***
Правильно жить всегда когда-нибудь надоест, и наступит взрыв мозга, где человеку прийдётся делать неправильные дела. Ошибаться — это неправильно, но это нормально. Когда-нибудь Гермиона до конца это осознает. Когда-нибудь она поймёт, что сама оказалась в подобной ситуации и не может из неё выбраться, потому что заранее не понимала этого и всеми силами отрицала тот факт. Нет ни капли сил, чтобы поверить в то, что она уже не та, которая держит всё под максимальным контролем. Не та, которая может выйти из любой ситуации. Не та, которая может говорить своим друзьям: «Не обращайте на него внимания, он того не стоит». А когда-то всё было именно так. Сильная и упорная Гермиона Грейнджер против всего мира, который думает, что её положительные качества не безграничны. Чертову мать, да она даже на третьем курсе почти справилась с огромным количеством уроков, сейчас же ей кажется, что она и книжку в руки не сможет взять от переутомления. Но всё же она старается. Именно поэтому Гермиона в тот самый день после ухода Астории и Пэнси с её коридора почти сразу пошла на уроки, а не спала весь день, как запланировала ранее. С Малфоем она старалась не пересекаться взглядами, несмотря на то, что ещё целых три урока они провели с ними в одном кабинете. И у неё это получалось, если не считать тот случай, когда она листала книгу и боковым зрением проверила, смотрит ли он на неё или нет. Он не смотрел. Этот факт как будто бы расстроил её, но Гермиона не стала приходить в бешенство. Это не в её стиле. После уроков разговора с Роном было не избежать. Он потребовал объяснения всей ситуации. Гермиона хотела обмануть его… снова. Ну, а что же ещё ему сказать? «Прости, Рон, я не безразлично отношусь к нашему общему врагу, а вчера мы провели вместе очень жаркую ночь»? Мерлин всемогущий, как же это тупо звучит, даже когда звуковая ирония присутствует. Гермиона не знает, сможет ли себя простить за такое. Она изменила Рону — своему парню, растаптывая его чувства и переживания за неё. Хоть и он слишком ревнивый, но это не отрицает тот факт, что он очень хороший человек. И самый главный факт — они друзья. Больше друзья, чем любовная пара. Несмотря на то, что после войны они захотели завести отношения друг с другом, Гермиона по-прежнему считала Рона своим другом, даже если у них что-то и не получится. Но после всего того, что между ними произошло на этом курсе, Гермиона готова была порвать с ним. Да, расстаться сейчас было бы самым правильным решением. Они совершенно друг друга не понимают. Ревность Рона зашкаливает и переходит все границы. В добавок ко всему Гермиона сама ещё не разобралась в своих чувствах. Она теперь не знает, любовь ли это или обычная детская влюблённость. Это может быть и первым и вторым вариантом, но Гермионе важно знать точно, а для этого она скажет Рону, что хочет взять перерыв. Но ещё не продумала, как это ему сказать. Поэтому она выделит себе пару лишних часов, что придумать причину и речь, а затем и прорепетировать эту речь. Но проблема в том, что хоть убей, но этих лишних пару часов нигде не достать. Учёба не даст времени на отдышку, не то что пару часов для того, чтобы придумать план по теме «правильное растование с Роном». Хотя это и может быть причиной — нехватка времени. Да, идеально. Гермиона пойдёт к нему и скажет, что она хочет сосредоточиться на учёбе и превосходно сдать все экзамены, а отношения будут ни к чему. После, когда всё закончится… Мерлин, как это глупо звучит. Неужели это так сложно? Просто превосходно. Стоит сейчас сосредоточиться на приготовлении к ближайшему празднику — Хэллуину. Гермиона уже примерно знает, что ей надеть, но это только примерно, ещё не убедилась до конца в том, что сможет достать нужный ей костюм. С деньгами проблем не будет — они у неё ещё остались с того дня, как летом Министерство в качестве вознаграждения предоставило им большую сумму денег. Так что позволить себе костюм она сможет, если сэкономит на карманных расходах, а вот найти его будет немного проблемотично.***
