***
«Идиот! Ублюдок! Да чтоб тебя!» — Гермиона изо всех сил кричала, но жаль, что не вслух. У неё всегда всё было так. Она кричала, но не вслух, дабы окружающие не подумали, что она чокнутая истеричка, которой просто не хватало внимания. Как бы это ни было сложно признавать, но если бы она увидела на своём месте другого человека, она бы именно так и подумала. Но это не важно, что другие подумают о ней, это просто не было в её стиле. Она всегда была уравновешенной и рассудительной, и сейчас она не позволит этой мелочи подпортить всю её репутацию. Она пыталась сдерживать себя, но лишь снаружи. Внутри она вся кипела. Гермиона ударила ногу об стену и зашипела то ли от боли, то ли от гнева. Скорее всего, и то и другое. Щёки пылали, а глаза хотели вылететь из орбит. Её волосы то и дело постоянно магнитились во все стороны, и это раздражало ещё больше. Просто полный придурок! Как он мог? Хотя, это предсказуемо. Он же… Он же… Мерлин, даже сил нет, чтобы подумать об этой столь ненавистной фамилии, что всегда терроризирует её по горло. Можно только один вопрос? Почему всегда она и он? Всегда, если случается что-то плохое, замешан в этом он, а она — жертва. Ей так надоело играть, всегда роль жертвы. Она подобна куску мяса среди большой стаи волков, которые то и дело, что ждут, чтобы стащить его первее остальных. Нет, только не это. Не смей об этом думать! Пускай не смеет допускать, подобной мысли, впитывая в разум. Гермиона Грейнджер — не жертва и никогда ею не будет! Только не сейчас, когда всё налаживается, когда есть возможность нормально жить и достигать своих целей. Нормально закончить этот год, как все нормальные люди. Нормально, Мерлин… «Нормально и спокойно закончить год» — это понятие стало для них недостижимым, ведь каждый год было одно и тоже. Столько приключений на них вываливалось, что скучать не приходилось. Ну, а в этот раз судьба решила разнообразить. Она решила сделать так, чтобы Гермиона и её всей душой ненавистный враг работали сообща. До слёз смешно. Да у Золотого трио будет больше шансов победить Волан-де-Морта со сломанными полуволшебными палочками, если такие вообще существуют, чем Гермионе и Малфою ужиться. Но как она это вытерпит? Есть только один выход. Наплевать. Не на всё, а только на него. Сейчас не нужно обращать внимание на Малфоя. Нужно только продолжить обучение и патрулирование. Хотя бы шестой этаж. Да. Она это сделает. Но почему же тогда она направляется в уже проверенную сторону? В сторону башни. Похоже, она не намерена патрулировать одной. Да, она, определённо, не будет патрулировать здесь одна, пока Малфой там у себя дрыхнет. Прогуливаясь по тёмным коридорам замка, Гермиона нервно держала в руках свою палочку, освещая ею помещение, и с такой же нервозностью теребила свою мантию, постоянно оглядываясь по сторонам. Её шаги были тихими и глухими, поэтому в любом случае она услышит любой шорох. Ещё с детства она боялась ходить ночью одна. Гермиона думала, что это со временем пройдёт, но нет. Этот страх остался с ней. Гриффиндорка начала себя успокаивать тем, что в данный момент она не боится, что это лишь злость на Малфоя. Но всё же, в данный момент она не чувствовала гриффиндорскую храбрость. Где её смелость, которая помогала ей ничего не бояться? Почему в нужный момент её нет? И что теперь? Как она будет спокойно ходить по этим устрашающим коридорам одна? Одна. Всегда в не нужные моменты она одна. Когда хочешь побыть одной, тебя с виду не выпускают, а когда нужна компания, её нет. Это закон подлости или как? Давай же, ты с Гриффиндора! Чёрт. Не нужно осознавать, что страх силён, иначе будешь бояться ещё больше. Да, точно, не позволяй не только эмоциям управлять тобой, но и мыслям и разумом. Как бы это странно не звучало, но сейчас это единственное, что поможет в её ситуации. Помни, что ты — Гермиона Грейнджер — главное. Давай, вспомни что-нибудь хорошее или весёлое… Как Гермиона впервые пришла в этот замок. Да, но тогда он ещё не казался ей таким страшным. Чёрт, это не то. Вспомни Святочный бал. Как тогда всё было прекрасно и весело… Какая она была в то время прекрасная. Её мантия небесно-голубого цвета поразила всех. Волосы были аккуратно расчёсаны и скручены на затылке в красивый блестящий узел. Походка Гермионы была лёгкой и грациозной. Друзья её, наверное, узнали не сразу. Все тогда были в шоке. И она же ещё пришла на бал с одним из чемпионов Турнира Трёх Волшебников — Виктором Крамом. Остальные девочки были изумлены. Наверное, больше всего был изумлён Рон. В этот момент даже Малфой не нашёл слов, чтобы съязвить. Он был в классических чёрных брюках и белоснежной рубашке, а на воротничке красовалась бабочка в тон костюму — чёрный, как мрак. Его гладкие платиновые волосы были, как всегда, аккуратно уложены так, чтобы на одну сторону лба свисала чёлка, достягая до его бровей. Она совсем не мешала ему, а наоборот — это выглядело красиво и эстетично. Почему Гермиона его не заметила в тот день? Он был шикарен… Стоп, что? Шикарен? Это Гермиона так думает? Это она секунду назад, улыбалась, вспоминая Драко Малфоя на Святочном балу? Глупости. Ей абсолютно плевать на него, плевать на его костюм и на его причёску. А с кем он пришёл? Эта была, вроде, девочка в розовой мантии… Пэнси Паркинсон. Да, вроде бы, она, если конечно в их школе нет, ещё одной заносчивой слизеринки с лицом, как у мопсы. Чёрт, Гермиона, какая разница, с кем он пришёл? Хватит думать об этом. Это совсем неважно. Оказавшись совсем близко, она увидела портрет Грозной дамы, а значит, она уже рядом со своей башней. — Белое золото, — тихо прошептала она даме, оглядываясь по сторонам. Когда открылся проход, она спешно зашла внутрь и быстрыми шагами поднялась по длинным ступенькам. Дойдя до арочного прохода, она глубоко вздохнула и сделала осторожный маленький шажочек, заходя в гостиную. Гермиона направила свою палочку, излучающую маленький огонёк света, в сторону лестницы, которая ведёт на второй этаж. Она всё ещё шла тихо, дабы не разбудить Малфоя. Не потому, что Гермиона заботиться о нём или не хочет тревожить. Мерлин, ещё бы. — Гермиона сморщилась в лице, при подобной мысли. А что если начать шуметь ему назло? Например, разбить что-то? — она ухмыльнулась, тихо поднимаясь на лестнице и всё