Тихая охота

            Услышав шуршание шин по сухой земле, Женя буквально рухнула на стул, голова упала на вытянутые на столе руки. На мякоти ладони отчётливо отпечатались следы ногтей, так сильно сжимала кулаки, удерживая внутреннее напряжение в себе. Венка на виске бешено пульсировала в такт судорожно колотящемуся сердцу. Закрыв глаза, глубоко вздохнула, стараясь выровнять дыхание. Бесконечно продолжающийся поцелуй, как ни странно, не вызвал ни желания, ни страсти. То, что привлекало в Петре, те робкие нежные прикосновения, вызывающие чувственное томление, головокружительные взгляды, призывающие сбросить груз рутины, и окунуться в неземное блаженство, оказались её личным заблуждением и самообманом, как следствие, разочарование в себе. Ей не пришлось призывать разум, прикладывать усилия, чтобы оттолкнуть, Петра. Убрала его руки от своего лица, большего не потребовалось, он всё понял. Она и предположить не могла, что её слабость сыграет такую злую шутку. Никогда не допускала мыслей об измене, и своё мимолетное желание ответить на поцелуй, жёстко приравняла к ней. Винила себя за ложную надежду Петру, все взгляды, слова, были недопустимы. Совесть грызла нещадно за то, что ошибся он, и приехал к ней, и был серьёзен. Слезинка скатилась по щеке, скользнула на руку, и упала на клеёнку. Но поцелуй был не самым тяжким испытанием, страшнее были слова. Сквозь вязкий туман в голове, продолжали пробиваться отдельные фразы, невозможность отгородиться, спрятаться от них, приводила в отчаяние. - ... инженер-проектировщик, пятнадцать лет работаю в Америке... - ... перехватило дыхание, со мной никогда такого не было... - ... ты нужна мне, начнём всё сначала... - ... ты уедешь со мной, я сам поговорю с твоим мужем и дочкой... Перед её мысленным взором промелькнуло знакомство с Петром. Сначала он рохля, готовый ночевать на стуле, или в подъезде, потом неожиданным образом превратился в крепкого уверенного мужчину. Его деловые качества при переезде затмили первое впечатление о нём. Он был приятным человеком, но заторможенным, над каждым ответом хоть на секунду но задумывался. Сейчас стало понятно, почему. Он постоянно рисковал быть погребённым под собственным нагромождением лжи. При этом цинично пытаясь быть одинаково обаятельным и для матери, и для дочери. От этого наваждения нужно было избавиться, стряхнуть его с себя, а лучше смыть. Опираясь на стол Женя тяжело встала, в глазах потемнело, покачиваясь, держась за стену, вышла на улицу. Солнце ослепило, приставив ладонь ко лбу, посмотрела туда, где недавно стояла машина Петра. Полагаться на своё везение и рассчитывать что он не вернётся, было бы опрометчиво, а вот уехать самой, показалось благоразумным. Женя спустилась с лестницы и направилась в душ. Заметив на яблоне майку Петра, перевесила её на забор, рядом с воротами, если вернется, увидит её. Он что-то говорил про срочный отъезд, скорее всего и не вернётся. И про сестру. Он приезжал её хоронить. Надеясь, что живительная вода поможет привести мысли в порядок, закусив губу, заставляла себя стоять под ледяными струями. Не выдержав пытку, закрыла кран, и растерлась полотенцем. Расслабиться не получилось, но душ помог взбодриться. Надев сарафан, Женя распустила влажные волосы по плечам, рассчитывая, что пока она будет собираться, они высохнут. Войдя в большую комнату, с сожалением вздохнула, уезжать совсем не хотелось. За несколько дней она выдраила дом до блеска. На старенькой машинке перестирала белье, тюль, шторы. Всё сияло чистотой и свежестью, дом снова стал обжитым и уютным, как при родителях. Закрыв окна, задернула шторы, как всегда утопично надеясь, что до конца лета, ещё удастся сюда приехать. Сняв с натянутых во дворе веревок пересохшее белье аккуратно