Зависимые

— В связи с тем, что мистер Малфой не смог прийти на это собрание, я попрошу вас передать ему список новых обязанностей для выполнения. Чёткое наставление Макгонагалл Гермиона слушала с большой неохотой. Наверное, впервые в жизни ей хотелось просто уснуть на важном мероприятии, от чего Рон с удивлением поглядывал на неё. Не ожидал, видимо. Но ведь какое это важное мероприятие, если оно проводится в десять часов вечера? Да она лучше бы патрулировала, чем сидела здесь, на этом скучном собрании. Если только патрулировать одной, а не вместе с Малфоем. Определённо, сидеть здесь намного лучше, чем патрулировать с этим придурком. Тут-то хотя бы просто скучно, а там он бы убил её. Хотя после сегодняшнего случая она была уже не уверена с этом. Гермиона с улыбкой на лице вспоминала сегодняшний случай. Её удар в его смазливое личико — это было что-то супер крутое. Даже ещё лучше, чем на третьем курсе. Она была очень довольна собой, кстати говоря, Рон и Гарри тоже. Но, не смотря ни на что, Гермиона была удивлена тем, что она его сегодня после их перепалки больше не видела. А нет, он всё-таки присутствовал на уроках, только вот не очень активно работал. Она была удивлена тому, что он не подошёл, чтобы разобраться или отомстить, чему Гермиона от всей души благодарна. Как говорят маглы, «относись к человеку так, как хочешь, чтобы он относился к тебе». Правильно говорят. Пусть этот подонок знает своё место и больше не смеет к ней подходить. Наверное, после этого больше не посмеет. Определённо. Эх, вот так легко она умеет решать все свои проблемы. Не нужно было даже Гарри и Рона в это вмешивать. Ей и самой всё под силу, впрочем, как и всегда. — Думаю, на этом можно закончить. — послышался голос Макгонаггол, после чего Рон, Падма Патил, Ханна Аббот, Эрни Макмиллан и Энтони Голдстейн направились к выходу и пожелали спокойной ночи директору школы. — Эм… Профессор, я бы хотела уточнить некоторые вопросы, — с неуверенностью сказала Гермиона. — Это точно нельзя отложить на завтра? Она что, уже устала? Тогда зачем надо было устраивать собрание в столь поздний час? Гермиона отрицательно помотала головой, от чего женщина напряглась и села обратно на свой стул. Гермиона мысленно проговорила свою речь и направила свой взгляд на профессора. — Это насчёт Малфоя… Понимаете… Я бы хотела попросить вас о том, чтобы Вы переселили его в подземелье, — Гермиона еле-еле подобрала правильные слова, хотя насколько они были правильными, она не знала. — Ну или же я могу покинуть эту башню и вернуться в гостиную Гриффиндора, — быстро добавила, увидев озадаченное и изумлённое лицо Макгонагалл. Несколько секунд Макгонагалл обдумывала не самую для неё заманчивую идею Гермионы. — Мисс Грейнджер, Малфой вас беспокоит? — через несколько секунд молчания спросила она. Беспокоит? Это не то слово, скорее, терроризирует. Такое ощущение, что ещё чуть чуть — и он убьёт её по-настоящему. И это уже не шутки. Это не простое обзывательство, на которое она могла бы закрыть глаза. — Понимаете, у нас не очень хорошие отношения с ним, и это не первый год, поэтому я подумала… — Поэтому Вы подумали, что хотите отдельно от него проживать? Гермиона не стала продолжать и отвечать, она и не знала, как продолжить этот диалог или как ответить на поставленный деканом вопрос. Гриффиндорка металась от одной мысли к другой, не решаясь какую-либо из них озвучить. А стоит ли? Кажется, она начинает жалеть о том, что начала этот разговор. И, что ещё хуже, думает, что поступила глупо и неответственно. Ведь Макгоннагалл с самого начала говорила, что «это не обсуждается». Поздравляю, Гермиона, теперь ты лишишься этой должности, и всё благодаря твоей нетерпеливости. Прямо сейчас. В этом самом кабинете. — Я думаю, что это на данный момент никак не возможно. Она и не сомневалась, но раз знала, что директор откажет, то зачем попросила об этой «невыполнимой» просьбе? Зачем тратишь зря время. Сейчас она бы тратила время на повторение урока, а не на эту бессмысленную беседу. — Понимаете, сейчас те места, которые освободили вы, заняты другими учениками, — продолжила Макгонагалл, пытаясь убедить Гермиону в своей правоте. «Вы»? Это какие ещё «вы». Гермиона терпеть не могла, когда её и Малфоя соединяют в одном слове. Как будто бы их связывают веревками. Только вдвоём. — Но если вдруг оно освободиться, я вам обязательно сообщу, — дополнила Макгонагалл, увидев ещё более отчаянное лицо Гермионы. От этой мысли становилось как-то неудобно. Место Гермионы заняли? Аж тошно стало. Она очень любила эту комнату и ту гостиную. Теперь это осталось только в её воспоминаниях. Как будто бы она похоронила все эти моменты вместе с этими годами. Теперь всё не так, как было. Все не то. Она и подумать не могла о том, что всё сложится так. Гермиона была уверена, что её место больше не освободится, потому что если бы была возможность, то Макгонагалл бы с таким сомнением не разговаривала. Она просто не хотела до конца разочаровывать Гермиону. Хотя, ей, наверное, всё равно на неё, ведь она директор, у неё появились новые дела, обязанности, у неё даже нет своей личной жизни. Нет времени об этом думать, не говоря уже о Гермионе. Наверное, с Малфоем сейчас происходит всё то же самое. Ему тоже, наверное, не нравится, что его место заняли. Малфоевское место в гостиной, Малфоевскую кровать и всё то, что там осталось. Его душа, наверное, тоже разрывается от этих мыслей. Хотя, откуда у него душа? Ему, скорее всего, всё равно на все эти воспоминания с его друзьями в этой гостиной, в этой комнате. Ему бы лишь действовать себе в выгоду и насмехаться над другими. Малфою нужно лишь чувствовать власть и смотреть надменным взглядом на всех свысока. Его декан умер ради общего блага, ради мира, а он, наверное, его и не вспоминает. Но они были так близки со Снеггом. Если Гермиона была на его месте, её бы сейчас резало от отчаяния. Его тупой и не умеющий ничего, кроме как набивать себе пузо, но верный друг умер. Попал в пламя и сгорел заживо. Его уже нет, а ему и на это, наверное, плевать. Если бы Гермиона