Друг друга отражают зеркала

Я — глаз, лишенный век. Я брошено на землю, Чтоб этот мир дробить и отражать… И образы скользят. Я чувствую, я внемлю, Но не могу в себе их задержать. (М. Волошин)

Шэнь Юань привык, что в любом дерьме, происходящем в этом мире, виноват Заоблачный Онанист. Но сейчас это не работало — в новелле среди всего насилия, в котором принимал участие лорд Цинцзин, сексуального не значилось. Зато с появлением Юаня оно стало константой для обоих миров. Это его обескуражило. При всех своих недостатках типа прокрастинации, раздражительности и неспособности сразу убирать за собой тарелки в посудомойку, он привык считать себя хорошим парнем. Теперь на него накатило то, что на его родине назвали бы глубоким кризисом идентичности. В результате Юань, как прячущееся в нору раненое животное, закопался в списки закупок. Это был единственный предлог, чтобы сидеть в оцепенении и смотреть в одну точку, не привлекая к себе внимание. Он занимался такими проверками регулярно — самозваный лорд Цинцзин не хотел оказаться тем идиотом, которого обворовывают или дурачат. Теперь он смотрел в счета и не понимал ни слова. Еще он не понимал, нахрена он вообще появился в этом мире. Ничего ведь не стало лучше. Все, кто погиб в новелле, все равно умерли. Кроме разве что Шэнь Цинцю, будь он неладен. Так зачем понадобилось нынешнее ответвление сюжета — очередной виток бессмысленных страданий? Он не знал, когда совершил ошибку, и не знал, что делать дальше. Ему стало бы легче от разговора с Юэ Цинъюанем. Но именно к нему попаданец обратиться не мог. До него некстати дошло, что шисюн Юэ и так уже извелся из-за невозможности ему помочь, потому что считает его жертвой насилия. И от того, что сам Юань это рьяно отрицает, реальность никак не меняется. У него не было выбора, а если бы он был, его отношения с Бинхэ были бы иными. Юань с досадой понял, что как бы сам он ни обманывался насчет своей любви — других он не обманет. Эта простая мысль раньше от него ускользала. Он был уверен, что он прав, а остальные ошибаются, что Лю Цингэ просто глуп, а шисюн Юэ слишком блюдет приличия — отсюда и все их претензии к Бинхэ. Но сейчас, стоило Юаню усомниться в себе, и слова окружающих почти заменили собственное мнение. Он хмыкнул — должно быть, с этой проблемой сталкиваются все самоубийцы. Помощь близко, но попросить о ней невозможно. «Система, что будет, если я заранее откажусь от всех миссий?» ПОКА НА СЧЕТУ ЕСТЬ БАЛЛЫ — НИЧЕГО. «Ясно». ДОСТУПНА МИССИЯ «ОГНЕННАЯ СМЕРТЬ». ПРИНЯТЬ МИССИЮ? ДА. НЕТ. «Нет». Юань все глубже погружался в меланхолию. Даже мысль о болезни Лю Цингэ не держала на поверхности. Попаданец подозревал, что это очередное надувательство Системы — вполне вероятно, что ситуация на Ваньцзянь заморожена, не зря же все пропавшие до сих пор живы и их предлагается спасти. Возможно, лишь с появлением там Юаня квест станет по-настоящему опасным. Когда в доме начало темнеть, Бинхэ поставил на стол зажженный светильник, принес чай и тарелку с закусками. Юань смотрел на бывшего ученика словно с края другой вселенной. И все равно не мог не любоваться упавшей на лицо прядью волос, подчеркивающей белизну кожи, чуть нахмуренными бровями, прищуром темно-карих глаз, смотрящих прямо в душу. — Все-таки не стоило его отпускать, — сказал Бинхэ вполголоса. — Я что, должен был хватать его за рукава? — пожал плечами Юань. — Учитель наверняка знает слова, которые могли бы его остановить. — Нет, не знаю. Его, по-моему, только смерть остановит. Последний факт вызывал у них прямо противоположные чувства. У Бинхэ — восторг, у Юаня — раздражение тупостью и упрямством. Хотя под конец поведение Цинцю проняло даже его. — Что-то еще? — резко сказал он и тут же почувствовал укол вины. — Да. Передай это моему двойнику, — Бинхэ положил на край стола браслет, согнутую полосу металла. — Пусть наденет. Юаню не понравилось, как это прозвучало. Вдобавок он не понимал, с чего двойнику вдруг цеплять на себя незнакомый артефакт и как у демонов вообще работает подобная дипломатия. У них не было писаных законов, заповедей, кодексов, ничего такого. Свои правила они считали самоочевидными и интуитивно понятными, но для Шэнь Юаня они казались полнейшим абсурдом. Что, впрочем, не мешало ему слыть великим демонологом. Здесь для этого достаточно было уметь убивать демонов, понимать их было не обязательно. — После этого учитель может спокойно отправиться на Ваньцзянь, — Бинхэ зашёл с козырей. — Что делает эта штука? — Пока он не попытается причинить тебе вред — ничего. Не обязательно что-то ему объяснять, — добавил Бинхэ в ответ на сомневающийся взгляд. — Демоны понимают такие вещи без слов. Юань взял браслет и нацепил на руку. Он не умел проносить вещи в сон иначе как на себе, но вышло слегка демонстративно, и демон отвернулся. Все остальное время он старался не попадаться на глаза. К ночи Юань почти успел по нему соскучиться. — Отправь меня в сон, — велел он, думая, что вряд ли самостоятельно заснет до утра в таком настроении. То, что он лег спать в одежде, не вызвало вопросов, он делал так и раньше. Демон коснулся рукой его лба и смотрел на Юаня, пока его веки не сомкнулись… Двойник Бинхэ действительно все понял без слов, но как-то неправильно. — Это меня убьет, — сказал он и снисходительно улыбнулся. — Надо же, твой щенок показывает зубы. — Не преувеличивай. Это же браслет, максимум руку оторвет, — отмахнулся Шэнь Юань. — Новую отрастишь. — Это меня убьет, — без выражения повторил демон. — Это только на случай, если ты попытаешься причинить мне вред. — Вред? — двойник поднял взгляд от безделушки и теперь смотрел на Шэнь Юаня, как на говорящую азалию. — Он убьет за простой взгляд на тебя. Ты вообще хоть представляешь, как он ревнует? — Кажется, я слышу в твоем голосе нотки сочувствия, — съязвил Шэнь Юань. — Можно подумать, у него есть причина для ревности. Он и сам понимал, что утверждение вышло несколько опрометчивым. Но сейчас ему было не до нюансов. Двойник насмешливо фыркнул: — Я покоритель двенадцати пиков и хозяин Синьмо, а он кто? — Вы меня достали, — зло сказал Юань. — Я вас выгоню обоих! Он помнил об опасности, исходящей от гордого бессмертного демона, однако сейчас он бы с радостью отдохнул в небытии тысячелетие-другое. Двойник, брезгливо дернув уголком рта, надел на запястье браслет. Артефакт активировался вспышкой, чужеродные энергетические потоки зазмеились вверх по руке к шее и сердцу. — Так и знал, — сказал он без интонации. — Я ведь ношу твое кольцо, — напомнил Юань. — Да, и для него это еще один довод нанести удар первым. — Хватит. — Лорду Цинцзин надоело препираться. — Я не останусь с ним, если он попытается причинить тебе вред, и выгоню вас обоих, если ты вздумаешь этим манипулировать. Демон рассмеялся: — Ты даже не узнаешь, когда меня не станет. Если я могу притворяться им, думаешь, ему сложно притвориться мной? Такое Шэнь Юаню в голову не приходило. Мысль о собственной наивности неприятно задела самолюбие. И, что уж там, он не мог представить своего Бинхэ в подобной роли. — Мой ученик так не поступит, — он вздернул подбородок. — Думаешь, что знаешь его лучше, чем я? — демон потешался, словно разговор больше не шел о его жизни. — Странный вопрос. Ты его вообще не знаешь, — резко ответил Юань. На лице императора отобразилась работа мысли, и он словно на миг превратился в четырнадцатилетнего мальчишку, любознательного и непоседливого. Нахмурился, провел по губе большим пальцем. И снова стал собой. — Ты разочарован в нем? — осторожно предположил он. — Из-за меня? Он поднял внимательный взгляд, следя за реакцией, и на его лице Шэнь Юань вдруг увидел ту самую противную жалость, которой его доводил до белого каления шисюн Юэ. Но Ци-гэ сошло бы с рук и не такое, а демона захотелось ударить. К счастью, в отличие от шисюна, он не тряс своим мнением, как транспарантом. В следующую секунду его лицо снова стало просветленно-пустым, как у статуй божеств, и, сколько ни всматривайся, Юань не мог разглядеть на нем ничего. — С чего ты взял? — Ты стал нарываться, — мягко пояснил двойник. — На что? — недобро сощурился Юань, но спохватился, что ведет себя как идиот и сейчас буквально подтвердил слова демона. Двойник, чуть насмешливо хмыкнув, уставился в ландшафтные дали. Юань посмотрел вниз. Долина пестрела солнечными пятнами, пробившимися сквозь дыры облаков, вдали кое-где сияли снежные шапки гор. Школьный двор мог бы показаться настоящим, не будь он все это время безлюдным. Почему-то двойник никогда не добавлял в свой сон о Цинцзин фигуры людей. Артефакт на его руке жил своей собственной жизнью энергетического паразита, встраиваясь в течение ци, но двойник не обращал на это внимания. По части готовности умереть он был на вечность старше Бинхэ. Браслет слишком контрастировал с роскошным облачением императора. Если золотая монетка на его шее еще могла сойти за варварское украшение, то браслет напоминал оторванный наручник. Но совесть Юаня не мучила. По сравнению с тем цирком, который устроил Бинхэ, узнав про кольцо, этот демон даже не был особо