White dove

      Мисти оставляет свою подпись; она неразборчивая, размашистая, с сердечком над i вместо точки. Корделия берет ручку следом, и только ее скромное «Гуд» остается на бумаге — ничего не будет, как прежде, и только Мисти рядом по-прежнему солнечно улыбается.       — Поздравляю с заключением брака. Ваше свидетельство, — регистратор в белом костюме отдает документы, и Корделии не верится, что в нижней строчке аккуратно вписано «Гуд-Дэй».       Зарегистрироваться так — ее идея. Ей кажется, правильнее всего дать Эмме фамилию, связанную с ними обеими, и сделать это через брак понятнее и быстрее. Мисти на это соглашается сразу, ей будет приятно носить в своем имени то, что свяжет ее с кем-то особенным. [И теперь не одним].       — Не представляю, как отреагируют девочки, — на выходе Корделия сворачивает документы в трубочку. — Тайная свадьба Верховной, удочерение...       — Полагаю, Куинни выиграет очередную десятку.       — О чем ты?       Мисти берет ее за руку, и в этом столько смелости, сколько ни в одном жесте до этого. Она, думается Мисти, теперь имеет на это особое право: кольцо на пальце, в паспорте штамп, и не перед другими — перед одной только Корделией обещано быть надежным партнером. От одного осознания, что теперь она не просто наставник, а настоящая, самая реальная супруга внутри все скручивается в комок из радости, робости и трепета. [Не снится ли?]       — Ты разве не знаешь о процветающем бизнесе в Академии? Ставки на то, кто с кем спит. Или думаешь, все ограничивается только слухами? Бери выше, — Мисти щурится от солнца и делает козырек из ладони, — мы живем среди ведьм.       — Кажется, нужно придумать девочкам какое-нибудь новое занятие, чтобы отвлечь от этого.       — Сомневаюсь, что это поможет, — Мисти с улыбкой оставляет на ее виске поцелуй и ловит такую шальную радость: о, неужели она теперь может сделать это в любой момент? Гордо нести голову, зная, что у нее теперь кто-то есть, и оставить одиночество в прошлом.       — Как ни прискорбно это признавать, но ты права… — Корделия открывает перед ней двери машины и садится следом. — Что, готова?       — Вперед, — Мисти забирает документы и протягивает через себя ремень. Во время поездки она то и дело рассматривает их, вчитывается в текст, водит пальцем по нижней строчке. И только новые паспорта оказываются у них на руках — поступает заявление об удочерении.       — Смотрю, вы все же решились, — директор детского дома берет в руки их документы. — На брак, удочерение. Поздравляю.       — Спасибо, — Корделия заметно нервничает. Что, если на Эмму есть другие усыновители? И вроде головой понимает, что такой шанс минимальный (в конце концов, она официально числится под опекой Академии), а сердце не находит себе места от волнения.       — Полагаю, через неделю вы сможете полноценно оформить удочерение. Требуется только пара формальностей: проверка и подготовка документов. Не думаю, что с этим будут проблемы. Вы ведь планируете сменить фамилию Эмме?       — Разумеется.       — В таком случае, я свяжусь с вами, когда все будет готово. Мы рады, что Эмма нашла родителей. Это… знаете, важно, чтобы у ребенка была семья.       Корделия и Мисти оборачиваются друг на друга.       Самый пик наступает, когда документы об удочерении оказываются у них, и Корделия в ту же секунду теряет контроль. Мисти берет ее за руку:       — Семья «Хорошего дня», — подшучивает она над забавным сочетанием их фамилий. — Надеюсь, мы не будем той скучной семьей, которая по субботам играет в настольные игры и круглый год ходит в гольфах.       — Я думала, тебе нравятся настольные игры.       — Да, но не каждую ведь субботу.       — Учтем, — Корделия вытирает щеки и выходит из машины.       Миртл встречает их на пороге с маленькой Эммой, и только она замечается их вдалеке, тянет ручки и хнычет:       — Мама, дай.       — Видимо, наша дорогая Мисти все-таки дай.       — Дай, — повторяет Эмма и вскоре оказывается в объятиях Корделии.       — Теперь ты тоже частично Дэй, — замечает Мисти. — И… не только ты.       — О, мне не терпится увидеть реакцию девочек, когда вы обо всем расскажете, — Миртл наблюдает за ними и очень хочется сказать, что Фиона бы гордилась ею, но они знают правду. Она касается плеча Корделии: — Я горжусь вами.       — Спасибо. Я знаю.       [Потому что это будет последним, в чем усомнится Корделия.]       