Какой ад? Здесь завод, неуч!

— Как же я промахнулся! Тебя не отправлять сюда надо было, а дематериализовать. Давно ещё. Вкрадчивый голос, раздавшийся за его спиной, Светозар не мог не узнать. — Изыди, — не оборачиваясь, среагировал он. Прошелестев чешуйчатой кожей по полу, Савелий Мудрый подполз к ноге бывшего подчинённого и обвился вокруг неё, поднимаясь всё выше, пока жутковатое старческое лицо не закачалось под потолком кабинета. Савелий бесстрастно вперил голубые глаза в хозяина комнаты. Светозар невозмутимо взирал в ответ на незваного посетителя. — Ну и зачем пришёл? — спросил Светозар, ничуть не испугавшись испепеляющего взгляда, нацеленного на него в упор. — Посмотреть, что ты творишь на вверенной территории, — прошипел Савелий. — Лучше бы посмотрел, что сам натворил на территории, вверенной тебе, — не остался в долгу его собеседник. — Если бы не «Триада», мы бы до сих пор жили на тринадцатом уровне. — Считаешь, там было лучше? — недобро прищурился Савелий. — Неужели никогда не задавался вопросом, почему моя матушка накосячила? Почему ей не терпелось нарушить ПЛЕСТ, если вы все пребывали в безоблачном счастье? — Я бывший ангел. В мои задачи входило обеспечивать циркуляцию энергетических потоков. Другой работы не доверяли, и я не задавал лишних вопросов, — отозвался Светозар. — Почему же не давали другой работы такому ответственному, как ты? — продолжал язвить Савелий. — Возможно, потому что в идеальном мире каждый мелкий муравьишка обязан был сидеть в строго отведённой ему ячейке муравейнике и не рыпаться? — Да! И это работало! — Светозар в сердцах хватил кулаком по столу, даже не ощутив боли, несмотря на то, что его тело было собрано из бракованной материи. — Клетки мозга сидели в мозге! Они не пытались мигрировать в печень, почки или кишечник. Задница выполняла функции задницы, голова — головы. А с твоим появлением всё вывернулось наизнанку! — Вот только не надо валить все беды на меня. Матушка разнообразия пожелала, — Савелий нехорошо осклабился. — Ей и отвешивайте «благодарности». — Ты вынудил её украсть матрицы людей, животных и планет у САМОГО! — обвинил Савелия Светозар. — С их помощью создал пустые образы в искусственном мире и использовал голограммы, чтобы выманить настоящие души из Плеромы и запереть в «Триаде»! — А ты много тысячелетий подряд играешься с бракованными человечками, которых давно пора утилизировать, — со смешком Савелий скосил глаза на директорский стол, где на подставке из трёх слонов и одной черепахи красовалась плоская Земля под куполом. — Сам хоть понимаешь, насколько глуп твой выбор? — По крайней мере, я не причиняю людям вреда. Они причиняют зло сами себе и свободны в своём выборе. А ты для своих клиентов придумал жестокую легенду про бога, изгнавшего «грешников». Только забыл уточнить, что таким образом переиначил историю первых пользователей «Триады», раскусивших твой обман, несмотря на прекрасный антураж. Плохо замаскировал серверную под райские деревья? — в интонациях Светозара промелькнуло злорадство. — Запасной выход из матрицы, предназначенный для обслуживающего персонала «Триады», не закрыл. Молодой был, неопытный, — Савелий приподнял верхнюю губу, обнажив острые, как иглы, зубы. — Больше такой ошибки не совершу. Зато какой резонанс получила история! — он удовлетворённо зажмурился. — Везде разлетелась. Даже на твоей Земле, небось, слыхали? — Искажённую версию, — буркнул Светозар. — Не истинную. — Истинную им знать и не надо. Пожалуй, я верну твоего диверсанта, — неожиданно заявил Мудрый. — Готов это сделать прямо сейчас. — Диверсанта? — прикинулся несведущим Светозар. — Кого? — Ходячее несчастье, замаскированное под жителя четырнадцатой