Зависимые

«Ты не такая». Она не такая… Какая ещё не такая. Серьёзно, что ли? Это выглядело так странно. Гермиона не понимала, что за фокусы использует Малфой, которые знакомы только ему. Долго копалась в этом, но никак не доходила до цели. Сказать, что Гермиона была в шоке от такого поведения, — ничего не сказать. А надо было вообще что-то говорить? Ведь тут и так всё ясно. Должно быть всё ясным, но не для неё. Эти игры, в которые играл Малфой, ей никогда не понять. Не говоря уже о том, чтобы выигрывать в них. Но ей нужно было это понять. Гермиона всегда умела читать между строк то, что не мог прочесть кто-нибудь другой. Но сейчас она никак не может прочитать то, что скрывает Малфой. Он что, подлизывается к ней? Но зачем тогда ему это надо? Хотя, это бредово звучит. Малфою незачем к ней подлизываться. Тем более, если знать его гордость и его самого, можно зачеркнуть этот вариант раз и навсегда. Ему легче пожаловаться отцу, чем самому что-либо сделать и решить. Но зачем тогда ему весь этот спектакль? Если это, конечно, является спектаклем. — Гермиона, ты слышишь? — Рон легонько толкнул её плечом, после чего она вздрогнула. То ли от испуга, то ли от неожиданности, а Гарри чуть ли не поперхнулся соком. — А? — сказала Гермиона, посмотрев тотчас же на него. — Где твои мысли? — спросил Рон, и они с Гарри ожидающим взглядом покосились на Гермиону. — Я просто… задумалась. Да, Гермиона, ты просто задумалась. Ничего необычного… Ага, как же? Было бы это необычным, если бы это были другие мысли. Если бы не мысли, связанные с Малфоем. Да что там, просто связанные. Они были именно о нём. Она не понимала, как так можно. Хотела изменить это, но сама не знала как. Гермиона сама себя корила за это. — Что-то ты часто начинаешь задумываться, — неуверенно протянул Гарри. Ох, Гарри, ты и не представляешь, насколько часто. Её пугали эти мысли о Малфое. Она сама себя пугала. Как она могла думать о нем, если все свои школьные годы ненавидела его? Раньше она не думала о нем так много, но этот год просто переворачивает её внутренний мир вверх дном. Это была будто бы не она. Не её голова, не её разум, не её мысли и мозги. Её подменили. Она помнит все те годы, когда Гарри и Малфой постоянно собачились, а Гермиона лишь успокаивала Гарри, говоря ему: «Не обращай на него внимания». Тогда почему сейчас она не придерживается этого сама? — Что-то не так? — Нет, — да, что-то не так, ты прав, Рон. — всё так, — перечила она сама себе, лишь бы не наводить этих глупых и ненужных интриг. Рон и Гарри настороженно смотрели на неё, но после продолжили обедать. — Так на чём я остановился? — сказал задумчиво Рон, делая глоток из своего стакана. — Ты говорил, что мракоборцы отправились за границы и… — Точно, — подметил Рон, перебивая Гарри, — чтобы найти наконец-то этих тварей. — Что? — неожиданно спросила Гермиона и начала, наконец, прислушиваться к их разговору. — Да, — продолжил Рон, — исходя из того, что здесь они никак не могли найти, то не остаётся другого выбора, как переселяться за границу на время. — Их имена известны? — задумчиво спросила Гермиона. — Да, это… Треверс, Эйвири и… вроде как… — говорил Рон, но никак не мог договорить. — Гарри, кто там третий? — Кажется, Сельвин… — таким же неуверенным тоном проговорил Гарри. Сколько всего Гермиона пропустила за всё это время. А, казалось бы, каждый день читала «Пророк», слушала учителей, посещала каждый урок. Но насколько она была внимательна в это время, никто не знал. Гермиона и сама знала, что в этом году она слишком невнимательна, но ничего с этим поделать не могла, хотя изо всех сил старалась. — И куда же именно они отправились? — настороженно спросила Гермиона. Нет, главное, не думать об этом. Не нужно волноваться, если авроры сейчас за границей их ищут, это ещё не значит, что Пожиратели точно за границей. Но Гермиона точно на расстоянии не узнает об этом. Её родители в Австралии, а Пожиратели ещё неизвестно где бродят. Ведь, возможно, они могут быть очень близко, ближе, чем она думает. И может быть, она бы успокоилась, если бы Пожиратели были близки к ней, а не к её родителям. Хоть это ещё не доказано, но всё равно девушка боялась. Мысль лишь о том, что она стёрла память своим родителям, радовала. Но ведь это не значит, что они в безопасности. — Сейчас мракоборцы в Париже, но не думаю, что они там надолго задержатся, — ответил Гарри. Париж на данный момент, возможно, является самым безопасным местом. Если это и вправду так, то лучше бы её родители отправились туда. Гермиона так устала. Нервы не хотят больше выдерживать, а ведь учебный год только начался. Иногда ей кажется, что её голова вот-вот взорвётся от отчаяния. Пробегая глазами по Большому залу, она заметила Малфоя. Как всегда в опрятной школьной форме с хорошо уложенными платиновыми волосами, которые хорошо подходили к его бледной коже. Но почему же с каждым разом его кожа казалось всё более бледной, чем в прошлые годы? Кто знает, какую болезнь подхватил Малфой? Гермиона могла даже подумать, что он превратился в вампира, но тут же отмахивалась от этой идеи, ибо это было бы слишком странной мыслью. Несмотря на внешний вид, Малфой питается нормально, ведёт нормальный образ жизни. И, вроде бы, не нуждается в чьей-либо крови. Несмотря на то, что по ночам часто пропадает, Малфой всегда возвращается, хоть и поздно. Да, Гермиона уже знала, когда именно он возвращается со своих ночных посиделок в гостиной Слизерина. Своими шорохами и стуками об дверь он каждый раз будил её, а она тем временем быстро смотрела на время. Ну и зачем она это делала? Ответ прост — чтобы утром встать и упрекнуть его в этом, но, когда приходило нужное время, она так и не решалась на подобное. И сейчас она смотрит на него, стараясь не послать на него какой-нибудь непростительный взгляд из-за нехватки нервов. Каждый раз смотря на него, она снова вспоминала эту фразу. Мерлин видит, она не хотела думать об этом, но что делать, если это всё в голове не укладывается. Гермиона и не подозревала раньше, что он мог так влиять на неё, и в этом, естественно, нет ничего хорошего. Сейчас он казался ей каким-то задумчивым. Он тоже был погружён в свои мысли. Его состояние было чем-то похоже на то состояние, когда ему нужно было починить исчезательный шкаф в выручай-комнате. Только сейчас он имел хоть какую-то связь с этим миром. На данный момент он был погружен в свои мысли, но пытался сделать вид, что активно участвует в разговоре с Гойлом и Забини. Она пыталась оторвать взгляд, но постоянно то и дело хотела понять, о чём именно он думает. Что если и Малфой так же думает, как и Гермиона, о том, что сам же ей сказал? Что если он карает себя за те свои слова, а именно за это его «ты не такая»? Конечно же, нет. Гермиона, ты что? Это же Малфой. Он выплюнет и не подумает об этом. Ему будет всё равно на то, что говорит, на то, что делает. Есть люди, которые сначала говорят или делают, а потом думают. Другой же тип людей, которые сначала думают, а потом говорят или делают. Гермиона являлась вторым вариантом. Малфой же являлся первым вариантом, но он и после своих действий не подумает. Он раньше был таким. С чего бы вдруг ему меняться? Но ведь это были всего лишь предположения Гермионы. Откуда ей знать точно? И ей ничего не оставалось, как продолжать смотреть на него и на его