Тихая охота

            Резкая боль вернула в сознание. Всё тело ломило, выворачивало наизнанку. Было душно, и тесно. Женя попыталась поднять отяжелевшую голову, и упёрлась затылком во что-то твердое и колкое. Леденящий ужас сковал тело. Где она? Кромешная тьма перед глазами не давала ответа. Перепонки лопались от зловещей, сводящей с ума, тишины. Она сидела в позе эмбриона, руки, вывернутые за спину, были туго стянуты, колени упирались в каменистую почву. Сухость раздражала слизистую носа. От внезапного осознания, что она в могиле, её закопали живьём, бросило в жар, подступила тошнота. В отчаянии она попыталась закричать, но кляп, плотно забитый в горле, мешал вздохнуть. Когда-то, в детстве, играя в прятки, она залезла под оцинкованное корыто, а дети в шутку, уселись на него, не давая ей выбраться. Ощущения детского кошмара, вернулись, усиленные в разы. Каждый удар сердца вытеснял воздух из лёгких, от напряжения она впадала в транс. Паника захватила её в плен, грубыми руками сжав конечности, до бесчувствия. Грудную клетку сдавливал стальной обруч. Сердце билось как сумасшедшее. Тело содрогнулось в конвульсиях. Голова ударялась о земляную стену склепа. Тщетные попытки кричать и дышать разрывали грудь. Сознание стремительно покидало её, оставляя перед глазами пугающие мутные пятна. Яркой искрой вспыхнула мысль: - Это конец. Шумное дыхание рядом удержало от падения в пропасть беспамятства. Она ухватилась за неясный звук, потянулась всем своим существом, напрягая слух и зрение. Она не могла ошибиться. Это он.       Очнувшись в отвратительно-неудобном положении, Павел попытался сообразить, где он, что с ним, и как он здесь оказался? Связанные руки и ноги одеревенели, требовалось разогнать кровь, но первое, что он сделал, вытащил коленями кляп, и глубоко вздохнул. Тяжёлый, густой воздух больно обжёг лёгкие, не насытив их кислородом. Павел был рад и этой малости. Ни зуботычины, ни удара по почкам не последовало, значит похитителей поблизости нет. От сдавленного, вымученного вздоха рядом, мерзкий липкий страх сполз по позвоночнику. - Женька?! Она билась в беззвучной истерике, металась и рвалась, насколько позволяло узкое пространство и связанные конечности. - Женька! Это я, Паша, - он старался говорить негромко, но твердо, чтобы хоть как-то успокоить её. Потянувшись к её лицу, достал зубами кляп: - Успокойся. Медленно вздохни, и так же медленно выдохни. Она хватала воздух как рыба, но его было не протолкнуть в лёгкие, слышала своё слабое, никак не восстанавливающееся дыхание, и паника окружала её плотным кольцом, не давая сосредоточиться на спокойном голосе мужа. Он прижался щекой к её щеке, и что-то тихо шептал в ухо. Слова кружились, как карусель, расползались бледными пятнами, и вдруг, мелькание резко остановилось, сознание выцепило имя дочери: - Паша, что с ней? Что с нами, где мы? Эти несколько минут попыток достучаться до жены, привести её в чувство, показались ему вечностью, страх пронзил тело тысячами иголок, он был не готов потерять жену. - Мы живы, пока это самое главное. Дыши, здесь просто душно. Попробуй развернуться ко мне спиной, может удастся освободить тебе руки. Тяжело дыша Женя развернулась, наклонилась, и подняла руки, как можно выше: - Кажется, это скотч. - Тем проще. В абсолютной темноте, Павел пару раз ткнулся мимо, пока не почувствовал под губами полоску клейкой ленты. Встряхивание занемевшими руками результата не принесло, тогда, Женя, стиснув зубы, жёстко потерла ими о земляную стену. Через боль чувствительность возвращалась. Павел уже понял, что сидят они в яме, не больше полутора метров в длину, и шириной 60-70 см. Очень похоже на могилу, но глубина, не больше метра. Опасаясь повторения у Жени панической атаки, Павел