взволнован. Он вздохнул. Всем им придется смириться друг с другом. С зависимостью друг от друга, с чужими решениями… — Это было не так, как ты себе представляешь, — прервал молчание двойник. — О чем ты? Юань точно знал, о чем. Ему захотелось срочно проснуться. Желательно в каком-нибудь другом мире. Мало того, что он оказался кем-то вроде соучастника изнасилования, вдобавок внешне он и Цинцю были точными копиями друг друга. Из-за этого было невозможно не воспринимать случившееся на свой счет. И что значит «не так, как ты себе представляешь»? С чего он вообще должен был это представлять?! — О моем учителе. Ты думаешь, что я причинил ему боль, это не так. В основном я следовал его желаниям. Юаню показалось, что он ослышался. — А, то есть он тебя сам попросил? — он вложил в голос весь отмерянный ему сарказм. — Я мог сделать так, чтобы попросил, но зачем? — ответил демон, с вежливым любопытством подняв брови. Юаню все еще казалось, что у него слуховая галлюцинация. Неожиданные выверты подсознания, удивительные и нелепые. — Ну да, я хорош в этом, — двойник пожал плечами. Непрошенная картинка в голове Юаня сложилась и зажила своей жизнью. — Но так ведь еще хуже, — сказал он, с трудом находя слова от захлестнувшего его мучительного стыда. Тяжело объяснять ребенку, почему не стоило сжигать кошку, особенно когда ты сам — кошка. Двойник бросил на него вопросительный взгляд. — Все, что у него осталось, это чувство достоинства. Если он узнает, что ты говоришь о нем такое, это его убьет. — Я пока что ничего плохого про него не сказал, — спокойно возразил демон. Лорд Шэнь из последних сил напряг педагогические навыки. Обычно, когда его что-то бесило, это захватывало его целиком. То, что со стороны могло выглядеть как храбрость и мужество, не требовало от него никаких усилий — его просто тащил адреналин. Но сейчас его переполняли неуверенность и боль, а его возмущение было маленьким и нелепым, как резиновая уточка в бассейне с акулами. — Твои действия лишены логики. В мире полно желающих согревать тебе постель и вылизывать сапоги. Вместо этого ты нашел единственного заклинателя, который дорожит своей репутацией. Он бы провалился сквозь землю, если бы кто-нибудь увидел его в весеннем доме. А ты поселил его среди наложниц и хвастаешься своими успехами! Разозленный двойник вскинул голову, резкий и яркий, как ночная буря. Это не было страшно — Юань знал, что эмоции он демонстрирует своим, а убивать предпочитает чужих, — только завораживающе красиво. — Ты долго притворялся, что тебе нет до него никакого дела. Я тебе даже поверил. Что изменилось? Я отрывал от него куски, и тебе было все равно. Я доставил ему наслаждение, и ты решил вмешаться. Ладно бы ты ревновал, но ты не ревнуешь. Обида и агрессия боролись в нем с желанием понять. — Наслаждение? То-то он был так рад, когда ты пришел! — Страдает, что больше не может делать вид, будто я ему омерзителен, — цинично заметил демон. Шэнь Юань почувствовал, что больше не выдержит. Если этот глупый спор продолжится, то он разрыдается, как маменькин сынок. — Что бы ты сам предпочел, боль или позор? — спросил он. — Смотря какая боль. Смотря какой позор, — двойник резко сбавил тон. Везение кончилось, он наконец разгадал состояние Юаня и теперь косился на него виновато и испуганно. Юань усмехнулся, хотя в горле стояли слезы. — Какой вы, ваше величество, оказывается, практичный. Он не поверил. Сколь бы тяжелый опыт ни стоял за этой откровенностью, для протагониста он был как рябь на поверхности горной реки. Боль, бесчестье — не более чем нелепые случайности в его стремительном рывке сквозь бытие. «Вот поэтому он и не понимает обычных людей, чьи кошмары всегда при них», — думал Юань. — Пожалуйста, не стоит так переживать. Я бы ни за что не стал причинять ему вред, — голос звучал так, словно демон уговаривал ребенка. — Уж если я за него переживаю, ты не представляешь, что переживает он, — буркнул Юань. — Будет лучше, если ты вернешь его в наш мир. Передай, что я всегда буду рад видеть его в своем доме. Это было самое беспардонное вранье, которое Юань произносил в своих жизнях. — Как скажешь. Но он будет против. Он думает, что я что-то замыслил, и ждет шанса спасти от меня мир, — двойник дернул уголком рта, халтурно обозначая на встревоженном лице улыбку. — Так разубеди его! — И каков шанс, что он мне поверит? Ответ был очевиден. Они вздохнули одновременно. — Удивительно, — тихо сказал демон, — ты все еще смотришь на меня. Юань видел, как остатки паники в его глазах сменяются