Плеромы, которого твои менеджеры подослали, чтобы разрушить мою матрицу. И не прикидывайся. Бенедикт с Сен-Жерменом могли бы провернуть такое только при твоей полной поддержке, — голова Савелия снова оказалась напротив Светозара. Мудрый смотрел бывшему ангелу в глаза. — Ты уже однажды меня предал. Пытался разрушить «Триаду», за что и получил должность директора здесь, на заводе. Помнишь? Светозар мрачно молчал, насупившись. — А я всех победил, — отвратительное шипение Савелия заставляло Светозара ощущать подкатывающую тошноту. — И людишкам отплатил за всё. Не захотели жить в раю, когда узнали, что их новый мир — всего лишь часть моей программы? Так получили ад. Матрицу изменить не слишком трудно было. А могли бы жрать амброзию, пить нектар, почитая меня как САМОГО! Но предпочли бунт. Я ведь хотел сделать их счастливыми, — глаза Савелия подёрнулись мечтательной дымкой. — Поначалу хотел. Но они всегда мечтали изваляться в грязи! Правда, не могли свои мечты осуществить на родине, поскольку всё дурное до капли излекалось из душ и сливалось на нулевой уровень Мелхиседеком. А в моей игре можно было вытворять что угодно. Это ли не подлинный рай? Это ли не свобода? — Грязь извлекалась из архонтов, — справедливости ради напомнил Светозар. — Те, кто распаковались изнутри САМОГО, были совершенны. Их никто не чистил. И уж «изваляться в грязи», как ты изволил выразиться, они, определённо, не мечтали. — А я, может, тоже хотел бы самораспаковаться совершенным, — неожиданно заявил Савелий. — Или пусть я был бы архонтом, и меня почистил бы ваш Мелхиседек, чтобы я мог дальше расти и совершенствоваться! Но матушка расстаралась и создала меня из стопроцентной грязи. Оживила всё дурное, накопившееся в вашем сливе! Вычищать из меня Мелхиседеку было нечего, так как я весь целиком создан из отработанного дерьма. Так что извольте терпеть, дорогие. Возможно, Савелий выплеснул бы наружу ещё что-то, накипевшее в его сознании за истекшие миллионы лет, но именно в этот момент завод зашатался, будто при мощном землетрясении, а по закопчённым стенам побежали извилистые трещины. — Это что такое? — Савелий распустил кольца и сполз на пол, подозрительно оглядываясь по сторонам. — Здесь же всегда было тихо! Вдали прогремел мощный взрыв, полопались и разлетелись вдребезги заводские окна, со всех сторон полыхнуло обжигающим огнём, и Светозар еле успел подхватить на руки плоскую Землю с самодельным куполом, прежде чем она во второй раз нырнула бы в бассейн к уицраорам. — Что там вообще творится? — не на шутку перепуганный гигантский червяк глядел на Светозара. — Надеюсь, САМ прислал сверху достаточно квантов энергии по просьбе графа, чтобы разнести в пух и прах «Триаду», — с удовлетворением отозвался Светозар, наконец, осознав, что задуманное Бенедиктом и Сен-Жерменом опасное деяние в кои-то веки сдвинулось с мёртвой точки. — Ах ты…!!! Савелий бросил на Светозара яростный взгляд и исчез прямо на его глазах, метнувшись в стенную расщелину. — И всё-таки явно что-то пошло не по плану Бенедикта, — задумчиво констатировал Светозар, глядя на потолок, с которого продолжали сыпаться побелка и кирпичное крошево. — Как бы следом за «Триадой» не развалился и завод. Кроме того, надо узнать, живы ли клиенты «Триады», находившиеся в игре? Жив ли наш освободитель? К сожалению, об этом можно узнать только в кабинете у менеджеров, — и Светозар, не медля ни секунды, переместился в Белую Башню. *** Михаил с тревогой всматривался в чертёж, сунутый ему под нос профессором Института физических проблем имени Капицы. Напрягало то, что никак не получалось вспомнить, при каких обстоятельствах они с Андреем Ивановичем познакомились… Впрочем, в жизни молодого