смеяться. Он обнял Минхо за талию и прижался лицом к его шее. —Я так счастлив. Ли прижался щекой к виску Джисона, ярко и счастливо улыбаясь. — Я тоже. Они продолжали тихо раскачиваться, в то время как пол под ними вибрировал, а их друзья продолжали шуметь. Точно так же, как поездка на автобусе до дома после признания Джисона, выходные на ферме родителей Чонина, когда они впервые сказали «Я люблю тебя», все эти моменты были не идеальны, но очень близки к тому. Джисон посмотрел на Минхо, на его глупый идеальный нос и вспомнил свое первое впечатление о нём, красивом, но холодном. Минхо, должно быть, почувствовал пристальный взгляд, потому что снова посмотрел на него и тепло улыбнулся своему парню. Кто бы мог подумать, что они оба окажутся вместе здесь, в гей-баре, держась друг за друга, со своими друзьями, которые вместе чувствовали себя семьей? Джисон поцеловал Минхо, и, возможно, это было самым близким к совершенству из того, что он когда-либо делал.