Тихая охота

            Вернувшись на свой диван из спальни Жени, Пётр долго не мог уснуть. Точнее, спальни супругов Казанцевых, об этом просто кричала огромная кровать, и светильник в углу, с накинутым на него красным, ажурным кружевом. Впервые в жизни воображение играло с ним, злую шутку. В красном отблеске, на огромной кровати, ритмично покачивались причудливые тени, отбрасываемые двумя телами. Обнаженная женщина двигалась в грациозном танце. Её переполняла страсть, приоткрытые губы зовуще блестели, ресницы вздрагивали. Восхитительная округлая грудь опускалась и поднималась. Мужские руки скользили по гладкой спине, плавным линиям бедер, ягодиц, прижимая к себе всё сильнее и крепче. Мужчина потерся губами о розовый сосок и втянул его рот. Женщина изогнулась всем телом, глухо застонала, и обхватив его лицо, потянулась к жадным губам, готовым целовать долго, настойчиво, нежно и дерзко. Пальцы мужчины погрузились в шёлк её волос, невесомо перебирая прядки. Он наслаждаться её ответом и податливостью. Она закрыла глаза, откинула голову, когда он вошёл в нее, и застонала от наслаждения, пальцы впились в его плечи, оставляя следы острых ноготков. Нарастающее возбуждение заставило ее сильнее стиснуть ногами его могучие бедра, ещё яростнее и бесстыднее отдаваться жгучему плотскому желанию. Они в нетерпении двигались, на встречу друг другу, жаркий ритм захватил обоих. Дрожащие блики света переливались на влажных телах, они подчинялись единому порыву, были одним целым. Звуки страсти наполняли пространство спальни. Время шло, минута сменялась минутой, а они без устали, всё глубже и стремительней погружались в безбрежную пучину, и Пётр не мог остановить их. Он и сам хотел нырнуть с головой в бездонную бездну. Сам хотел обнять, касаться, ласкать её влажные губы, чтобы она выгибалась на встречу ему, хотел слышать её хриплые стоны у самого уха, вздрагивать от прикосновения её затвердевших сосков, языком впитывать влажный солено-сладкий пот их близости. Не в силах сопротивляться возбуждению, накрывшего с головой, его рука непроизвольно двинулась туда, где пульсировало желание. Нескольких прикосновений через ткань трусов было достаточно, чтобы его полет закончился. Возвращение с небес на землю, в обыденность, было не совсем приятным. Пронзительный всплеск постыдной неконтролируемой слабости, принес лишь мгновенное облегчение, ни о каком удовольствии речи не шло. Перед глазами остался только блуждающий, затуманенный взгляд, и мягкая улыбка, любящей, удовлетворенной женщины, подаренная тому, другому, кто минуту назад умело пробудил, разжёг и погасил в ней искромётное вожделение. Брезгливо отдернув руку, Пётр поплелся в туалет. Когда вернулся, открыл ноутбук, и нашёл рейс на Чикаго, на час дня, и не важно, что с пересадкой. Может и хорошо, что Казанцева не было дома. Дочка, похоже, боготворит папочку, а жена... плачет. Значит ей как минимум, не безразлично присутствие его в её жизни. А что принесет ей Павел? Проблемы, разочарование, смуту. Определенно надо сваливать отсюда. Набрав сообщение, Пётр задумчиво постучал пальцем по боковой панели айфона и стёр запись. Что-то остановило его от сообщения Джине. Завтра. Перед полётом.       В открытое окно робко проникало раннее утро. Прячась от его прохлады, Пётр натянул на себя махровый плед, и открыл глаза. Оголённый железный крюк на потолке, мгновенно напомнил о событиях последних дней. Вдохнув полной грудью, мужчина стал натягивать джинсы, оставаться безучастным к аппетитным запахам из кухни, было выше его сил. Давненько у него не было такого приятного пробуждения, максимум, чем могло пахнуть у него по утрам, был кофе. Пятнадцать лет назад он отчаянно пытался приспособиться к жизни в чужой стране. Уловить её ритм, понять характер. Наверное у него это получилось. Оказалось, он совсем отвык от патриархального московского уклада. Во всяком случае, ни одна женщина, с которой его сводила жизнь за эти годы, даже не пыталась накормить его завтраком. Не обнаружив в ванной зеркала, Пётр, отложил бритву, умылся, и проведя тыльной стороной ладони по щеке криво усмехнулся. Джине его щетина точно не понравится, и подзатыльник ему гарантирован. Прежде