чёртову улыбку, которая на данный момент предназначена ей. Он заметил её, и не только то, что она сейчас просто сидит и мирно обедает, никого не трогая, но ещё и то, что она, как дура, глазеет на него. Понимая это, Гермиона почувствовала себя ещё хуже, чем обычно, а он лишь ухмыльнулся в её сторону. Чёрт, ухмылка не просто была в её сторону. Эти столь раздражающие движения губами и мышцами лица были предназначена именно ей. Чёрт, чёрт и ещё раз чёрт! Почему она сразу не отвернулась? Почему нужно обязательно ждать, пока он повернётся к ней лицом? Почему же ты такая дура, Гермиона? Лучшего способа унизить себя во время того, как она поглядывала за ним, ещё не было. И он сейчас, как самодовольный индюк, думает, что она не забыла его слова или хотя бы её интересует его персона. Но это не так. Гермиона никогда не позволит, чтобы это было так. «Что может быть хуже?» — с этой мыслью Гермиона гордо и поспешно отвела от него свой взгляд, сделав вид, что ничего не заметила. Хотя какая разница, если он все-таки заметил? Гермиона мысленно прокляла его за то, что он заметил её пристальный взгляд, и себя заодно за то, что вообще посмотрела на него. Она попыталась обратить внимание на Гарри и Рона, но мысленно всё равно возвращалась к Малфою, хоть и не специально. Ей было жутко-неудобно от того, что, возможно, Малфой сейчас пялится на неё так, как она пялилась на него изначально. Но Малфой тоже отвернулся от неё, участвуя в разговоре с Пэнси Паркинсон и другими парнями. И откуда же Гермиона это узнала? И, опять же, ответ прост. Она хоть и отвернулась от него, но все равно украдкой поглядывала, чтобы быть уверенной в том, что он не смотрит на неё так же исподтишка. А он, как и ожидалось, и не смотрел. Гермиона зря себя чувствовала так некомфортно. Ты — дура, поэтому думаешь, что он захочет наблюдать за тобой так же, как ты за ним. Продумывая эти слова у себя в голове, она заставила себя слушать, о чём сейчас разговаривают её друг и парень. Видишь, Гермиона, у тебя парень есть, а ты думаешь о чёрт знает ком… себя хотя бы постыдись. Парень, о котором ты постоянно думала. Парень, которого ты всегда хотела видеть рядом с собой. Парень, с которым ты с радостью целовалась. Вспомни это всё. А что ты делаешь теперь? Когда вы теперь вместе, хоть и неспециально, но ты просто берёшь и думаешь о другом. И неважно, зачем и почему ты думаешь о Малфое, главное же, что думаешь. Если бы Гермиона все свои мысли озвучивала вслух, то она утонула бы в своём же стыде или же провалилась сквозь землю. Неважно что, но она позаботилась бы о том, чтобы стереться с лица земли, со всего белого света. Позаботилась бы о том, чтобы никто и никогда её не вспомнил. Большая часть учеников в Большом зале уже начали собираться и потихоньку уходить по урокам. — Идёмте, ребят, — предложил Рон. — Мне нужно повторить параграф. — Меняешь обед на учёбу? Похвально, — воодушевился Гарри. — Просто если я эту… — немного подумав сказал Рон, — третью, вроде бы… Да, третью проверочную работу провалю, Макгонагалл меня отправит к Мерлину и не видать мне Рождества с семьёй. Гермиона заметила, как ему тяжело говорить об этом празднике и вообще о семье. За всё это время он впервые упомянул про семью. — И я знаю, что… мы не будем праздновать Рождество так, как праздновали раньше, — вздохнув, сказал он, — но всё же я хочу быть с вами и с ними, а не торчать на том свете, — договорил Рон уже более воодушевлённым голосом. — Пошлите, — вздохнув, сказала Гермиона, после чего они встали и направились к выходу, проходя мимо длинных столов. Гермиона тоже должна была пойти и повторить урок, ведь она в башне не может хорошо сосредоточиться на учёбе. В этой башне, в своей комнате, на которую она в любой момент может и заглушающее, и запирающее заклинание поставить, но не ставит, думая, что это лишнее. Она сама не хочет. Почему же это? Не хочет утруждаться? Ага, именно так. — Вы же знаете, что сегодня… Что-то вдруг остановило её. Перебило, держа за запястье. Не что-то, а кто-то. И этого кого-то она уже до последней клетки нерв знала. Знала эту его бестактную манеру, эту холодную и будто бы мраморную руку. — Подожди, — послышался голос хозяина этой каменной руки, — нужно поговорить, — после чего Гермиона обернулась и увидела именно того, кого и ожидала увидеть. Этот кто-то — Малфой. Ни больше, ни меньше. — Чего тебе, — самодовольно, но сдержанно спросила Гермиона. — Эй, руки, — угрожающим голосом сказал Рон, собираясь оттолкнуть Малфоя от Гермионы. Но она лишь придержала руку своего парня и посмотрела на него, будто бы говоря «ничего страшного, я разберусь.» — Вы идите, я вас потом догоню, — сказала Гермиона, посмотрев на них поочерёдно, после чего Гарри настороженно кивнул, а Рон же продолжал смотреть на Малфоя недоверчивым взглядом. — Не бойся, Уизли. Я не съем твою подружку, — с усмешкой на лице проговорил Малфой. С этой отвратительной усмешкой. — Рон… — проговорил Гарри. — Я быстро. Рон, не волнуйся, — успокаивающим голосом сказала Гермиона. — Хорошо, — проговорил Рон, вместе с Гарри отходя от них, а по пути оглядываясь в сторону Гермионы и Малфоя. И что ему надо сейчас от неё в Большом зале, когда вокруг столько людей? Гермиона думала, что он будет стесняться и смотреть на неё в общественном месте. Но нет, он даже держит её за руку у всех на глазах. А вот Гермионе не очень удобно вспоминать об этом. — Чего ты хочешь? — грубо сказала Гермиона, выдернув свою руку из цепкой лапы Малфоя. С таким тоном она теперь походила не просто на Гермиону, а на Гермиону Грейнджер. Будто бы она вся такая важная и деловая по сравнению с Малфоем, чтоб тратить на него своё золотое время. — Зачем ты постоянно смотришь на меня? — сразу спросил Малфой, после чего его губы образовали его коронную ухмылку, наверное, уже в миллионный раз, если считать и этот раз. Сколько можно? — Я смотрю?! — прошипела Гермиона. Не понимаешь? Как и всегда будешь делать вид, что ты не причём? Ладно… — Нет, конечно же, Мерлин. Кто же ещё? — с сарказмом проговорил Малфой, оглядываясь назад и смотря на слизеринский стол, где сидели его друзья. — Тогда зачем же ты ко мне обращаешься? — наглым тоном спросила Гермиона. — Иди на тот свет и найди там Мерлина. — Ты постоянно пялишься на меня, грязнокровка. Просто признай это, — самодовольно продолжал твердить Малфой. Как же Гермионе хотелось убрать эту его самоуверенность, превращая во что-нибудь стеклянное и ломая. Сначала на крупные, а потом и мелкие кусочки. — Из-за этого ты и хотел со мной поговорить? — несдержанно пропищала девушка. — Просто предупредить, чтобы ты делала это хотя бы не при людях, — проговорил он, смотря прямо в её распахнутые карие глаза. — Ты так не думаешь? — Я не смотрела на тебя, успокойся, — строго проговорила Гермиона. — Ты — не звезда вселенского масштаба. — Да неужели? — Слушай, Малфой, отстань от меня и всё, — отчеканила Гриффиндорка и направилась к выходу, где неподалёку её дожидались Рон и Гарри. — Мы ещё продолжим этот разговор, — сказал он ей это вслед. — Несомненно, — крикнула с сарказмом она ему. — Бесит, бесит, бесит, — проговаривала она шёпотом, даже не замечая. Как он только себя терпит? Как можно быть таким… слов не подобрать. Его самодовольство, самовлюблённость, чувство важности. Это всё вперемешку называется «Малфой». Драко Малфой.