сложила его в шкаф, и теперь смотрела на таз на плите. Оставлять только что закипевшее варенье на даче было нельзя. Нужно, каким-то образом, пристроить горячий таз, в багажник автомобиля. Получалось, она снова бежит. И опять от Петра. Старые железные ворота ржаво заскрипели, неохотно открываясь. Женя замерла на месте. Пётр вернулся раньше, чем она уехала. Ноги подкосились, варенье колыхнулось, она поспешила поставить горячий таз на стол, и отдернула обожженную руку. Варежки-прихватки упали на пол, с опущенных в бессилии рук. Почему ей, как никому, приходится за всё расплачиваться, даже за малейшую слабость?       Монотонный голос навигатора сообщил об оставшихся километрах до конца пути. Ровно половину они проехали. Вставив наушники, дочь ушла в другое измерение, не отрываясь смотрела в экран телефона. Павел мог только позавидовать её откровенному равнодушию. Сам он пребывал, мягко говоря, в отвратительном состоянии. Телефон жены был по-прежнему отключён, а короткие отчёты бабы Тани о том, что она стирает, поливает, и косит траву, не удовлетворяли его интереса. Он так и не нашёл причину, заставившую жену бросить новую квартиру, и уехать на дачу. Вытащив из левого уха дочери наушник Павел крикнул: - Может быть маме подарок купить? Недовольно скривив рот, дочь поставила клип на паузу: - Эстамп в прихожую, или новый сервис? - Спросила с издёвкой. - Нет, что-нибудь для неё. Кольцо, серьги. Внезапная идея не требовала размышлений, свернув на обочину, Павел задал параметры навигатору. - Пап, ты шутишь, что-ли? Скоро мебель привезут, какие серьги? Решили же, что в этом году, все средства вкладываем в квартиру. - Неужели для тебя это важнее? Ты ведь девочка ещё. Должна думать о колечках, сердечках, а не о взрослых вещах. - Разве мы не вместе это решили? - Вместе. А должен был я один. Женя очень ждала этого переезда Долго выбирала мебель, чертила схемы расстановки, а он, своим сюрпризом со спальным гарнитуром и форс-мажором с командировкой, испортил ей и планы, и настроение. Если дело только в этом, он готов всё исправить, пусть даже для этого придется вынести гарнитур из квартиры.       Открыв створку ворот, Павел по-хозяйски оглядел участок. Только работающий, с отвратительным кудахтаньем, кем-то отремонтированный, насос, и открытый багажник машины, указывали, что на участке кто-то есть. В остальном, пасторальная картинка была приближена к дикой природе. Кроны плодовых деревьев разрослись, стволы объедены зайцами, молодая поросль слив оккупировала бо́льшую часть дачи. Жены видно не было. Сумев взять себя в руки, стряхнув оцепенение, Женя вышла на крыльцо. Раскрыв объятия, муж простодушно шёл к ней. Внутреннее смятение, в один миг, накрывшее с головой, она связывала со стыдом, и нервно вздохнув, шагнула на встречу. - Какими судьбами? Сегодня будний день. Избегая смотреть ему в глаза, она поискала взглядом дочь, всё ещё сидящую в машине. - Нашли в коробке ёлочную гирлянду, и решили сделать тебе сюрприз. Лина, - Павел оглянулся к дочери, - выходи уже, мы приехали. Скучала? - Обняв жену за плечи, чмокнул её в губы. - Я тоже скучал. Почему ты так внезапно уехала? Она не готова была отвечать, но настойчивость и беспокойство в голосе мужа не оставляли шанса проигнорировать вопрос. - Мне нужно было побыть одной. - Что-то случилось? Ты не заболела? Увернувшись от тянущихся к ней губ, Женя покачала головой. - Ты очень не вовремя уехала, - муж пристально оглядел её, словно убеждаясь в правдивости её отрицания. - Скоро привезут мебель. - И что, вы не маленькие, справитесь без меня. - Но ты же хотела расставить всё по своему вкусу. - Теперь не хочу. Совсем недавно она и правда этого хотела, ждала, но от того как она расставит статуэтки и диваны, ничего не изменится. - Это