ещё, теребя в руках палочку, но уже менее нервно. Гермиона бы с радостью это сделала. Она хотела бы сотворить что-нибудь назло Малфою, но понимала насколько это глупо и неадекватно. О, Мерлин, она всегда считала, что это, не больше, чем глупое ребячество. Но что толку скрывать? Ей этого, очень сильно хотелось. Но сейчас ей это не надо. Просто в данный момент его голос она хочет слышать меньше всего на свете. Его противный, надменный голос. Этот Малфоев голос приносил ей некое жжение в ушах. Иногда она думала, что лучше оглохнуть, чем слушать его, снова. И эта неприязнь его голоса, естественно, была из-за её личного отношения к нему. Отношение к нему… Она даже не хотела думать об этом. Нащупав ручку двери и проведя палочкой по сторонам, она убедилась, что это именно её комната. Было бы неловко перепутать двери и войти в его комнату. Для Гермионы это было бы не просто неловко, а ужасно. Да она бы лучше в землю провалилась, чем зашла в его комнату или перепутала её со своей. Гермиона заметила, что на этот раз на двери Малфоя нет этой дурацкой таблички с «остроумной» надписью. Но её это не зацепило. Ей вообще плевать на него и на его надпись. Она не станет его меньше ненавидеть от этого. Гермиона тихо открыла дверь и вошла в свою комнату. Руки сами подняли палочку на один уровень с её грудью и зажгли свет в комнате, включая несколько фонариков в спальне. Она неожиданно почувствовала прилив тепла и уюта, даже не смотря на назойливое и шипание в глазах, которое ослепляло их. Но всё же, она была рада вернуться в свои покои, наверное за столь короткое время привыкла к своей комнате. Несмотря на то, что по соседству живёт её злейший враг, комната девушки и вообще вся башня её устраивали. Гермионе стоит признать, что Джинни права в том, что «тебе не стоит так сразу жаловаться. Любая другая девушка на твоём месте могла лишь мечтать об этом». Мечтать о чём? Стать старостой школы или жить за стенкой с Малфоем? Полшколы так и бегало за ним, теряя свою прозрачную жидкость под названием «слюна». А Рон ей так и ничего не сказал после их недопоцелуя на недосвидании. То есть они разговаривали, но не на эту тему. Интересно, о чём он сейчас думает? Ну или не сейчас, а именно на счёт этой темы. Что он сказал бы по этому поводу? Нужно это как-нибудь выяснить. Ох, почему обо всём всегда должна думать она? Почему Рон ничего не предпринимает? А может, это недосвидание и было поводом, чтобы выяснить их отношения? Но ведь на этот раз ничего не вышло. Стоит подождать следующего раза. Хотя, кто знает, будет ли когда-нибудь следующий раз? Она точно не знала. А еще Гермиона не знала, почему их отношения охладели так же, как и их поцелуи. Раньше ей казалось это всё прекрасным, а теперь — странным. Может быть, это всего лишь детская влюблённость? От этой мысли ей хотелось плакать, особенно когда она чувствовала жёсткое выгарание. Столько лет она добивалась Рона. Столько лет делала ему невидимые намёки. Чтобы теперь думать об этом как о детской влюблённости? Они через столько вместе прошли. Их отношения пережили всё на свете. И всё это ради детской любви? Всё ради того, что бы вспоминать это, как детскую и несерьёзную влюблённость? От этой мысли ком в горле, которого она не замечала, увеличился ещё больше и стал как будто бы душить её изнутри. Гермиона хотела сейчас захлебнуться в слезах и уснуть, но она понимала, что это ей не поможет. Вместо этого стоит пойти в ванную и принять горячий душ. «Да, горячий душ… то что нужно», — тихо прошептала девушка, настолько тихо, что даже сама не услышала. Она наложила «Коллопортус» на дверь своей комнаты и заперлась в ванной. — Скоро всё это закончится, — её шёпот угасал в этой фразе. Ведь ничего ещё не скоро, ничего ещё не закончится. Лёгкими движениями Гермиона избавлялась от одежды и умело принялась закручивать свои волосы в пучок, чтобы они не мешались. Заходя в душевую кабинку, она сразу же включила воду. Тёплые капельки воды постепенно повышались в температуре, и, наконец, вода стала горячей, а стеклянная дверца кабинки запотела. Горячая вода медленно струилась по оголённому телу девушки, стекая от маленькой тонкой шеи до стройных ножек. Гермиона дотянулась до полки и взяла гель для душа. Тщательно намылившись им, она почувствовала, как от всего тела запахло клубничным ароматом. Она обожала этот запах ещё с детства, поэтому всегда пользовалась этим гелем. Ещё раз вздохнув этот аромат, она смыла с себя горячей водой пенку и вышла из кабинки. Гермиона взяла с крючка белоснежный махровый халат и обулась в мягкие домашние тапочки. Взяв волшебную палочку, которая так и лежала на бежевом кафеле, она, взмахнув ею, губами произнесла: — Аберто. И дверь в ту же секунду избавилась от запирающего заклятия. Лёгкой походкой она зашагала к тумбочке и, скинув с себя халат, она надела чистое нижнее бельё, после чего — шёлковую пижаму розового цвета, состоящую из струящихся штанишек и свободного топа на бретельках. Раскрыв свою постель, Гермиона улеглась поудобнее и принялась читать книгу «Хрустальный грот», которая секунду назад лежала на тумбочке. Она хотела прочитать её сегодня до того момента, как Малфой помешал ей своим криком. Хотя ей и так надо было спуститься на патрулирование. Глаза машинально начали бегать по строчкам, осмысливая всё и складывая из прочитанного полноценную картину. «Теперь я стар, но и в те времена, когда Артур взошёл на трон, я был уже не молод. То, что происходило потом, помнится более смутно и расплывчато, чем предшествующие события, как будто моя жизнь — дерево, что расцвело ко времени его появления, а ныне может лишь желтеть и сохнуть, клонясь к земле…» Гермиона продолжала быстро, но внимательно читать каждый абзац. Но постепенно силы угасали, и она не успела дочитать и до пятой главы, как глаза непослушно закрывались, и она отправлялась в царство Морфея. Всю ночь Гермиона то и дело перекатывалась с одного бока на другой. Подушка становилась жутко неудобной и недостаточно мягкой, хотя до этого момента её всё устраивало. Ей снились разные сны про то, что она прочитала: сны про Мерлина, про короля Артура, о королеве-колдунье. Они были очень смутными и неразборчивыми, поэтому Гермиона на утро ничего из приснившегося и не вспомнит. Маленький луч