вжался в угол ямы, освобождая больше места, и протянул ей руки. Какое-то время она мучилась, пытаюсь развязать скотч непослушными пальцами, но потом, наклонилась, и разгрызла его зубами. Почувствовав невероятное облегчение, Павел благодарно обнял жену. - ПК 20-10. - Что ты сказал? - Что плита над нами весит 800 кг. Я вышел за тобой, и больше ничего не помню, но судя по ссадине на голове, меня здорово приложили. На ощупь Женя потянулась проверить рану, Павел аккуратно убрал её руку. - Крови нет? - Нет, - соврал он, чувствуя, как теплые капли стекают по голой спине. - Я вышла проводить Петра. Его машина стояла за забором, потом поехала. И всё. - Он не вышел к тебе? - Вряд ли он меня видел, было темно. Как думаешь, сколько времени прошло? - Два-три часа, не больше, иначе скотч было бы снять труднее. Кто-то очень старался затянуть его потуже. - Кто? Услышав откуда-то сверху, звук входящего звонка на сотовый Павла, оба вздрогнули. - Ваша малютка сняла с ваших карточек такую мизерную сумму, что меня это огорчило и расстроило. Я проявил великодушие, дал ей время обыскать квартиру, и что в итоге? Жалкие 8000 долларов. Женя вцепилась в руку мужа. Горло перехватило. Голос был незнакомый, тихий и зловещий, он рассыпался по коже ледяными мурашками страха. Женя нервно сглотнула, напрягая слух. Тон и интонация, и главное, то, о чём он говорил, повергало её холодный ужас. - И что, Казанцев, это всё, что ты мне можешь предложить за своё освобождение? За твоё, ты не ослышался, потому что за твою женщину этого будет мало. Аппетитная она у тебя, упругая попка и грудь отличная, с учётом возраста и наличия ребёнка. Еле сдержался, чтобы не засадить ей, пока она была в отключке. Павел непроизвольно сжал кулаки. Каждый раз при упоминании жены или дочери, сердце замирало, кровь приливала к лицу, волны бессильной ярости встряхивали тело. - Тебе ли не знать, как женщины к сорока, расцветают, наливаются соком. Я вполне понимаю, твоё увлечение институтской преподавательницей химии. Прямо скажу, я в ярости, а ваша дочь, в безутешных соплях и слезах. Мне ничем её успокоить, ваша семейка сорвала мне такой прекрасный план. У тебя, Павел Аркадьевич, я бы отжал деньги, по любому. Захотел бы ты признаться в отцовстве Ольги Брянцевой, или нет, в какой-то момент стало неважно, выкуп за дочь ты бы заплатил, наверняка. Но когда американец стал регулярно таскаться к вам в гости, меня просто осенило. Два выкупа за одну дочку, лучше чем один. Человек он не бедный, даже по американским стандартам. Долгие паузы между словами, выразительные ударения, подчеркивали серьезность намерений незнакомца. - Правда, я-то, по наивности думал, что Петька клюнул на твою дочку, она у тебя тоже ничего, но жена оказалась - лучше. Так было всё хорошо задумано, так нет, надо было влезть этому американцу, и всё испортить. Такой же как сестра, малахольный, влюбился. И ладно бы в дочь, а то в жену. План пришлось срочно менять, и ставить на неё, попутно окунаясь в перипетии вашего треугольника. Да и шанс на успех уже не был стопроцентным. Это за дочурку ты бы ничего не пожалел, а за жену мог начать торговаться, больше того, сказать мне спасибо, что я избавлю тебя от неё. К счастью, я в тебе не ошибся, ты только с виду брутальный самец, а в душе, тюфяк, и подкаблучник. Какой черт понес тебя за ней? Села бы она к нему в машину, дальше дело техники и эфира. Ведь села бы, Евгения Владимировна? Обратился к ней голос, с фальшивой мягкостью. При всём желании Женя не могла ничего ответить, острый судорожный спазм сдавил горло. - Брянцев, как добропорядочный гражданин Америки, держит все свои сбережения на карточке, а узнать у него пин-код, и снять с неё деньги, проще простого. Но тут, появляешься ты, Казанцев, и портишь