была на его месте, она даже боялась представить себе, что бы было. Она бы, наверное, за ним в пламя упала, и они бы поступили так же. Она была уверена в своих друзьях, как и они в ней. А Малфой даже таких друзей, как Крэбб и Гойл, не достоин. — Хорошо, спасибо, спокойный ночи. — Гермиона, сама не замечая этого, проговорила и с каменным лицом встала, направляясь прочь. Макгонагалл виноватым голосом попрощалась с ней в ответ, но Гермиона не услышала её. Хотелось как можно быстрее уйти из этого кабинета. В какое-то время ей вдруг стало то жарко, то холодно. Нет, это точно не температура или что-то другое, это отчаяние и безнадёжность. Чувства противные и излишне надоедливые, но как же по-другому. Ведь иначе никак. Если бы была возможность обходиться без них, Гермиона обязательно бы нашла ее и применила, как всегда, отлично. А раз ее нет, то придётся терпеть. Разве что самой придумать такой способ, но это наврятли. Какой бы Гермиона ни была изобретательной, до этого ей не дойти. Она даже не замечала, как шагала по пустому коридору, к тому же тёмному. Погрузившись в свои мысли, всегда было легко идти по устрашающим местам, и сейчас ей это как-никак помогало, но этим она не могла себя успокоить. Кажется, вокруг доносились голоса, а шорох дополнял их. Но Гермиона не слышала их, не замечала, не обращала на это внимание. Она сама это делала, или это само получалось, знает только Мэрлин. Девушке совсем не до этого было. Не до страхов… Сейчас в душе, лишь режущие чувство, подобное разочарованию. Разочарование — это совсем не прекрасно, а, напротив, ужасно. Ведь многие так любят говорить «я в тебе разочаровался», «я очень разочарован» и так далее. Это не то разочарование, которое так ужасает своей силой. Они это говорят с толикой надменности и гордости, принижая других не только в своих глазах, но и в глазах человека, которому они это говорят. А сейчас Гермиона стоит перед настоящим разочарованием. Её огорчала эта ситуация. И разница в том, что сейчас она чувствует себя униженной, а не унижающей других. Ещё один шум. Да сколько их? Гермиона начала уже прислушиваться к шорохам и крикам. Она пыталась поймать один из них и пойти вслед, используя его, как тонкую нитку, показывающую путь к свету. Звуки были слева от неё, а башня старост — справа. Но решив всё-таки наплевать на эту башню, в которой, как она полагала, сейчас Малфой спит, она направилась налево. Шагала она аккуратно и с осторожностью, дабы случайно не попасться кому-нибудь. Доносились слишком знакомые голоса, превращающиеся в рычание и вопли. Теперь она думала, не свихнулась ли. — Придурок, что именно ты про меня там говорил? — слышался грубый голос. Высокий белобрысый парень со слегка взъерошенными волосами, избивающий какого-то когтевранца. Гермиона узнала в нём Майкла Корнера. В его карих глазах она в ту же минуту увидела страх. Его чёрные волосы были сильно взъерошены. — Я н-ничего не говорил… к-клянусь… — умоляющим голосом говорил тот парень, а вместе со словами были слышны всхлипы. — Кому ты врёшь?! Он лежал, облокотившись об стенку, и из его головы прямо на стенку медленной и маленькой струйкой лилась кровь. Гермиона вздрогнула и, не успев что-либо сказать, увидела слегка удивлённые взгляды этих двоих. Малфой встретился своими ледяными глазами с её карими цвета шоколада. Он то отводил взгляд от этого парня, то обратно смотрел на него, не желая опять смотреть в её большие глаза, наполненные печалью и непониманием. И Гермиона это заметила. Мерлин Какого чёрта… он делает? Он избил этого Когтевранца до полусмерти, наверное. Кровь с носа этого парня текла, превращаясь в лужу, которая вскоре испачкала каменный плиты и его мантию вдобавок. Лицо Гермионы стало ещё более каменным то ли от испуга, то ли от шока. Малфой всё же посмотрел на неё с хладнокровным лицом. Не было ни пренебрежения, ни отвращения, как будто бы ничего не происходило сейчас. Иногда Гермиона думала, что он вот-вот набросится на неё и удушит окончательно, чтобы не осталось ни одного свидетеля этой ситуации. Гермиона не знала, что ей делать. Не знала, что сказать. Да и не нужно было. Она то и дело смотрела то на Малфоя, то на этого когтевранца, у которого не только нос был разбит, но и губа, не говоря уже о синяках по всему лицу. От этого можно было прийти в ужас и сбежать куда подальше. Но Гермиона лишь безжизненно стояла и смотрела на весь этот мрак. Зачем Гермиона пришла сюда и сейчас стоит здесь? Почему Гермиона повелась на свою интуицию, а не начала думать головой, как она привыкла? А было ли это решение интуиции или всё-таки головы? Ведь она же думала, что тот Малфой, который сейчас перед ней, спокойно в башне видит сны. Она думала, что он не спустится на патрулирование. Что ж, значит, она ошиблась. В который раз за этот год? Хах, она со счёту сбилась, смешно. Когтевранец, воспользовавшись напряжением ситуации, отполз от Малфоя на метр и применил попытку встать, оказавшуюся весьма успешной. Через несколько минут он хромой походкой уходил. Малфой, замечая это, ничего не сделал, он просто смотрел ему вслед. Интересно, почему он не остановил его? Скорее всего, он специально дал ему уйти, ведь если бы Малфой захотел, то с лёгкостью остановил бы его. Гермиона не знала, какой была физическая сила этого Когтевранца, но он был избит, а значит, на данный момент — слабее этого чокнутого придурка. — Вот засранец, — тихо, почти шёпотом проговорил Малфой. Он был напряжён и рассержен, а она напугана и неподвижна. Гермиона не хотела сейчас ничего выяснять, ей хватало по горло разборок с ним, но и оставлять всё вот так вот она не хотела. Она, отводя свой пристальный взгляд, развернулась и сделала шаг, как вдруг жёсткий голос раздался позади неё: — Стой, — голос Малфоя хоть и был жёстким и грубым, но сейчас в нём не было привычного надменного презрения. Она развернулась к нему лицом и с ожиданием скрестила руки на груди. Ей хотелось услышать, что он скажет. Хотелось узнать, что будет дальше. Или же какое оправдание себе найдёт? Может, скажет, что тот парень сам на него набросился? Что