В лунном свете

Филипп крепко сжимал руль своего внедорожника. Он ехал домой из города, где затаривался продуктами и умудрился получить два заказа. Именно это и не давало ему покоя. Киркоров привык видеть в русалках добычу, но общение с русалом, конечно, сильно влияло на него. Охотника не покидала мысль, что все русалки могут оказаться по-своему необычному и прекрасными, если узнать их поближе. Как и люди. Как уйти с этой охотничьей сцены, после стольких звёздных лет, проведённых на ней? Мог ли Филипп за такой короткий срок переступить через себя, свои принципы и убеждения, изменить мировоззрение? Слишком долго он жил этой жизнью, наполненной постоянным риском сгинуть в морской пучине, став едой для хищных рыб, если не самих русалок. Филипп не хотел жить этой жизнью, не так он видел в молодости своё будущее, но теперь изменить её казалось трудным, даже чем-то ненормальным и противоестественным. Боялся ли он, что эти изменения всё-таки произойдут, причём без его ведома? Да, не то слово, как боялся. Скрипнув зубами от злости на самого себя, Филипп резко затормозил у коттеджа, но вылезать из машины не спешил. На радио играла песня его любимого певца. — Николай. Басков, — по отдельности, задумчиво проговорил он. — Как же его голос похож на Колин. Но ведь это невозможно — русалочье пение плохо действует на людей… Охотник глянул на водонепроницаемые большие часы на запястье. Было всего одиннадцать вечера, очень рано для выхода в море. Но Филипп принял решение отплывать сейчас, будто его что-то на это толкнуло. Слишком уж много вопросов ему надо было разрешить с русалом. Раскидав по кухне продукты, Киркоров быстро накинул на себя жилет, и его рука по привычке потянулась к тумбочке, на которой лежали беруши, но Филипп отдёрнул её. Замявшись на несколько секунд, он решительно тряхнул головой и выскочил из дома. — Вот чёрт, я начинаю доверять ему, — с усмешкой сказал он. Эта летняя ночь была на удивление светлой, хотя луны нигде не было видно. Филипп дремал в лодке, уронив голову на грудь. Поначалу он ещё всматривался в море, но сон сморил его, так что тихий всплеск воды не мог разбудить его. Русал мельком взглянул на спящего охотника и подплыл к самой лодке, внимательно разглядывая её содержимое. Под сиденьем валялась металлическая сетка и незаряженный гарпун, в самом углу лежала старая и ржавая консервная банка. Ничего из этого не притянуло к себе особо внимания Коли, и он осторожно ткнул пальцем коленку Филиппа, в ту же секунду исчезая под воду. Но ничего не произошло, и русал осмелился высунуть голову. Охотник спал. Тогда Коля шлёпнул хвостом воду и отплыл подальше. Филипп встрепенулся и сонно заморгал глазами, оглядываясь. Заметив русала, он поднялся, но, наткнувшись на холодный взгляд, снова сел, приготовившись слушать. Коля держался на приличном расстоянии, гордо выпятив грудь. — Мои собратья уплывают дальше в море, — крикнул он. — Они считают, что больше тут оставаться небезопасно. — И ты тоже? — вопрос вырвался прежде, чем Филипп успел над ним поразмыслить. — И почему ты говоришь мне об этом? Русал дёрнул плечом, слегка нахмурясь. — Уходи отсюда. Больше мы не увидимся. — Постой минутку! — Киркоров умоляюще протянул к нему руки, ничуть не чувствуя из-за этого уязвления гордости. — У меня осталось слишком много вопросов. Коля насупился, глядя на Филиппа исподлобья. Он теребил так кстати подвернувшуюся под руки водоросль, но из-за чёрной воды этого не было видно. — Почему ты не поёшь? — с жаром спросил Филипп. — Это беспокоит меня с нашей первой встречи! Вы все поёте, а ты нет! У тебя, должно быть, чудный голос. Лицо русала чуть разгладилось, ему с трудом удалось сдержать робкую улыбку. Он был польщён незатейливым комплиментом, но