чем-то вроде нежности. — Здесь по-прежнему нет никого другого, на кого я мог бы смотреть. Император склонил голову набок, качнув роскошным хвостом: — Если бы здесь были другие люди, было бы иначе? — Его величеству совсем не к лицу такая мелочная дотошность, — сказал Юань, думая, что насколько бы он ни был шокирован или разочарован, но смотреть в глаза протагонисту дольше пяти секунд — это хуже, чем секс. Это такой уровень единения, что никакая постельная возня уже просто не нужна. И как только Шан Цинхуа умудрился выдумать это неотразимое совершенство — а потом еще и избежать его чар?!.. — Пик Цинцзин восстановлен, — сказал двойник, отводя взгляд. — Я бы позвал тебя посмотреть, но пока что это голая скала. — Как ты только все успеваешь, — устало проворчал Юань. — Что там успевать. Открыл портал над этим местом, демоны накидали камней. Залили раствором, скрепили магией. Не особо прочно, но до следующей войны простоит. — И когда у вас следующая война? — Не знаю. Не при мне. В итоге в сердце Юаня закралось подозрение, что он мог бы простить этой ходячей катастрофе вообще все. Впрочем, у него и во время чтения новеллы не возникало претензий к протагонисту, хотя его безжалостность часто была чрезмерной. Это его немного взбодрило. Он не любил людей с мантрами «понять и простить», «отпустить ситуацию», «быть выше того, что с тобой случилось», прикрывающих свою беспринципность мудростью, любовью или религией. Позиция, достойная старой бабки, но не мужчины, который должен драться до конца за то, во что верит. Сам он, будучи по натуре рохлей, исповедовал другой принцип: не можешь помнить зла — записывай! Он проснулся, раздираемый противоречивыми чувствами. Очнувшись в своем мире, Юань обнаружил Бинхэ сидящим на полу у изголовья кровати. — Ты не ложился? — Не хотел беспокоить. — Зря. Мы отправляемся на поиски Богини скорби, и нужно, чтобы ты не заснул, когда мы ее найдем. — Учителю не стоит об этом волноваться. Я приготовлю завтрак? Его отстраненность настораживала, но была на руку Юаню, который еще не до конца переварил вчерашнюю новость. — Некогда. Возьми что-нибудь из общей кухни, а я пока заберу лотос. Вынужденная прогулка по пику успокоила Юаня еще больше. Так что перед учениками он предстал в своем обычном амплуа и выставил всех за дверь, чтобы без суеты пообщаться с коллегами. Судя по голосу шисюна Юэ, дела на Ваньцзянь шли совсем плохо. — Ты прилетишь один? — спросил он. — Нет. Но мы остановимся в лесу, так что никого не побеспокоим. — То есть я совсем не буду беспокоиться от твоего пребывания в лесу, в котором пропадают люди? Или меня ты уже совсем в расчет не берешь? — Я же сказал, я буду не один, — разозлился Юань. — Не хочу конфликтовать с пиком мечей столь многочисленных, что они не в состоянии уследить ни за своей территорией, ни за своими адептами. Так что, пожалуйста, просто подыграй. Сделай вид, что уважаешь меня как заклинателя. — Обойдешься. Исчезают как деревенские дети, так и бессмертные мастера, если ты понимаешь, о чем я, шиди Шэнь. Как будто для того, кто это делает, разница в силе вообще не имеет значения. — Судя по голосу, Ци-гэ все-таки обиделся. — А чего эта почтенная матрона вообще разбушевалась, вы выяснили? У нее храмы там или что? — Нет у нее в этой части страны никаких храмов. Я боюсь, мы вообще неверно определили источник опасности. Так что жду тебя на Ваньцзянь, одного или с кем угодно, с остальным я разберусь. — Ладно, — вздохнул Юань. — До встречи. На выходе его ждал сюрприз — толпа старших адептов, уставившихся на него так, словно он только что получил премию Тяньтонг Чжунгуа. Стоявшая среди них Нин Инъин лучилась той же глупой радостью. — В чем дело? — спросил он. — Учитель! Учитель летит на Ваньцзянь! Учитель возьмет нас с собой?! — загалдела толпа. «Разумеется, нет», — собирался сказать Юань, но тут заметил подростка, пробившегося в первый ряд, хотя он был как минимум на голову ниже других. Беспокойство на его лице граничило с отчаянием. Не ожидавший встретить такое торжество адекватности Шэнь Юань ткнул в него веером: — Отвечай ты. В чем дело? — Мой друг отправился на Ваньцзянь и исчез. Он, наверное, мертв. — С чего ты взял? Имена пропавших не разглашались. — У нас парные амулеты… — Дай сюда. Адепт неохотно снял с шеи кулон-бабочку. Вокруг захихикали, а Шэнь Юань на секунду потерял дар речи. Насколько он знал, такие амулеты дарили друг другу влюбленные. — Почему вы носите это? — он нахмурился. Не хватало еще, чтобы ученики косплеили его отношения с Бинхэ, о которых