ты за тварь, Малфой? — Ты никому не должна об этом говорить, — полуслышно сказал Малфой, но Гермиона всё равно уловила эти слова и лучше бы не улавливала, а ещё лучше — не останавливалась по его просьбе. Нервный смешок вывалился и уст девушки, а он всё ещё стоял с непроницаемым лицом. Гермиона должна отметить, что он пока хорошо держится. Терпения у него всё-таки хватает. — Прости, что? — саркастично, но в то же время нервно спросила она. — Ты слышала, — голос всё ещё был бесстрастным. Гермиона ожидала всякого, но не этого. Хотя, почему нет? Когда она удивлена и не находит на чему-либо объяснение, тогда остаётся лишь один ответ: это же Малфой. И здесь такой же ответ. — Ты больной?! — возмущённо выпалила она. — Это не важно. Она была в шоке от такого поведения. Он чуть не убил бедного парня и сейчас ей говорит, что это не важно, да и ко всему вдобавок спокоен, как удав. Допустим, что не важно. А что тогда важно? Гермиона, глубоко вздохнув, подошла чуть ближе к нему и снова скрестила свои руки. Малфой лишь оглядел её с ног до головы. Между ними было маленькое расстояние, по крайней мере Гермионе так казалось. Ещё три шага — и они будут стоять вплотную, но Гермиона не хотела находиться с ним так близко. — Мне нужно спросить, или ты сам ответишь? — спросила Гермиона, пытаясь разговаривать как можно бесстрастно. Это еле получалось. Малфой, наверное, заметил. Почему же он такой спокойный? Или хотя бы после этого он должен разнести Гермиону на куски, разве нет? Ведь она заметила то, чего не должна была. И что же он сделает, убьёт её? Вполне в его духе. Хотя, если подумать, то нет. Это не в его духе. Он не позволит себе такую «роскошь». Не должен. — Как хочешь. Если Гермиона хоть ещё одну фразу от него услышит этим хладнокровным голосом, она наверное, взорвётся. Это уже начинается, она хочет сейчас задушить его, прямо как тогда он её, только до конца. — Что ж, начну я… Она подошла к нему чуть ближе, но после отошла от него к стенке и коснулась пальцем капли крови. Потом подошла к нему обратно и показала ему свой палец, испачканный каплями крови. — Что это? — пыталась как можно спокойно говорить. — Кровь, — ответил на её вопрос ещё более спокойно. Да ну? А Гермиона же не знала. — Я вижу, Малфой. Почему она здесь? — она отчитывала его, как маленького ребёнка. Ему, наверное, было стыдно, хотя по виду и не скажешь. Ему как будто бы всё равно. — А ты догадайся. — Малфой, ты ненормальный? — Представь, что нет. Издевается, шутит, насмехается. Да что угодно, но не серьёзно разговаривает, хотя по голосу так не скажешь. По его голосу можно сказать, что он сейчас присутствует на какой-то важной конференции. — Но… — она переходила уже на писк. Гермиона не знала, что делать. Она всегда боялась тех моментов, когда кто-то с кем-то дерётся до полусмерти. Она даже пыталась такие книги не читать. Насилие ей никогда не нравилось. И сейчас она была свидетелем всего этого. — Просто ответь… — пыталась продолжить она спокойно, — зачем ты избил этого парня? Она ждала ответа, но он не последовал. Прошло уже несколько секунд, а она всё ждала ответа. — Это тебя не касается, — ответил он ещё более тихим голосом. Она ждала чего угодно, но не этого. Своё «это тебя не касается» засунь себе куда подальше, Малфой, а мне нужны серьёзные ответы. — Отвечай, Малфой, или тебе придётся отчитываться перед директором, — Гермиона всё ещё держалась. — Я не боюсь твою старуху, — скрипя сквозь зубы, проговорил он. — Не боишься потерять свой значок старосты, а вместе с ним и эту должность? — как уже выученный текст, сказала Гермиона, но ему, видимо, было плевать. — Просто держи рот за зубами, и всё будет хорошо, — проговорил он, отходя от неё. Гермиона, быстро сориентировавшись, подхватила край его мантии и сильно сжала. Для него это было немного неожиданным. Да и для Гермионы тоже. Просто ещё один рефлекс, который появился и развивался на протяжении жизни. Он лишь посмотрел на её руки, которые держали его мантию, и попытался выхватить её. Она не отпускала её, ни на миг не ослабляла хватку. Смотрела прямо на него и не отводила взгляд. Такой колкий и колючий, как шипы розы. Этот взгляд был будто бы не её. — Не позволяй себе лишнего, — скрипя зубами, сказал он, не поднимая глаза. — Ответь на мой вопрос, — она так же нервно проскрипела эти слова сквозь зубы. Гермиона ни на миг не унималась. И не уймётся, пока он не ответит на вопрос. Это её упрямство никогда не отставало от неё. Глубокий вздох. В этот раз его сделала не Гермиона, а Малфой. — Он говорил про меня неправильные вещи, — спокойно проговорил Малфой. — Это того стоило? — тихо спросила она. — Чего стоило? — отвечал он, как будто бы не понимал. Хотя Гермиона на сто процентов была уверена, что он знал, о чём она его спрашивала. — Вот этого всего, — раскинув руки, спросила Гермиона, тем самым отпуская мантию Малфоя. — Вот этой разлитой крови, сломанных костей. Она была так близка к нему, что и сама этого не заметила. Гермиона смогла разглядеть под его скулой синяк. Наверное, во время этой драки его получил. Этот синяк так выделялся на фоне его бледного лица, но так подходил ему. Какие же глупые мысли. Как синяк может подходить человеку? И не важно, кто этот человек. Она подошла к нему ещё ближе, слабо дотронувшись до синяка своими тонкими пальцами и сказала: — Оно вот этого стоило? Лицо Малфоя стало каким-то отстранённым, но в то же время и очень близким. Как будто бы это не он. Он заметно успокоился. Это было уже не то спокойствие, которое так раздражало Гермиону. Нет, совсем не то. Это было обычное спокойствие, расслабленность и умиротворение. Он посмотрел на её запястье и не знал, что сделать или сказать. Просто продолжал смотреть на тонкое и нежное запястье, не желая заглядывать в глаза или хотя бы просто смотреть в лицо. Теперь ей было непонятно, что он думает. Не проклинает ли он её у себя в мыслях? Тишина. Такая долгая. Такая мучительная и непредсказуемая. Тишина — это, конечно же, хорошо, но только не в эту минуту. Только не сейчас, когда она такая лишняя, но в тоже время такая