***

— Вы что, созвали сюда весь факультет? — громко спросил Малфой у Блейза и Грегория, медленно выпивая эльфийское вино. Музыка вливалась во все уши, оглушая громкими нотами. Наверное, если бы они ещё чуть-чуть прибавили звук, то оглушающее заклинание взорвалось бы на невидимые кусочки и растворилось в воздухе. — Да нет же, — сказал Забини, опираясь о широкие колонны, тем временем как Гойл отошел от них к девчонкам, — малолеток не приглашали! — Ещё бы пригласили, — сказал Малфой, но уже потише, выпивая до конца своё вино. Яркие вспышки света от волшебного дискобола освещали светом всю гостиную, переливая её то изумрудными, то серебристыми цветами и ослепляя глаза. Гостиная не была слишком хорошо украшена, Слизеринцы оставили почти всё как было, так как никто не решался украсить зал, и это было не таким уж и нужным для них. — Чувствую, в этом году вечеринок будет больше, чем в прошлом! — Пэнси разговаривала с Дафной, танцуя посередине гостиной прямо под шаром и иногда подпевая слова из песни, которые исходили из музыкальной колонки. — Я тоже, — ответила ей Дафна, откидывая свои белокурые волосы. Слизеринцы часто устраивали вечеринки, приглашая на них только своих. Ведь никто из других факультетов не должен заходить на их «территорию». Но Драко Малфой помнит, лишь одну вечеринку, на которой он присутствовал. На шестом курсе он был занят починкой того старого тупого исчезательного шкафа, а времени для вечеринок совсем не хватало. И, конечно же, это всё оказалось бессмысленно-ненужным. — Блейз, что у нас ещё есть? — воодушевлённо спросил Малфой у Забини. Забини же в это время любовался Дафной, которая активно пританцовывала. Несчастный-влюблённый. От этой мысли на лице Малфоя, появилась ели заметная улыбка. — Забини! — сказал он уже громче, чтобы он услышал, и заодно ткнул его в плечо своим острым локтём. — Что! — крикнул он сквозь музыку, обернувшись к нему. — Я говорю, а Дафна… ничего себе такая… — с усмешкой в голосе сказал Малфой, после чего Блейз приподнял брови. — Да ладно тебе, шучу, — добавил Малфой с ещё большей усмешкой. — что у нас ещё осталось из алкоголя? Блейз, оглянувшись по сторонам, пытался найти глазами деревянный ящик. — Там, пошли присядем, — проговорил Забини, после чего они с Малфоем направились к большому дивану. На столике Забини приподнял бутылку огневиски, а Малфой подставил свой бокал, и струйка напитка быстро направилась прямо в него. Малфой сделал небольшой глоток, откидывая назад с облегчением свою голову на спинку дивана. Забини же тем временем наливал себе выпивку. — Ну и как у тебя дела идут? — спросил Забини, но Малфой, не до конца услышав суть его вопроса, приподнялся и сощурился. — Говорю, как у тебя дела идут… ну, с этим? — повторил Блейз. С «этим» всё просто отлично. После его «ты не такая» она не удержалась и теперь всеми силами пытается пробегать мимо него, но, когда взгляды встречаются, она тут же заливается краской. Ещё чуть-чуть — и Малфой добьётся своего. Побольше таких слезливо-сопливых словечек — и она будет его. Тут только нужно немного терпения, но именно этого и слизеринцу, не всегда хватает. — Умеренно, ещё чуть-чуть — и она начнёт влюбляться. — Ага, а потом ещё век ждать признания, — усмехнувшись, сказал Забини. — Думаю, это случится быстрее, чем можно подумать, — сказал блондин, прежде чем сделать ещё один глоток из тонкого бокала. Забавно. Ведь если подумать, то Блейз был прав. Век ждать этого глупого признания, от Грейнджер — не самая забавная трата времени. А в мыслях после этого, лишь: «хрена с два тебе это Малфой?!» — Я тоже на это надеюсь, — подбадривающим тоном сказал Блейз. — И… надеюсь, что у тебя всё с этим в порядке, — немного волнующим тоном сказал Блейз. — В каком смысле? — спросил Драко. Блейз вёл себя странно и интригующе, что совсем не было в его стиле. Он наводил суету только во время игр и развлечений, и то когда настроение до этого дотягивает. А сейчас он как будто пытался что-то сказать, но не решался. — Ты же знаешь, это — Грейнджер. Если вдруг она всё узнает… — Конечно, она потом всё узнает, — перебил его Драко. Узнает и не выдержит. Не выдержит больше ни чего, ни себя, ни его. Буд-то бы и в жизни ничего тяжелее этого не выдерживала. Буд-то всё, что было возможно выдержать — уже выдержанно, а остальное покатилось к чертям, по скользкий дорожка мокрого асфальта, от дождя… нет, ливня. — Имею в виду после того, как она всё узнает… у тебя могут быть проблемы, — Блейз проговаривал это с каким-то напряжением и неуверенностью… снова. Драко не часто его видел таким, и поэтому решил принять это к сведению. Что же такое с Блейзом, раз он решил расечь свою до холода спокойную маску. — Это же грязнокровка, а не Кингсли, — усмехнувшись, сказал Малфой, пытаясь развеять обстановку. — Мне перестала нравится это ситуация, советую и тебе не тратить на это своё время. — Да брось ты, мне она ещё не разонравилась, — с ноткой оптимизма говорил Малфой. «Она». Чёрт, Малфой должен был вместо этого «она» сказать «ситуация», «затея» или хотя бы «игра». Да что угодно, но не это. Когда Малфой сказал «она», он представил, что говорит про Грейнджер. Бред полный. Просто маленькая случайность. Этого больше не повторится, ведь абсурднее ничего нет. Малфою просто так показалось, ничего более. Он подумал, что это так и со стороны кажется, но нет. Необязательно, что бы и другим так кажется. Наверное, никому и не показалась простая маленькая глупость, которая внезапно попала в голову. Он медленно выпивал огневиски из своего бокала, и казалось, что все подобные мысли выходили из головы. Немного времени — и думать совсем ни о чём не останется. Похоже, алкоголь на него правильно действует, или же он правильно использует его. Но кто знает это, правильно? — Да, но… так зачем ты во время обеда сегодня к ней подошёл? — с любопытством спросил Блейз. — Я… — Мальчики, — сзади дивана, на котором они и сидели, неожиданно появилась Дафна, тем самым не дав Малфою договорить. От такого внезапного появления Забини чуть ли не пролил на себя напиток, но если бы был более пьяным, то, возможно бы, пролил. — Что вы это тут одни, не хотите к нам? — Похоже, Блейз тебе изменяет, — усмехнувшись, сказал Нотт, неожиданно садясь на кресло, после чего получил от Забини и Малфоя подушку прямо в лицо и кривую рожицу от Гринграсс. Нотт. Что с него взять? Иногда его шуточки некстати, а смех надоедает. Особенно сейчас. — Похоже, сейчас тебе лицо изменят, — со