солнца пробрался сквозь шторы в комнату Гермионы. Невольно зажмурившись, в одно мгновение она понимает, что уже не спит. Всё плыло перед полузакрытыми глазами, а веки то дело постоянно вздрагивали от напряжения. Её тело вытянулось, а мышцы напряглись. Ещё две секунды сонной истомы — и глаза Гермионы полностью открываются. Комната залита тихим утренним светом. Прошло ещё несколько секунд и Гермиона осознала, что уже настало утро. Она не любила вставать по утрам, но деваться было некуда. Одно лишь утешало: сегодня выходной и ученикам разрешено отправиться в Хогсмид. И она сможет в кой-то веке отдохнуть в «Трёх мётлах» с Гарри и Роном. Гермионе, определённо, не хватало расслабиться и отдохнуть, хотя они ещё только начали учебный год. Тогда что же будет дальше? А дальше будет больше, труднее, одним словом, хуже. Она ещё раз подтянулась и встала с кровати, синхронно надела свои мягкие тапочки с закрытыми носами. Гермиона, как обычно, неспешно шествовала в сторону ванной комнаты, зашла в неё и заперла дверь, но в этот раз обычным замком. Подходя к зеркалу, она, как обычно, оглядела себя и заметила, что сегодня её внешний вид был менее устрашающим. На лице почти не видны были синяки и краснота, а волосы были менее растрёпаны, чем обычно. Она скинула с себя пижамный костюм и нижнее бельё, после чего сразу же залезла под душ, наслаждаясь тёплой водой, стекающей по всему телу. Девушка снова и снова прибегала к своему любимому гелю. Она тщательно намылилась им, после чего медленно начала смывать пенку. Не прошло и двадцати минут, как Гермиона уже успела одеться, уложить волосы и даже разобрать свои вещи с пола, которые везде очень часто валялись. Она быстро вышла из комнаты, спускаясь по лестнице, дабы не обнаружить этим утром Малфоя. Но внутри что-то вдруг щёлкнуло и она машинально начала подниматься по лестнице, направляясь в сторону его комнаты. Его, блять, комнаты. Ты свихнулась, Гермиона? У тебя всё в порядке? Если что, мадам Помфри в помощь. О нет, Гермиона это так не оставит. Ей нужно устроить с ним разборку, как минимум, потому что он позволяет себе подобную наглость. Да, именно, Гермиона всё ещё не забыла вчерашнюю ночь, как ей приходилось одной ходить по этим зловещим коридорам. И дело совсем не в том, что ей было страшно, это даже как-то помогло ей немного успокоить свою фобию. Дело в принципах. Какого хера она должна патрулировать одна, а он — спокойно на своей заднице отдыхать? — Открывай, кретин! Гермиона и сама не заметила, как добралась до его двери и успела уже хорошенько побарабанить в неё. На секунду она уже успела пожалеть о том, что стоит там, но деваться было некуда. Раз взялась за дело, то доведи его до конца. И она доведёт. Гермиона почему-то была уверенна в том, что он спит. А если он реально спит? Готовить гроб или… пока не торопить события? — Головой ёбнулась, что ли?! — голос Малфоя доносился громко и отчётливо с толикой злости, от этого Гермиона хотела быстро убежать. От одного его крика она уже успела пожалеть о том, что не пошла мирно завтракать в Большом зале. — Какого чёрта ты вчера смылся с патрулирования?! — Гермиона прокричала это ещё громче. Услышав доносящиеся шаги, она невольно вздрогнула и отошла от двери на один крохотный шаг. Дверь открылась, и Гермиона мысленно приготовилась к предстоящему «бою». Перед ней встал Малфой в чёрных не слишком узких джинсах и с совершенно обнаженным торсом. Гермиона удержала желание рассмотреть его получше. Она от смущения даже не закусила губу и не залилась краской, ну, или по крайней мере сейчас Гермиона не похожа на помидор. Но что толку скрывать: у него отличное телосложение, а эти джинсы сидят на нём потрясно, и как это Гермиона никогда не замечала его в этих штанах. — Какого хера ты здесь стучишь, да ещё и по чужой собственности? — привычно-язвительным голосом проскрипел Малфой сквозь зубы. — Тебя обязательно нужно предупреждать о том, чтобы ты и не смела смотреть в сторону этой комнаты? Он разозлён, и это естественно, ведь она в субботнее утро бьёт в его дверь и орёт, как ненормальная. На секунду Гермионе самой за себя стало стыдно, но это пустяки, в отличие от того, что сейчас будет. А что будет? Малфой получит по заслугам, вот что будет. — А какого… хера ты вчера ночью свалил оттуда? — она немного съёжилась от этого слова, ведь Гермиона не часто в своей речи использует нецензурную лексику. А Малфой это заметил. Он бы съехидничал, но, когда утром тебе чуть барабанные перепонки не взорвали, сложно отвлекаться от этого. Гермиона бы чувствовала то же самое. — Не нарывайся, грязнокровка, — проговорил Малфой, опираясь об дверной косяк. — Отвечай на вопрос! — не выдержала Гриффиндорка. — Я его первый задал, — он не кричал и не психовал, но гнев был виден. — Что бы ты ответил, ублюдок?! — Гермиона прокричала это, будто бы внутри неё лопнула последняя клетка терпения. Почему, несмотря на то, что Гермиона пожалела о том, что теряет с ним своё время, она всё равно продолжает идти на поводу своим эмоциям и выплёскивает на него всё, что накопилось за последнюю ночь? — Я ублюдок?! — он неожиданно прокричал это и прижал её к стенке около двери, меняясь с ней местами. Он грубо и небрежно придерживал её маленькие и хрупкие плечи. От неожиданности Гермиона вздрогнула, а сердце ушло в пятки. Она была прижата к холодной стенке ещё более холодным Малфоем. Встречаясь с его ледяными глазами и его пренебрежительным взглядом, Гермиона хотела как можно быстрее отвернуться. Она не выдержит и врежет ему быстрее, чем тот успеет что-либо сказать. — Повтори ещё раз, что ты там сказала, — грозным и отвратительным голосом проговорил Малфой. — Отвали, — тихо, но грубо ответила Гермиона, прожигая его взглядом. — Я спросил, как ты меня назвала? — он сжимал ещё сильнее её плечи, будто бы выплёскивая на них всю свою ярость. — Ублюдок! — прокричала она ему прямо в лицо. — Слышал?! Ублюдок! — она говорила это яростно и с чувством претенциозности. Малфою это явно не понравилось. Ох, не понравилось — это не то слово. Он в этот момент хотел её убить, стерев с лица земли. Не только с волшебного мира, но и с магловского, да так, чтобы её труп никто не нашёл. Стереть с лица земли, чтобы и мокрого места не осталось. Гермиона это всё почувствовала. Да, она