нужная. Почему он ничего не говорит? Почему не отмахивает её руку? Ждёт, чтобы она сама додумалась? Если да, то она не додумается об этом сама ближайший час. Ему разве не противно, когда грязнокровка прикасатся к его аристократическому личику? Почему он молчит? Почему не может хоть мысленно ответить на все те вопросы, которые Гермиона ему задаёт? Гермиона и сама поняла, что это было лишним. Она быстро убрала свою руку и отвела взгляд. Ей было неловко от того, что она прикоснулась к нему, ведь он мог бы её и удушить. Но, к счастью, в этот раз он был спокоен и недвижен. Он этого не сделал. Она мысленно благодарила Мерлина за такое везенье. — Да, — спустя столько времени ответил Малфой. Да? Серьёзно? Тогда пусть объясняет всё по фактам, как есть. Но сделает он это? Гермиона не была уверена в этом, но зато была уверена в своих силах и знала, что способна заставить его объяснить своё отвратное поведение. Наверное, Гермиона слишком эмоциональная и чувствительная. По крайней мере на данный момент. — Тогда скажи, — тихо прошептала она. — Зачем? Тишина. Сейчас это очень не вовремя и некстати. Вместо этой тишины должен был быть ответ на её вопрос. В это время Гермиона могла о чём угодно подумать, не делая поспешных выводов. Она оставила ему возможность сказать. — Это наше личное дело… Грейнджер, — наконец нарушил он эту чёртову тишину. — Малфой, ты — староста и не должен ввязываться в эти проблемы, — начала читать лекции Гермиона, но Малфой не слушал её, он просто пропустил всё мимо ушей. Она видела это. Понимала, что для него это, как ненужные нотации. — Хватит, — он сказал это спокойно, смотря прямо на неё. Гермиона не любила, когда её перебивают, но дело было совсем не до этого. — Что? — Ты слышала. Да, она слышала. Но не понимала его. Совсем не понимала. Ей нужны были ответы, а не пустые слова. Думала, это так легко? Так вот — нет. Её разрывало и резало внутри, но она пыталась молчать, а от этого становилось ещё хуже. Гермионе сейчас хотелось взбеситься, растоптать всё вокруг, разрушить что-нибудь большое, а затем облокотиться об стену, упасть и разрыдаться во всё горло. Это было бы большим облегчением, но она лишь стояла беззвучно и, не проронив ни одну слезинку, смотрела прямо в его серые глаза. Она думала, что так она всё поймёт, но ничего не поняла. Обломись, давай, Гермиона. — Не надо меня перебивать, — она чётко выделила каждое слова. — Иди спать. — наконец тихо проговорил он, но Гермиона на это никак не отреагировала. Он сейчас её посылает в башню, а она не хочет этого. Она не хочет подчиняться его приказам. Но сейчас дело совсем не в приказах и в принципах. Дело совсем в другом. Она должна была выяснить, а он должен был не позволить ей этого сделать. — Я сказал… — Я никуда не пойду, — Гермиона перебила его своим упрямым голосом. Точно таким же, как она и сама. Малфой непонимающим взглядом смотрел на неё. Прищурившись, пытался как будто бы углубиться в её глаза своими. Гермиона это заметила и добавила: — Ты не можешь мне указывать. Она сказала это не для того, чтобы разозлить, а чтобы дать понять ему столь элементарную вещь. — Как и ты мне. Он пытался как можно спокойно говорить, но глаза сами за него говорили, что он что-то скрывает. Это не тот Малфой сейчас перед ней стоит, не тот, которого она шесть лет знала. И это, определённо, её пугает. Она думала, что знает его, но нет. Гермиона не могла прочитать его мысли, чтобы понять, что он скрывает. — Давай забудем об этом и пойдём в башню, — проговорил наконец-то Малфой. Гермионе показалось, или он и вправду сказал это каким-то бережно-непривычным голосом для него? Наверное, всё-таки показалось. Это же Малфой. Но всё-таки он это сказал, и не важно каким голосом. Заботится? Наврядли. Хотя да, заботиться о себе. О своём благополучии, своём сне, своем здоровье и так далее. Короче, о себе. Ведь он сейчас не ради неё это говорит, это с одной стороны успокаивает и отгоняет глупые и нелепые мысли, но с другой — принижает. Гермиона ничего не сказала, лишь развернулась и пошла в сторону башни. — Думаю, мне не стоит повторять, чтобы ты никому не говорила об этом, — сказал Малфой ей вслед. Хватит! Уже надоело. Её режет как ненормальную, а он опять своё пытается вдолбить в её голову. Она хотела развернуться и дать ему сильную пощёчину, но вытерпела. — Хорошо, — тихо проговорила она, сжимая руки в кулаки. Это «хорошо» было достаточно спокойным, но внутри она вся пылала. Продолжая идти дальше, она замечала, что и он неспеша идёт сзади неё. Направляется туда же, куда и она. Она пыталась не обращать на это внимание, но пока это было бессмысленно. Гермиона всё ещё не может прийти в себя не только от того, что сделал Малфой, но и от того, что она сказала это «хорошо». Один вопрос: зачем? Какого чёрта она должна молчать и не говорить о том, что видела? Это неправильно и не в её стиле. Гермиона всегда отличалась своей правильностью и ответственностью, хоть это пугало и отталкивало других, но это было так. Она была такой. Гермиона поступала неправильно только тогда, когда ситуация была безвыходной. Враньё, обман, нарушение правил — она всё это делала во благо. Ну, а сейчас почему она должна об этом случае молчать? Ради чего? Ради Малфоя? Если бы это было первым и последним разом, то можно ещё кое-как понять, но она почему-то была уверена, что это не последний раз. Всё из-за Малфоя. Гермиона усмехалась над собой, это доходило и до ненависти к самой себе. Это просто глупо и тупо. Даже если она вырвет с головы все волосы, то не успокоиться. Гриффиндорка даже не могла найти сама себе оправдание по типу «устала и хочется спать, а разборки оставим на завтра». — Белое золото, — проговорил Малфой сзади Гермионы, от чего та вздрогнула. Проход открылся перед нею, а Гермиона даже не заметила, как дошла до башни. Когда углубляешься в мысли, время проходит незаметно быстро. Она никогда не погружалась так много в своих мысли. Это был первый год. Естественно. Раньше она тоже много думала и хорошо мыслила, но в этом году она превзошла саму себя. Она зашла внутрь неспешной