смешком в голосе сказал Гойл. Забини лишь усмехнулся и направился с Дафной в середину, сливаясь в танце и оставив Драко всю бутылку огневиски. Его глаза то разбегались в разные стороны, то смотрели только в одну точку. Он пришёл сюда отвлечься и отпраздновать свою полупобеду, но, когда оставался один, не мог не думать о дальнейшем. В голове у него постоянно строились планы. Малфой постоянно обдумывал, какое словечко в следующий раз сказать. Но на это никак не хотел приходить ответ, ибо если он будет использовать какое-нибудь слишком слащавое слово, то грязнокровка заподозрит, и всё пойдёт к чертям. Эту фразу он ведь симпровизировал, тогда и в следующий раз получится. Должно получится. — Драко. Пэнси неожиданно и быстро подсела к Малфою, а он же слегка вздрогнул. — Чёрт, Пэнс, вы с Дафной что, специально так делаете? — проговорил Малфой, наливая себе ещё огневиски. — Как? — проговорила Пэнси, преподнося свой бокал, чтобы Малфой и ей налил напиток. — Не важно, — сказал Малфой, наливая и ей в бокал огневиски. — Ну и как у тебя дела с Грейнджер? — спросила Пэнси, после чего сделала глоток из своего бокала. — Вы что, с Блейзом сговорились? — непринуждённо сказал Малфой. — Даже сейчас не можете забыть об этом. — усмехнулся он, поглядывая на пустующее место, где несколько секунд назад сидел Нотт. — Да нет же, но у меня такое ощущение, будто мы об этом думаем больше, чем ты. Эх, Пэнси, ты и не представляешь себе, сколько Малфой об этом думает. Он больше всех об этом думает. И этого настолько много, что ему приходится приходить сюда, чтобы отвлечься. Но и это у него не всегда получается. — Да, возможно, — задумчиво ответил Малфой. — так что перестаньте постоянно вспоминать это. — Мы в этом замешаны, так что не можем об этом не думать, — самодовольно ответила слизеринка. — Раз замешаны, тогда и ответственность будет такая же, как и у меня, — усмехнулся он. — Ну уж нет, — чуть погромче сказала Пэнси, отодвигая от себя бокал на стол. — Не знаю, как Блейз, но я лишь не заметно тебе в этом помогаю. — Спасибо, Пэнс, но это лишнее, — сказал Драко, забирая себе всю бутылку и смотря прямо в глаза слизеринки, приподнимая брови. Пэнси, видимо, хотела налить себе ещё один бокал, но Малфой опередил её. — Ладно, — вздохнув, сказала Пэнси, — пусть будет по-твоему, — сдалась Паркинсон, после чего Малфой с усмешкой налил ей огневиски: — Ты готова пойти на это ради… — Ошибаешься, — обиженно сказала Пэнси, не дав ему договорить. — это только чтобы ты отстал от меня, — проговорила Паркинсон, после чего встала с дивана и пошла к девочкам. Но не прошло и минуты, как она вернулась, взяла за руку Малфоя и повела его с собой в середину гостиной, сливаясь в танце под ещё более громкую музыку. Малфой же непринуждённо пошёл за ней, пытаясь хоть как-то расслабиться.

***

— Ну же, мальчики, это что, серьёзно так сложно для вас? — Гермиона недовольно отложила от себя учебник и посмотрела на Рона с Гарри. А они молчали. Просто молчали, как будто бы их здесь нет. Как буд-то бы и её здесь нет. Не замечают её? Пустое место, да?! Но она-то их замечала, а это их игнорирующее поведение выводило из себя. Нервы напрягались, а терпение было на исходе. — Ну?! Мне ещё раз повторить? — не сдержалась Гермиона и чуть ли не начинала переходить на крик. Её состояние было похоже на состояние старших сестёр, которые пытаются научить младшего брата или сестру читать и писать, или что ещё хуже. Сейчас она чувствовала себя именно так. Хотелось сейчас срочно врезать обоим так же, как в понедельник она ударила Малфоя. Каждый раз вспоминая это, на лице образовывалась улыбка. Но после она вспоминала о том, что ей сказал Малфой. «Ты не такая». Смятение и непонимание смешивалось. Хотелось улыбнуться, но Гермиона понимала, что это было бы странно. Тем временем Гарри лишь делал глубокие вдохи и выдохи, пытаясь успокоится, а Рон теребил в руках перо, глядя куда-то в сторону окна, не желая встречаться с недовольным взглядом Гермионы. — Гермиона, это вообще-то даже не повторение прошлогоднего курса, — неожиданно сказал Рон, отпихивая от себя пергамент, который он должен был заполнить. — А давай ты нам поможешь на этот раз, а в следующий раз мы сами? — с невинной улыбкой сказал Гарри, надеясь услышать положительный ответ. Гермиона возмущённо посмотрела на них и успела удивиться тому, что её друг так нагло врёт и не краснеет. — Ещё бы, — она поднялась на ноги и села на диван, а мальчики всё ещё сидели на полу, оперевшись головами о кресла. — Ну, Гермиона… что тебе стоит? — с грустным лицом проговорил Рон. Гермиона тем временем всё оглядывалась то на Рона, то на Гарри. — Ладно, — сказала она, глубоко вздохнув. — Но в следующий раз вы сделаете сами всю свою работу. Мальчики, обрадовавшись, переглянулись и приготовили перья с чернилами. — Пишите, последний ингредиент — шерсть мантикоры. — И это всё?! — изумлённо спросил Рон, после чего Гермиона демонстративно приподняла брови. — Понял, понял. — И не дай Мерлин я узнаю, что вы каким-то образом готовите подобное зелье, — скрестив руки, строгим голосом сказала Гермиона. — Где мы, по-твоему, возьмём кровь единорога и шерсть мантикоры? — усмехнувшись, ответил Рон. — Слюну оборотня ещё возможно, но кровь и шерсть этих существ? — Вообще-то я вас не первый год знаю, так что, уверена, вам и это по силам, — говорила Гермиона, перебирая у себя в руках исписанные пергаменты. И конечно же она знала, что её друзья не будут, даже прикасаться к крови такого прекрасного существа, как единорога, но зная их изобретательность, которую они перехватывали у неё, возможно Гарри и Рон бы и нашли, какой либо невинный способ сделать задуманное.