DISCLAMER
Для передачи всей атмосферы и полного погружения в сюжет, автор крайне рекомендует читателю включить на YouTube видео «Rain & Thunderstorm Sounds», которое будет идти параллельно с тем, как вы будете читать эту часть.
***
Ночка выдалась жуткой: за окном разразилась стихия, первая майская гроза. Циклон настиг неожиданно, застав всех жителей Нью-Йорка врасплох. Уютный вечер в компании друзей, отдых на природе, прогулка, любые планы выходного дня были категорически сорваны. То, что происходило на ночных улицах, запомнится всем надолго. Такой силы гроза была в этих местах очень давно. А, может, вообще не бывала. Царила кромешная тьма: возникшие, кажется, из ниоткуда тучи плотной завесой устлали небосвод, скрывая звезды и луну, белое сияние которой обычно ласкало дома и улицы засыпающего города. В центре города, многочисленных многоэтажках, уже не горел свет — кто-то нарочно обесточил жилище, опасаясь короткого замыкания, а кто-то успел стать жертвой стихии. Столбы и провода, не выдержав жестоких порывов ветра, падали и рвались, обрекая людей оставаться без удобств — света и электричества — до самого утра. Фонари погасли. Машины, реагируя на глубокий рокот, жалко пищали. Завывала сигнализация. Дождь лил, с каждой минутой становясь сильней и беспощадней. Он бил по окнам, норовясь разбить; подхватываемый потоками ветра залетал куда только мог залететь. Дождь создавал широкие полноводные реки на дорогах, озера — на меленьких перекрестках и моря — на больших. Гроза была беспощадной, гулкой и до того жуткой, что при одном только взгляде на бедные растения, которые пластала стихия, в горле начинало пересыхать. Деревья шевелили своими кронами, постоянно склоняясь то взад — к земле, то вперед — к небу. На одних уже были сломаны ветки, другие — лежали, поваленные навзничь. Где-то одинокое дерево прилегло на машине, где-то откинулось на линиях электропередач, а где-то отдыхало на дороге или тротуаре одной из улиц. Ветер выл, своими холодными порывами сгущая тучи, гонял всё то, что было не приколочено, по воздуху. Да и то, что приколочено, тоже. Стихия не хотела утихать, с каждой минутой становясь, кажется, всё только сильней и сокрушительней. С периодичностью в несколько секунд небо озаряли белые вспышки, после которых, как верный спутник, на сцену выходил мощнейший разряд грома. Слышался треск, объемным звуком распространяющийся повсюду и наводящий ужас на каждого бодрствующего человека. Не спал сейчас никто. Несмотря на второй час ночи, позднее время, каждый житель молился о сохранности своего имущества, машины, дома. Молился, чтобы проклятая буря прошла, оставив в покое. Только вот тучи не собирались их слушать, всё продолжали сгущаться, всё продолжали… Ослепительная молния вспорола небо. И сейчас же, резко и пугающе, как выстрел, прогремел гром. Джейн подтянула одеяло к подбородку, закрыла глаза, пытаясь абстрагироваться от ситуации и убрать пугающие картинки, встающие перед взором. Она боялась грозы где-то на семь баллов из десяти и то в силу пережитков прошлого и собственных заморочек. Но что происходило за окном сейчас, грозой-то назвать нельзя. Дом ходил ходуном, ветер и дождь били его стены. Холодные капли то и дело громко врезались в занавешенные стекла: те трещали, благородно сдерживая ливень, бесконечными потоками воды стекающий вниз. От отсутствия сна и внезапного страха в горле пересохло — Джейн боролась с самой собой, лежала, укутавшись в кокон из одеяла, и спасала себя от ужаса, творящегося снаружи. Физиологию не обманешь, с ней не договоришься: хотелось пить, жажда заманчиво шептала, приказывая встать и пойти на кухню за графином. Джейн слышала себя, но продолжала упрямо игнорировать, решила оставаться в комнате до победного. Решение не оказалось таким уж твердым — через пару минут жажда взяла своё, заставив Джейн встать с кровати. Она выглядела, как гусеница. Укуталась в одеяло: это не только придавало тепло, но и служило психологической защитой от стихии