Дорога в Висконсин

Дорога вьется впереди узкой матовой змейкой. Петляет между деревьями и уводит все дальше от главной трассы, вглубь чащи. Здесь откуда-то огромные сосны вперемешку с осинами, липами, кленами, до конца не растерявшими свой кричащий осенний наряд. Дженсен приоткрывает окно, и в салон врываются запахи леса — высохшей терпкой листвы, почему-то — далекой дымки костра, сочной тыквы и спелых яблок, а еще — дурманящей чистоты, что впитывается в его тело, капля за каплей. Смывает дорожную пыль. — Здесь рядом, — сообщает доверчиво Джей. От него веет умиротворением и покоем. Или все дело в том, что они наконец-то только вдвоем? В этом попавшемся на пути уголке, запрятанном от всего мира. Здесь свободно можно представить, что они остались совсем одни на планете. Здесь нет проносящихся встречных и попутных машин, заправок и мотелей, магазинчиков вдоль дороги, голосующих хиппи и виднеющихся за деревьями ферм. — Поедим хоть нормально. Жрать хочется, ужас, — говорит ему Дженс. Хотя какой к черту голод? Ему хватит с лихвой тишины и Джареда рядом. Джа паркует машину под раскидистым кленом и выпрыгивает из нее с оглушающим радостным воплем. Мальчишка. Пацан на первых в его жизни скаутских сборах. Дженсен, чувствуя себя стариком, выбирается следом. — Смотри, здесь пруд небольшой. Скорее, родник. Ух ты, а там ветки сосны так склонились. Настоящий шатер, тут и поставим палатку. Если дождь пойдет или снег, дополнительное укрытие будет. Давай, веток сухих пока собери для костра, а я достану из багажника все, что нам нужно. Палатка? Костер? Да просто... очешуеть... подготовка к походу. Учитывая, что про ночевки под открытым небом речь ни разу не шла. У него там, может быть, еще мешок каменной соли и дробовик, коробка серебряных пуль? А что? Вдруг оборотни нагрянут или появится призрак? Джа ловит ошарашенный взгляд и хохочет: — Ты думал, я не изучил тебя до сих пор? Ты — не социофоб, безусловно, но то, что мотели встанут тебе поперек горла в первый же день, угадал. А потому собрал все, что могло б пригодиться. "Я просто не хочу делить тебя с ними", — не говорит ему Дженс. Но Джаред (мысли что ли читает?) ловит за руку. Любой намек на улыбку сползает с лица. У Дженсена — холодок ползет меж лопаток. И ужас. Иррациональный, густой. Он проваливается в него по пояс и грудь, с каждым вдохом и выдохом — глубже. А потому просто прекращает дышать. От греха. — Ты должен знать, что я понимаю. И разделяю. Закончился сериал, но не мы. Хорошо? — Хорошо, — Дженс откликается, как механический робот. Просто чтобы что-то сказать. Он видит, как у Джея шевелятся губы, и как веселые искорки света играют в зрачках: — Давай, ковбой. Мы должны здесь все подготовить. — Да, — отмирает. Стряхивает оцепенение, как налипшую пыль. — Я пошел за дровами. Джей треплет его по плечу: — Смотри, аккуратней. Не наступи на змею или в яму не грохнись. Ногу еще не хватало сломать. Или голову проломить. — Не волнуйся, мамочка. Они возвращаются к беззаботным подколкам. Перебрасываются шутками, как на поле — бейсбольным мячом. И, даже теряя Джея из виду, Эклс слышит скрип веток и листьев у того под ногой, разбирает смешки и какие-то приглушенные фразы. Ему просто сейчас хорошо. * Меньше, чем через час, на опушке, чуть в стороне от пруда, Джа разбивает бело-голубую палатку, с помощью Дженсена раскладывает костерок. Они жарят на ветках сосиски, разогревают бургеры и даже кофе, перелив тот в небольшой котелок (багажник "Импалы" — тот еще кладезь). Джей роется в пакетах с едой: — Прикинь, они нам упаковку маршмэллоу всучили. Такой вот презент. — Ну а что? — ухмыляется Дженсен. — Зажарим их тоже. Чем не десерт? Вкусняшка же. — Точняк. Вместе с пивом. Смотри, когда тебя пронесет, беги в те кусты, что в стороне от палатки. — Ой, да в жопу иди. Мой желудок и не такое усвоит. — Ага. А помнишь, в прошлом году, Марк на площадку притащил тех экзотических фруктов? Ты лопал их, как не в себя, а потом... — Так, завязывай! Хватит... — Как хватит? Мы в одном трейлере жили! Они смеются, и