походкой, а Малфой был в метре от неё и ходил ещё более медленно. Не потому, что ждал её, а потому, что и он был погружён в свои мысли. Интересно, о чём он думает? Хотя… Какая разница? У Гермионы больше не хватало сил думать о нём. Ей и без него плохо, хотя всё её это «плохо» происходит из-за него. По крайней мере начиная с этого года. Наверное, она слишком сентиментальная, а он слишком холодный. Гриффиндорка поднялась по лестнице, но не почувствовала его сзади себя. Пройдясь ещё по нескольким ступенькам, боковым зрением она увидела сверху, что он сел на диван и ловким движением руки раскрыл свой рюкзак, чтобы вынуть из него книгу. Как Гермиона поняла, он не хочет идти в свою комнату, но не поняла почему. Она не устает на патрулировании. Разве Малфой тоже не устаёт? Не то что бы её заботило спит он или нет, просто чисто из любопытства. Но Гермиона не называет себя любопытной, она, скорее, любит говорить, что она любознательная. Это совсем не плохое качество, но иногда может далеко зайти. Она остановила свой взгляд на нём, а Малфой это заметил и сделал то же самое. Ей стало неудобно, и после этого Гермиона поняла, что лучше уйти. И она поднялась дальше по ступенькам, а он, оторвав от неё свой взгляд, снова погрузился в чтение. Всю ночь Гермиона, конечно же, провела в раздумьях и своих мыслях. Она пыталась обдумать всю эту ситуацию, хоть и силы были на исходе.

***

— Ну что, ты спросил этого придурка? — спросил Забини, выпивая из своего стакана ещё тёплое какао. — «Спросил» мягко сказано, — ответил Малфой, не отрывая взгляд от начищенного зелёного яблока, которое через несколько секунд надкусил. — И что же ты с ним сделал? — недоверчивым взглядом спросил Блейз. Хорошенько ему вмазал, прибил до полусмерти. Как бы это ни называлось, ему непоздоровилось. Как говорится, шутки с Малфоем плохо заканчиваются. Хотя Малфой и не думал, что кто-то так говорит. Эту фразу он сам придумал, когда каждый раз связывался с такими. — Подрался, — спокойно сказал Малфой после того, как проглотил кусок яблока. — Ты что? — чуть не переходя на крик, сказал Блейз. — И что же дальше? — продолжил он свой допрос более спокойным голосом. — Хер знает. Этот придурок постоянно всё отрицал, поэтому пришлось избить его. — Но ты уверен, что это он доложил этому старику про тебя? — не унимался мулат. — Это точно он. Несмотря на то, что он клялся об обратном. Корнер всё равно остаётся крысой. — блондин фыркнул, опустив глаза. — Хотя… Ты прав, главное, чтобы ещё хуже от этого не стало. Малфой сжал в руках полузаполненный стакан с какао, после чего сделал из него небольшой глоток и отстранил от себя. Вид его был достаточно спокойным, но напрягали его мысли о вчерашней ночи. Не просто так же Грейнджер всё это увидела, теперь у него будет ещё больше проблем. Остается надеяться на то, что грязнокровка не проболтается. Он ведь должен ещё влюбить её в себя, а если он это сделает, то она и не посмеет что-то лишнее взболтнуть. И тогда Малфой выиграет вдвойне. С сегодняшнего дня можно начинать, но с чего? Это нужно хорошенько продумать, чтобы не было перебора. Значит, она и не заподозрит ничего. Вчера он с ней спокойно разговаривал, даже очень, так что это уже начало. Теперь нужно продумать продолжение. Малфою удавалось влюблять в себя даже примерных девиц, но он делал это неосознанно. А сейчас, когда он задумывался об этом, то не понимал, как это действует. Он был самим собой, то есть таким же, как и всегда. Но Грейнджер такой Малфой не нравится. «И каким придурком надо быть, чтобы понравиться этой убогой?» — подобные мысли часто навещали слизеринца, но именно сейчас он серьёзно над этим задумался. Как этот Уизел? Это глупо. Он, облокотившись на руку, начал незаметно осматриваться по сторонам, пытаясь найти его новою «пассию». От этого ему становится тошно. Просто невозможно, Грейнджер — его пассия. Эта фраза должна превратиться в понятие. Грязнокровка-Грейнджер не может быть чьей-то пассией, не говоря уже об Малфоевской личности. Это глупо и недопустимо. Малфой хоть и недолюбливал этого рыжего гриффиндорца. Но он всё равно не мог понять, что он нашел в этой убогой, или же что она в нём нашла. Малфой даже не мог понять, кто хуже. Наверное, оба по-своему «хороши». Что ж, только друг друга и стоют вдобавок с этим Поттером. Через несколько секунд Малфой нашёл взглядом Грейнджер. Она сидела, как всегда, в компании своих щенков и этой мелкой Уизли. Но Уизлетта что-то очень увлечённо обсуждает с Поттером. А Грейнджер и Уизел разговаривают о своём, и их лица так близки. Уже становиться тошно, прямо перед завтраком. Гадость. «О, Мерлин, идите сосаться в другое место. Или у вас так принято — портить аппетит всем вокруг?» — не мог не подумать об этом Малфой. Они такими влюблёнными глаза смотрят на друг друга, что Малфой еле держит своё желание кинуть в них это яблоко, непоколибимо, красующиеся в вазе. Не то что бы Малфоя это слишком выбешивало, просто ему нужно придумать способ, чтобы приворожить грязнокровку. А они там чуть ли ни сексом занимаются. Это не могло не действовать на нервы. Ещё на той неделе Малфой знал, что невозможно влюбить в себя Грейнджер, и сейчас он думает так же, но он пойдёт до конца, что бы то ни было добьётся своего. А Блейз и Пэнс, если что, ему помогут. Они его друзья и смогут ему помочь, тем более они уже замешаны в этом и не отступят. Блейз и Пэнси помогут ему в этом, они всегда были рядом в нужный момент, ну или же, как минимум, потому, что они захотят повеселиться, и если не участвовать в этом, то это уже не веселье. — Драко, — послышался голос Астории, или ему показалось? Он повернулся и увидел рядом с собой Гринграсс-младшую, тем временем как Блейз активно что-то обсуждал вместе с Гринграсс-старшей. Не дай Мерлин она будет приставать к нему, его нервы этого не выдержат. Ещё одну чокнутую он не вынесет. — Ты всё-таки не передумал с этим желанием? — она с надеждой в голосе спросила его, ожидая услышать положительный ответ. Нет, не передумал. Довольна? Он этого точно не сделает после того, что было вчера