всё это поняла сама без лишних слов, по его лицу всё это было видно. Кроме этого всё это она и сама чувствовала по отношению к нему. Как же не чувствовать это, ведь он сейчас даёт ещё один повод, прижимая её ещё сильнее и сжимая её горло. Она ощущала каждой клеткой, как он поднимал свои холодные руки с её плеч на ключицы, а затем дошел к тонкой шее. Мурашки прошлись по коже, и от этого стало так холодно и неуютно. Руки и тело оледенели, а потом и окаменели. Гермионе не хватило сил, чтобы просто поднять свои руки и оттолкнуть его от себя. А он всё продолжал сжимать ее шею, несмотря на весь страх в её глазах. Воздуха становилось меньше и меньше. Гермиона не могла ничего сказать или сделать, лишь были слышны тяжёлые вздохи и изредка — кашель. — От… пус… ти… — наконец, найдя в себе силы, тонким и еле слышным голосом проговорила Гермиона. Но Малфой и не собирался её отпускать, он даже увлёкся этим. Кислорода становилось всё меньше, а дышать становилось всё тяжелее. Боль, давящая на горло, уже не чувствовалась. Гермиона не в силах была уже терпеть всё это. Малфой, замечая это, наконец ослабил хватку, а вскоре и вовсе отпустил руку. Гермиона рухнула на пол и сильно откашлялась, схватившись за горло. — В следующий раз следи за своим поганым языком, чёртова ты грязнокровка, — сказал Малфой, отходя от неё, и зашел в свою комнату, захлопнув за собой дверь. Сколько яда было в одном лишь его взгляде, сколько презрения было лишь в его словах. Оставаясь одна, Гермиона пыталась отдышаться, но это было почти невозможно. Было ощущение того, что в лёгкие загородили путь, и теперь воздух туда не поступает. Когда дыхание чуть-чуть пришло в норму, Гермиона поднялась на ноги, пытаясь понять и осмыслить только что произошедшее. Мысли никак не соединялись от полученного адреналина. Гермиона еле держалась на ногах. Руки, ноги, всё тело дрожало. Она и подумать не могла, что её былая ненависть к Малфою — это ещё не предел. Теперь она ещё больше ненавидит его. Сколько можно? Что это был за яд, который каждый раз выплёскивал на неё Малфой? Почему он так многое себе позволял, а она не может сделать и половину того, что делает он? Он намного сильнее её. Физическая сила всегда имела значение. Так нечестно! От этих мыслей Гермиона хотела упасть и заплакать, как маленький ребёнок, который получил плохую отметку по учёбе. Но она держалась, ведь было лишним плакать из-за того, что тебя обидели. Это лишнее. Пускай он будет в таком состоянии, а не она. Вспомнив про завтрак, Гермиона торопясь вышла из башни, хотя ей сейчас было совсем не до завтрака. Она искренне надеялась, что Малфой не спустится на завтрак. Руки всё ещё дрожали, она пыталась успокоиться, но это было очень сложно. Это ощущение и вчерашний случай наводили её на страх. Сегодня она увидела, на что способен Малфой. А что тогда будет дальше? Он её совсем убьёт? Теперь что делать ей? Не действовать ему на нервы, чтобы он больше не прикасался к ней? Но тогда как она будет отстаивать свои права и принципы? Возможно, нужно пожаловаться Макгонагалл. Гермиона пыталась отмахнуться от этой мысли, ведь если она действительно бы думала о ней, она сейчас спокойно была бы на завтраке с Гарри и Роном, а этой перепалки и вовсе не было. Углубившись в мысли, она сама не заметила, как дошла до большого зала, а вспомнив, что у неё могут быть следы на шее, она мысленно похвалила себя за хороший выбор свитера, под которым несильно будет видно это. Своим хорошим зрением, который казался ей немного затуманенным, она быстро нашла Гарри и Рона, чтобы составить им компанию. — Привет, — дожёвывая мясной рулет, проговорил Рон. — Доброе утро, — сказала Гермиона, садясь напротив них. Она на миг заметила, что вся компашка Малфоя сидит за своим обеденным столом. Так почему же сам Малфой не соизволил спуститься? Хоть это и было Гермионе на пользу, но всё же оставалось загадкой. — Как спалось? — Гарри спросил с толикой беспокойства. Что ему ответить? Что не спала? Что этот ублюдок ей теперь на всю жизнь настроение испортил? Ублюдок… она теперь и это слово не может произнести. На нём висит клеймо. Его клеймо. — Хорошо, спасибо. Гермиона пыталась спокойно разговаривать, не давая повода для беспокойства. Может, ей стоит всё им рассказать? Они её друзья и обязательно помогут. Но что-то её держит. Наверное, гордость, желание решить всё самой без чужой помощи. Как же без этого «но»? Гермиона хочет выкарабкаться из этой ситуации сама. В конце то концов, Малфой не должен был быть её проблемой. Абсурдно. — На, прочитай «Пророк», — предложил Гарри, протягивая ей газету. — Если там будет что-то про… — Нет, там другое… эм, возьми, — Гарри не дал ей договорить и положил «Пророк» перед нею. Решив всё-таки взять газету, Гермиона начала проходить глазами по строчкам. Так, первое слово не про Малфоев — это уже хорошо. Наконец они нашли новые темы. «…Косая алея уже полностью восстановлена после второй магической войны…» «…Нынешний Министр магии — Кингсли Бруствер, наконец, добился запрета на то, чтобы использовать дементоров в Азкабане, что, кстати, очень некстати…» «Рита Скитер осталась, всё той же недальновидной», — думала Гермиона, пока читала её газету. «…Пожирателей смерти… На должность заместителя Министра магии принят…» Так что? Гермиона попыталась найти то место, где говорилось про… вот… «… Нескольких Пожирателей смерти Министерство магии пока не отыскало. Остались лишь единицы, и сейчас этим занимается мракоборческий состав…» — И до каких пор это будет продолжаться? — тихо прошептала Гермиона, кажется, сама с собой, но Гарри и Рон тоже это услышали и уставились на неё. — Гермиона, они пока ещё никому не навредили, — пытался успокоить девушку Рон. — Правильно, пока, Рон, — она сказала это и параллельно с этим продолжила читать газету, выискивая ещё что-то связанное с ними. — А с чего ты взяла, что они попытаются навредить кому-нибудь? — отвлёк её от увлекательного чтения Гарри, но она не ответила. — Да потому… что… это… Пожиратели, а не… обычные пленники. — она говорила это, синхронно читая каждую строчку, пропускала ненужные места, в частности тех, где Скитер язвительно коментировала, какую либо весть. — Ты думаешь, они будут нападать, пока их разыскивают? Это глупо, — сказал Рон