им вообще знать не положено. — Это чтобы присматривать за мной, — мальчишка смутился. — Мой друг говорил, что я вечно влипаю в неприятности. — Пример, как даже глупую вещь можно использовать с умом. Я верну, — пообещал Юань и спрятал безделушку в карман. Старших адептов он планировал вызвать на Ваньцзянь не раньше, чем там все закончится. Пировать, налаживать связи, помогать с восстановлением хозяйства — для их возраста самое оно. А впутывать их в то, из чего не смог выпутаться Лю Цингэ — еще не хватало. В хижине его ждал накрытый стол и Бинхэ с кожаным мешком на спине. — Может быть, ты хочешь остаться? — спохватился Юань. — Я буду следовать за учителем до тех пор, пока он мне позволит. Юань ненавидел подобные фразы, потому что не мог с уверенностью растолковать их смысл. Что это — любовь? Клятва в вечной преданности ученика мастеру? Или шаблонная здешняя вежливость из серии «ваш звонок очень важен для нас»? Уходя, Юань оглянулся на дом. Как ни банально, но бамбуковая хижина действительно стала ему домом, и он подумал, что будет рад вернуться… Лететь на мече, полностью контролируя движение, было восхитительно. Проблемы уменьшались, как постройки пика Цинцзин, пока он набирал высоту. Над головой проносились облака, иногда накрывая их с Бинхэ завесами тумана. Снизу змеились реки, кудрявились леса, чернели распаханные участки. Шэнь Юань любил созерцать красоту природы. За все часы полета он ни разу не вспомнил ни о школе, ни о вселенной канона, ни об опасностях, ждавших его на Ваньцзянь, совершенно растворившись в лучах солнца и движении воздуха. Еще до полудня они спешились перед широкими красными воротами. Сюда вела узкая лестница, выдолбленная в скале, поросшей соснами и шиповником. Снизу простирались лесистые горы. Здешний пейзаж был куда более колоритным, чем на Цинцзин, а ветер пах розами и дымом. Сигнальная вспышка заклинания взметнулась вверх, едва Юань взялся за тяжелое медное кольцо. — Я могу подождать снаружи, — сказал Бинхэ. Юань перехватил его взгляд, вспомнил предыдущие полеты и на секунду пожалел, что не может прямо сейчас ощутить его объятие, теплые губы, прижимающиеся к горящим щекам… — Ты идешь со мной. Их игру в гляделки прервал противный скрип открывающихся створок. Внутри их ждали Юэ Цинъюань, Шан Цинхуа, двое местных наставников и пара их адептов. Юань хмыкнул. В иное время гостям пришлось бы ждать снаружи битый час, но тяжелые времена требуют экстраординарных мер — например, долететь к воротам на мече, не допив чай. Все собравшиеся молча раскланялись, и Шэнь Юань с Ло Бинхэ вошли внутрь. — Я хочу увидеть шиди Лю, — потребовал Юань. Он не пылал сентиментальными чувствами, но багаж прочитанных детективов подсказывал, что нельзя пренебрегать допросом потерпевшего. Любая упущенная деталь может стать ключом к разгадке. — Идем, не будем терять время, — сказал Юэ Цинъюань, внешне постаревший лет на десять. — Сегодня мы пока не начинали поиски, ждали вас. Юань отвлекся на него и не заметил, как сбоку от него нарисовался один из здешних наставников. — Вот как. Выходит, это правда, что на Цинцзин обитает демон, — сказало это недоразумение. Юань смерил его взглядом, решая, стоит ли тратить на него слова. — На Цинцзин я решаю, кто демон, а кто нет. — Вы не на Цинцзин, лорд Шэнь, — наставник повысил голос, и в нем отчетливо зазвучали властность и высокомерие. Юань вспомнил скучающе-нежный взгляд императора трех миров, и ему стало смешно. — Мы не задержимся в этом гостеприимном месте, — сказал он, едва не хрюкая. — Шиди Шэнь, мы ведь договаривались, что ты останешься, — сверкнул на него глазами Юэ Цинъюань. — Учитель, не стоит из-за меня… — тихо начал шедший рядом с ним Бинхэ и остановился. Юань резко затормозил и положил ему руку на плечо. — Очевидно, каждый здесь лучше меня знает, что я должен делать! — сказал он. — А у вас, молодые люди, нет мыслей, чем я мог бы заняться? Он повернулся к адептам. Те съежились под недобрыми взглядами мастеров и насмешливым — Юаня. — Мы надеялись, что мастер Шэнь займется поисками пропавших братьев, — вдруг решительно сказал один из них. Юань подумал, что парнишку за это, чего доброго, изобьют в рамках здешних представлений о дисциплине, и вдруг предложил под влиянием момента: — Хочешь продолжить учебу на Цинцзин? Тишина вокруг раскололась на удивленную и угрожающую. — Вы серьезно? — адепт уставился на Юаня с гремучей смесью эмоций на лице. Тот улыбнулся: — Понимай, как тебе больше нравится. — Хочу! — адепт бухнулся в дорожную пыль. «Хорошо, что погода