из-за моей командировки, или из-за самоуправства со спальней? Я готов извиниться. Усмешка на губах жены не предвещала ничего хорошего, но Павел не намерен был отступать. - Если тебе этого мало, продадим гарнитур. - Мне просто, всё надоело. У меня своя работа, у тебя своя, с бесконечными авралами, авариями, некондицией продукции. Мы давно живём как чужие люди. Не разговариваем друг с другом, потому что, не о чем. А ещё у тебя клуб, и раз в неделю, обязательно, день рождение очередного сотрудника, и домашнее виски. - И тем не менее, я до сих пор с тобой, и что-то менять не собираюсь, меня всё устраивает. Бушующие внутри Павла протест и отрицание, никак не отражались внешние, в отличие от жены, которая едва сдерживалась. - А меня, кажется, нет, - выпалила Женя, поразившись смелости своего признания. - Собралась развестись со мной? - Тебя злит, что это не твоё решение, а моё. Ты поэтому не можешь смириться. - А ты уже что-то решила? - Ещё нет. - Значит я вовремя. Как чувствовал, что что-то в твоей прекрасной головке зародилось, кто только посеял, не знаю. Вроде как подружек твоих баламутных сейчас нет. - Павел пробуравил её взглядом. - Ты не носишь обручальное кольцо. - Оно стало мне велико, боялась обронить, вот и сняла. Уже несколько месяцев, а ты даже не заметил этого. Справедливо упрекнула жена. Конечно не замечал, когда? Женя права, даже в их крохотной квартире они встречались только за ужином, и в спальне. Но они живут так много лет, её всё устраивало. Нет, всё это очень подозрительно. Что-то непонятное творилось с женой. Казалось он знал её как себя, она могла дуться, обижаться, злиться, повысить голос, но всегда её эмоции были как на ладони, предельно ясны. Сейчас же в её глазах настороженность и растерянность. - Нам нужно серьезно поговорить. Вместо ответа Женя кивнула на открытые ворота, и дочь, уже сидящую на водительском месте. - Ох ты ж Господи! - Перепрыгнув через ступеньки Павел рванул к машине. - Почему ты без спроса села за руль, и куда ты собралась загонять машину, видишь мамина стоит на раскоряку, сначала её нужно убрать. Воспользовавшись перепалкой Женя перевела дыхание, успокаиваясь. Считала Павла самовлюбленным эгоистом, но сама недалеко ушла от него. Свои обиды холила, лелеяла, не считаясь с чувствами мужа. А он бросил все свои дела, и приехал, потому что беспокоился. После недолгих препирательств, Лина согласилась на компромисс, предложенный отцом, и под его руководством, несколько минут сосредоточенно загоняла машину Жени между двух клумб. - Это пока твой предел! Павел показательно смахнул со лба пот, и запрыгнув в свой джип, легко припарковал его, и посигналил жене. Она слабо улыбнулась, и кивнула ему. Он сделал всё правильно, не жалел что приехал, завтра могло быть поздно.       Увидеть Павла и Лину, Пётр был не готов. Он ещё был под впечатлением о поцелуе. Он мечтал о нём с первой минуты, и его торопливость и горячность мешали сосредоточиться, почувствовать вкус, различить оттенки. Отчаянное, запретное желание выплеснулось на Женины губы. Они были горячими и мягкими, такими он их себе и представлял. Разум и воля были подчинены инстинкту, требующему обладания этой женщиной. Гладкая кожа, упругая грудь, тонкая шея, запах её волос, невозможно было не поддаться этому волшебному искушению. Он потерялся в своих ощущениях. Вжимал её в себя, чувствуя каждый изгиб её восхитительного тела. Страсть подстёгивала, он лихорадочно терзал её губы, и казалось, ничто не могло его остановить. Прохладные ладони Жени коснулись его щек, он замер на миг, и был сражён ужасным открытием, его страсть была безответной. То, что он принимал за её стон, было лишь его тяжёлым, возбуждённым дыханием. Стиснув зубы, он разорвал объятие. Её отказ проник в