и насылаемым ей страхом. В коконе Джейн чувствовала себя в относительной безопасности. До первой вспышки молнии. Когда Джейн, быстро подошла к двери, готовая ее открыть, раздался хруст, позже сменившийся объемным раскатом грома. Джейн вздрогнула, не отнимая ладони от ручки, и зажмурила глаза, стараясь собраться с духом и успокоить себя, а также нервно дрожащую челюсть. В голове зрел план, суть его — проста и логична: выбежать из комнаты и ринуться на всех порах на кухню, попить чертовой воды и также быстро вернуться обратно. Джейн кивнула своим мыслям, резко отворила дверь, готовая лететь по плитке коридора навстречу воде… Продлилось ее путешествие недолго — сделав буквально два шага, она врезалась в кого-то. Одеяло значительно смягчило столкновение, но девушка всё равно вскрикнула. Не от боли, от неожиданности — нервы и все органы чувств итак были на пределе. — Тише! Не кричи! — Ваня взяла её за плечи, призывая успокоиться. — Ваня? — прошептала Джейн, всматриваясь в полумрак. — А ты что тут делаешь? — Стою с тобой. Но вообще, я давно не видела такой грозы здесь, и, знаешь ли, очень опасно оставлять дом не обесточенным в это время. Мне нужно сбегать и выключить электричество — никто, видимо, кроме меня, не смог додуматься, — шепотом объяснила Ваня. В мыслях Джейн промелькнули воспоминания сурового русского детства, где бабушки, только завидев на горизонте тучку, бежали выключать рубильники, переживая, что гроза посшибает пробки и оставит без телевизора, утюга и микроволновки. — А ты куда собралась? Сейчас даже этого тусклого света не будет, — говорила про мигающую подсветку коридора Номер Семь. — Я на кухню, за водой, — ответила Джейн, — туда и обратно. — Хорошо, но постарайся быстрее — я обесточу всё и останемся на время без света. Не пугайся, если что, — Ваня хлопнула девушку по плечу и под новый разряд грома побежала в сторону лестницы, собираясь спуститься на первый этаж. Джейн перебирала край одеяла в руке и смотрела вслед Ване, но как только молния белым светом озарила коридор, ринулась в сторону лестницы, вспоминая про слова Вани. Её попытки бежать выглядели очень забавно — Джейн, укутанная в одеяло, коротко семенила ногами из-за ограниченной «коконом» амплитуды движения, покачиваясь из стороны в сторону. Раздался грохот. Джейн, уже начав спускаться, обняла перилу и тихо выругалась себе под нос. Она шла по первому этажу в сторону кухни, шла как можно быстрее, собрав всю волю и самообладание в кулак, при каждой новой вспышке готовя себя к последующему громыханию. Миновала холл: в белом прерывающемся свете и полнейшем мраке это огромное помещение выглядело жутко, так, как показывают заброшенные особняки в голливудских фильмах ужасов. Колонны, балюстрады, множество старинной мебели и картин, витиеватые подсвечники на камине, обрамления оконных рам, в стекло которых стучал непрекращающийся ливень. Все это превращалось благодаря игре испуганного разума в каких-то монстров. Тех, кем пугают родители своих непослушных детей. В свете молний вещи отбрасывали длинные страшные тени, в которых виделись чудовища на любой вкус и цвет — начиная пресловутым приведением, заканчивая огромным зубастым Кракеном. Все, на что способна разыгравшаяся фантазия. В доме было темно и тихо: шум дождя, свет молний и треск разрядов грома, завывающий с силой ветер — всё побуждало поджать губы и сглотнуть вставший поперек горла ком. Становилось по-настоящему страшно. Джейн ступала босиком по кафелю, ощущая ледяную его поверхность, а также холод воздуха вокруг. Весь путь Джейн подавляла эмоции, убеждая себя, что бояться-то вовсе нечего. Всего лишь тучки, решившие побунтовать. Но каждый новый грохот она тряслась, как осиновый лист, проговаривая про себя, что лучше бы лежала в комнате и не высовывалась из нее за проклятой водой. Вскоре цель была достигнута. Высунув руки из-под одеяла, Джейн потянулась к графину и, откинув его крышку, начала быстро пить, даже не наливая воду в стакан. Времени было