***
— Не смотри на меня так. Минхо продолжает буравить короля взглядом, вальяжно сидя на стуле. В такую невыносимую жару только и сидеть в покоях, но у Джисона, вероятно, на этот счёт совсем другое мнение; либо солнце уже успело припечь ему голову. Минхо очень хочется возразить, довольно твёрдо сказать, что он не советник. Ли — Командующий армией, который фактически отвечает за безопасность границ самого государства (тот же дворец — не совсем его прерогатива), не обязан принимать настолько серьёзные решения, потому что король попросту не знает, что ему делать. Да, Минхо может дать совет как жалкое подобие старшего брата или опекуна, но не это. Лучше бы Фимха вызвал с утра пораньше, честное слово, ибо пользы было бы от советника гораздо больше. — Минхо, ну ты лучше меня знаешь. — Знаю, — соглашается старший, — а потому тебе следует научиться тому же. Говори своё последнее слово сам, ведь Гефан принадлежит тебе, а не мне. Я — лишь твои руки, а не голова. И впредь запомни это хорошенько. Ли не считает нужным искать Седьмого, по крайней мере, самостоятельно. Шесть Старших священнослужителей — вполне достаточно, однако спустя долгое количество времени место так и пустует. Командующий бы пошутил, что верующих осталось совсем уж мало, но это далеко не так; попросту не нашёлся человек, который готов нести это бремя. Без детей, без жены и только в единении с Господом. Следовать заповедям и молиться каждый день (по несколько раз), помогая другим людям бороться с пороками и жить праведной жизнью. Отчасти в этом есть смысл и, если подумать, у Командующих похожая участь — только война и обучение военному делу. Джисон слишком добрый и неуверенный в себе. Любой стране нужен жёсткий, но не жестокий правитель, который будет знать меру во всём. За месяцы после официальной церемонии не изменилось почти ничего, и Минхо начинает всерьёз беспокоиться. Не сейчас, не через год или два. Но если это поведение станет обыденностью, то у Джисона могут возникнуть проблемы. Так, если подросший Ёнбок в будущем покажется армии, совету и людям более достойным правителем, власти сына Ильхор придёт конец. Нельзя утверждать наверняка, но Минхо не строит пустых надежд, а потому заведомо готовится к худшему. Ему следует убить в себе ребёнка. Задушить взрослой решительностью и грузом ответственности, отравить вместе с наивностью и искренними улыбками, дарованными каждому. — Как я должен выбрать? — Вызови на аудиенцию одного из нынешних Старших священнослужителей и спроси, кто мог бы стать одним из них, — объясняет Ли самый лёгкий из возможных вариантов. — Не показывай, что тебе очень важно мнение со стороны, однако и слушай внимательно. В конце скажи, что решение давно принял, а этот ответ только убедил тебя в его правильности. Юный владыка задумчиво кивает. Кажется, он согласен сделать именно это, чтобы выглядеть как настоящий король. Пусть и не для самого себя, но для других быть таковым. — Как ты можешь?.. — Джисон сглатывает, спрашивая чуть громче, чем обычно. Старшему уже не нравится блестящий, но совсем потухший взгляд напротив. — Я имею в виду, что не понимаю: как тебе удаётся быть лучшим во всём? Ты же почти всё время воюешь, но знаешь больше меня — человека, который должен был сесть на трон, которого готовили к этому с рождения — и помогаешь мне. Расскажи мне, как у тебя получается? «Лучший во всём, как же», — думает Минхо, поднимаясь с места. До того, как стать Командующим и получить уважение среди воинов и доверие династии, он был никем. — Я делаю, что должен делать. Если не всегда, то хотя бы придерживаюсь этого правила.***
— «***…подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение»… — это широко улыбается, показывая уже белоснежные зубы. — Признай, что тебе понравилось быть с Командующим. Но запомни: верь только мне и самому себе, мой дорогой друг, верь в силу своей красоты и ума. А Командующий Ырваном может быть нам очень полезным, ты же знаешь?.. Привяжи его к себе, дай ему ключи от Гефана. И тогда быть тебе Старшим советником — золото, уважение, власть. Хёнджин мысленно считает до десяти, зажмуриваясь. Тварь то ходит по потолку, то спрыгивает к нему на кровать, щелчком пальцев зажигая свечи. Одним словом, веселится от души (если она вообще есть). А Хван отчаянно пытается уснуть, но на протяжении нескольких часов ничего не получается. Отвар из трав, который приготовила служанка, не помог; а