парня в последнее время происходило слишком много странного. Миша чувствовал, что его сознание напоминает лоскутное одеяло, состоящее из криво подогнанных друг к другу кусков. Вся конструкция не разваливалась лишь благодаря какому-то чуду. Каждый кусок был воспоминанием — ужасным, печальным и нелогичным — о неких жизнях, проведённых в самых невероятных местах. Вот он в мире, где растения захватили тела людей и живут в необъяснимом симбиозе с ними. Вроде и паразиты — но не причиняют зла. Вот он вылупляется из кокона, проклиная Создателя, придумавшего такую изощрённую пытку для своих детей — периодически окукливаться ради того, чтобы мозг имел возможность развиваться дальше. «Наверное, где-то есть нормальные миры, где не надо сидеть в коконах по полжизни, чтобы тела росли и взрослели, — с яростью размышлял он, лазая среди полуразрушенных тесных сот в поисках пищи вместе с членами своей семьи, называемой роем. — Жаль, мне не повезло родиться в таком нормальном мире». Мир без окукливания, с многочисленными местами для кормления роя, мир без чужих роёв, отбирающих еду и пожирающих беспомощных «куколок» твоей семьи, являлся пределом мечтаний. Ничего лучшего он и представить себе не мог! Вот — он маг с удивительными глазами. С радужкой, подобной земному цветку «анютины глазки». Только ему ничего не известно про Землю. Его мир носит название Скарлекс, и это не планета, а «локация». И вокруг много «локаций», похожих на Скарлекс, и юный маг знает об этом. В другие локации можно попасть, но какой смысл? Везде шпионы, инквизиторы, порабощение… Свободным магам нигде нет жизни! Он силён, но не может пользоваться магической силой, данной ему от рождения, без разрешения военных. Его способности проклятые шпионы лидера раскрыли ещё в тринадцать. Он внесён в реестр как «объект номер 8Б, маг-телепат», и от него отныне требуется преданно служить военной диктатуре, сражаться на стороне совершенно чуждого ему лидера за его идеалы, иначе рискует получить клеймо предателя и лишиться жизни. А вот он — маленькая девочка-француженка с задержкой развития, которая любит природу, но её саму не любит никто, даже родная тётя, на чьи плечи легло воспитание проблемной сироты. Девочка не умеет лгать. Она не знает, что в мире вообще существует ложь. Она отражает реальность как чистое зеркало. Показывает то, что есть. Профессиональной мошеннице, умело разводящей людей на деньги, постоянно меняющей место жительства, от такой сверхспособности ребёнка нет никакой выгоды. Одни убытки. Девочка ничего не понимает. Она не осознаёт, даже когда своей очередной правдой, сказанной не вовремя, едва не сдаёт собственную тётку полиции. «Дура неполноценная», — слышит она шипение в спину, когда тётке всё же чудом удаётся отвертеться от почти неизбежного ареста. Они снова покидают город. Тётка страдает. Невыносимо! Но при этом мужественно тащит за собой дальше «больного» ребёнка сестры, сквозь ненависть и слёзы. А девочка всегда ей улыбается и любит её. Она не знает, что такое ложь. О ненависти она не знает тоже. И вот уже он — юный скаут, проводящий первое лето в лагере на берегу Тихого океана с кучей ребят. Его близкую подругу детства, девочку по имени Кейтлин, утащила на дно гигантская акула, а он не успел даже среагировать, не говоря о том, чтобы спасти её, и потому теперь ревёт в одиночестве, как последний трус и слабак, запершись в кладовке среди ржавых ведёр и обветшалых тряпок, и мечтает о смерти. Вот он — сын рыбака, и их ветхий дом на побережье смыло цунами. Он еле выплыл, успев подхватить и вытянуть на поверхность маленького брата. Они не утонули. Их не пришибло обломками брёвен и кусками кровли. Это было настоящее чудо! Миша ничего