Гермионе. Та, наконец, отложила от себя «Пророк» и взяла с вазы маленькую гроздь винограда, отделила от неё одну штучку и откусила. Приятный вкус разлился по всему языку, помогающий забыть некоторое время об голоде. — Рон, ты же знаешь, они могут быть где угодно, они могут напасть когда угодно, — томным голосом сказала Гермиона, сама того не замечая. — Волан-де-Морта уже нет, они не будут так рисковать, ведь они же знают, что разыскиваются. — продолжал настаивать на своём Рон. — Это же прямое самоубийство. — усмехнувщись добавил рыжий, выпивая тыквенный сок из кубка. Гарри, соглашаясь, кивнул и сказал: — Рон прав, Пожиратели, скорее всего, уже из страны вылетели. — Всё равно мне это не нравится. Гермиона задумчиво откусила яичницу с беконом и запила это тыквенным соком. Теперь у Гермионы есть ещё одна причина для волнения. Ей уже порядком это надоело. Она обещала самой себе, что не будет ни на что обращать внимание, кроме учёбы. Наверное, не сдержит обещание. Да и какая разница, всё равно это уже не имеет смысла. Теперь её родители об этом и не узнают. Некому будет гордиться ею или разочаровываться. Нет, Гермиона, не смей и думать об этом. Вынь все эти бредовые мысли из своей головы. Она тебе ещё пригодится. Гермиона пыталась вразумить себя. Она не хотела отчаиваться, но в то же время и не знала, что ей сделать ещё, чтобы больше не допускать таких мыслей. Выходные проходили мутно и нудно, но Гермионе некогда было скучать. У неё было куча заданий. Кроме обычного домашнего задания, Гермиона должна была сделать реферат по зельеварению. Вдобавок ещё и Макгонагалл поручила ей распределить часть книг по нужным полкам, а после они обсуждали некоторые правила и их изменения. Гарри и Рон понимали, что ей сейчас нелегко и поэтому пытались помочь, чем могли. Они даже иногда делали уроки вместо неё, но переписывала она в чистовик сама, по её словам, «почерк может отличаться, но спасибо». Она ценила их помощь и была рада, что у неё такие замечательные друзья, но всё же не думала, что докатится до того, что кто-то будет делать за неё домашнюю работу.***
— Эй, Уизли! — взбешенная Пэнси — это нечто. — Какого хера?! — Паркинсон, не мешайся. Это не твоё дело, — золотой мальчик заступился за своего друга и оттолкнул Пэнси, от этого Паркинсон взбесилась ещё больше. — Пошёл нахер, ублюдок! Малфой дернулся в сторону Поттера и чуть не проехался по его лицу, но тот удержал его руку в крепкой хватке. — Стоп! Мы пришли поговорить… спокойно! — добавил Уизли, увидев, как Малфой хотел ещё раз попробовать зарядить Поттеру в лицо. Слово «спокойно» и эти двое персон совсем не сочетаются вместе. «Назойливый Уизли и его дружок Поттер. Как они только терпят друг друга?» — думал Малфой и параллельно сверлил их взглядом. Пенси, Нотт и Гойл, будучи в бешенстве, мысленно закапывали этих двоих куда подальше. Блейз пытался оттянуть Малфоя от Гриффиндорцев, на что Драко лишь отмахивался. Конечно, отмахнётся. Эти двое в коридоре остановили слизеринцев прямо во время первого урока. Впрочем, это всего лишь урок зельеварения, который преподаёт Слизнорт, так что это не так уж и страшно для Малфоя. Малфой всё ещё помнит тот «Клуб Слизней», на котором он должен был присутствовать. Да уж… но это сейчас не важно. Для Малфоя это было далеко в прошлом, он хоть и вспоминал об этом, но изредка. Драко теперь так хорошо не готовился к зельеварению после смерти его бывшего декана. Ему не хватало его, как и каждому слизеринцу, наверное. Он всегда был готов помочь своему факультету, если даже придется играть нечестно. Не то что этот Слизнор, который кроме как восхищаться «Золотым мальчиком» ничего больше не мог. Теперь Слизеринцы были сами по себе, хоть у них и был декан, но они не чувствовали этого, как будто бы его и нет. — Десять очков с Гриффиндора, — успокоившись, сказал Малфой. Он сделал шаг назад к слизеринцам и добавил: — А так как вас двое, тогда с каждого по десять, и того двадцать, — злорадствовал Малфой. Ему это нравилось. Определённо, это было самое то, что ему нужно было перед уроками, чтобы он почувствовал новый прилив сил. Этого даже хватит на весь день. Пусть знают своё место. — Малфой, это несмешно, — недовольное лицо Поттера ещё больше его подбадривало. — Совсем нет, — вступился в диалог Теодор. — Мы пришли сюда поговорить с Малфоем… и только. — сказал Рон, подходя ближе к Нотту. Нотт же в свою очередь скрестил руки на груди, смотря с презрением в лицо Уизли. — А что это ты тут свои условия ставишь, а, Уизли? — Пэнси сказала это с нотками наглости и дерзости, подходя к Теодору и оперевшись об него своим локтем. — Это важно, Паркинсон, — кажется он уже злится, но ничего страшно, пускай. В конце то концов, их тут двое, а Слизеринцев пятеро. — Хорошо, — немного подумав, проговорил надменным голосом Малфой, — посмотрим, что ты там скажешь. — Пойти с тобой? — обращаясь к Уизли, спросил Поттер. Рон же всё смотрел на Малфоя, не отводя взгляд. — Нет, не нужно, дружище, — сказал Рон, всё ещё смотря прямо в лицо врагу. Ещё бы. Раз это личный разговор, так пускай они будут одни. Малфой с довольной ухмылкой отошёл с Роном в сторону. Они забрели в какой-то пустой кабинет. Закрывая дверь, Малфой бесцеремонно сел за стол и уставился на Уизли своими серо-ледяными глазами. — Чего тебе, Уизлёнок? — со своим привычно-издевательским тоном, спросил Драко. — Твои шуточки тут ни к чему, — сказал Уизли, садясь за парту, которая располагалась рядом. Похоже, Рону не понравилось его прозвище. Что же, Малфой примет это к сведению, когда в его голову придёт мысль, поддталкивающая развлечься на нервах Уизли. — Так же, как и этот нудный разговор, — теперь его тон стал более жёстким, напоминающим Люциуса… — Я пришёл поговорить, а не обмениваться… — Так говори же, — перебил его Малфой жёстким голосом. В этот момент Драко выглядел ещё более серьёзным, чем с друзьями. Возможно, он знал, о чём хочет поговорить с ним Рон. Догадывался. Наверное, это грязнокровка всё ему рассказала. Чёрт. — Просто… — хотел начать Рон, но через миг поменялся в лице, — держись от неё подальше, — ещё более серьёзным голосом сказал Рон. Драко чуть выпрямился и с любопытством посмотрел на Гриффиндорца. Он уже догадывался, о ком идёт речь. Нет, он знал это с самого