утром. Этот удар в его нос. Каждый раз, когда он вспоминал это, нос как будто бы щекотало. Грейнджер не отделается от этого. — Что ты хочешь услышать? — спокойно спросил у той Малфой. Хоть и собирался это спросить с нотками сарказма в голосе, но не смог. Сил не хватило спорить, с кем-то ссориться или же кому-то что-то объяснять. Ему уже это всё наскучило. Кажется, Малфой взрослеет. Хотя он давно повзрослел, но только сейчас это более заметно. — Ты же понимаешь, что это детская затея? — пыталась намекнуть или же прямо говорила ему Астория. — И что с того? — ответил Драко на вопрос вопросом. — Зачем ты всё это делаешь? — продолжала слизеринка. — Или зачем тебе это? — Нужно же как-то развлечься. Нужно? Это совсем не обязательно. Эта Гринграсс сейчас начнёт лекции читать, не зная, что он делает это, только что бы отомстить грязнокровке. Она ещё не знает, что Грейнджер его ударила. Малфой совсем не хотел этого вспоминать. — Почему именно она? — она не отставала от своих мыслей и, кажется, догадывалась. Хочет догадаться. — Смотри, Гринграсс, — начал Драко, показывая какие-то жесты руками, — во-первых, она живёт со мной в одной башне, во-вторых, в «желание» было её имя. Разве нет? Гринграсс недоверчивым взглядом смотрела на него и слушала весь тот бред, который он ей напевает. Кажется, она не верит. Пытается ухватить какую-то мысль или какой то знак от Малфоя, как спасательный круг в огромном море. Она что, реально думает, что у Малфоя есть другие причины на то, чтобы именно Грейнджер была его жертвой? Малфой знает свои причины, но она может не так его понять. Хотя, какая разница? Ему абсолютно наплевать на эту девушку и всё, что с ней происходит: её мысли, её переживания его не касаются, так же как его дела не касаются Астории. — Ты можешь всё это отменить, если хочешь, — настаивала на своём Гринграсс. — Конечно, я же всемогущий, — с самодовольной ухмылкой произнёс Малфой, но пристальный и глубокий взгляд не сходил с её лица, и он начинал уже злиться. — Слушай, это не твоё дело. Не лезь в это, ради Салазра, — говорил Малфой, пытаясь сдержать свой гнев. Так странно, что это девушка постоянно появляется так неожиданно и в неподходящий момент. Лишь бы она ничего не испортила. Это было бы уж слишком досадно. Но Малфой не позволит ей мешать ему. Он сможет её убрать с дороги сразу, как только это будет необходимо. Драко сможет избавиться от неё быстрее, чем от Грейнджер или любой другой девушки. Малфой догадывался о том, что, возможно, он всё ещё нравился ей. Но ему было все равно на неё и на её чувства, какими бы они ни были. Для него она была очередной дурочкой, которая потеряла голову. Малфою с ней было бы неинтересно, он считает, что она не подходит ему, может, даже недостойна. — Слушай, я хочу наладить наши отношения, — неловко проговорила она. — А что не так с ними? — сказал Малфой, откусив ещё один кусок от яблока. — Ты знаешь, — коротко ответила Гринграсс, открыв «Ежедневный пророк», чтобы не смотреть ему прямо в глаза. — Я думаю, у нас всё нормально, — неспешно ответил Малфой. — Нет. — Что «нет»? — с хладнокровной улыбкой сказал он. — Что, по-твоему, не так? — Ты избегаешь меня, — с огорчением ответила Астория, наконец, посмотрев на Драко. — Ты не доверяешь мне, как прежде. Мы начали меньше общаться. И главное, что мы отдалились друг от друга. Малфой ненароком увидел в её глазах толику грусти. И он понял, что она права. Раньше они хорошо общались, до того момента… — Это не так, — спокойным голосом проговорил Малфой. — Нет, это так. — быстро ответила девушка. — Год только начался, и после того, что было… немного сложно будет… — он проговорил это отстранённым голосом. Надо же, Малфою неловко? Смешно, а смешнее не куда! — Я уже забыла то, что между нами было, — она с надеждой это сказала и коснулась своей рукой его пальце, буд-то ищя поддержки или, хоть какой-то лучик света. Малфой посмотрел на неё и понял, что она вспоминала ту самую ночь, проведённую с ним. Но Драко говорил не про этот случай. Он имел в виду то, что было с ними, с Малфоями. Суд, преследование журналистов в первые дни, слёзы матери, которые он так тщательно пыталась скрыть, отчаяние отца, которое не давало надежды, и бессонные ночи Драко. — Драко, пожалуйста, не думай об этой ночи. — Я… эм… конечно, — наконец проговорил он. Конечно. Это выглядит бредово, но попробовать стоит. В конце-то концов, Малфою она не будет мешать, а наоборот, — если понадобится, поможет. Позавтракав, ученики пошли по нужным им кабинетам. После того, как Малфой узнал, что их первый урок опять с этими гриффиндорцами, он с одной стороны нахмурился, с другой же — обрадовался. Ведь можно будет прямо на этом уроке действовать. — Ну и что у тебя за план? — непринуждённо спросил Малфой, заходя в класс вместе с Забини и Паркинсон. — Смотри, — Забини одним жестом закрыл за собой дверь, а другим — достал из кармана небольшой кусок пергамента. — Это «любовное послание», — ухмыляясь, сказал он, заворачивая его в маленький свёрток. — А ты купидон? — со смешком в голос сказал Малфой. — Что за бредятина? — не удержалась Пэнси и выхватила из рук Блейза свёрток. — «Останься после первого урока здесь, нужно поговорить. Аноним», — прочитала она полушёпотом, чтобы другие ученики не услышали, после чего скривилась от отвращения. — Дай сюда, — Малфой ловко выхватил его из рук Пэнси. — это «любовное послание» Блейз сделал для меня, — сказал Малфой с ехидным взглядом, а Забини усмехнулся, на что Пэнси лишь хмыкнула и начала вытаскивать из сумки учебник. — Так чего же ты ждёшь? — подтолкнул его Забини. — Давай, положи это ей в сумку, пока она не здесь. — Хорошо, хорошо. — сказал Малфой, подходя к второй парте первого ряда, и незаметно засунул свёрток в её сумку между двумя учебниками. — И что же я буду делать, когда она останется? — спросил Малфой, подходя обратно к последним партам второго ряда. — Ну, не знаю, пригласи на свидание, — с сарказмом сказал Забини. — Очень смешно, Блейз. Спасибо, — так же с сарказмом ответил Драко. — Попробуй… — начала Пэнси, и тут же их взгляды направились на неё. — Ну… например, у тебя могут быть какие-нибудь проблемы с уроками. — Что ж, это будет запасным вариантом, — проговорил Забини. — Да, а где твой вариант? — недовольно сказала Пэнси, после чего они посмотрели на Малфоя. — Это разве сработает? — задумчивым голосом сказал Малфой.