мало, а от страха далеко не убежишь. Джейн, вдоволь напившись, поставила графин на место и в тот же миг выкрикнула короткое «А!» в пустоту кухни. Комната, как и всё поместье, погрузились во всепоглощающий мрак — видно было только кончики пальцев и всё, что находилось в радиусе одного метра. Ваня отключила свет. У Джейн в груди начала зарождаться паника — надо было себя успокоить и просто добраться до своей комнаты. Сделав два глубоких вдоха, абстрагировавшись от нового грохота за окном и порывов ветра, Джейн двинулась вперед, наощупь обнаруживая путь отступления. Когда она с горем пополам добралась до холла, услышала быстрые шаги наверху — Ваня бежала обратно. Под вспышку, на добрых две секунды озарившую всё помещение, Джейн поднялась на второй этаж и дала ходу на своей максимальной скорости. Такая долгая молния точно не могла сулить что-то хорошее. Борясь с паникой, она пулей пересекла коридор, уже примерно представляя, где её дверь. Раздался громкий, невероятно громкий треск с последующим громыханием. Джейн, подпрыгнув на месте, вполголоса завизжала. Потянулась к ручке своей двери и трясущимися руками потянула вниз. Оказалась в комнате. Стоя лицом к двери и уперевшись в неё лбом. Почувствовала, что теперь уж точно в безопасности — все приключения позади. Шумно выдохнув, девушка развернулась и начала медленно сползать вниз по поверхности, как услышала негромкое: — Доброй ночи. — Какого черта?! — выругалась Джейн, подскочив и вжавшись в дверь. Она щурилась, но никак не могла разглядеть кого-то в кромешной темноте. Находясь на нервах, мозг даже не узнал голоса, обрекая Эриксон на поглощение всё новых порций тревоги и страха. Квест «Пройтись за водичкой» окончательно разрушил рамки ее самоконтроля. — К-кто здесь? — спросила она. После увиденного расплылась в улыбке облегчения. В противоположном конце комнаты загорелся тусклый желтый огонёк, подсвечивающий лицо человека, которого Джейн в данной ситуации больше всего хотела видеть. На неё с укором смотрел Пятый, вернее, его голова — Джейн могла видеть только её с учетом сложившихся обстоятельств. — Не обязательно ругаться и кричать. Ты, кажется, комнаты перепутала. — А я… Я… Да, — начала мямлить Джейн, руками показывая направление своего движения, видимо, надеясь, что её поймут без слов, — бежала с лестницы, думала, что успею. И громыхнуло, а комнаты рядом. И я… — её слова в беспорядочном порядке рушили тишину комнаты. Джейн была напугана — слишком много раз гроза заставала её врасплох. Сейчас она просто стояла, пыталась отдышаться и настроить себя на волну адекватного разговора. — Я, — она поглубже вздохнула, собираясь развернуться, — сейчас пойду к себе. Но гроза вновь нарушила её планы. Дунул ветер. Потоки воды с силой врезались в окно. Это было слишком громко. Джейн села рядом с дверью, поджала ноги к груди и обхватила себя руками, зажмурив глаза. — Нет, не пойду. Я посижу здесь, хорошо? Пара минут, две, две минуты, — быстро, буквально одним предложением проговорила она сквозь стиснутые зубы. Услышала негромкие шаги, а затем ощутила, как кто-то спокойно обхватывает её за плечи и тянет к себе. Джейн встала, как безвольная кукла, и всё не открывала глаза — тело включило защитный механизм, сжав каждую мышцу, закрепощая и спасая Джейн от окружающего мира. — Остаешься здесь при условии, что глаза откроешь, — донёсся шепот рядом. Джейн послушалась. Пересилив себя, открыла. Во вспышке молнии она увидела Пятого, стоящего рядом, а также кусочек комнаты за его спиной — всё было в точности, как и в её собственной. — Мешать буду. — Уверен, что нет. Пятый довёл её до своей кровати — та стояла возле окна, по которому волнами стекали потоки дождевой воды. — Одеяло ты прихватила — молодец. Подушку возьми слева на диване, — Джейн взяла, — ложись с этой стороны, ногами вперед. Я лягу с другой. У туристов такое положение называется «вольт», — спокойно проговорил Пятый, укладываясь на свою часть кровати. — Да, — с нервной улыбкой сказала