начала, просто отмахивал от себя эту мысль, как назойливую муху. Эта грязнокровка везде уже. Ему надоело то, что на каждом шагу он должен пересекаться с ней, с её именем, с её дружками. Даже сейчас, когда её нет и поблизости, она компенсирует своё отсутствием, упоминанием в разговоре, который Малфой, невольно ведёт с чёртовым гриффиндорцем. — От Гермионы, — договорил Рон. Глаза Малфоя сощурились, и он внимательно стал оглядывать Рона. Позже Драко резко усмехнулся, кривя губы в издевательской ухмылке, тем самым разозлив Рона. — Что смешного, я не буду… — Ты себя-то слышал, Уизли? — всё ещё ухмыляясь, сказал Драко. — Что значит «держись от неё подальше»? — Что слышал, ублюдок, — проговорил Рон, скрипя зубами. Внезапно Драко изменился в лице. Оскалённые зубы, были готовы прорвать глотку рыжему, за его выходки, но чёрт дери, он не уличный пёс, который будет покушаться на любое дерьмо. — Заткнись, придурок! — накричал Малфой, подходя к Уизли. — Ты услышал, что я сказал. — Ты думаешь, эта дура мне интересна? Да мне тошно смотреть на неё, не то что подходить к ней. — Малфой должен был проговорить это со своей коронной ухмылкой на лице, но он разозлился, так как подумал, что, возможно, она ему всё рассказала, хотя это не в её духе. Но как он смеет указывать ему? Ему никто не указ. Он — Драко Малфой. — Сукин ты сын! — сказал Рон и выхватил из мантии свою палочку. Он не успел нацелить на Малфоя палочку, как Драко быстро достал свою. Он направил палочку прямо в лицо Рона и проговорил: — Ещё минус двадцать очков с Гриффиндора за то, что нападаешь на старост, — голос был острым, а ледяные глаза прожигали всё, что видели. Его угрожающий тон и взгляд напоминали его отца. Он в себе видел Люциуса. Если бы это было три или четыре года назад, он бы этим гордился так же, как и его отец. Но сейчас ему было на это всё равно. Он не мог этому радоваться, но и не мог на это жаловаться. Всё что он мог сейчас сделать, это прорвать рыжему, его пустую голову, к чертям. — Эта чёртова грязнокровка нажаловалась тебе? — Почему она должна обязательно жаловаться? И не называй её так, — скрипя зубами, произнёс Рон. — А то что? — сказал Драко, не опуская палочку. Они стояли друг против друга, как столетние враги. Малфой будто бы мысленно вернулся в то время, когда их неприязнь ещё накалялась. — Драко! — заходя в кабинет прокричала Пэнси. — Остолбеней, — проговорила она, направляя палочку на Рона. — Протего! — пытался защититься он, но уже было поздно. Он припечатался спиной в стенку, и из его уст послышался тихий стон. От этих каменных стен у него на спине могут образоваться синяки. За Пэнси мигом последовали остальные. — Что ты тут творишь?! — яростным голосом произнёс Блейз, глядя на Рона. Пенси подбежала к Малфою и, взяв его за руку, пыталась оттянуть подальше от всего этого, но он как будто бы сейчас был не с ними. Стоял несосредоточенным и сметённым. Гарри подошёл к своему другу и помог ему встать, после же неожиданно быстрыми шагами подошёл к Малфою, доставая по пути палочку. Но Блейз задержал его и отпихнул в сторону. — Я знал, что нельзя было их оставлять, — сказал он уже более спокойным голосом. Конечно нельзя было, и они не оставили их одних, пришли, как только услышали шум. Впрочем, это ожидаемо. Драко и Рон не смогли бы и пяти минут спокойно находиться в помещении. — Что за херня?! Вам сказали же оставаться там, — кричал Рон, смотря на слизеринцев и забывая о том, что его дружок тоже вошёл за ними. Только Мерлин видит, как сильно Драко ненавидит Поттера, Уизли с их грязнокровкой Грейнджер. Сволочи, покушающиеся на неприятности, даже когда дело их не должно касаться. — Что ты себе позволяешь, идиот?! — не сдержалась Пэнси. — Разве не видно? Уизлёнок впервые позволил себе что-то дорогое, — заговорил Драко, буд-то бы приходя в себя, набирая в тон издевательские нотки. Слизеринцы усмехнулись на колкое замечание Малфоя и собрались уходить из класса. Первая хотела выйти из кабинета Пэнси, но не успела. Перед ней открылась дверь, и она увидела Грейнджер. Эта Грейнджер. Интересно, она ещё помнит тот момент, когда она задыхалась? Когда он душил её? Она должна запомнить этот момент навсегда. Как она вообще после такого, посмела дойти до них?! — Вот твоя подружка, Уизли, — сказала она, повернувшись к остальным. — Что тут происходит? Ох, конечно, этого и следовало ожидать. Как же без занудства мисс всемирной всезнайки обойтись? Правильный ответ — никак. Совсем никак. Мерлин, помоги. Ей, наверное, не хватило того раза. Хочет ещё? Она получит. — Твой паренёк с ума сходит в компании с твоим золотым мальчиком. — с презрением проговорила Пэнси. — Держи их под контролем, если не хотите получить проблем на свои задницы, — острым голосом проговорил Драко и пошёл к выходу. — Заткни свой хлебальник, Малфой, — язвительно и медленно проговорила Грейнджер, смотря прямо в определённую точку, за Малфоем. Он впервые после того раза снова услышал этот её голос, этот тон, эту ненависть. За все выходные они не пересекались, во что очень сложно верится. И теперь она стоит и смеет с ним так разговаривать, как будто бы забыла, что за этим следует. Малфой резко остановился и, повернувшись, подошёл к Грейнджер. Он совсем не жаждет с ней говорить, ему она уже порядком надоела. Но он должен заткнуть эту заразу. Это она здесь всех затыкает, а он не сделает ничего? Ну уж нет, этого только не хватало! Тем более она теперь его боится, и это будет легче сделать, или же ему только так казалось. — А то что? — одновременно сказали Драко и Гойл. Прямо как в старые времена, только не хватало Крэбба. После того случая в выручай комнате Драко с печалью вспоминает друга. Ему иногда не хватает его. Чёрт, это было херово! Он отчётливо помнил, как Крэбб падал вниз, прямо на съедение этому пламени, которое образовалось по его же инициативе. — Просто заткнитесь и живо идите на урок! — голос Грейнджер становился всё сильнее. Страх. Малфой почувствовал его сквозь эти язвы. Правильно, Грейнджер, бойся дальше. — А с какого это хера ты тут раскомандовалась, тупая ты грязнокровная сука? — язвительным и отчётливым голосом проговорил Малфой. Гриффиндорка немного покраснела. Её растерянное лицо могло наградить Малфоя лишь презрительным взглядом. Грейнджер