всё окончательно. Не мне, заметь, а себе. Ямка то, на одну женщину была рассчитана, а пришлось туда ещё тебя впихнуть, медведя. Одна доставка до места стоит 8 тысяч. Сидела бы сейчас твоя жёнушка, и спокойно ждала, когда ты проблемы решишь, а ты всё спихнул на дочь. С виртуозностью, палач изощренно играл на натянутых нервах, резал острой бритвой по мужскому самолюбию. - Не обессудь, обделался хуже американца. Тот то, наверное уже улетел, куда он там, собирался в Женеву или Бостон? Упустил я его деньги по твоей вине, и хотя, я закипаю, как паровой котел, но дам тебе ещё один шанс. Сейчас к твоей дочке приедет мой адвокат, он поможет ей разобраться с документами, они ведь там же, в сейфе где были и деньги? Вечером всё будет готово, подпишешь на меня доверенность, на продажу квартиры, и можешь считать себя свободным. Голос смолк. Ушёл ли его обладатель, или остался на месте, было непонятно. Грудь Жени часто вздымалась, она глотала ртом воздух и тихо скулила, на грани истерики и паники. Павел прижал её голову к своей груди, горячее дыхание обожгло шею, он погладил её по влажным волосам. Ещё один приступ она не переживет. За тихим смирением последует неизбежный взрыв. Замкнутое пространство, недостаток кислорода, ничто, в сравнении с психологическим давлением. Его жена не глухая, и не идиотка, может быть она так же как и он, не совсем поняла, как, и по чьей вине они здесь оказались, но, как и он, с абсолютной ясностью осознавала дочь - в опасности. Крупная нервная дрожь прокатилась по телу, стоило Жене только представить, что на её месте могла быть Лина, но и там наверху, она в опасности, пока рядом с ней этот человек. Где взять силы, пережить этот кошмар? Она чувствовала, как с каждым судорожным вздохом, кислород не закачивается, а выкачивается из лёгких, тяжесть сдавливает грудь, сознание стремительно покидает её. Павел не собирался мириться с беспомощностью, не надеялся на чудо, не молил бога об освобождении и помощи. Сняв скотч с ног жены, помассировал их. - Будем выбираться. Сообщил совершенно серьезно, но шепотом. - Как? Разве мы сможем поднять плиту? - Этого не потребуется. Будем копать. - Плита может нас придавить. Предостерегла Женя зная, что сейчас, чтобы успокоить её, муж готов на всё, в том числе, и на бесполезное занятие. - Осторожность не помешает. Как я понимаю, мы с тобой босые. Я в шортах, с пустыми карманами, ты в ночнушке, хороши мы будем когда выберемся. - Павел глухо хохотнул. - Пошарь рукой, нужен какой-нибудь камень, пригодный для копания. Женя не пошевелилась, силы вдруг оставили её. Деятельное пыхтение мужа, она приняла как насмешку. - Пока ничего подходящего, попробую руками, может потом что-нибудь попадется. С неуместным в их положении, оптимизмом, прошептал Павел. Женя услышала, как посыпалась сухая земля, почувствовала во рту и носу её вкус и запах. - Будет немножко дискомфортно, - Павел продолжал шептать, - боюсь твою батистовую сорочку придется выкинуть на помойку. Забившись в самый угол, Женя закрыла лицо руками, неужели, Павел не понимает, что всё это бесполезно. Она и не надеялась, что смерть придёт легко. Остатков удушливого, пыльного воздуха, хватало ей на крошечный вздох, и пока, ей удавалось сдерживать сердечной ритм, но она чувствовала, что у Павла ничего не получается. Он тоже старается реже дышать, сбивая руки, упорно долбит почву, но это ненадолго. Скоро она опять почувствует удушье, сердце заколотится, и она умрет в страшных муках, перед этим забрав у Паши весь воздух. Слёзы бессилия покатились по щекам. Интуитивно ощутив напряжение, слыша участившееся дыхание, Павел склонился к ней, убрал руки от лица, и нежно поцеловал в висок. - Женька, ты что? Даже не думай! Мы нужны Элинке. Ты нужна мне. Посмотри, сколько