— Лишь стоит указать, где они находятся, — она покрутила пальцем по воздуху, указывая вверх, — и не успеешь оглянуться, как вы побежите за нею. Она-то их хорошо знала. Как раз благодаря ним Гермиона нахваталась этой непредсказуемости и безумства, но никогда не жалела об этом, ведь порой это казалось такой классной забавой. — О да, это мы умеем, — с гордостью в голосе сказал Рон, укладывая свои руки на затылке. Гермиона смотрела на них с высока, продолжая перебирать книжки и вставляя в них бумажки. — Как по мне, ты тоже такая, — сказал Гарри, протягивая со стола тыквенное печенье. — Да неужели? Ну и позволь спросить, зачем мне понадобится столь мощное разрушающее зелье? — заинтересованно-острым взглядом спросила Гермиона. — Ну, мало ли что, — с ухмылкой на лице ответил Рон, после чего Гермиона так же и на него посмотрела, — Взорвать комнату Малфоя. Кстати, где он сейчас? — Чёрт его знает, — быстро и хмуро ответила она. А это хорошая идея — взорвать комнату «Слизеринского принца». Она так и не смогла забыть тот разговор с ним. Он назвал её «не такой». И с тех пор они больше не разговаривали, только изредка обменивались взглядами. Вчерашний их разговор она всеми силами пыталась забыть, но он не хотел никак из головы выходить. К тому же, Гермиона не понимала, почему это он вчера так хорошо с ней разговаривал. То есть не то что это было слишком вежливо, но она и не думала, что Малфой может достичь хотя бы такого уровня. «Ты не такая». Эта фраза вертелась постоянно в голове и не хотела покидать разум. От этого Гермиона сама не замечала, как краснела. На вопросы Рона и Гарри по типу «что это с тобой?» или «почему ты краснеешь?» она отвечала коротко и ясно: «Я немного приболела». А где сейчас этот Малфой, она не знала, но ей тоже было интересно знать. Она предполагала, что он на данный момент в слизеринской гостиной, но это было не точно. Ведь он мог опять устроить разборки с Корнером, ну, или же с кем-нибудь другим. И вовсе Гермиона не волновалась за этого идиота Малфоя, просто ей лишние проблемы не нужны, а если они появятся у Малфоя, то у неё они тоже будут. — Наверное, опять со своей компашкой, — протянул Рон. — Гермиона, а ведь, пока его нет, ты можешь успеть приготовить это зелье и разрушить его комнату, — с усмешкой проговорил Гарри. — Бред какой-то… — ответила Гермиона.  — Ну, может, на Рождественских каникулах, — усмехнувшись, продолжила она. Как вариант, но она бы не стала тратить на это своё драгоценное время только из-за глупой ненависти. Глупой ненависти… Гермиона тут же вспомнила тот момент, когда он назвал её глупой. Ну или не её, а её ненависть. Что бы там ни было, это было слишком бестактным. Но она не удивилась этому, а упомянула это только лишь чтобы перебить и разозлить его. — От такого подарка его волосы точно дыбом встанут, — сказал Рональд, после чего они вместе захохотали, представляя себе лицо Малфоя в этот момент, которого, к несчастью для них, никогда не будет. — Гермиона, а ты всё ещё нам не сказала, что этот придурок хотел от тебя. Ну же, давай, Гермиона, скажи им, что ты в тайне подсматривала за ним в Большом зале, пока он обедал со своей компашкой. Скажи им, что ты целый час не могла оторвать от него взгляд. О, Годрик, это так глупо и странно. Не в стиле Гермионы Грейнджер. — Да так, пустяки… — произнесла Гермиона, как и всегда. — Он сказал, что, возможно, не придёт патрулировать со мной, так как Слизнорт дал ему другое поручение, — добавила она, глядя на настаивающий взгляд Рона, желающий узнать больше. Да, давай, Гермиона, ври больше и не красней, ведь это так классно, когда ты обманываешь своих друзей из-за Малфоя. Она буд-то бы и сама не замечает, что он становиться причиной её вранья. Причиной, от чего ложь моментально вырывается из уст, не спросив разрешения у неё самой. — Всё, продолжаем дальше. Эм… что у нас следующее? — строгим голосом сказала Гермиона, пытаясь отвлечься. — Всё. Это задание с зельем было последним, — довольно и с ноткой радости в голосе сказал Гарри. — Оу, так мало сегодня? — недоверчиво сказала гриффиндорка. Гермиона от удивления решила сама взять планировщик домашних заданий и проверить. — Действительно. — тихо проговорила она, глядя на расставленные галочки в клетках у каждого домашнего задания. — А как по мне, должно быть ещё меньше. Эта учёба совсем не даёт отдохнуть, — недовольно проговорил Рон, откусывая печенье. Гермиона уже привыкла, что им постоянно много уроков задают, и, плюс ко всему, ещё её новые обязанности старосты, поэтому не поверила, что у них остаётся целых три свободных часа до отбоя. Гермиона внезапно взяла с журнального столика «Ежедневный пророк» и начала быстро пробегаться глазами по строчкам. Гарри и Рон заинтересованно взглянули на подругу, потом переглянулись недоверчивыми взглядами. — Она разве сегодня не читала? — тихо спросил Рон. — Вроде, читала, — так же тихо ответил Гарри. Они ещё несколько минут шёпотом переговорились, тем временем Гермиона пыталась не обращать на них внимания и продолжать своё дело. Она искала глазами хоть какую-нибудь информацию о Пожирателях смерти. Но каждый раз находила только одно и то же: «Министерство магии на данный момент занимается этими обысками». Всегда одно и то же. После утверждения Кингсли на пост Министра магии Гермиона была уверена, что всё изменится, а дела будут решаться как по щелчку пальца, но не всё так легко, как казалось. — Эм… Гермиона, — Рон встал и подошёл к ней ближе и, касаясь её нежных рук, отложил в сторону газету. — Всё будет хорошо, ты только так не волнуйся. Она посмотрела на него обеспокоенным взглядом и лишь вымолвила: — Я не беспокоюсь, просто… хочу быть в курсе. — Если что-то случиться, уверен, ты первой об этом узнаешь, — начел подбадривать её Гарри. — Я всё-таки надеюсь, что ничего не случится. — подправила его Гермиона. Рон и Гарри, лишь переглянувшись, кивнули ей в ответ. Рон достал из сухарницы тыквенное печенье и протянул Гермионе. Она, недолго думая, взяла и откусила маленький кусочек. Почувствовав нежно-воздушный, но в тоже время рассыпчатый, вкус печенья, она с охотой принялась доедать его. Услышав какие-то шаги, которые с каждой секундой становились всё ближе и ближе, Гермиона чуть ли не подавилась этим самым печеньем. В гостиную быстрыми шагами зашёл Малфой, после чего все взгляды направились на него, а он тем временем свой взгляд направил на них. Как всегда, Малфой любит быть в центре внимания, и Гермиону его поведение никак не удивило. Но, к удивлению Гермионы, уже совсем по другой причине. Он выглядел опрятно, а значит, в этот раз ни с кем не подрался. Теперь она была уверена, что Майкл, как ни в чём не бывало, спокойно находится в гостиной Когтеврана. Малфой открыл рот, чтобы сказать что-нибудь омерзительно-гадкое или недовольное, как Гермиона пологала, но, пересмотрев свою мысль, решил оставить всё как есть и поспешно поднялся вверх. Хм страно… немного не в его стиле, отказываться от такой возможности, тем более, что вся троица в сборе, но Гермионе это только на пользу. — Что это только что было? — не прошло и минуты с тех пор, как послышался звук закрывающийся двери комнаты Малфоя. Рон начал свой расспрос. Гарри удивлённо уставился на подругу, а она лишь в свою очередь