не помнил про акулу, Тихий океан и Кейтлин, но в голове так и стучало: «Спас, в этот раз — спас!» Их подобрал вертолёт, прилетевший помогать жертвам цунами. Мальчиков сдали в приют, но выйдя оттуда они, увы, долго не протянули. Слишком слабое здоровье... Уже в следующей жизни Михаил снова станет девочкой — самой обычной, из московской семьи — и до шестнадцати лет будет панически, до приступов удушья бояться воды, не встречая понимания со стороны взрослых. Помнил он и седую древность. Вот он — сын красивой служанки, живущей в древней Палестине. Хозяин дома добр к слугам и не слишком нагружает их работой. Михаил невольно припомнил трогательные детали того мира: пушистую дымчатую кошку, любившую спать на земле, укрыв его лицо хвостом; прохладный колодец во дворе дома, возле которого дети любили играть в жаркие дни; своего отца — торговца тканями, часто уезжавшего надолго с караванами куда-то далеко. Увы, отец однажды не вернулся… А ещё помнилось, что хозяин дома любил проводить в подвале странные опыты. Говорил, будто занимается «секретной наукой». По несчастью, пребывая в теле сына служанки, Миша спустился в подвал из любопытства именно в ту роковую секунду, когда там случился взрыв, и на голову незадачливого алхимика посыпались куски перекрытий. Сына служанки засыпало вместе с ним. Последнее, что осталось в памяти — раненый хозяин из последних сил пытается дотянуться до него и шепчет: «Прости, малыш, прости, я не хотел навредить тебе…» А дальше — мягкая, баюкающая темнота. И совсем не страшно. Не то что когда-то в холодной воде, среди обломков брёвен, с полузадохшимся младшим братом под мышкой. Воспоминаний было много, но собрать их в цельную картину не представлялось возможным. Михаил казался самому себе уродливым Франкенштейном. Больше всего на свете ему хотелось отбросить прочь бесчисленные части чужих личностей, немыслимым образом прилепившиеся к нему! *** — Согласно моим расчётам, энтропия будет нарастать, и однажды Вселенная распадётся, — Андрей Иванович поправил свои очки. — Я почти уверен: всё идёт к этому. Голос учёного вырвал Михаила из плена собственных раздумий. — Почему энтропия будет нарастать? — спросил он, встряхнувшись. — Ведь идёт и обратный процесс: рождаются живые существа. Происходит не только процесс распада. Жизнь возобновляется. — Остатки энергии, вброшенной когда-то в мир, перераспределяются между теми, кто борется за свою жизнь. Но, заметь, чтобы продолжать жить, каждому с момента зачатия приходится забирать энергию у других. Но при этом и сам забирающий в конце концов погибает. Подобная несправедливость происходит, как мне кажется, потому, что суммарно энергии во Вселенной остаётся всё меньше. И неоткуда притекать новой. Это не бесконечный мир. Будь он бесконечным, не приходилось бы бороться за энергию, поедая кого-то или что-то. Необходимая энергия генерировалась бы сама собой в достаточном количестве. Она бы не истощалась, обеспечивая вечную жизнь и постоянное расширение окружающего пространства, чтобы вновь рождённым было где жить. Однако ничего этого не происходит. Но наблюдаемое нами также не означает, что где-то за пределами Вселенной не существует другого мира с бесконечной энергией. Я полагаю, он точно есть. — И чем он отличается от нашего? — заинтересовался Миша, на миг забыв о кривом лоскутном одеяле и «Франкенштейне» в собственной голове. — В настоящем мире, по моему мнению, не должно быть разделения на атомы, кванты или другие частицы — неважно, большие или малые. Материя и все виды полей должны представлять собой нечто непрерывное. Но при этом они не должны сливаться в бесформенную однородную субстанцию, лишённую признаков. Например, как любят описывать