Джейн, немного успокоившись, — нас в летнем лагере учили так спать в палатках, где мало места. При тех же условиях погоды и том же устрашающем ветре, лежа рядом с Пятым, Джейн начинала быстро успокаиваться и приходить в себя после эмоциональных горок и беготне по ночному дому. Когда Джейн выдохнула, Пятый первым подал голос: — Ты что, такая трусиха, что боишься простой грозы? — он не пытался подтрунивать, наоборот — выводил на разговор, в котором она полностью успокоится. — Это не гроза, это какая-то аномалия, — сказала Джейн, посмотрев в окно слева от себя, — такой силы впервые вижу. Хочешь сказать, тебя не пугает? — Да нет, — Пятый потянулся, — что тут страшного-то? Гремит, воет, стучит, сверкает. Ваня когда свою способность раскрывала — то же самое было, хуже даже, — Джейн негромко усмехнулась, не видя, но точно зная, что Пятый в этот момент тоже улыбается. — У меня не очень хорошие воспоминания связаны с грозой. Грозой в одиночестве, по крайней мере, — уточнила Джейн, лучше укутавшись в одеяло. — Не хочешь про это поговорить? — отозвался Пятый. — Да ложись ты спать, мне нормально. Темно правда, но ничего, я не хочу мешать тебе, Пятый, — сразу же начала оправдываться Джейн. Ей на живот упало что-то увесистое. — Я не хочу спать. А если бы хотел, то заснул бы раньше. Так что объявляю вечер разговоров, — деловито закончил он. — В таком случае, ночь, — под нос сказала Джейн, поднося к лицу безделушку, брошенную ей Пятым. Покрутив её, Джейн нашла маленький выступ и, нажав на него, широко улыбнулась. — Как красиво. Джейн смотрела на камень, стилизованный под небольшой автономный светильник. Выглядело чарующе красиво и притягивало любопытный взгляд. Камень был прозрачным, с полостями различной ширины внутри, как бывает в кораллах и пористом шоколаде. Они светились самыми различными цветами — от желтого до темно-коричневого. Создавалось впечатление, что она держит в своих руках янтарь, хорошо отполированный кусок породы со светодиодами внутри. Эта штука придавала немного света, благодаря которому Джейн стало ещё спокойнее — она могла видеть Пятого напротив себя и кровать, на которой оба лежали. — Классная вещь, — призналась Джейн, положив камень посредине для равномерного распределения света. — Ваня на один из наших дней рождения подарила. Не знал, что с ней делать всё это время. Вот, нашлось применение, — он смотрел на Джейн, которой стало значительно легче. Она, удобно утроившись напротив, улыбалась, глядя в мутное от стекающей воды окно. — Так ты хочешь поговорить? — отмерла она, обращая взгляд к Пятому. — Почему нет? Думаю, ни один из нас сейчас не сможет заснуть, — ответил Пятый, чуть выше устроившись на подушке. — Ты говорила про детство. Что заставляет тебя бояться грозы, когда ты одна? Джейн убрала улыбку с лица — оно приняло максимально простое и, кажется, даже серьезное выражение. Было ясно, что она обдумывает дальнейшие слова, вспоминая некоторые события. Когда в очередной раз сверкнуло и прогремело, Джейн, собравшись с мыслью, начала свой рассказ: — Когда я была совсем маленькой, не больше девяти лет, мы с моим отцом и его матерью поехали на отдых куда-то в теплые регионы, точно не помню, куда. Человек он черствый, сколько помню его, — алчный и злой, к тому же ребенком я являлась и являюсь нежеланным. Это значит, что, взяв меня с собой, он брал обузу и лишние обязательства. Но суть не в этом. Обычно в районах с теплым климатом всегда очень сильные грозы — море рядом, атмосферное давление и всё в таком духе. Была ночь, гремело, сверкало, дождь лил, как из ведра, а я, маленькая девочка, осталась одна в закрытой гостевой беседке, плача и умоляя открыть мне дверь и забрать. Я боялась грозы, мне было страшно остаться наедине с ней. Но отец меня не слышал. Он со своей матерью пил пиво и громко смеялся, кажется, совсем забыв, что у него есть ребенок, — Джейн тяжело вздохнула, приподнявшись на подушке. — Я провела эту страшную ночь одна, укутавшись в одеяло и лежа