чем войти, он заглянул в кухню, через разбитый уголок дверного стекла. На столе стояло две тарелки, с омлетом, над третьим Женя трудилась у плиты. Сердце пропускало удар за ударом, горячая кровь ударила в голову. От женщины невозможно было оторвать глаз, он жадно смотрел на её бедра, затянутые в синий джинс, на колышущуюся пышную грудь, под темной блузкой. Никаких припухлостей и покраснений, напоминающих о слезах, у неё не было, её глаза были цвета неба, в ясный полдень. Он восхищался ею, и мысленно прощался, навсегда. Толкнув дверь, Пётр в последний момент успел придержать опасно пошатнувшееся стекло. Услышав дребезжание, душа беспокойно заметалась. Жене не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что вошла не дочь, все домашние, на автомате, прижимали стекло. Коротко поприветствовав, она указала Петру на табурет. После его ночного визита к ней в спальню, она настроена была встретить его без осуждения, но равнодушно, незачем было ему знать, как пригодился принесённый им стакан воды. И была немало удивлена своей открытой искренней улыбке, в ответ на его растерянную и извиняющуюся. Неловкость быстро испарилась, как только она вспомнила о своих обязанностях хозяйки. С нескрываемым интересом, Пётр наблюдал за ней, примечая как она ловко снимает со сковороды, ни в одном месте не пригоревший омлет, как закручивает его в трубочку, и он не ломается и не трескается. Как наливает крепкий чай в фарфоровые чашки, а не в привычные огромные кружки. Её близость сводила с ума. Ни одна женщина не производила на него такого впечатления, ни к одной, он не питал такого влечения. Евгения не хотела поднимать щекотливую тему его внезапного ночного проявления сочувствия. Пыталась не обращать внимание на его явное неравнодушие, уворачивалась от пронзительного взгляда, предпочитая думать, что причина в его недосыпании. От души он похвалил тосты. - Обычные. На сливочном масле. - Тогда понятно. - Я знаю, что это неправильно, и калорийно, но Лина может позавтракать, и в следующий раз только поужинать. Паша тоже, бывает замотается, и забывает про обед. - Очень вкусно! Пётр уплетал золотистый омлет, посыпанные мелко рубленым укропом, как-будто ничего вкуснее в жизни не ел. - Чай без сахара, - предупредила Женя, радуясь прекрасному аппетиту гостя, и его оценке, - он уже упакован. - А вы основательно подготовились. - Конечно, насмотрелась как соседи переезжали, дрожа над лотками яиц, и пытаясь не расплескать суп из кастрюли, сваренный накануне. Вещи я упаковала заранее, а продукты в последний месяц старалась брать без излишек, что купила, из того и приготовила. Она улыбалась, рассказывая о предпочтениях домочадцев, не было похоже, что она сердилась или обижалась на них, но при этом, упорно игнорировала звонки и сообщения мужа. Телефон лежал на краю стола, экран периодически вспыхивал, уведомляя о настойчивости абонента. - Вы плакали из-за мужа? - Решился спросить Пётр, услышав глухое шарканье ног Лины в сторону ванной, понимая, что время уходит, приближая неизбежное расставание. Женя поперхнулась глотком чая: - Совсем нет. - Она пригладила волосы, и так собранные под заколку. - У вас какие планы? - Поеду устраиваться на работу. А вы как, справитесь? Женя с трудом представляла сегодняшний день, но выбора не было. Нужно действовать. - Конечно, - легко соврала она. - Сейчас приедет машина с грузчиками. Перестав жевать, она с возмущением оглядывала наряд дочки, сонно ступающей босыми ногами по полу. Крохотные шорты и такой же топик, больше смахивающий на бюстгальтер. Не оценила и веселости, и беззаботности, и снисходительной улыбки Лины, без спешки занявшей место у стола. - Лина переоденься, пока не поздно. Сказала строго, предчувствуя сопротивление. - Жарко. Стадию неуклюжего подростка Лина успешно и быстро миновала. Казалось, ещё вчера была гадким утёнком, а сегодня, вдруг, превратилась в прекрасного лебедя. Ладную фигурку, длинные ноги, правильные пропорции дочь унаследовала от матери, только у Жени никогда бы не хватило смелости, так откровенно выставлять своё тело. - Я настоятельно прошу тебя переодеться. Поток красноречия не заставил себя ждать, нисколько не стесняясь присутствия постороннего, Лина на ходу припоминала матери её замечания: ....