показывать это не собирался. — Я просто не хочу, — тщательно обдумывая каждое слово, начал он, — чтобы ты, потеряв голову, стал жертвой моих собратьев. Это очень жестоко и совсем не гуманно. Не хочу уподобляться вам. Последняя фраза сорвалась с языка совсем некстати, и Коля вжал голову в плечи, испуганно взглядывая на Филиппа. Конечно, это было справедливо, но немного не вовремя. — Ты такой особенный… — растроганно прошептал Киркоров, нисколько не обидевшись. Русал, вспомнив, о чём он пришёл сказать Филиппу, расправил плечи и тихо сказал: — Уходи, больше ты здесь никого не поймаешь. Переберись в другое место, убивай там. Но очень тебя прошу, когда будешь целиться из своего гарпуна в чью-то открытую грудь, вспомни про меня. Трогательно помахав на прощание рукой, Коля бесшумно скользнул под воду. Она сомкнулась над его головой, послав во все стороны две коротенькие волны, и всё стихло. Филипп перевёл взгляд под ноги и увидел сеть с гарпуном. — Да провались всё пропадом! — взревел он, схватив вещи, со всей силы размахнулся и вышвырнул их за борт. Охотник стоял в раскачивающейся лодки, тяжело дыша. Всё. С охотой покончено. Русал стал для него будто говорящей совестью. И почему только он появился так поздно и побыл с ним так мало? Наверное, так и поступают ангелы. Приходят, дают добрый совет и уплывают далеко-далеко в море, чтобы их больше никто никогда не увидел.

***

Филипп не спал всю предыдущую ночь и весь день. Он передумал обо всём, что произошло в течении этого месяца. Он был уже готов измениться. Измениться ради этого чёртова прекрасного русала! Но тот резко оборвал ниточку, связывающую их, при чём в этой резкости и даже, можно сказать, жестокости, был виноват не кто иной, как сам Филипп. От осознания этого было тошно, и Киркоров начинал почти что ненавидеть самого себя. Он лежал на кровати, откинувшись на мягкие подушки. В комнате горела одна только настольная лампа, и весь коттедж покоился в сумраке. — Что же я натворил? — протянул Филипп. Наверное впервые в жизни ему хотелось промотать время назад и исправить свою ошибку. Этот факт беспокоил его не меньше, чем все предыдущие события. Филиппу не особенно нравилось то, что с ним происходило. Под боком запел телефон, но Киркоров не спешил отвечать на звонок, наслаждаясь песней. — Чего ты мне названиваешь каждый день, Макс? — скорее устало, чем раздражённо спросил он. — У меня проблемка, — напряжённо и почему-то шёпотом ответил Максим. — Я тебе кто, по-твоему? — слабо огрызнулся Филипп. — Иди к психологу, или куда там тебе надо. — К тебе! — невинно воскликнул Галкин, однако слышно было, что он очень нервничает. — Ты мне дверь откроешь, а то мне в лесу вой послышался? — Да, тут водятся. Всякие, — проворчал Киркоров, нехотя сползая с кровати. — Сейчас, спускаюсь. Максим стоял один, переминаясь с ноги на ногу и робко оглядываясь по сторонам. Видимо, он очень торопился к Филиппу, потому что на футболку накинул только лёгкую спортивную кофточку, которая совсем не спасала от ветра, постоянно дующего с моря. — Замёрз? — Филиппу стало его почти жалко. — Чай будешь? Галкин отрицательно мотнул головой и молча прошёл в дом, нерешительно оглянувшись на Киркорова. Он бывал только в коридоре, да на кухне, и не знал расположение комнат. Сам хозяин был слегка растерян, так как не привык видеть Максима в таком состоянии, поэтому довольно неловко ляпнул: — Пошли в спальню, что ли? Секунда молчания, осознания сказанного и нервный смех Филиппа. Даже Макс, хоть и был не в настроении, улыбнулся. — Я имел в виду, что мы можем поговорить, сидя на кровати, — объяснил Киркоров. — У меня диван не такой мягкий и удобный. — Я понял, — кивнул Максим. — Пошли. Филипп приготовил им по кружке горячего