кровь и плоть, разрывая изнутри, но он сумел преодолеть боль, и рассказать о себе. Это не было, ни в коем случае, оправданием своей лжи, скорее отчаянная попытка добиться от неё понимания, достучаться до души. Он обязан был это сделать, пусть и ни на что не надеясь. Она выслушала его молча, ничем не выказывая своего отношения, и только задумчивый взгляд из-под опущенных ресниц подсказал Петру единственное правильное решение в эту минуту - оставить её одну, дать время осмыслить обрушившееся на неё чужое чувство. Выскочив из дома, он очень кстати вспомнил о базарчике за переездом, ему самому нужно было развеяться, отвлечься. Приезд её семьи разрушил все иллюзии Брянцева. Он очень надеялся, что Женя услышала его слова, и примет решение. У него была пара секунд передумать, и проехать мимо. Но если Женя не сделала свой выбор, то его присутствие может подтолкнуть ее, направить. Захлопнув дверь, Пётр протянул Павлу руку для приветствия: - Ты откуда здесь? Пожав руку с усмешкой поинтересовался Казанцев. - Ездил на объект в этом районе. - Для провинциала ты слишком быстро освоился, уже на машине. - Каршеринг. - Вот и я говорю, шустро. Увидев шедшую к ним Женю, сердце Петра забилось с бешеной скоростью. Испуг и разочарование в её глазах, заставили заново пережить ощущение его безответной близости. - Лина позвала? Догадался Павел, но в душе не одобрил самовольность дочери, хотелось провести день с семьёй. Лина со всех ног бежала к ним, и кинулась на шею Петру. - Раз приехал, разгружай багажник, у нас сегодня семейный шашлык. Правильно я говорю? Виновато улыбаясь Павел обратился к жене. Она снисходительно пожала плечами. Пётр молча принялся доставать пакеты из багажника Казанцевского джипа. Оценив их количество, Женя осторожно поинтересовалась, обращаясь преимущественно к Петру: - А вы что, здесь ночевать собираетесь? Павел сразу уловил между ними недосказанность, как чуткий барометр почувствовал скрытый подтекст, потаённый смысл её вопроса. - Почему нет? Впереди выходные. Вспомним старые добрые времена. Беспечно ответил Павел, но в голове уже заворочался червячок сомнения, наталкивая на крамольные мысли, он переводил взгляд то на Петра, то на Женю, ища им подтверждение. Узрев на Петре свою рубашку, небрежно заправленную за пояс джинс, промолчал только потому, что напряжение между ним и Женей никак не получалось ослабить, но глаза опасно прищурились, кулаки непроизвольно сжались. - У тебя здоровье уже не то, столько пить, как в старые добрые времена. Не преминула напомнить ему жена. Виновато поджав губы, Павел ткнулся губами в её щёку, и вручив им с дочкой гирлянду, отправил к дому. - Ты отремонтировал насос? Рыкнул, как только они отошли на несколько шагов. - Я. Пётр не видел смысла отпираться, его майка висела на заборе. - Какого ты вообще здесь оказался? - Был рядом, заехал. Евгения Владимировна попросила съездить за продуктами... - Холодильник отключён, газовый вентиль перекрыт, - рассуждал вслух Казанцев, припоминая незначительные детали, - похоже она сама собиралась уезжать, а тебя отправила за продуктами? Лучше тебе самому всё честно рассказать. - Мне нечего добавить. Ответил спокойно, вновь обретя потерянный на время контроль над эмоциями. Казанцев скорее всего беспокоиться за Лину, возможно, мысленно уже поженил их, или наоборот, не видел в нём зятя, для своей своенравной дочери, и его появление его явно озадачило. К чему готовиться, Пётр даже не предполагал. Было ещё не поздно разгрузить багажник и уехать, пройдет время, прежде чем его хватятся. Лина ищет в доме удлинитель для гирлянды, Казанцев, успокоенный его словами, прижимая жену к своему бедру, отправился в сарай, за мангалом. Никому нет до него дела, но ему есть, он не сказал Жене самого главного.