всегда просишь быть на связи, как будто я ребёнок. Думаешь я не догадываюсь, для чего ты всегда встречаешь меня в коридоре, проверяешь, не курила ли я, не пила ли. Тебя всегда раздражает, что я мою волосы каждый день, ложусь спать после двенадцати, тебя бесит, как я одеваюсь! Ты как будто застряла во времени, а за двадцать лет жизнь сделала большой шаг вперёд. Взяв дочь под локоть, Женя вывела её из кухни. - Возможно многое в жизни изменилось, но мать всегда будет волноваться за своего ребёнка, и всегда будет чувствовать себя виноватой, если с ним что-нибудь случится. Сейчас здесь появится бригада грузчиков, и мне вряд ли будут льстить их похотливые взгляды на твоё доступное тело. Меняются вкусы, меняются приоритеты, но для того, чтобы привлечь внимание одного мужчины, совсем не обязательно ходить раздетой и дразнить других. Огонь в глазах, и расплывающиеся красные пятна на шее дочери, только подтвердили догадку Жени. - Если я не ошибаюсь, Пётр старше тебя, и на много. - Вот ты опять начинаешь! - Бросив гневный взгляд Лина развернулась и пошла в свою комнату. Женя последовала за ней. - Не все такие монашенки как ты, ты даже в купальнике умудряешься выглядеть целомудренно. - Что в этом плохого я мать, жена. - Жена? Почему тогда не отвечаешь на звонки мужа? Папа с утра мне телефон оборвал, переживает, что ты на него обиделась. Женя остановилась на пороге комнаты. Лина была папина дочка. Поначалу Женя ревновала её к нему, но мама успокоила: - Пусть балует, главное не забывает, что подарила ему дочь - ты. Он помнил, но, в последнее время, что-то уходило из их жизни, незаметно утекало, капля за каплей. Казалось, совсем недавно, за стеной спали родители. Молодым приходилось сдерживать себя, свои эмоции, чувства, а когда родителей не стало, сдерживать оказалось нечего. Женя надеялась, что переезд, новоселье, как-то по-новому сплотит, взбодрит их семью, настроит на перемены, что-то изменится в их отношениях к лучшему. Сдернув скотч с нескольких коробок, Лина демонстративно вытряхивала из них вещи. Подавив сильнейший порыв, отвесить дочке хорошую оплеуху, Женя взяла себя в руки, и пошла открывать дверь, в которую активно барабанили чьи-то кулаки. Слабая надежда, что это Павел, рухнула, едва она услышала за дверью грубые мужские голоса. Женя посторонилась, пропуская в прихожую одетых в серые форменные комбинезоны грузчиков. По оранжевому бейджику на груди, Женя выделила из толпы бригадира и обратилась к нему: - Коробки с синим скотчем, на квартиру, с зелёным - на дачу. Мебель, я сама буду решать, что куда. - Минуточку, дамочка! - Громыхнул рабочий. - Сначала мы грузим мебель, а затем, коробки. Женя с ужасом осмотрела узкую прихожую, в которой едва помещались грузчики, не представляя, куда она может убрать коробки, если ими заставлена вся квартира. - И потом, - бригадир зашагал вдоль картонных штабелей, - почему не отмечены знаками бьющиеся вещи, посуда? Почему книги связаны стопками, а не лежат в коробках? - Но, менеджер, который оценивал работу, - залепетала Женя, осознавая, что это её полный провал, - сказал, что книги можно перевозить и так... Дочь выглянула из комнаты, и с жалостью смотрела на тщетные попытки матери казаться сильной. - Можно. - Нацепив добродушно-ехидную улыбочку, согласился бригадир. - Но всё ведь зависит от веса. Вы просто решили сэкономить на коробках, ведь никакая наша коробка не выдержит вес этих томов. Приподняв аккуратно связанную, увесистую кипу, он намеренно выпустил её из рук. - Коробка рассчитана на 5-6 кг веса, а у вас, если мы начнём сейчас всё перевешивать... Женя была на грани полного отчаяния, как она и предполагала, всё с самого начала пошло не так, и единственным выходом из создавшегося положения, было униженно предложить рабочим денег, чтобы они выполнили свою работу, не разбив ничего из вредности, и не растеряв вещи по дороге. - Не начнете. - Раздался за спиной твёрдый голос Петра. - Женя, дай мне договор. Она хотела возразить, ведь ещё можно договориться по-хорошему, но решительность в его глазах подсказала ей благоразумно промолчать. Лицо выражало невозмутимость, уверенность, и ещё