под дверью. Отец напился и заснул вместе с бабушкой в «чарах пива», — горько проговорила она, поджав губы. — Сволочь, — сделал вывод Пятый, нахмурившись, — но ведь сейчас ты здесь, в окружении нас — весь дом полон. — Джейн бутафорски покивала. — Хорошо, что ты ошиблась комнатой. — Да, я тоже так считаю, — она приподняла уголок губ, после чего продолжила. — Мой отец — очень странный человек. Я никогда не понимала что он хочет, о чем он думает, кто он вообще. Я ведь его совсем не знаю… — Как и я своего, — подтвердил Пятый, понимающе смотря на девушку. — Никто из наших не понимал этого человека, не мог вникнуть в суть действий, мотивы, цели, всё находилось за завесой тайны и непонятными изречениями. Вспомни только ситуацию с Ваней, как всё станет на свои места. — Это ужасно. — Я думаю, что ваши с ней случаи чем-то похожи, — сделал предположение Пятый. — А я думаю, что больше наши с тобой, — опровергла Джейн. — Я хочу рассказать тебе всю правду. — Я слушаю. — Дело в том, что я не из Америки. И не из Европы, не из англоговорящих стран, — глаза Пятого округлились, — я из России. И не пугайся этого, там есть нормальные люди… — Я вижу, ты же напротив меня сидишь, — прервал её Пятый. — Но, насколько я знаю, имени Джейн нет в реестре русских? — Да, верно, — нехотя сказала она, — это не мое имя. — Тогда какое твое? — Зачем тебе его знать? — спросила Джейн с немой просьбой закрыть эту тему. — Переехав сюда, я сменила всё, что только могла сменить. Началась другая жизнь, совсем не такая, какая была до Нью-Йорка. Джейн некоторое время молчала, подбирая нужные слова. — Я жила в семье не среднестатистической. Я жила в аду: моих идей никто не выслушивал, взгляды оспаривались, если не перерастали в запреты. А из последних строилась вся моя жизнь. Я знала, что у меня есть потенциал во многих сферах, старалась его развить, но каждый раз спотыкалась, сбивалась с курса и унижалась теми, кто должен давать главную поддержку и опору. На её глазах начали наворачиваться слезы. — Я боялась приходить домой с тройкой, четверкой, ведь для родителей это служило, как красная тряпка для быка. Я ведь отличница. А за промахи в учении я огребала постоянно и сильно. Больно. Ремнем по рукам, спине, ногам, я… — Джейн проглотила пару слезинок. — Я лежала ночами на балконе, укутавшись в одеяло, и вынашивала идеи о том, как в один день уеду отсюда и обрету новую жизнь со своими правилами. Свободную жизнь. Терпела, копила деньги, записалась на курсы самообороны — ты оценил их эффективность пару дней назад, — Джейн улыбнулась, вытирая с лица слезы. — И в один момент всё закончилось — я собрала вещи, все деньги, имеющиеся в квартире, и отправилась сюда, менять жизнь. Колледж стал моим оплотом. Если я потеряю место там, общежитие, то всё пропадет. Я останусь одна, в чужой стране, и, скорее всего, буду вынуждена вернуться обратно. А ты теперь понимаешь, что меня ждёт «дома». Джейн всхлипнула, поднимая голову с подушки. Села. Нос отказывался работать, когда она лежала. Пятый ничего не ответил — он последовал её примеру и также поднялся с подушки. Теперь сидел рядом. Он поднес ладонь к её щеке, вытирая дорожки от слез, а затем молча обнял и утянул на свою часть кровати, не терпя возражений. Он уложил её рядом с собой — Джейн тихо всхлипывала, не отстраняясь и не говоря ни слова. Она перекинула руку через его живот, головой лежа на груди, и с каждой секундой становилось всё спокойнее. Эриксон уже не обращала внимание на дождь, бьющий в окно, вспышки молний и раскаты грома. Просто лежала, приходя в норму. Чувствовала тепло чужого тела рядом, биение сердца у своей щеки. Ощущала спокойное теплое дыхание возле макушки, волосы на которой начал перебирать Пятый. — Живя там, — Джейн решила продолжить, но говорила теперь тихо, почти полушепотом. — Живя там, я находилась в окружении десятков людей: одноклассников, преподавателей, родителей, но тем не менее чувствовала себя лишней, сепарированной от общества. Оно казалось мне