непонимающе подняла плечи. Как будто бы она знала, что происходит с Малфоем. Гермиона и сама не поняла, почему он ничего не сказал, почему не возмутился. Она не понимала, почему Малфой за такой маленький срок меняется. А меняется ли он? Нет, конечно, это же Малфой. У него, наверное, пока что нет настроения на разборки. В принципе, Гермионе было всё равно, на что у него нет времени или же что с ним стало. У неё у самой-то времени нет. Она еле-еле находит свободную минуту, чтобы пообщаться с Гарри и Роном. Хоть и Гермиона с Роном встречаются, но они всё равно не могут найти время, чтобы побыть вместе. Они буд-то остались друзьями. Гермиона уверена, что после школы им будет полегче. Они будут не разлей вода, как это привыкли говорить маглы. А после удачно построенной карьеры они смогут пожениться и жить долго и счастливо, как в сказках. — Гермиона… — неуверенно начал Рон, после чего она направила свой вопросительный взгляд на него. — А он это… тебя не беспокоит? — Кто? — непонимающе спросила она. — Ну как кто? Малфой, конечно же, — ответил Рон, а Гарри немного поразился непониманием Гермионы. — А-а-а, так ты про него, — обдумав, сказала Гермиона. — Нет, естественно. Почему это он должен меня беспокоить? — Ну, мало ли что… — задумчиво проговорили Гарри и Рон сразу вместе, а после оглянулись друг на друга. Гермиона же за столь короткий срок успела уже забыть, какого это, когда беспокоит Малфой. Она уже привыкла к тому, что он, наконец-то, оставил её в покое, хотя часто огорчала себя мыслью, что «это не надолго». Рон и Гарри могли теперь не беспокоиться, но они не стали пока что расслабляться, ведь и сами понимают, что так быстро люди не меняются и не отстают. Тем более Малфой. — Если хоть слово тебе скажет… — Да, да, я обязательно вам об этом расскажу, — перебила она Рона, проговаривая всё это, как выученный текст и дополняла всё это невинной улыбкой. — И мы преподадим ему урок, который он заслужил, — дополнил ехидно Рон, на что Гермиона лишь шире улыбнулась. Рон и Гарри были очень заботливые, а после того, как Гермиона и Рон воссоединили свои сердца, то Рон стал ещё более бережно к ней относится, хоть и частенько позволял себе малейшую наглость. О да, наглости Рон себе мог позволить, такие, как внезапно чмокнуть её в губы, например, от чего Гермиона могла неожиданно покраснеть, или же придержать её легонько за талию, а от этого ей становилось немного неловко. Хоть Гермиона считала это наглостью и частенько отчитывала его за это, но в душе ей всё равно это нравилось. Да, именно нравилось, ведь именно так она могла почувствовать себя девушкой. Нежной, хрупкой девушкой. И не важно, что каждый раз она отдаляет от себя подобный поток мыслей, понимая что это полная бредятина, ведь строить из себя слабую и беззащитную девушку — совсем не в её стиле. — Так, а теперь давайте пообсуждаем, — сказала неожиданно Гермиона, после чего Гарри и Рон с интересом посмотрели на неё. — Кто кем хочет стать после учёбы? Это, наверное, была самая любимая тема Гермионы, от мысли, что её ждёт великолепное будущее, работа мечты, в глазах сверкают искорки. — Ну, я хочу стать мракоборцем, — протянул Гарри. — Да, я, наверное, тоже, — сказал Рон. — Это круто и прикольно. Гермионе казалось, что парни не столь серьёзно к этому относятся, как она сама, но всё же надеется, что они одумаются и возьмутся за голову. — Ну, а я сначала хочу продолжить своё дело в Гражданской Ассоциации Восстановления Независимости Эльфов, — начала воодушевлённо Гермиона, от чего Гарри с Роном глубоко вздохнули, а она сделав недолгую паузу закатила глаза. — Ну, а потом устроить хорошую карьеру в Министерстве магии. Она была так воодушевлена этой идеей, что иногда даже сама удивлялась с самой себя. Раньше она не любила Министерство магии, но после того, как во главе встал Кингсли, она была уверена, что Министерство вместе со всей магической Британией поднимутся очень высоко и будут действовать, только во благо народу, а не прятаться по столами, пока Волан-дэ-Морт призывает своих приспешников и набирается сил. — Рон, будь готов к тому, что она нам все уши прожужжит этим… светлым будущим, — с усмешкой проговорил Гарри, делая акцент на последней фразе. Гермиона недовольно покосилась на него, а потом, услышав, что Рон засмеялся, повернула голову на него, как бы спрашивая: «Это так смешно?» Наконец, успокоившись, она и сама невольно засмеялась, опуская голову. — А как насчёт Джинни? — внезапно спросил Гарри, и Рон с Гермионой сразу же взглянули на него. — А что с Джинни? — непринуждённо спросил Рон. — Ну, кем она хочет стать, я имею в виду? — уточнил Гарри. — Я слышала, что она хотела бы построить себе спортивную карьеру… — сказала задумчиво Гермиона. — Например, ловец по квиддичу. А кем же в будущем станет Малфой? Гермиона и сама удивилась резкостью своей мысли, которая просто не должна была посетить её голову. Просто… нет слов это описать. Но всё же, она ненароком об это задумалась, понимая, что у него не так много шансов стать успешным… например… мракоборцем, или работать в Министерстве. Его репутация и в принципе всей его семьи на данный момент оставляет желать лучшего. Так он что, будет целыми днями сидеть дома и жить на богатство своей семьи? Гермиона представляла, как он в чёрном классическом костюме по вечерам ходит в дорогие магические клубы вместе со своей компанией из Слизерина, выпивая из хрустальных бокалов огневиски. А рядом с ним усаживается какая-нибудь высокая блондинка в коротком серебристом, усыпанном пайетками платье, да ещё и с оголёнными плечиками и выпирающимися ключицами. Затем тянется к нему с поцелуями, оставляя на его бледно-розовых губах пятна своей тёмно-красной помады, а потом ещё и своими тонкими пальчиками принимается грациозно вытирать её, касаясь его губ. Губ Малфоя. Хоть и это казалось бредовым, но именно так Гермиона представляла дальнейшую жизнь Драко Малфоя. Она была уверена, что и он, примерно, так её себе представляет. Это глупо, по-детски и не ответственно. Но ведь Малфой и так глупый и не ответственный придурок, который не в силах построить себе хорошую карьеру. По мнению Гермионы, только придурок может так поступить, кем он и является. Малфой думает, раз он здесь «король», то и в дальнейшем тоже будет таким. Но нет, он ошибается, не всё в жизни так легко даётся. Хотя… какая разница Гермионе о его будущем? Ей абсолютно плевать. А подумала она об этом только ради интереса, не более.