ещё, наверное, так не называли, ну, что же, Малфой будет первым. Слизеринец наблюдал с ухмылкой, как её лицо заливается краской всё пуще, выдавая её злость и толику стыда, который появился буд-то бы ни откуда. Он видел, как она была на грани взрыва всем, чем только кипело у неё внутри. Рон хотел напасть сзади на Малфоя, но Блейз и Гойл его удержали, а Теодор удерживал Гарри на всякий случай. Отчаяние и растерянность не покидали её, а слизеринец чувствовал, как что-то внутри кололо, пытаясь всячески обратить на себя внимание, которых нужно было, очень срочно отогнать, как назойливого кота, бегающей за мелкой мышью. Малфой, наверное, начинает уже жалеть о том, что назвал её так. Он впервые обозвал девушку с таким презрением и от этого начинае подтащнивпть. Грейнджер развернулась и хотела уйти, наверное, чтобы никто не увидел, как она заливается горькими слезами, утопая в них. Так ей и надо, меньше нужно нудить и не лезть не в свои дела. Кажется, она усвоила урок ещё с того раза, а Малфой все равно еще недоволен. Но вдруг она резко развернулась и приблизилась к Малфою. Он не успел обдумать все её действия, как она со всего размаха врезала своим кулаком по его бледно-аристократическому лицу, которое в ту же секунду пропитала нанесённую боль. Стон из уст Малфоя мог означать лишь то, что это было херово больно. Особенно в области носа. Малфою показалось, что кровь хочет хлынуть из него. От неожиданности он пригнулся, но боль от этого, естественно, не утихала. Кажется, кровь из носа сейчас вырвется наружу. И ему это не показалось. Кровь стекала из носа, падая на каменный пыльный пол старого кабинета, который уже давно никто не использует. Малфой как будто бы видел все эти удивлённые взгляды его друзей. И слышал, как Блейз разозлился. А в глазах грязнокровки Малфой увидел ликование. Чёртова грязнокровка, как она посмела? Прямо как в тот раз на третьем курсе, только в этот раз ещё больнее. На третьем курсе была пощёчина, а это жуть… Но в этот раз Малфой не убежит. Не скажет своим друзьям уйти прочь. Он поставит её на место. Он думал, что она усвоила урок, но она всё не унималась. Это был бы первый урок, который зануда-Грейнджер не усвоила с первого раза. Что ж, попробуем со второго. Драко резко схватил её руку, сжимая запястье. Поднимая лицо, он показал ей свой яростный взгляд, а в глазах как будто бы светились искорки. Он видел, как ей становилось не по себе от этого взгляда, она уже знала, что её ждёт. Грейнджер резко одёрнула свою руку, побежав к выходу, и проговорила: — Урок давно начался, Слизнорт вас ждёт. Только поэтому я и пришла сюда, а так мне вообще плевать на вас и на то, что вы опаздываете, — её голос то ли дрожал, то ли был расстерянным. Малфой не понял, каким он был, так как она проговорила это слишком быстро, а в ушах у него как будто бы звенело. Она вышла из кабинета и захлопнула за собой дверь, да так, что некоторые из присутствующих вздрогнули от неожиданного бунтарства Грейнджер. Малфой не понял, как быстро всё случилось. Он не успел отомстить ей. А если бы и успел, то что? Сделал бы это? Ударил бы в ответ? Он и сам не знает этого. Её пыл, бунтарство, скрытая агрессия, это всё заворожило бы его, но не тогда, когда это направлено на Драко Малфоя. На него самого, чёрт побери. Но это делает игру интереснее. Слизеринцы отпустили Гарри и Рона, но они же в свою очередь этого не заметили и не торопились уходить. Малфой не увидел ни их удивления, ни ликования, он только чувствовал, что они ещё сзади него и смотрят ему прямо в затылок. — Чего уставились?! — он прокричал это и обернулся в их сторону. — Проваливайте! Он стоял перед ними лицом, теперь они могли видеть, как он прикрывал тыльной стороной руки свой нос. — И никому не слова об этом! — Гойл прокричал это им во весь свой голос. Ага, конечно. Никому они не скажут. Смешно, это же Поттер и Уизли. Конечно, они всем подряд об этом расскажут. Поттер и Уизли не спеша зашагали в сторону выхода, так как их уже ничего не задерживало здесь. Они вышли из класса и оставили за собой дверь открытой. Никто из присутствующих не мог представить, как ему сейчас досадно. Чувство унижения не отпускало его. Даже не тот факт, что она опять ударила его перед его же друзьями. Хотя нет, этот факт тоже, но значительно меньше, чем то, что ему сейчас перед самим собой стыдно. Да, именно это. Малфой ценил и уважал себя и не смог бы допустить ещё одного удара от девушки. Да не просто девушки, а удар от грязнокровки. Но он допустил. Почему так произошло, он и сам не знал. Пэнси медленно подошла к Драко и встала перед ним лицом. — Эпискейк, — тихо проговорила она, направляя на его нос свою палочку. Малфой почувствовал, кровь перестала стекать и, наконец, остановилась. Он лёгким кивком поблагодарил подругу, после чего направил свою палочку по руке и лицу, и остатки крови убрались с его светлой кожи. — Пошли, бро? — сказал Блейз, похлопав по плечу. — Пошлите, — с кислой миной проговорил Малфой. Направляясь к выходу вместе с остальными и проходя по коридору, Малфой начал всерьёз задумываться над тем, чтобы отомстить ей. Он — Драко Малфой, и он не терпит унижения. Малфой был уверен, что его друзья ему не будут напоминать об этой перепалке, но он не успокоится, пока не преподаст ей хороший урок. Способ должен быть… и он есть. Спор с Забини это — самое то. Желание. Хер с названием, главное — есть способ! Если раньше он был ещё не на сто процентов уверен в этом, то сейчас его уже никто не уговорит. Он влюбит в себя эту грязнокровку-Грейнджер и потом перед всеми опозорит её, бросив перед её же друзьями и своими. И только тогда они будут квиты, а Драко успокоится. Даже не то что бы просто трахнет, а именно влюбит в себя. Но для него это будет сложнее. Спасало только то, что для неё это было бы больнее, а ему это и надо. Он никогда не думал о любви и прочих нежностях. Малфой не знал, как влюбить в себя девушку, это получалось само как-то, и если он попытается это сделать, то, возможно, получится наоборот. Ох, это так всё усложняет. Брось, Драко, не думай об этом. Ты же Малфой, профессионал в любом деле. Она влюбится в тебя, как миленькая. Но почему тогда она раньше не влюбилась? Возможно, потому, что это был Малфой, а не Драко. Но Малфой и Драко ничем же не