— Она меня ненавидит и не будет помогать с уроками. — Думаю, стоит попробовать, — ответила Пэнси и открыла учебник по трансфигурации. Малфой тоже так думал. Попробовать всегда стоит, ведь, если не попробуешь или не рискнёшь, не узнаешь, напрасно ли это было или всё же не напрасно. Как только дверь открылась, в класс зашла старуха Макгонагалл и грязнокровка-Грейнджер. Старуха довольно расхаживала по кабинету, проверяя, все ли приготовились к уроку. А Грейнджер подсела на своём место, как будто бы не замечая Малфоя. После того, что было вчера, сложно было не заметить его. В голову Малфоя постоянно приходили мысли о том, что, возможно, она рассказала кому-то об этом. Но если она рассказала, он бы сейчас не находился здесь. Точно, он спросит её об вчерашнем. И ещё раз предупредит её о том, чтобы она не разболтала ничего и никому. Он краем глаза заметил, как Грейнджер вытащила учебник по Трансфигурации, после чего начала копошиться в своей сумке. Достав помятый свёрток, она быстренько пробежалась по строчкам и с задумчивым лицом кинула его обратно в сумку. Макгонагалл поздоровалась с учениками и сказала им, какую страницу открыть, но Малфой не обратил на неё внимание. Он был слишком занят своими мыслями. Изредка задумывался, стоит ли это всё того, что он делает? Зачем ему это? Мать бы была этим недовольна, а отец тем более. Это так раздражает. В этом году он собирался хорошо отучиться и мирно жить, но, чёрт, как всегда, что-то мешает. Каждый раз, когда он думает о родителях, он знает, что они это всё не одобрили бы. Он сам это не одобрял, но всё равно делал. Взгляд его постоянно падал на Грейнджер. Снова и снова замечал эти кудрявые распущенные волосы, которые она закалывала заколками и невидимками. Её этот весь такой важный и внимательный вид. Разве такую примерную ученицу может привлечь внимание такого, как Малфой? Это же та девочка, которая основала Гражданскую Ассоциацию Восстановления Независимости Эльфов. Такие, как Малфой и Грейнджер, не привлекают друг друга, это просто немыслимо. Она ему противна, как и он ей. Но Малфой же уже решил, что сделает задуманное, ведь желание отомстить и вышвырнуть её из башни превыше для него. — Ну и что, ты подумал, что скажешь? — прошептал ему рядом сидящий Забини. — Возможно, — ответил Малфой, а Забини лишь кивнул в ответ. Малфой заметил, что Грейнджер тоже постоянно оглядывалась по сторонам, наверное, чтобы понять, кто именно подсунул ей эту записку, но каждый раз лишь разочарованно возвращала своё внимание к профессору, внимательно погружаясь с головой в её слова. Этот урок был таким нудным, что Малфой задумывался над тем, что в Азкабане сейчас было бы веселее. Ага, конечно. К счастью, Гойл с Ноттом каждый раз смешили их, шепча колкие шуточки в сторону Макгонагалл. Малфой кое-как дождался конца урока, изредка слушая старуху и её речь. Он то и дело постоянно оборачивался вокруг, глядя то на Нотта с Гойлом, то на Грейнджер и Узела, которые сидели за одной партой, то перешёптывался с Блейзом. — Давай, удачи тебе, — сказал Блейз, уходя вместе с остальными слизеринцами, на что Малфой лишь кивнул. Грейнджер то и дело постоянно оглядывалась, чтобы увидеть, кто остаётся. Малфой всегда её считал жутко-нетерпеливой, но не думал, что настолько. Это только ещё больше отталкивает её от него. Когда, наконец, все покинули кабинет, Малфой подметил её удивлённый взгляд, направляющийся прямо на него. Недолго думая, он подошёл самым первым к ее парте и сел за нее. — Не ожидала? — сказал он, синхронно повернувшись к ней лицой. Её глаза были всё ещё удивлёнными и недоверчивыми. — Догадывалась, — холодным и непроницаемым голосом ответила она. Нет. Она врёт. Малфой это знает, если бы она догадывалась, то не ждала бы с нетерпением окончания урока её любимого профессора. А она, оказывается, слишком банальная. — Правильно догадывалась, — Малфой решил ей подыграть со своей ехидной улыбкой. — Чего тебе? — решила она сразу перейти к делу. — Спросить. — Ну и? — нетерпеливо спросила Грейнджер наглым голосом. — Надеюсь, ты никому не рассказала о вчерашнем. Она заинтересованно посмотрела на него. И чёрт, это был такой взгляд, сводящий с ума, по которому можно что угодно подумать. Это был взгляд шантажиста. Такой убийственно непростительный. Малфой пытался говорить как можно спокойно, чтобы не спугнуть её, или, в конце-то концов, улучшить с ней отношения. — А что, если бы и рассказала? — с вызовом в голосе проговорила она. Грейнджер знала, куда бить. Правильно говорила Пэнси, она хоть и грязнокровка, но не тупая. Чёрт дери, почему Пэнс всегда права?! — Было бы очень плохо, — с чёткой интонацией сказал Малфой, удерживаясь, чтобы не взять её за горло, как в тот раз, но только сейчас довести своё дело до конца. — Для кого плохо? Она явно пыталась разозлить его своей игрой в «вопросы». И, блять, в этой игре Малфой сразу же проигрывал, ещё даже не поучаствовав. Он это понимал, но поддавался. Пытался не поддаваться. Лёгкий вздох — и Малфой направил всё своё внимание на неё. — Слушай, об этом никто не должен узнать, ведь если Макгонагалл узнает, меня за это могут не только лишить значка старосты, но и вышвырнуть из этой школы, — сказал Малфой, пытаясь разговаривать как можно спокойней. Спокойно… спокойно… Спокойно, блядь! Зачем он это всё ей говорит? Зачем он вообще здесь? Она не возьмёт на себя ответственность за Малфоя. Ей это не нужно. Если его выгонят из школы, то ей от этого даже лучше будет. Он совсем не знал, что и как ему делать. Малфой не знал, правильно ли сейчас он поступал. Но это всё ради желания, так что он терпел, как мог. Ради мести. — Ведь я могу и сказать, ты об этом не подумал? — она проговорила это, оперевшись лицом на ладони. — Ты не скажешь… это очень плохо повлияет на моё… — говорил