может, это существо делает всё для того, чтобы Хёнджин не смог погрузиться в сон. Он заметил ещё кое-что — прислуга не видит Лукавого даже тогда, когда он стоит за хёнджиновой спиной, и не слышит, когда не шепчет, а говорит в полный голос. Тварь появлялась посреди рынка, однако Хван думал, что в толпе незамеченным останется кто угодно. Как наивно полагаться на это. Хёнджин нервно усмехается; всё-таки сошёл с ума. «Надо было идти в храм», — пищит совсем тоненький внутренний голосок, но громкий и твёрдый будто бы в ответ шипит, что не стоит спешить. Мол, сперва нужно получить то, о чём мечтаешь, а затем избавляться. — Я не уйду, даже если ты замолчишь навек — заставлю говорить, — существо зачем-то подходит к окну, рядом с которым стоит подсвечник, и пальцами тушит три свечи одну за другой. — Я говорил тебе, что ты лгун и вор; и что я вижу твою трусливую душонку насквозь. Знаю, ты уверен в помутнении своего рассудка, но нет. Не-е-ет… Ты здоровее многих, а потому перестань. Хёнджин чуть ли не сквозь слёзы смеётся. — Зачем тебе помогать мне? Я не понимаю, для чего всё это?! Существо склоняет голову набок и как ребёнок поджимает губы. Простояв так меньше минуты, оно присаживается перед кроватью на корточки и, подперев кулаками щеки, выдыхает на ухо: — Ты — мне, я — тебе. У каждого из нас свои цели, поэтому не спрашивай меня — сам узришь плоды трудов наших. Обещаю, что сдержу своё слово. Лишь делай то, что я говорю тебе делать.***
Минхо не спится. Впрочем, как и всегда. Плечо и ключица болят почти что так же, как и после удара. Ли на задворках сознания понимает, что некоторые травмы оставляют свой отпечаток на всю жизнь, поэтому слишком не надеется. Уже становится понятно, что левая рука отныне слабее, чем правая; одно утешает — вторую может использовать тоже, пусть и не мастерски. В дверь тихо стучатся. Минхо практически подрывается с места — о чём тут же жалеет — и широким шагом направляется туда, чтобы открыть. Прошло всего ничего, если рассуждать трезво, но он с нетерпением ждал того момента, когда Сынмин всё-таки придёт. Ли почти не скрывает своего разочарования, когда вместо Мина видит лекаря Ыжну. У него чистые бинты и сумка, наполненная всякими мазями, которыми Минхо наверняка пропах целиком и полностью. — Не спится, Командующий? — седовласый мужчина с позволения Ли заходит в покои. — Да, а вы почему не в постели? — Тоже не могу уснуть. Я пришёл, потому что решил, что вы не спите, и оказался прав. Позвольте осмотреть вас, если не возражаете. Минхо усмехается и садится на край кровати. Стягивает рукав рубашки с одной стороны, и думает, что ничего хорошего сейчас не услышит. Синяк стал тусклым, однако боли меньше не стало. — У лекаря да бессонница. Стоит ли волноваться по поводу того, что вы действительно лекарь, а не шарлатан? — шутит он, отчаянно пытаясь не показывать то, насколько всё плохо с левым плечом и, собственно говоря, рукой. Ли начал задумываться о том, чтобы пить опасные для здоровья, но снимающие боль настойки. Командующий, всю жизнь корчивший лицо из-за удара булавой, — позор для армии. Лучше уйти в мир иной молодым и сильным человеком — будут вспоминать с гордостью и уважением, чем дряхлым воякой, которого разве что на смех можно поднять. Мало кто соглашается делать такое, но за большие деньги попробовать можно. Пока Минхо ещё держится — боль, кажется, то уходит насовсем, то снова появляется — и постарается держаться до конца. — Вы можете двигать ею так, как угодно? — Ыжну словно нарочно ощупывает именно то место, где тянет сильнее всего. — Разумеется, — без лишних раздумий отвечает Ли. — Мне показать? — Не стоит. Я задал вам неправильный вопрос, потому что заведомо знал ответ: вы можете, но вам очень больно. Полагаю, я всё же должен уведомить вас о том, что станет лучше через пару месяцев, однако вылечиться полностью вы не сможете никогда. Ни-ког-да. Ли фыркает и отворачивается. Слышать такую правду от Ыжну хуже, чем думать о ней ещё до. — Предлагаете мне уйти с должности? Вы, надеюсь, помните, что я могу сделать это только вперёд ногами или же по приказу повелителя? — Я лишь говорю о том, что ради вашего же здоровья вам больше нельзя участвовать в битвах. Посудите сами, некоторые Командующие не ходили в походы и при этом их заслуги перед страной не приуменьшались. — Сидеть во дворце, пока твои люди подыхают на поле, и отдавать приказы — да, большое дело.