отличаются, или всё-таки… По крайне мере нужно ей показать его светлую сторону, а не тёмную, и не важно, как она будет называться, Драко или Малфой. Теодор и Гойл шли впереди всех, поэтому с Блейзом и Пэнси было легче перешёптываться, чтобы они не услышали. Малфою пока что не хотелось афишировать всей школе про свои планы, и сейчас главное, чтобы Астория не взболтнула ничего лишнего. Не то что бы она не доверенная личность, просто ему сейчас нужно, чтобы как можно меньше людей об этом знали, а потом уже и прилюдно можно унизить Грейнджер. Малфой знал, что эту грязнокровку не так легко обвести вокруг пальца, но он был уверен в себе и своей обворожительности, не замечая перебора. — Блейз, — тихо проговорил он, на что тот сразу же посмотрел на него, — как думаешь, сколько времени нужно, чтобы она одурачилась? — с самодовольной улыбкой сказал Малфой, буд-то бы не его нос несколько минут назад истекал кровью. — Смотря как ты будешь действовать, — быстро вникнув в разговор, ответил Забини, — думаю, если ты будешь менее жесток с ней, то три месяца тебе хватит. — Что, целых три месяца? Это охереть как много, — недовольно сказал Малфой. — Она ещё со своим Роном, забыли? — влилась в разговор Пэнси, так как всё уже услышала. — Этот долбоёб мне не помеха, — самоуверенности в голосе Малфою хватало, но уместно ли оно было? — Не будь так уверен, он её паренёк, так что рыжий — первая помеха, — не унималась Паркинсон. Возможно, она права. Он — помеха для Малфоя, каким бы и бестолковым он не казался. Но он добьется своего, чего бы это ему ни стоило. Если сначала ему было лень напрягаться ради того, чтобы продумать план для того, чтобы влюбить в себя Грейнджер, то сейчас он готов продумывать свой план по десять раз. А план его был прост: быть с ней добрым. Как бы это глупо ни звучало для Малфоя, но это так, и другого выхода нет. — Пэнс, ты, конечно, не обижайся, но это мужское дело. Оставь это нам. Ладно? — сказал Блейз, после чего Пэнси обжигающим взглядом уставилась на него. — Так уверен, Блейз? — с вызовом в голосе проговорила Пэнси. Шутки с ней всегда были плохи. Они знали это. Слизеринка была хитра, находчива и решительна, но Блейз всё равно хотел отстранить её от этого дела. Слизеринцы всегда были жуткими собственниками. Они любили решать все свои проблемы самостоятельно, не позволяя другим влезать в том числе и друзьям. — Не пойми нас неправильно, но это спор между мной и Драко, а ты ввязываешься не в своё дело, — стоял на своём Забини. Малфой лишь с интересом наблюдал за их спорам. Оглянувшись, он не заметил Нотта и Гойла, наверное, между собой заговорились и не заметили, как дошли до нужного кабинета. — А ты хорошо подумай, что если Дафна узнает о том, что, пока она спала, к тебе ненароком заглянула та блондинка, — с ноткой шантажа ехидно прговорила Пэнси. — Думаю, ей будет крайне нелестно слышать это. — У нас ничего не было, — с помрачневшим лицом проговорил Блейз. — Поддерживаю, — влез в разговор Драко, после чего Блейз благодарно посмотрел на него, — У них ничего не было… из одежды, — чуть медля договорил он последнюю фразу, на что Пэнси усмехнулась, а Забини недовольно толкнул его в локоть. — Предатель. На чьей ты стороне? — На стороне справедливости, — подняв палец вверх, проговорил в ухмылке Малфой. — Ну, а если серьёзно, то между ними реально ничего не было, Пэнс. Он не стал бы изменять Дафне, — сказал Малфой, похлопывая по плечу недовольного Блейза. — А мне откуда знать? Я лишь могу сказать Дафне то, что видела, а дальше она и её фантазия сами решат, что об этом думать. Тебе нужны такие проблемы, а, Забини? — сказала Пэнси, заправляя прядь своих тёмно-каштановых волос за ухо. — Драко, как думаешь, стоит? — решил посоветоваться с другом Блейз. Малфой же в свою очередь был не против, она и так была в курсе всего этого, так почему бы и ей не влезть в это? Будь, что будет! — Думаю, стоит, если что-то случится, её вина в этом будет такой же, как и наша. Малфой говорил это уверенно и без капли стеснения, Пэнси лишь закатила глаза и подавила желание зевнуть. — Ну, вообще, в этой ситуации только ты будешь виноват, какой бы исход она ни приобрела, — пыталась вразумить его Пэнси, при этом отрывая дверь в нужный им кабинет. Малфой и Забини были так увлечены этим разговором, что даже не заметили, как вошли в класс зельеварения. Но они попытались как можно тщательно скрыть свою удивлённую физиономию. — Хорошо, продолжайте дальше. До конца урока осталось… — оборачиваясь, говорил профессор Слизнорт. — Малфой, Забини и мисс Паркинсон… Что скажете в свою защиту? Малфой не обращал внимание на Слизнорта, вместо этого он искал эти столь ему ненавистные каштановые кудри. Вот же она, посередине стола варит эти зелья. Она его тоже заметила. Как тут не заметишь? Малфой демонстративно продолжал с презрением смотреть на неё, от чего Грейнджер стало неудобно находиться на уроке. Гриффиндорка пыталась продолжить работать над зельем, но из-за Малфоя она была не в силах сосредоточиться. А Малфой это знал и пытался сделать ещё хуже, но куда ещё хуже, если и таки идёт, всё из вон рук плохо. Её лицо залилось краской, а глаза бегали в разные стороны. — Этот ваш любимый Поттер и его дружок нас отвлекли от занятий, — наглым тоном проговорила Пэнси. — Я уже конфисковал с них баллы. Кстати, об этом… минус двадцать очков со Слизерина. Это его «минус двадцать очков со Слизерина» помогло Малфою изволить наградить Слизнорта своим вниманием. — Вы, вероятно, уже не успеете начать, так как до конца урока осталось всего… О Мерлинова борода, осталось всего пять минут, — он тревожно направился проверять приготовленные смеси учеников. — а Вас, мистер Малфой, я бы попросил впредь не опаздывать. Какой пример вы подаёте другим ученикам? Вы староста, так и ведите себя как подобает старосте. — необычно строгим голосом он протараторил всё это, на что Драко лишь ответил своё короткое и недовольное «разумеется». Разумеется, нет. Он не будет плясать под их дудку. Они отдали Малфою специально этот пост, чтобы использовать это в своих целях? Чтобы злорадствовать? Они что, получают удовольствие от этого? Если они думают, что из-за его дерьмового положения Малфой будет выполнять их глупые приказы, то они сильно ошибаются. Не дождутся.