сухая, — подумал Юань. — Как цивилизация вообще выжила с такими манерами до эпохи стиральных машин?» — Добро пожаловать в ученики. У нас нет времени на церемонии, иди сюда. Он отступил на шаг в сторону от Бинхэ и указал веером на место между ними. Самый лучший способ погасить стычку — не дать ей начаться. Адепт проворно втиснулся в освобожденное пространство, и теперь лорд Цинцзин и демон шли по бокам от него, как два телохранителя. Шисюн Юэ смотрел на происходящее с видом глубокой печали, и Юань дал себе слово, что извинится перед ним десять раз, как только они останутся наедине. — Если ты согласилась, потому что влюбилась в одного из этих красавцев, то напрасно, — ядовито заметил тот самый наставник, который раньше донимал Шэнь Юаня. — Сердце демона уже занято, а лорд Шэнь блюдет невинность. Сказав это, он захихикал, как злодей в плохом фильме перед попыткой уничтожить мир. — Слухи о моей невинности несколько преувеличены, — добродушно пояснил Юань, оглядывая новообретенного ученика. — Как, впрочем, и о порочности. Так ты, значит, девушка? Как тебя зовут? — У Ланфен. У нее была крепко сбитая фигура и волевое лицо без намека на миловидность. Обритая голова выдавала задиру, чья любовь драться плавно перешла в мастерство ближнего боя. Юань не выдержал и немного истерично рассмеялся. — Должно быть, неприятно всюду натыкаться на его жен, — вполголоса заметил Бинхэ. — Наоборот, — безмятежно возразил ему Юань и снова переключился на адептку. — Однако этот совершенствующийся прав: влюбляться в нас очень плохая идея. До учебного комплекса оставалось идти минут десять, и Юань не собирался в это время выслушивать ни нотации про демонов, ни возмущенное сопение Ци-гэ. А беседа с этой странной девицей могла стать забавной. — Думаете, если я девушка, то у меня других забот нет, кроме как влюбляться? — возмутилась несостоявшаяся жена протагониста. — В самом деле, чего это я? Должно быть, в этом месте все люди немного тупеют. Хорошо, что мы не задержимся. Почему же ты согласилась на мое предложение? — Вы заступились за ученика. А еще вы великий мастер меча Сюя. Здесь все только на вас и надеются. — И все же опрометчивое решение. Ты не знаешь моих мотивов, а надежды могут не оправдаться. — Я учту, — У Ланфен ослепительно улыбнулась и на секунду превратилась в настоящего красавца; чтобы признать в ней красавицу, Юаню категорически не хватало у нее хоть чего-нибудь на голове. Лысую женщину он видел лишь однажды, в фильме «Безумный Макс» и, что называется, не проникся. — Что ты еще умеешь делать, кроме как бить морды? — То же, что и все. Я не разочарую учителя. — Посмотрим. Есть мысли, что происходит в этом лесу?.. Когда они уже дошли до дверей гостевого дома, Шан Цинхуа повернулся к нему и прошептал: — Ты знал?! — Понятия не имел. Иначе ни в жизнь бы ее не пригласил! — так же шепотом ответил Шэнь Юань, и они засмеялись. Желание веселиться быстро прошло у них от вида Лю Цингэ. Каждый цунь его тела был увешан мешочками, в которых жили насекомые. Мясистые отростки скрывали черты лица, покрывали пальцы, полностью лишая возможности пользоваться руками. Ничего более омерзительного Юань не видел в жизни. Позавтракай он плотнее — и ему понадобилось бы ведро. Чтобы прорваться к нему, потребовался еще один скандал. Шиди Лю запретил его навещать кому бы то ни было. Не удовлетворившись этим, он составил список тех, кого следовало не пускать в его палату с особым тщанием. В него он внес всех знакомых из клана Цанцюн, кого смог вспомнить. Так что стоило их группе приблизиться, и вход преградила целительница в одежде цветов Ваньцзянь со словами, что кроме нее и Му Цинфана, который сейчас спит, к больному никто допущен не будет. Юань вытолкнул вперед Ланфен и Бинхэ и ткнул закрытым веером в Шан Цинхуа: — Не знаю, что возомнила эта хворая принцесса, но мы четверо войдем в любом случае. — Я ценю ваше намерение, лорд Шэнь, — целительница грустно улыбнулась, — но впустить не могу. Ее лучистые глаза запомнились Юаню редким оттенком охры, и вся она светилась изнутри, словно в ней было спрятано запасное солнце, недоубитое лучником Хоу И. Юань положил руку на рукоять меча. Не то чтобы он был способен угрожать врачу, но здесь этот жест был самым простым способом сообщить аборигенам о серьезности намерений. — Мы скоро отправимся в лес. Учитель не стал бы беспокоить своего шиди без крайней необходимости. Пожалуйста! Вы ведь знаете, что не всем капризам больных можно потакать! — Бинхэ включил режим несчастного щеночка, и это сработало. Ожидавшая