Малфой, подбирая правильные слова. — А почему меня должно заботить твоё благополучие? Её наглый голос не хотел отступать. Конечно, когда имеешь такую «власть», сложно удержаться от злорадства. Малфой чувствовал себя всё более униженным, и легче было бы сейчас убить её, наплевав на всё. — Потому что ты не такая. Что?! Так, стоп, что он сейчас сказал? Это было неожиданно и для него. Её взгляд тотчас же поменялся, стал каким-то непонимающим и мягким. Может, даже более тёплым. Стал сметённым и удивлённым, непонимающий ничего. Брови приподняты вверх, а глаза расширенные, буд-то хотели вылетить из орбит. Малфой не думал, что это поможет. Ему не очень нравилось играть добряка, но, если так продолжить, возможно, что-то и получится. «Ты не такая». Какая ещё не такая? Малфой, ты спятил. Это выглядело слишком глупо и странно. Она не поведётся, или же всё-таки?.. Врядли. Она ведётся на этот спектакль. Мерлин, сложно в это верить. — Я… я непо… — запиналась она, не зная, как продолжить диалог. Её глаза блуждали из стороны в сторону, выдавая почти всё, что она ощущает, как бы она этого, не хотела скрыть. Да, давай, вот так. Продолжай в том же духе. Это так странно, но в то же время ему это нравилось. Она была в это время такой наивной и уязвимой. — Я имею в виду, что ты не из тех доносчиц, которые будут подставлять всех подряд ради какой-то глупой неприязни. Малфой пытался разгладить ситуацию, но не знал, помогало ли это или нет. Он знал, что после этого «ты не такая», она теперь ночью и глаз не сомкнёт. Кто знает, может, и бросит своего рыжего. Оказывается, эта задача даже легче, чем ему казалось. Кто бы мог подумать, что зануда-Грейнджер расстает от одной фразы, которая даже была сказана не от всей души. Ни капли тепла и ни капли грёбанной души. — Хочешь сказать, что я глупая? — сказала она, от чего Малфой встал и хотел было направиться в сторону выхода, но передумал и сел обратно на своё место. — Нет, я не это хотел сказать, — отчётливо ответил Малфой, — Я сказал, что ты не доносчица. Надо же, Малфой отчитывается перед Грейнджер. Сам Драко Малфой, перед грязнокровкой-Грейнджер. — Откуда тебе знать, Малфой? — она пыталась говорить это хладнокровно, но Малфой понимал, что теперь она зациклена на этой фразе. «Ты не такая». — Просто знаю, — он сказал это с толикой агрессии в голосе, а она от этого вздрогнула. — Слушай, я не хочу иметь проблем в начале года. — Так не надо было их устраивать, — она сказала это, тоже переходя на агрессию, теряя терпение, или же просто чтобы не отставать от Малфоя. — Он заслужил это! — слизеринец начал уже переходить на крик. Как тупо. Сначала, вроде, всё хорошо начиналось, а потом опять те же крики, та же ненависть, всё полилось в одно русло. — Правда? И чем же это? — Он про меня неправильные вещи говорил, — проговорил Малфой, пытаясь удерживаться. — Ты это уже говорил. Что-то ещё? — скрестя руки, сказала Грейнджер. — Этот болван — просто крыса, — начал Малфой, отходя от темы. — И какие же факты доказывают это? — Я не собираюсь с тобой это обсуждать. — Тогда я не собираюсь здесь с тобой оставаться. Она хотела встать и уйти от него куда подальше, но Малфой машинально взял её за запястье. И понял, что должен рассказать ей всё. Она ждала ответа. Но Малфой не хочет говорить ей о своих делах, поэтому он ей наврёт. — Понимаешь… — вдохнул он. — этому ублюдку понравилась моя девушка, и он решил наговорить ей про меня какую-то чушь, — Малфой проговорил это всё с грустью в глазах, заодно наблюдая за её реакцией. Она же в свою очередь покраснела, наверное, неловко себя почувствовала от того, что узнала то, что её не должно было касаться. Слизеринец с развлечением наблюдал за нею и пытался подавить в себе желание усмехнуться. Как она закусывала свои тонкие розовые губы до вмятин, от чего они приобретали красный оттенок. Наверное, весть про то, что Малфой волнуется о своей девушке, её поразила. Но ведь Малфою было бы всё равно на это. У него на данный момент и девушки-то не было. — Это не повод… — Спустя столько времени проговорила она. — Повод, — проговорил Слизеринец, не дав ей закончить. — Нет, не повод. — настаивала она на своём. — Нет. Это не повод, но, что было, уже не изменить. Малфой решил поменять свои слова, лишь бы она угомонилась, а он в свою очередь не наделал глупостей. Задумчивый взгляд не отпускал её лицо. Она и на секунду не хотела отвлекаться от этой темы, но мысли постоянно уходили. Кажется, Малфой всё правильно делает, но он всё равно не знал, чего ожидать от неё. От этой гриффиндорки, которая была слишком непредсказуемая. — Так ты хочешь, чтобы я ничего никому не рассказывала? — недоверчиво спросила она. Да ладно, только что поняла, не думал, что до тебя так поздно всё доходит. — Да, этого я и хочу, — с уверенностью ответил Малфой, дожидаясь её ответа по типу «размечтался» или «вот ещё», или, в конце-то концов, «иди к чёрту, и не надейся». Он ждал отказа и пытался не надеяться на положительный ответ, потому что ничто на свете не может поменять её отношения к нему и его отношение к ней. — Ладно, — холодно ответила она. Если бы Малфой сейчас пил какой-нибудь напиток, он обязательно бы поперхнулся им и долго приходил в норму. Сказать, что он был удивлён, — ничего не сказать. Не насмехается ли она над ним? Если да, то это выглядит слишком правдоподобно. Ну, а он выглядит слишком недоверчивым. — Ладно? — удивлённо спросил Драко, всё ещё не веря ушам. — Точно? — Хочешь, чтобы я передумала? — с вызовом в голосе сказала она. — Нет, нет, — спохватился Малфой. — Конечно, нет… — с лёгкой ухмылкой ответил он. Он не успел всё обдумать, как увидел, что она взяла свой рюкзак, накинув себе на плечо, и уже направлялась к выходу. Малфой, смотря ей вслед, понимал, что его план срабатывает. Это её «ладно» так взбадривает и добавляет энергию и силы, есть смысл двигаться дальше. Теперь Малфой знает, что ему делать, он знает, как идти дальше. Драко просто будет действовать в том же духе. Не слишком быстро и не слишком заметно, но в то же время он не будет отставать. Да. Идеально.