я уже накопал. - Взяв её вялую руку, положил на мягкую земельную подушку. - Чем больше земли здесь, тем ближе мы к освобождению. Сосредоточься на чём- нибудь хорошем. Вспомни, как мы повезли Лину в первый раз на море. Ей пять лет было. Сколько счастья было, как она плескалась в воде, лепила куличики из песка. Павел слегка сжал её руку, вкладывая в пожатие свою любовь, делясь уверенностью. Женя потянулась к нему, спрятала лицо на его груди, принимая заботу. Волнение отступило, напряжённые мышцы расслабились, она смогла вздохнуть почти свободно. По совету Павла попробовала думать о дочери, о хорошем, но каждая упавшая горсть земли, возвращала в действительность. Наивно было надеяться, что их выпустят, а в этом склепе они не доживут до утра. Он явно не был рассчитан на долгое заключение. Судя по скосу с одной стороны ямы, её выкопали рядом с плитой, и потом её просто сбросили. Павел не питал иллюзий, он нужен, чтобы подписать документ, Женя же, не нужна вовсе. Ни одного слова угрозы, гнусного оскорбления, Павел не пропустил мимо ушей, запомнил всё, злость толкала его работать усерднее. Он уже не чувствовал боли, сбитыми костяшками пробивал землю, выгребая её под ноги окровавленными ладонями. От нестерпимой духоты, усилий, тело вспотело, кожа стала липкой, от пыли покрылась твёрдой коркой. - Паша. Он обернулся на тихий голос. Темнота сужала стены, он не видел жену, не чувствовал её дыхание, казалось она исчезла, растворилась, оставив после себя только голос. Страх пробрал до костей, по вискам стекал холодный пот. - Паш, смотри что у меня есть. В его ладонь, сейчас больше похожую на ласту, толкнулось что-то твердое. - Заколка, я даже забыла, что надела её. - Моя ты хорошая! - Павел прижался губами к её лбу. - Это как раз то, чего мне сейчас не хватает. От преждевременных оптимистичных прогнозов он всё же удержался, по его подсчетам, до поверхности оставалось совсем немного. Пользуясь заколкой, как скребком, он чуть не пропустил долгожданный момент, когда стали попадаться корни травы. - Родная, потерпи ещё немного. Пот заливал глаза, кислорода катастрофически не хватало. Стоя на коленях, по пояс в земле, Павел лихорадочно хватался за корни, расшатывал, вырывал их. Крепко дернув, особенно крупный, втащил вместе с землёй скользкий стебель какого-то растения, и почувствовал слабый приток свежего воздуха. - Жень, дыши. Страх исчез вместе с первым глубоким вздохом. Они медленно втягивали, пахнущий травой воздух, смакуя его как дорогое вино. Измученное, обезвоженное тело, требовало отдыха, но расслабляться было рано. - Теперь всё делаем молча. Предупредил Павел, и не давая слабости завладеть сознанием, стал с ещё большим рвением расширять тоннель. Полоска раннего утра пробилась сквозь узкую щель, Павел прислушался, ничего не услышав, продолжил работу. Наконец протиснувшись в узкий лаз, выглянул наружу. Серебристый, низко висевший месяц, едва просматривался в густых предутренних сумерках. Было тихо, птицы ещё не проснулись. Павел разглядел прогнивший с одной стороны, и завалившийся набок, бревенчатый сруб. В избушке горел слабый свет, это могло говорить только о том, что рядом на многие километры никого нет. Похитители не скрываются. Копая тоннель, Павел представлял себе, как выберется, отдышится, и со всей яростью и злостью, кинется на похитителей, ничто не сможет его остановить, ни их количество, ни их сила, ни оружие. Сейчас же, он в первую очередь подумал о безопасности жены Что будет с ней, если с ним что-нибудь случится? Не давая укорениться страшным мыслям, он ещё раз осмотрелся, вылез, и тут же засунул голову обратно, помогая Жене, и замер. Скрипнула, дверь избушки отворилась, кто-то вышел, и нетвердой походкой направился в их сторону.