потасовки публика осталась с носом. Они вошли внутрь. — Я ведь велел никого не пускать! — рявкнул Лю Цингэ. — Приятно знать, что твой несносный характер нисколько не пострадал, — ответил Юань. — Думаю, настал момент признаться: мне всегда было плевать, как ты выглядишь, шиди Лю. — Ну еще бы. Твой ручной демон с тобой? Его искаженный болью голос производил на Юаня гораздо более сильное впечатление, чем внешность, шокировавшая лишь в первые секунды. Но, в конце концов, они здесь все — взрослые люди… — Простите за беспокойство, лорд Лю, мы ненадолго, — сказал Бинхэ просто и предельно почтительно. Юань посмотрел на него с благодарностью. Демон определенно побил собственный рекорд по лицемерию. — Со мной еще шиди Шан и одна моя ученица, — добавил Юань. — Скажи лучше, ты ни о чем не забыл рассказать шиди Му? Что делал, кого встретил, к чему прикасался? — Опять ты считаешь себя самым умным, — фыркнул Лю Цингэ. — Я ничего не забыл. — Тогда срежьте один из наростов, — сказал Юань целительнице, — проверим еще раз, что там. — Это невозможно, — возразила она. — Живущие в опухолях насекомые ядовиты и вгрызаются в тело. Если срезать опухоль, можно повредить оболочку насекомого. — Она права, — сказал Шан Цинхуа, — если нечаянно разрезать жука, то нам уже можно будет никуда не ходить. Юань одарил его зверским взглядом. — Значит, вскрывайте, как можете, — велел он. Через несколько минут перед ним на серебряном подносе перебирал лапками красивый упитанный жук. — Ну что, те самые бирюзовые жуки? — он повернулся к Шан Цинхуа. — Те самые, — уверенно подтвердил тот. Юань подцепил насекомое уголком веера. — Смотри, у них крылья есть. Может, если наковырять их побольше, они полетят и укажут нам дорогу, а, шиди Шан? — Нет. — Ну нет так нет. Идемте. Увидимся, шиди Лю, — сказал Юань. Он спешил. От общения с Лю Цингэ в нем словно отжали кнопку секундомера, и теперь он чувствовал, как время утекает сквозь пальцы. — Амулеты пробовали использовать? — спросил он у поджидающего у входа в палату Юэ Цинъюаня. — Да. — И что? — Ничего. Или их кто-то уничтожает, или что-то блокирует их магию. Или похищенных перемещают слишком далеко. — Это какое же должно быть расстояние, чтобы магия рассеялась? — скептически отреагировал Юань. — Большое. Другой мир, например. — Очень смешно. Не пускайте никого в лес. И деревенским сообщите, что мы затеяли страшное колдунство, так что каждый, кто туда сунется, умрет. Шиди Шан! Ты идешь с нами! Сейчас точка зрения Лю Цингэ никого не пускать в лес казалась Юаню верхом мудрости. Если ты один на один с опасностью, легко быть настороже и реагировать в полную силу. И наоборот, трудно сосредоточиться на задаче, когда под ногами путаются гражданские. — Ходить пешком у нас времени нет, — сказал Юань, когда они вышли из здания; вдобавок за ними следовала свита из здешних гостей и обитателей, от которой хотелось поскорее избавиться. — Ланфен, ты летать-то умеешь? — Обижаете! — девица вскочила на меч, без разгона сделала мертвую петлю и спрыгнула рядом. Юаню это напомнило трюки на сноуборде, и его ударило по голове ностальгией. Он никогда не видел, чтобы в этом мире кто-нибудь делал что-то подобное. — Отлично, полетели. Поговорим за воротами. Он был твердо намерен сплавить Ланфен на Цинцзин с каким-нибудь липовым поручением, прежде чем откровенно обсудить ситуацию. Но вышло иначе. — Ты еще помнишь, что враг может атаковать сверху? — спросил Шан Цинхуа. — Так что в лесу лучше бы нам быть на твердой земле. Юань посмотрел на Ланфен, а потом на Цинхуа. Если кто здесь и был хрупким цветочком, нуждающимся в защите, то уж, скорее, он. — Нет времени ходить, полетим парами. Один будет управлять мечом, второй отбиваться, если что. — Юань достал из кармана бабочку и повернулся к Ланфен. — Ты знаешь, как это работает? — Это венчальный амулет что ли? Понятия не имею. — А ты? — Юань посмотрел на Цинхуа. Но тот только помотал головой: — Не помню. — Я знаю, — вдруг сказал Бинхэ. — Крылья бабочки обычно яркие, не серые. Если носитель парного амулета счастлив, прожилки на крыльях сверкают золотом, если встревожен, — серебром. Эта бабочка осталась одна. Или, может, второй и не было. — Была, — вздохнул Юань. — И носил ее адепт с Цинцзин. Держи при себе, вдруг засветится. Он протянул амулет. Бинхэ невозмутимо взял, едва коснувшись пальцами его ладони, и Юаня царапнула по нервам неправильность происходящего. Но меньше всего он сейчас хотел думать о личном. — У тебя есть план? — спросил Цинхуа. — А как же. Найдем место