неправильным и чужим. Не было друзей, не было тех, кто мог бы выслушать вот так, просто, не прося ничего взамен, — она поудобнее устроилась на груди Пятого, рукой потянувшись к лежащему рядом камню. — Никто и никогда меня не поддерживал, все лишь тянули назад. А я пыталась вырваться, за что вечно получала. — Но ты выбралась, — шепот оказался ближе, чем Джейн могла ожидать — у самого её уха. — Стоит гордиться этим. Не каждый способен отказаться и пожертвовать одной жизнью ради новой. Я смог лишь спустя сорок пять лет. — Расскажи мне, — попросила Джейн, покрутив в руке янтарный камень, — расскажи про Апокалипсис. — Ну, — он глубоко вздохнул, — здесь история много короче, чем твоя. Тем не менее, они, как ты и сказала, очень похожи в своей сути. Это было… Уже не помню сколько лет назад: один из семейных обедов с папашей во главе. Я развивал способность стремительнее всех, желая попасть в будущее — я и мог! Но отец запрещал даже думать о подобном варианте, говоря, что не достаточно того и этого… В конце концов, я просто вышел из поместья, на радостях полученной свободы перемещаясь на месяц вперед, затем еще на полгода, а затем… — В Апокалипсис, — закончила за него Джейн. — Да. И никакими способами не мог вернуться домой. Сорок пять лет скитаний, выживания в мире, стертом с карты вселенной руками собственных жителей. Пустота, разрушенные здания, никакой цивилизации, природы, животных… Ничего. Абсолютно ничего, — обреченно сказал Пятый. — Вернуться так и не получалось, я привык выживать, тот мир закалил меня и сделал таким, какой я есть сейчас. Не было общения, родных лиц, голосов и поддержки — лишь я один, а на моих плечах — груз одиночества и воздаяния по заслугам. А я получил за свое непослушание, получил сполна. — Чего тебе больше всего хотелось тогда? — Этого, — он легко потрепал её волосы, на что Джейн улыбнулась. — Пятый, а если правду? — Наверное, простой безопасности и гаранта некой постоянности, узкого круга людей, которые полностью понимали бы и принимали меня независимо от того, кем я бываю иногда и кем могут меня видеть другие. Так что я сказал правду, Джейн, — перефразировал он, заставляя Джейн вновь улыбаться. — Это звучит слишком фантастично, Пятый. Я ведь просто студентка социологии, девочка, бегущая от своего прошлого… Самая обыкновенная, это ведь очевидно, — выдохнув, сказала она. — Мне нет. Я не вкалываю обыкновенным девочкам обезболивающее, чтобы быстрее, без мучений, уснули. Не готовлю просто так сэндвичи. Не предлагаю подраться ради забавы. Не целую в тусклом кухонном свете. Не успокаиваю в грозу и не разговариваю о настолько личных для меня вещах. Ты далеко не обыкновенная, Джейн. — Я спасла тебе жизнь, конечно, ты захочешь выплачивать этот долг, хотя не следовало бы, — не отступала она. Продолжала крутить светильник в руке. — Да ты послушай! Твое прошлое тяготит и разрывает тебя на части, я понимаю: физически ты здесь, но ментально закрепощена, мозг принимает старые установки и не признает новые. Забудь уже это. Ты здесь, с нами. Со мной, Джейн. Я уж точно не дам тебе навредить. — Зачем тебе так заморачиваться? Мне всё равно рано или поздно придется уехать, иначе пребывание в этой стране закончится крайне быстро. И мы забудем слова друг друга, какие-то моменты, может вообще никогда больше и не увидимся. Мы ведь не встречаемся даже, понимаешь? Это всё не имеет… Пятый прервал её монолог негромким смешком. — Мы уже, Джейн, мы уже. Ты начала слишком круто менять мою жизнь — неужели думаешь, что так просто сможешь от меня отделаться? — А ты будешь меня преследовать? — вскинув голову, посмотрела она на Пятого, коротко улыбаясь. — Ты ведь знаешь, я смогу предугадать любые твои действия, а значит, преимущество на моей стороне. Пятый в очередной раз поражался небывалой упрямости и своенравию Джейн. Из-за того, что обе руки были заняты, он носом уперся в её лоб и, подавшись вперед, заставил ее развернуть голову в прежнее положение. — Лежи, никуда ты от нас не денешься. Неужели не понимаешь, что никто не отпустит тебя и не оставит на произвол судьбы? Ваня тебя обожает, Клаус, брат по разуму твой, тоже, Диего… — И ты, да? — игралась Джейн, подтянув поближе одеяло. — Да-а, — передразнил Пятый. Джейн захихикала, довольная полученной реакцией. — В общем: всё хорошо будет, для тебя уж точно, поняла? Никто тебя не бросит, не оставит, не предаст и не использует. Ты не одинока больше. — И ты не одинок, — в тон Пятому отозвалась Джейн.***