нирвану буддисты: «Ни то, ни сё, ни пятое, ни десятое, и вообще непонятно что», — передразнил профессор кого-то из новомодных гуру, недавно вещавших в прямом эфире. — Думаю, за пределами нашей Вселенной находится мир с кардинально иными законами, позволяющими живым существам одновременно быть единым целым друг с другом и с родным миром, но при этом не теряя своей индивидуальности. Я лишь смутно могу предполагать, что такой мир, где две противоположные возможности реализованы одновременно, должен быть куда более развитым, чем наш. В таком случае Большой Взрыв мог являться вбросом энергии в наше замкнутое пространство из разомкнутого и бесконечного мира ради проведения эксперимента. — И что это мог бы быть за эксперимент? — Михаил затаил дыхание в ожидании ответа. — Не рискну и предполагать. Но ради проведения опыта нашу Вселенную могли надёжно закрыть от настоящего мира, обеспечив полную изоляцию. Для того, чтобы наш мир не навредил другому, — а потом Андрей Иванович добавил и вовсе невозможное: — А знаешь… Если жители настоящей Вселенной бесконечно умнее нас, а так, полагаю, и есть, они не стали бы рисковать благополучием своего мира и экспериментировать внутри собственной реальности, даже в закрытой лаборатории с соблюдением всевозможных защит и мер безопасности. Если бы мне пришло в голову попробовать создать настолько опасный и непредсказуемый мир, я бы для начала попробовал организовать нечто вроде… игровой симуляции, — Андрей Иванович подпёр подбородок рукой и снял очки. — И посмотреть, во что выродится виртуальная реальность. Она стала бы просто моделью. И как только я получил бы данные, что такая модель нежизнеспособна, а это стало бы ясно довольно скоро, я бы сразу закрыл проект. — Но наш проект не закрыли! Он продолжается более 4,5 миллиардов лет, — возразил Миша. — Проект могли сохранить, если бы в модель внезапно вклинился неожиданный фактор, и виртуальная модель вопреки намерению экспериментатора, обрела бы собственное бытие. Миша вдруг ощутил странный кульбит в желудке. — Что с тобой? — заботливо спросил у него Андрей Иванович. — Тебе нехорошо? — А как обычная модель могла бы… обрести бытие? — слабым голосом полюбопытствовал Миша. — Ладно, давай строить фантастические предположения дальше, — усмехнулся Андрей Иванович. — Если в том бесконечном мире используются для моделирования не машины, а сила разума жителей того мира, тогда весь наш мир вполне может умещаться внутри сознания одного из тех жителей. Он, она, оно… Кто-то просто думает о нас, просчитывает варианты, прикидывает… При этом мощь его разума настолько велика, что мы, будучи всего лишь продолжением его мыслей, обрели собственное существование просто из-за вложенной в нас огромной, хоть и, бесспорно, конечной энергии. Мы — модель, находящаяся не внутри компьютера, а внутри живого сознания, которое, в свою очередь, находится в бесконечном мире. Этот разум одновременно «просчитывает» разные варианты бытия, и каждый отдельный вариант ограничен во времени и в объёме вложенной в него энергии. Мы — не часть их мира, а воображаемая модель. Одна из многих. — О нет… — только и сумел выдавить из себя Михаил, чувствуя, как вся тяжесть сложенного в уме паззла придавила его. И вес тот был невыносимее массы каменных блоков из дома палестинского алхимика. — София Самуиловна! Эксперимент с квантованием непрерывных энергий… Я всё вспомнил. Из крана, безбожно воткнутого в палец САМОГО, вытек последний квант энергии низкого напряжения. В голове бывшего прораба, некогда попавшего с плоской Земли на завод директора Светозара, случился Апокалипсис. Впрочем, это был, пожалуй, второй Большой Взрыв. Или, проще говоря, то самое пробуждение.