для засады и ты будешь вызывать горного духа, пока не вызовешь. — Я же не помню, как его зовут! — завопил Цинхуа. — Знаю. Будешь по ходу заново придумывать ему имена и вызывать снова и снова, пока не сработает. И, если других предложений нет… Бинхэ, лети на его мече и охраняй его. Прежде всего следовало углубиться в лес, подальше от случайных людей. Местные жители хотя и искали своих пропавших родственников, но не стали бы забредать слишком далеко от своих селений. Бинхэ держался на чужом мече, небрежно балансируя своим. Юаню заботливая ученица протянула пустые ножны, неподвижные в ее железной хватке. Юань использовал их, как поручень, и направлял полет простыми «правее!», «выше!», «быстрее!»… Трепетный Шан Цинхуа жался к ним, как хохлатая собачка в дождь к хозяйке под зонтиком. Он летел меньше чем в чжане от них и ныл, что он никогда не вспомнит это проклятое имя, что он уже пытался, что у него даже версий нет, что слово было случайным, наверняка списанным из какой-нибудь энциклопедии, может, взятым из корейского или вьетнамского, или японского, и ну нет никаких шансов воспроизвести звукосочетание языка, которого он даже не знает… Юань не понимал, злило его больше это нытье или держало в тонусе. — Если ты сейчас врежешься в нас и уронишь меня с меча, про нас обоих сочинят легенды, но про меня — смешную, а про тебя — скорбную, — предупредил он. В отличие от Юаня, стоявшего на мече позади Ланфен, Бинхэ стоял впереди, принимая на себя основной удар ветра. Его силуэт притягивал взгляд, поэтому Юань сразу обратил внимание, когда тот немного наклонился, разглядывая что-то внизу. — Ниже! Вы тоже видите это? — то, что удалось увидеть Юаню, было в той же цветовой гамме, что и остальной лес, но выделялось геометрической правильностью контура. — Вернись-ка назад, и снижаемся! — Что там? Мне показалось, какая-то хижина, — конструкция скрылась за лесом, и Ланфен, снизившись до верхушек деревьев, которые качались внизу, как морские волны в шторм, развернула меч в обратном направлении. Они не сразу нашли это место, петляя взад-вперед, как вдруг вместо крон деревьев под их ногами оказалась маленькая пропасть поляны с непонятной конструкцией на краю. Приземлившись рядом, Юань выругался — проводить ритуал вызова горного духа было поздно. Перед ним лежали люди, десятки людей, превращенных в подобие дров. Их бревна-тела были сложены в погребальный костер. Было странно видеть обтянутые корой лица. — Не трогать! Отходим под деревья! Помните об угрозе с воздуха! — пришел в себя Юань. Он выдохнул с облегчением, только прижавшись спиной к стволу огромной куннингамии, и оглядел свое маленькое войско. Верхняя одежда Бинхэ была коричневого цвета, у Ланфен — пыльно-антрацитового. Его собственное традиционное одеяние голубовато-зеленоватого оттенка почти в точности повторяло цвет молодой хвои куннингамии и, как он недавно убедился, наблюдая за Цинцю, отлично растворялось в пейзаже. И только Шан Цинхуа стоял среди них в пурпурном с белыми узорами ханьфу, как король вечеринки, виляя слишком тяжелым для его хрупкого запястья мечом. Глядя на него, Юань вздохнул сквозь зубы. — Шиди, я бы послушал твою версию происходящего, — сказал он, стараясь звучать вежливо. — Тысячелетний горный дух не вполне бессмертен. Время от времени он умирает. Чтобы он воскрес в прежнем виде, его надо сжечь на мыслящем топливе, желательно из совершенствующихся. — А то станет сквибом? — Тебе только бы издеваться, шисюн Шэнь! — Сколько там было тел, кто-нибудь заметил? — Пятьдесят, — ответил Бинхэ. — Мы знаем только о сорока девяти пропавших, — уточнил Цинхуа. Юань пожал плечами и тут же спохватился: — А не может ли там же быть его труп? Он бы нам пригодился в переговорах. Цинхуа отреагировал без энтузиазма: — Предлагаешь перетряхнуть всю эту кучу? Я пас! — Ты можешь их расколдовать? — Нет. Не думаю, что это вообще под силу смертному, — развеял его надежды Онанист. — Что ж, — Юань не спешил отчаиваться, — используем эту поленницу как приманку. У него в рукаве был магический фокус как раз на такой случай, и он, концентрируя ци в ладони, принялся покрывать пространство вокруг магической сетью. — Что вы собираетесь делать с этими несчастными? — не выдержала Ланфен. — Ничего, будем ждать вдову. А это немного обезопасит нас от внезапной атаки, — Юань выпустил из ладони в землю очередную силовую стрелу. — Ей, как я понимаю, нужно 54 тела — символика бессмертия, и сейчас она ищет новую жертву. Да еще и нас тут как раз четверо. Так что либо мы ее, либо она нас.