Раздался треск с последующим громыханием. Машины, припаркованные неподалеку, взвыли. Дождь с силой врезался в окна — казалось, что он вот-вот разобьет стекло на мелкие осколки. Но оно, как положено, сдерживало стихию. Джейн уже никак не реагировала на погоду, находилась между миром грез и миром реальным, её сильно клонило в сон, но заснуть всё никак не получалось. Она лежала рядом с Пятым. Перекинула руку через его живот и щекой прижалась к груди. Чувствовала, как та поднимается и опускается из-за размеренного дыхания, что, также, тепло касалось её макушки. Слышала ровное, медленное биение его сердца, монотонно стучащее в голове и успокаивающее засыпающий разум. Было очень тепло и уютно, спокойно и хорошо, Джейн бы всю оставшуюся жизнь пролежала здесь, рядом с ним, ощущая себя в безопасности и покое, коконе поддержки и защиты. Она чувствовала легкий запах кофе, арахисовой пасты и кокоса*, что заставлял Джейн, как младенца на груди у матери, невольно улыбаться. Пятый смотрел куда-то в потолок, монотонно перебирая волосы на макушке девушки. — Ты можешь что-то рассказать? То, чего я не пойму? — послышался невнятный шепот уже засыпающей Джейн. — Я уснуть не могу, а под чей-то рассказ — запросто. — Ладно, — согласился Пятый. Все равно скучно лежать в тишине, ожидая, пока заснет Эриксон. — Слушай. Закон всемирного тяготения — это фундаментальный закон механики, после формулировки которого стало возможно объяснение и предсказание множества природных явлений. К ним относятся: приливы и отли… Но дальше Джейн уже не слышала. Пятый тихо говорил что-то про физику, её прямое влияние на образование атмосферных явлений и циклонов, в то время как она, закрыв глаза, погружалась в блаженный сон, несущий покой. Прикосновения чужих пальцев перестали ей ощущаться, ровно как и все тело, ставшее вдруг не своим и поразительно легким. Перед тем как окончательно уснуть, над её ухом пронеслось тихое: «Ничего не бойся и спи, принцесса». Пятый, глубоко вздохнув, аккуратно, чтобы не разбудить Джейн, вместе с ней съехал вниз по подушке. Он накрыл её ладонь, держащую светящийся камень. Нажал на кнопочку. В комнате воцарился мрак. Пятый убрал с лица Джейн пару выпавших прядей. — За что ты на меня такая свалилась, м? Не отвечаешь? Понимаю. У меня был опыт общения с неодушевленными, я встречался с манекеном сорок пять лет, представляешь? А теперь с тобой — дикость несусветная. И да, мы ведь встречаемся. Что? — он прислушался к тишине, нарушаемой ветром и дождем. — Я точно не знаю, вообще-то, как это называется. Наверное, так. Но ты рано или поздно сама поймешь, обязательно. Девочка же умная, — Пятый недолго помолчал, прислушиваясь к тихому сопению девушки на своей груди. — Ты первая, кто лежит здесь. Ха, Долорес бы сейчас посмеялась, — он улыбнулся, — и я обещаю, что ты больше никогда не будешь потерянной в этом большом несправедливом мире. Но хватит слов, — Пятый положил светильник на тумбочку рядом. — Магия ночи — удивительная всё-таки вещь. Он прислонился щекой к её макушке и закрыл глаза. — Добрых снов, Джейн, — прошептал Пятый, всё это время безумно хотевший спать. Когда Джейн начала визжать под его дверью, а после — забежала в его комнату, он спал. И был разбужен посреди ночи. Не мог перед ней, напуганной и сбитой с толку, признать этого факта. Соврал, что бодрствовал до этого. Он должен был выслушать Джейн, позволить ей выговориться, излечить душу. Когда в очередной раз прогремело, он закрыл глаза, мгновенно проваливаясь в сон.