***

Чёртова троица! Чёртова грязнокровка со своими чёртовыми щенками! Их хихиканье с каждой минутой выводило всё больше до грани. Ему хотелось встать с кровати, направиться вниз и заткнуть их гребаные рты простой Авадой. Это заклятие хоть и непростительно, но их гогот ещё более непростительный. Почему они просто не пошли бы в свою гостиную? В свою чёртову гостиную. Почему нужно обязательно мешать отдыхать? А Малфой ненавидел, когда ему мешают. Он терпел это всё лишь из-за этой тупой Грязнокровки. Лишь бы не испортить её впечатление о нём, которое у неё сложилось вчера. Чёрт, да она и этого даже не достойна. Грязнокровка не заслужила к себе такого отношения. Да она вообще ничего не заслужила. Всё это действует на нервы слишком сильно. Осталось немного, нужно только потерпеть. Как же это херово что-то терпеть. Блять! С каких это пор Драко Малфою нужно что-то терпеть? Он не из тех. С каких это пор Малфой должен вот так вот унижаться из-за девушки. Из-за херовой девушки. Да это не просто девушка. Это — поганая грязнокровка-Грейнджер. Она такого точно не стоит и никогда не будет стоить. Сто таких, как она, никогда не будут стоить терпения Малфоя. Нужно успокоиться, забыть. Снять напряжение. Малфой должен утихомирить свою ненависть и презрение. Взгляд Малфоя упал на письменный стол. А именно туда, где лежало письмо от отца. Он всё откладывал время для его прочтения, сам не зная зачем. Просто не решался, но сейчас ему нужно хоть как-то отвлечься от этого дурдома. Дурдом, из которого нет выхода, как из бесконечного лабиринта. Вставая с кровати, он направился к письменному столу. Немного помедлив, он всё же сел на стул, протянул руку к письму, которое находилось среди множества неубранных учебников. Его руки невольно и медленно тряслись. Он впервые после начала учёбы получает письмо от родителей, хоть и не прошло много времени. Всего неделя с лишним, а для Малфоя это казалось вечностью. Раскрыв его, Малфой начал медленно и внимательно читать написанное в письме, аккуратным и ровным, но немного неуверенным, почерком. «Здравствуй, мой дорогой сын Драко!..» «Хм-м, «дорогой сын», как непривычно читать это сейчас, в таком возрасте. Отец явно хочет подобрать правильные слова, но когда ты уже на седьмом курсе обучения…» — подумывал Драко, после чего принялся читать дальше. «…Я эти несколько дней немного был занят, налаживаю некоторые дела, поэтому часто не пишу…» Конечно, будет налаживать. И сколько это займёт? Год? Может, вечность? »…Но мы с матерью всё равно постоянно думаем о тебе и надеемся, что ты нормально начал учебный год и нормально его закончишь…» Хах, нормально? Отвратно. Очень жаль, но им придётся огорчиться. Он чувствует, что так же отвратно его закончит. »…Мы тебя очень сильно любим. И помни, если вдруг у тебя появятся какие-либо проблемы, можешь смело обращаться ко мне, как и раньше…» Как раньше… но сейчас это уже невозможно. Люциус ради него всё ещё готов на всё, но не имеет той репутации, которую имел раньше. Пытается сделать вид, что ничего не изменилось, что он всё ещё на всё способен. Но так ли это на самом деле? «Твой отец.» И что теперь? Люциус и Нарцисса надеются, что он благополучно закончит учебу и вернётся невредимым домой. Но что же делать, если это всё не закончится так хорошо? В этом никто не виноват. Только он сам. Малфой мог спокойно начать учиться и вернуться домой. Но вместо того, чтобы выкарабкаться из всего этого, он, наоборот, ухудшает ситуацию, падая в яму со змеями. Но он не жалеет об этом. Он сделает то, что задумал изначально, и только тогда он будет спокоен. И что сейчас он сделает? Откладывает от себя письмо от отца и направляется к выходу. Зачем же ещё? Да затем, что шума снизу уже не слышно, а значит, эти щенки уже съебались из гостиной и теперь ему уже никто не помешает. Резко открыв дверь своей комнаты, он почувствовал новый прилив сил и, вдохнув воздух, направился вниз покорять чёртову грязнокровку. Ступенька за ступенькой, всё ниже и ниже, а ему хотелось подняться обратно вверх. Он не боялся её, ни всей сложившийся ситуации, он просто не хочет лишний раз с ней встречаться. Не хочет, блядь! Неспешно спускаясь по лестнице, он замечает, что она всё ещё сидит и читает свои книжки, как и всегда. Листает одну за другой страницей, видимо выискивая, какую-то определённую. — Твои щенки уже ушли? — ещё не дойдя до кресла, выпалил Малфой, но после чего сразу же пожалел об этом. Сказал это не обдумывая, просто прекрасно. — У меня нету щенков, Малфой, — грубым голосом зашипела она, не отрываясь от странице, на которой и остановилась, внимательно вчитываясь. Похоже, ей это не понравилось, но Малфой ожидал более агрессивной реакции. Сегодня она же более спокойно себя ведёт, наверное, потому, что читает. Чтение действительно успокаивает, но Малфой не думал, что настолько. С ним же это не так работает. — Как же. А кто это был только что с тобою? — сказал Малфой, подходя к креслу и садясь на него. Только сейчас Малфой почувствовал, что он слишком близок к Грейнджер. Между креслом, на котором он сидел, и диваном, на котором уселась грязнокровка, было всего полметра. Это было очень близко. Стоять — это ещё ничего или в классе с ней находиться, это не так ужасно, ведь в любой момент можно как нибудь ускользнуть, а эта гостиная, черт её дери, выглядит как замкнутое пространство. Когда он находится рядом с ней в одной гостиной — это убивает его изнутри. У Малфоя было ощущение, как будто бы они сейчас сидят рядом в плотную на одном кресле, связанные друг с другом. А ей как будто бы всё равно. Как так можно? Она ведь тоже должна сейчас себя чувствовать как в одной клетке с особо опасным зверем. Грейнджер лишь внимательно читает свою книгу и пытается не обращать внимание на него. Её голова была опущена, как будто бы она сейчас погрузится прямо в книгу, а волосы падали на страницы сухих страниц