шоколада, для поднятия настроения, и мужчины сидели, грея руки и не спеша начинать разговор. Наконец, Макс прервал молчание: — Ты знал, что русалки совсем не такие, какими мы их раньше представляли? Киркоров промолчал, разглядывая узор из молока в своей кружке. Он сам собой складывался в русала, и Филипп ничего не мог с этим поделать. — Они лучше людей, чище их и прекраснее раз в десять. — Максим вздохнул и понурился. — А мы этого не понимали. Мне так стыдно, что я их мучил. Если подумать, мы убийцы. Слышишь, Филя? Мы их убивали. Филипп вздрогнул. Вот уже второй раз он слышал про убийства. До этого в голову даже мысли не приходило, что он убивает. Невинных существ. Безнаказанно. Его всего передёрнуло, а на лбу выступила испарина. — Надо это прекращать, — продолжал Галкин. — Мы должны исправиться. Мы должны показать всему миру, что русалки имеют право на свободное сосуществование с людьми, что они не чудовища и не животные, а такие же, как мы. — Нашёлся проповедник, тоже мне, — севшим голосом перебил Филипп, чтобы не показать, что он чувствует на самом деле. — В этом твоя проблема? Максим отпил глоток горячего шоколада и прерывисто вздохнул, повернув к Киркорову голову. — Я влюбился, — прошептал он. — В кого? — Филипп медленно моргнул. До него вообще туго доходило, что ему хочет сказать Макс. Всем своим существом он ещё был там, на море, в лодке, разговаривал с Колей. Так глупо. — В ту русалку, балбес! — с отчаянием воскликнул Максим. — В ту самую, которую ты мне выловил несколько дней назад! — А она что? — Филипп жадно уставился на Галкина, дожидаясь ответа. — Что, что! — горько усмехнулся тот. — Ничего. Сдался я ей больно. Она видеть меня не хочет. Я уж и так к ней, и эдак, а всё ни в какую! Сначала вроде сама на контакт идёт, улыбается даже. А потом одно неосторожное слово, и между нами словно стена возрастает! Единственное, она всегда мечтала покраситься, и я ей это устроил, конечно. Она блондинка теперь. Такая, с рыжинкой. Какую я искал всегда. — Как её зовут? — спросил Филипп, с грустью осознавая, что Коля ведёт себя точно также. — Алла, — мечтательно протянул Максим и даже зажмурился. — Какая женщина! Хотя тебе не понять. Киркоров, не особо слушавший болтовню Макса, на этот раз возмущённо взглянул на него, готовый разразиться целой тирадой, опровергая не понравившуюся ему фразу, но Галкин поспешил исправиться: — Ну, ты же гей! — и наивно захлопал глазками. — Тебе не понять мою любовь к женщине. — С чего это ты взял, что я гей? — недовольно пробурчал Филипп. — Я, вроде, каминг-аутов не делал. — Говорят, — пожал плечами Максим. — Да и я же сам вижу, что тебе на наших девчонок вообще плевать с высокой колокольни. А на меня заглядываешься! — хитро добавил он, задорно подмигнув Филе. — Ага, каждый раз смотрю и думаю: дурак или прикидывается? — Киркоров перевернул всё в шутку. Хотя, признаться по правде, он и правда частенько поглядывал на симпатичного парнишку, но тот довольно быстро начинал его раздражать и утомлять. — Эх, ну ладно! — Макс одним глотком опустошил всю кружку и вытер шоколадные «усы» тыльной стороной ладони. — Поговорил с тобой, и полегче стало! Буду дальше Алусю очаровывать! И, послав Филиппу воздушный поцелуй, Максим сбежал вниз по лестнице, не дав Киркорову опомниться. Он так и остался сидеть на кровати, сжимая кружку слегка подрагивающими руками. — Какой целеустремлённый! — наконец выдохнул Филипп. — Вон, не сдаётся, любовь завоёвывает! Помолчал немного, опустив голову. — А я чем хуже? — воскликнул он после минутного раздумья. — С чего это я должен сдаваться? Решено, я должен расставить все точки над и! Завтра же ему всё расскажу! Он не мог уплыть, просто не мог, я не верю! И всё у нас с ним будет хорошо!