Дженсену снова прилетает в бок кулаком, потом — по плечу и колену. Как будто Джареду тоже нужно касаться. Не только слышать и видеть, но осязать, убеждаться. Или все это, вполне возможно, — только у Дженсена в голове. Расшалившееся воображение. Тоска, что захлестнула после окончания съемок и не отпустит никак, расширяется, захватывая новые территории, подчиняя сознание, оплетая паутиной — липкой, седой. В горле опять пересохло. — В любом случае, пиво мы будем позже. Плесни мне кофе еще. Там осталось? — Давай. Забирает смешной ярко-рыжий походный стаканчик, пальцами мазнув по руке. Дженсен даже уже не обращает внимания на толпу мурашек. Он к ним привык. Джаред на корточках у костра так прекрасен — джинсы, обтянувшие соблазнительно задницу, бедра. Сильные руки с прожилками вен. Даже эта дурацкая шляпа и шарф, обмотанный вокруг шеи. Он залипает. Безбожно на нем. Джей поворачивается медленно, опуская рядом стакан и отставляя в сторону котелок с остатками кофе. Он утирает ладонью испарину со лба — от потрескивающих радостно сучьев жаром бьет наотмашь. Он промок. — Ты так смотришь, — получается хрипло. — Я не справляюсь. Дженсен опускает глаза и стискивает кулаки. Вот дурак. Трясет головой, проморгаться пытается. Под веками режет от пыли. Или это зола от костра, что все громче трещит? Сейчас просто голова на куски разорвется. Он шепчет: — Я не должен. Прости. Я... наверное... лучше схожу прогуляться. Встает, отряхивая штаны от налипших комочков земли и травы. Удается сделать ровно два шага. В никуда. Налетает прямиком на него, потому что Джаред преградил дорогу и смотрит. Внимательно сверху вниз. Не моргает. — Ты никуда... Слышишь, Дженсен? Ты больше никуда не пойдешь. Набегались, хватит. Хватит делать вид, что прошло, отболело. Прогорело в углях костра, улетело с оборванными листьями календарей и исписанными ежедневниками, со страницами всех сценариев и зазубренных реплик. Хватит говорить себе: "Стоп". Хватит выдирать из памяти с корнем, кровью и мясом все те ночи, что были в трейлерах, случайных домах, на вечеринках их общих знакомых... повсюду. Хватит говорить себе, что следы, остающиеся утрами на теле — царапины, метки, что это — совсем не о том. Не они, не про них. "Хватит, ведь жизнь проходит, а мы не становимся сильней и моложе. Хватит, потому что я без тебя — не могу. Не дышу". — Пожалуйста, Дженсен, прекрати загоняться. Ты сам не свой. Я боюсь... — Я не знаю. Джа... так много всего. Это длилось и закончилось. Как обрубили. — Неправда. — Вскидывает на него больные, но горящие при этом, что угли, глаза. — Это не закончится никогда. Между нами. Он наклоняется и с высоты своего роста целует. Раскрывает губы его языком. Ведет по самой кромке зубов и толкается глубже. Дженс стонет, вцепляясь пальцами в плечи. Дженс тянет с него этот клетчатый шарф и сшибает шляпу на землю. Дженс запускает в эти невозможные волосы пальцы, перебирает. Почти что оргазм. — Я никогда не отпущу тебя. Слышишь? Дженс хочет сказать: "Обещай". Но он лишь невразумительно что-то бормочет и углубляет их поцелуй, перехватывая инициативу. Он тянет на себя эту шпалу — у самого вполне приличный ведь рост, но рядом с Джаредом вечно как коротышка. От костра тащит гарью. Кажется, это горят маршмэллоу или недоеденный бургер, свалившийся в пламя. У Джея губы с привкусом кофе. Он втягивает их, тут же лижет, кусает. И целует опять. Лес кружится вокруг них хороводом. Он яркий, он звенит, он поет. Вдалеке, пока еще где-то у горизонта — тяжелые раскаты грома и усиливающийся, зазывающий ветер. Он гонит жухлые пригоршни облетевшей листвы по дорогам, он тащит их вдоль канав, по подлеску, засыпает буераки и ямы. Он приносит с собой запах первого снега. Того, что скроет всю гадость и грязь, застелет воздушным и белым истоптанную сотней тысяч подошв, усталую землю. — Будет снег, — шепчет Джей. Он дышит со свистом и лбом прижимается к его лбу, восстанавливая дыхание. — Наконец-то, — лениво отзывается Дженс, поглаживая кончиками пальцев горячую шею. И падает опять в поцелуй.