что-то, что подействовало на всех присутствующих. Под пристальными взглядами она молча достала из папки договор, так же молча Петр пробежал по нему глазами, но Женя поняла одно, чтобы там не было написано, и чтобы он сейчас не сказал, бригадир уже оставил мысли о саботаже. - Ни вес, ни габариты перевозимых вещей, условиями не оговариваются. Четыре грузчика и бригадир, - Пётр метнул взгляд в притихших рабочих, - выполняют свою работу, оплата - повременная. Имеется телефон менеджера, но я даже не буду ему звонить, потому что, для удобства клиентов, предусмотрен ещё один пункт договора, в котором сказано, что в случае конфликта, или спорной ситуации, или намеренного затягивания рабочими времени погрузки, клиент имеет право пользоваться видеокамерой. - Лина, ты готова снимать погрузку и разгрузку? - Слушаюсь! - Лина вытянулась в струнку и приложила ладонь к виску. Она, только что не подпрыгнула от радости, смотрела на Петра как на идола, с восторгом, и почитанием, что было не характерно для неё. Кажется, даже в отношении отца, Женя не припоминала таких откровенно-восхищённых взглядов. Приобняв за плечи, Пётр отвёл обессиленную Евгению в комнату и вернулся в прихожую. Он руководил погрузкой, лишь изредка заглядывая к ней в комнату, за советом. - Что ты решила с диваном? Тебе же он нравится, дорог, в каком-то смысле. Месяц на даче, и в нём заведутся мыши, потом этот запах не выветрится никогда. А из квартиры ты всегда можешь его увезти, если не впишется в интерьер. - Оставляем. Найду ему место на лоджии. Согласилась, махнув рукой. Ещё пять минут назад она уже была готова ответить на очередной звонок мужа, а сейчас, посмотрев на экран, легко сбросила раздражающий сигнал, и последовала за Петром. Таким мужчиной невозможно было не восхититься. Оставив свои важные дела, посчитал необходимостью помочь попавшим в беду женщинам. В том, что случилась бы катастрофа, Женя не сомневалась. Она хотела быть решительной, но не выдержала и минуты под натиском наглости, быстро сдулась, и переезд грозил вылиться в дополнительные расходы грузчикам, её слёзы, и растоптанное самолюбие.       С тяжелым сердцем Женя заперла дверь квартиры. Была готова к этой минуте, и всё же, не сдержалась, судорожный спазм вызвал поток слёз. Давно прошли те времена, когда здесь собирались толпы народу. Родители любили гостей, и считали что их огромная трехкомнатная квартира позволяет принимать их. Свадьба с Павлом, рождение дочки, дни рождения, юбилеи. Все помещались, и всем было весело. Без родителей, оказалось, что квартира тесная, неуютная, не приспособленная для гостей. Всё в ней вдруг стало старым, и стены, и обои, и пол, и сантехника. Узнав, что дом будут сносить, что-то менять, ремонтировать Павел категорически отказывался, ссылаясь на пословицу, зашиваешь одну прореху, другая рвется. Он вообще, предпочитал начинать все заново, возвращаться, искать и исправлять, было не для него. Да и время стало другим. Зачем суетиться у плиты, когда всегда можно пойти в ресторан или кафе, и спокойно посидеть с друзьями, которых с каждым годом, как обнаружилось, становилось всё меньше и меньше. Справившись со своими эмоциями Евгения спустилась вниз, где её ждали две груженые машины. Было решено, что Петр отправится на дачу, а Женя с Линой - на квартиру. - Вот ключи от ворот, и от дома. Предупреждаю, что места в доме очень мало, коробки с вещами лучше занести в коридор, а мебель поставить на террасу, в ближайшее время мы с мужем что-нибудь придумаем. Скорее всего "что-то придумывать", придется самой, муж ездил на дачу раз в сезон, а теперь из новой квартиры, его и вовсе туда не заманишь. - Евгения Владимировна... - Можно просто, Женя. - ...у меня будет ещё к вам просьба. Думаю мы управимся не раньше вечера, можно мне переночевать на даче? - Конечно! Ведь это по моей вине вы изменили свои планы. Крупы в шкафу, соленья в погребе, открывайте любые банки. Электричество должно быть, я платила. На нашей улице есть магазин. - Спасибо. - Не за что. - Завтра утром ждём вас в гости, - добавила своё пожелание Лина. - Приглашаю я, потому что мама считает неприличным приглашать гостей в бардак, а идеальный порядок у нас будет не скоро.