Время идет, и Эмма постепенно растет. Появляется маленький шрамик под бровью и царапины на коленке, велосипед ей дается с трудом. Мисти перестает быть дай и становится ма, с одним только слогом, чтобы их различать, и с облегчение выдыхает: «Спасибо, что не деревенщина». Эмма отрицает все платья и черный, закалывает себе веселые перышки в волосы и убивает кроссовки за сезон. С Корделией они занимаются магией, с Мисти танцуют в оранжерее и время от времени срываются на болото.       В семь Эмма водит языком по промежутку между зубами и расшатывает второй молочный. В восемь получает на день рождения от Миртл ведьминский плащ и воображает себя Бэтменом. В девять в тайне ото всех выстригает челку и со слезами потом сидит на стульчике, пока Корделия пытается с этим что-нибудь сделать.       — Знаешь, не так уж и плохо, на самом деле. Перья, они… отвлекают на себя внимание.       — Милая, она быстро отрастет. Ничего страшного, — подтверждает Корделия. — Никто и не заметит.       — Правда? — Эмма вытирает ладошкой щеки. Корделия и Мисти переглядываются друг с другом.       — Я поищу еще перьев, — Мисти залезает в комод, перерывает кучу побрякушек, колечек и браслетов, пока взгляд не цепляется за ободок. Тот самый, рождественский, подаренный Эмме еще в детстве. Мисти цепляет его дочери на голову. — Вот! Теперь точно никто не заметит.       — Ма, сейчас апрель.       — Именно! Единственное, о чем подумают другие, это о Рождестве в апреле. И на волосы никто даже внимания не обратит.       — Думаешь?       Мисти поднимает брови:       — Надеюсь, во всяком случае.       Эмма трет глаз ладошкой:       — Ладно.       — Хочешь, — Мисти видит, как ребенок расстроен, и достает из комода еще два ободка, — мы их тоже наденем? Так уж точно никто не заметит.       — Правда наденете?       — Корделия, — Мисти с улыбкой тянет ей ободок с оленями, и Верховная без вопросов цепляет его себе в волосы.       — Что думаешь? — она подбадривает дочь, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.       — Мы выглядим очень странно, — Эмма роняет случайный смешок.       — Не хватает только настольных игр в субботу и гольфа, да? — Корделия оборачивается на Мисти.       Та поднимает указательный палец вверх:       — Мы странные, но мы не чудики.       Брак, заключенный как фикция, со временем становится настоящим. Только Корделии кажется, что Мисти заслуживает большее, чем просто подписи в маленьком регистрационном кабинете. [Ведь если это второй брак Корделии и она знает, каково это — ждать собственной свадьбы и считать дни, то у Мисти — первый.] Когда Эмме исполняется три, Корделия решается сделать настоящее предложение. С дочерью на руках Мисти отрезает первый кусочек свадебного торта и меняет кольцо на настоящее, но то самое, лягушачье с ярмарки, по-прежнему ни одна не снимает: оно важно как память.       В десять лет Эмма осваивает трансмутацию и становится еще более неуловимой.       — Она проявляет такие способности, — Мисти залезает в кровать вечером и вытягивает ноги. Активные выходные — это здорово, но после них требуется еще парочка спокойных. — Вроде совсем маленькая, а такие вещи осваивает. Я ею так горжусь.       — Ты подожди. Скоро освоит пирокинез, и начнется веселая жизнь. Будет чудом, если она не спалит половину академии.       — Вряд ли она такое учудит.       — Нет, дело не в том, какая Эмма, — Корделия спускает очки на нос и закрывает легкий детективчик. — Когда ведьма начинает проявлять такие способности в очень юном возрасте, они могут становиться сильнее и не поддаваться ее контролю.       Мисти вспоминает неудачную трансмутацию Зои и обеспокоенно сдвигает брови:       — Подожди. Ты хочешь сказать, что она может стать самой себе угрозой?       — И не только себе.       — Мы ведь можем ей как-то помочь?       Корделия снимает очки, сжимая переносицу:       — Только стараться быть рядом. Она должна сама понять природу своей магии и научиться ее контролировать. Этому нельзя научить.       — Отлично. А ты умеешь успокаивать.       — Брось, в ее силах нет ничего такого, что мы не сможем повернуть вспять. В конце концов, одна ее мать Верховная, а вторая воскрешает всех подряд ради хобби. Что может произойти?       — Возможно, ты права, — Мисти залезает в объятия Корделии.       «Нет ничего страшного», — говорила она, а на одиннадцатый день рождения Эмма случайно устроила файер-шоу с париком Миртл. «Мы все сможем исправить», — говорила она.