Однажды в школе, или Меч со светодиодами

Анакин оказался, как ни странно, человеком. Если быть точнее – хмурым пятиклассником, осторожно зашедшим в класс сразу после последнего звонка. Неловко сжимая в руках потрепанный рюкзак, он пробормотал что-то вроде «Здрасте», шмыгнул за последнюю парту и сразу же достал из сумки тетрадь. Бен осторожно наблюдал за ним краем глаза, не отрываясь от проверки тетрадей. Пока что ничего не соответствовало той картине, которую нарисовала ему Светлана. - Он у нас с прошлого года, перевелся сразу в четвертый класс, - в трубке раздался отчетливый вздох, - и сразу же начались проблемы. Поймите, у нас хорошая школа, многие мечтают в нее попасть, и когда приходит один из… скажем так, тех, кого сюда «направили», это всегда оборачивается неприятностями. - Какими? – Бен слегка напрягся. Он еще помнил свою школьную жизнь, не вызывавшую у него особо теплых чувств. - Они не вписываются. Их задирают, они в ответ хамят или начинают драку… - Так, а какое отношение это имеет к… Анакину? - Самое прямое, - Светлана снова вздохнула. – Они с матерью переехали сюда, в город, в прошлом году. Семья бедная, мать на двух работах зашивается, практически как в рабстве, а мальчик, вот, в нашу школу «по месту жительства» угодил. - И поэтому за ним надо присматривать? - Присматривать за ним надо потому, что из-за драк в прошлом году он на особом учете, и его ни в коем случае нельзя оставлять одного, без взрослых. Поскольку в это время его мать еще на работе, Анакин должен оставаться в школе и делать уроки. Бен вздохнул и сжал переносицу. И за вот таким вот… кадром его просят присмотреть? - Как долго? - До восьми. Отлично. Вечер в школе. Как раз об этом он и мечтал. - Вы не единственный, кто это делает, - словно бы отвечая на невысказанные возражения, сказала Светлана, - В прошлом году это была его учительница, но в этом мы решили чередоваться. Ваша очередь завтра, в пятницу. Видимо, сразу решили в коллектив вводить. - Хорошо, - вздохнул Бен, - Я согласен. И вот теперь Бен, вместо того, чтобы направиться после уроков домой, вынужден был присматривать за мальчишкой. Он, кстати, старательно выводил что-то в тетради и не обращал особого внимания на окружающую действительность. - Эм… Анакин? – осторожно окликнул его Бен. Тот оторвался от тетради. - Да? - Ты обедал? Этот простой вопрос заставил глаза Анакина на мгновение расшириться. Потом он медленно кивнул. - В столовой. С классом. Бен мысленно прикинул, когда это могло быть. По всему выходило, что никак не позже пятой перемены. Значит, вроде как проголодаться не должен… пока. - Мне бутерброд с собой дали, - Анакин, словно бы прочитав его мысли, вытащил из сумки нечто, завернутое в салфетку. Бен кивнул. Отлично, значит о еде можно не беспокоиться. Они сидели молча, каждый занимаясь своим делом. Бен проверил тетради и выудил из сумки потрепанного Брэдбери. Анакин отложил в сторону одну тетрадь и открыл другую. Когда начало темнеть, Бен встал, чтобы включить свет, - и заметил, как Анакин, сгорбившись, сидит над тетрадью, а на строчки в ней падают тяжелые капли. - Эй… Что такое? – Бен мигом присел рядом с ним. – Что случилось? - Ничего, - отозвался Анакин злым голосом, - У меня насморк. В доказательство он шмыгнул носом и вытер лицо рукавом кофты. Разумеется, Бен ему ни на секунду не поверил, но допытываться не стал. В конце концов, если давить, будет только хуже. - Ладно, - он пожал плечами, словно бы ничего особенного не произошло, и направился к своему столу. Так, теперь главное сесть, взять