учебника. — Их гогот не давал нормально отдохнуть… — Так заткнул бы уши, — внезапно и грубо ответила ему Грейнджер, от чего Малфой оскалил зубы и подавил в себе порыв набросится на неё, чтобы ударить. Неожиданно. Это было очень неожиданно. Настолько, что слизеринец, уже не замечал, как скрипят его зубы и напряглись десны. И после этой своей фразы она снова уткнулась в книгу. — Ещё чего? — пытался как можно спокойней сказать это Малфой. Хрен получиться! — В следующий раз, когда вздумаешь позвать гостей, предупреди их, чтобы так не ржали. Она не отвечала, даже не смотрела на него, делала вид, что не слышит. А это так сильно бесило. Малфой ненавидел, когда его игнорировали, делая вид, что спокойно читают свои дурацкие книги. Ему было интересно, о чем сейчас она думает или о ком. Сколько сейчас обзывательств у неё в сторону Малфоя. Она специально не поднимала голову, чтобы он не увидел её лица, её взгляда, её глаз. Но сам он хотел увидеть, чтобы понять, как пробраться к ней. Ему нужно сначала войти в её доверие и сблизится с нею. Малфой знал, что это будет сложно, но для него сейчас непросто сложно, ведь он даже не знал, что делать. Остаётся лишь импровизировать. Как же бесило это состояние. Пытаться пробраться к грязнокровке, настолько близко, на сколько это возможно и при этом чувствовать полное отвращение к ней, как к грязи. — Ты ещё долго будешь здесь находится? — внезапно спросила Грейнджер, поднимая своё лицо, посмотрев прямо в глаза. Чёрт, она всё больше бесит и никак не угомонится. Малфою прямо сейчас хотелось взять её и размазать по стенкам этой дурацкой башни, после чего подняться в свою комнату, но вместо этого он лишь произнёс: — А это разве твоя гостиная, грязнокровка? — последнюю фразу он, как всегда, выделил. Она ничего не ответила, опять смотрела в свою книгу и перелистнула сразу две страницы, сама этого не замечая, но Малфой заметил и подметил это под разделом с названием «невнимательность грязнокровки». Она неожиданно для Малфоя встала с дивана, наверное, хотела уйти в свою комнату. — Куда это ты? — спросил Малфой, смотря ей прямо в спину, закрытую обычной лёгкой розовой водолазкой. — От тебя подальше, — невзрачно ответила она, остановившись, но не повернувшись к нему лицом. — Стесняешься находиться со мной в одной гостиной? — ехидно спросил Малфой, будто бы бросая ей вызов. Ну конечно. — Ага, конечно, а ещё боюсь заикнуться перед тобой, — саркастично, но с мрачным тоном сказала она, поворачиваясь к нему. — Я так и думал, — усмехался Малфой. — Это был сарказм, — ещё более мрачным и грубым голосом сказала она, буд-то бы Малфой был тем, кто ни хрена не разбирался, в таких понятиях. — Сложно верится. — Твои проблемы. Малфой, конечно же, понимал, что это был её глупый сарказм, но всё же ему нравилось злить её. Нравится смотреть на неё, когда она в гневе, когда она хочет уйти от него, но не может. Он получает от этого удовольствие, наблюдая, как она сжимает пальцы в кулаки, оставляя на ладонях следы коротких ногтей. Нравилось доводить её до состояния нервного срыва, подобный его. — Тогда куда же ты так быстро убегаешь? — продолжал злить её слизеринец. — Да куда угодно, лишь бы не здесь с тобой, — повторила она. Взрыв её эмоций — вот чего Малфою сейчас не хватало, и, кажется, он это сейчас получит. — Ну, тогда беги же скорее, чего ты ждёшь? — ехидным голосом говорил он, пытаясь разозлить её ещё больше. — Не тебе мне указывать, — строгим голосом отчеканила она сквозь зубы. — Захочу — уйду, а если захочу — останусь. Она смотрела ненавистным взглядом на Малфоя, пытаясь испепелить его всего за несколько секунд, но на него это будто бы не действовало. Малфой, видимо, был защищён сильными щитовыми чарами, раз взгляд Грейнджер, который мог испепелить, на него не работал. — Мне противно находиться рядом с тобой, — ещё тише, но с более уничтожающим голосом сказала она. — Это полностью взаимно, так что можешь смело идти. Малфой же назло ей ещё более спокойным голосом говорил каждое слово, каждую фразу, каждый слог и частицу, лишь бы видеть, как она от этого бесится. Ещё немного — и это может превратиться в болезнь, от которой Малфой не сможет избавиться, если даже захочет. Удовлетворяет свои потребности, видя, как заметно расслабляются его нервы. — Ты что, настолько меня ненавидишь, что даже готова предоставить мне эту всю гостиную? — ухмылка с его лица не собиралась уходить, а он и не собирался её отпускать. Но кого: ухмылку или девушку, которая была причиной этой самой ухмылки? — Я ненавижу тебя настолько, что готова отдать всю эту башню, лишь бы не видеть тебя. Да? Так чего же ты ждёшь, Грейнджер? Пока тебе заплатят за это? Какая же она жалкая. — Хочешь, можем это устроить? — ехидно проговорил он, смотря на неё всё внимательней, как только можно. Настолько внимательно, что мог уже поклясться, что видел все изъяны, все неровности её тела и кожи. На её лице он разглядел всевозможные ямочки и образовавшиеся небольшие морщинки над бровью, которые в скором времени исчезают, когда лицо поспешно расслабляется. — Заткнись уже, — чуть ли не кричала она. Он выводил её из себя, а, казалось бы, она вся такая спокойная и непроницаемая. Ну что ж, ему, определённо, нравится эта игра, и он в неё выиграет. — Ты не сможешь мне указывать, — хладнокровным голосом сказал Малфой. Давай же, грязнокровка, открывайся вся и покажи себя настоящую. Давай же, сгорай от своей же грязной крови, что скрываешь внутри. А я буду смотреть на это. Ты даже не замечаешь, как я незаметно манипулирую тобой. Это всё так завораживало. Он не мог себе отказать в этом удовольствии. Это всё удовольствие будто бы превращало Малфоя в кровожадного вампира, который не питался её кровью, а лишь мучил и наблюдал за всеми её мучениями. Это было болезнью. Неизлечимой болезнью. Она превращалась в зависимость. А Грейнджер невиновно утопала в его зависимости.