книжку, притвориться, что все нормально, и продержаться так минут десять. - Так, я за чаем, - встать, демонстративно (но не переигрывая!) потянуться. Небрежно бросить по пути: - Чай будешь? И внутренне наслаждаться от восхитительного зрелища. Только что Анакин в состоянии глубокой печали пялился на тетрадку, и вот уже плечи расправляются, лицо (все еще мокрое) оборачивается к нему, и выражение злости уходит, оставляя недоумение, неверие… - А можно? Бен ухмыляется. - Почему бы и нет? Не обеднеет школа от одного пакетика чая. Анакин торопливо кивает – как будто ждет, что прямо сейчас ему откажут, да еще и посмеются. Но Бен просто кивает – «принято к сведению» - и идет к дверям класса. И уже в спину ему прилетает робкое: - А можно с сахаром? *** Две чашки чая греют руки, но их очень неудобно нести, и еще неудобнее открывать с ними дверь. Фактически жонглируя кружками и используя ногу в качестве дверного упора, Бену удалось протиснуть в класс. Там все так же тихо – слишком тихо. Анакина нигде нет. Бен в панике смотрит на его место – рюкзак все еще валяется под партой. Значит, скорее всего, просто вышел. Он же вернется, да? Анакин вернулся через пять минут, встряхивая мокрыми руками. К этому времени Бен уже успел мысленно составить себе план, где в первую очередь надо будет искать потерявшегося мальчишку. - Чай на столе, - очень спокойно сказал он, - И бутерброд не забудь съесть. - Ой, точно! – Анакин полез в рюкзак, выудил оттуда порядком помятый бутерброд и вгрызся в него так, будто его сто лет не кормили. Бен только вздохнул и спрятал улыбку за чашкой. - Спасибо, - немного запоздало сказал Анакин, запихивая в рот последний кусок бутерброда. Бен только кивнул: - Пожалуйста. Наступило теплое, уютное молчание. Бен не спеша допил свой чай и отставил чашку на край стола. И услышал робкое: - Извините, а вы можете мне помочь? Поднял взгляд от книжки. - С чем? - С уроками. – Анакин нервно прикусил нижнюю губу и смотрел в стол, не в глаза, как будто боялся ответа. Силы великие. - Я могу попробовать, - осторожно ответил Бен, вставая. – А с чем конкретно нужна помощь? - С литературой, - Анакин вздохнул и достал ту самую тетрадку и учебник, - Я вообще не понимаю, что там надо делать. Бен вгляделся в строчки: - Хочешь, в дальние синие страны, в пенье вьюги, в тропический зной, поведут нас с тобой капитаны, на штурвал налегая крутой… Так, а что за вопросы? - Да вот! – Анакин ткнул в строчку, - Я пытался-пытался, но просто… не понимаю! - «Чем дороги автору эти книги и их герои»? – Бен задумчиво почесал бровь. – Скажи, ты любишь читать? От такого вопроса Анакин, казалось, опешил. - Ну… да, - осторожно сказал он. - И любимые книги у тебя есть? - Ага, - Анакин, казалось, все еще не понимал, к чему он клонит. - Скажи, когда ты их перечитываешь, ты вспоминаешь тот раз, когда прочитал их впервые? - Да, но что… - и тут на Анакина, кажется, снизошло озарение. По лицу медленно начала расплываться улыбка. - Это стихотворение писал взрослый, - ухмыльнулся Бен, - Но оно о том времени, когда ему было столько же, столько тебе сейчас. Но Анакин его уже не слышал, поскольку яростно строчил что-то в тетради. Бен осторожно забрал его кружку и вместе со своей отнес на кухню. Остаток вечера прошел в уютном молчании. Бен сидел с книжкой, изредка поглядывая на часы, Анакин дописывал литературу, а потом рисовал что-то на помятом альбомном листе, выуженном из рюкзака. Наконец, когда стрелка часов приблизилась к восьми, а за окнами совсем стемнело, Бен встал и потянулся. - Собирайся, Анакин. Мы идем домой.