На окраине Норт-Йоркшир — церемониальное и нейтропольное графство на севере Англии — находилось поместье семейства Гринграсс. Трёхэтажный огромный особняк выделялся своей тёмной цветовой гаммой. С давних пор здесь ничего не менялось. Всё те же высокие стены из природного камня с имитацией колонн и полуколонн, стрельчатые окна больших размеров, имеющие массивную рамку и витражные узоры на стеклах. Сделав шаг из камина, который только что доставил Асторию Гринграсс домой, она прошла сквозь большой стрельчатый арочный проём, цокая каблуками своих босоножек с ремешком по керамической плитке. Слава Салазару, что в кабинете нового профессора по защите активирован камин, по которому можно переместиться. Почувствовав усталость в лодыжках, Астория села на первое попавшееся кресло, находящееся неподалёку от огромной лестницы, покрытой тёмной ковровой дорожкой. Усталость в ноге сменяется болью и жжением обеих ног, даже несмотря на то, что каблуки были не очень высокими и вполне удобными. После пятисекундного расслабления Астория поднялась с кресла и направилась в следующий арочный проём, который был уже меньше основного. Проходясь по тёмному длинному коридору, она попыталась вспомнить, какая именно дверь являлась входом в кабинет её отца. Но её старания прервали звуки, исходящие от самой дальней комнаты, сразу стало понятно, что это тот кабинет, который она ищет. С каждым шагом подходя всё ближе, звуки усилились и превращались в крики. Это немного напрягло слизеринку и заставило остановиться на половине пути. «Может, я выбрала неправильный день?» — подумала Астория, оперевшись об стену. Чтобы её визит не был напрасным, Астория всё-таки решила подойти к двери и постучаться, дабы сообщить отцу, что девушка выпустится из Хогвартса после пятого курса, прекрасно понимая, что родители не одобрят её решение. Но все же рискнуть стоит. Доходя до двери, она хотела уже постучаться, как вдруг услышала: — Сколько у тебя времени было?! — крик отца наполнял весь кабинет, казалось, что никакое заглушающее заклятие не удержит его разозлённый голос. Астория почувствовала, как лёгкая волна мурашек пробежалась по спине, а дрожь теперь не унять. — Слишком мало, я не смог найти её за столь короткий срок, и хватит каждую неделю присылать мне письма, — голос незнакомого мужчины тоже переходил на крик, но не сильнее крика хозяина этого поместья. — Потому что если я не буду присылать их тебе, ты вообще о своей задаче забудешь. Рука Астории так и повисла в воздухе, не в силах постучаться в дверь. Она всё прекрасно слышала, но не понимала, что там происходит и о чём речь. Каждая крутящаяся в голове мысль тут же растворяется в прах после каждого вылетающего ругательства из уст её отца. — Я не забуду, потому что дал непреложный обет, — нервным голосом выговорил незнакомый Астории человек, похожий на змеиное шипение. — И ты помнишь, что должен будешь сделать в случае, если это задание не выполнишь? — Я помню, — пытаясь не терять контроль, проговаривал мужчина. По голосу Астория поняла, что он оскалил зубы, а его злости нет предела. Слизеринка подошла ещё ближе, но старалась не опираться об дверь слишком сильно. Обострила слух, чтобы получше слышать звуки, хотя сама понимала, что лучше уже некуда, но через долю секунды она услышала приблежающееся цоконье каблуков, отчего вздрогнула. Повернувшись, она заметила приближающуюся высокую блондинку со стройной фигурой, которую подчёркивал элегантный брючный костюм телесного цвета. Её чёрные лодочки со шпилькой в примерную длину, которую мог составлять указательный палец, издавали цоканье достаточно громкого звука, чтобы заглушить голоса в кабинете. Женщина поправила выпавшую прядь светлых волос из аккуратно сложенного пучка, шагая к Астории и приближаясь всё ближе, отчего слизеринка почувствовала ещё больше мурашек. — Тори! — водушевлённо проговорила женщина. — Когда ты пришла? Астория и женщина обнялись и обменялись лёгким поцелуем в щёчку. — Мам, я пришла к вам поговорить о некоторых делах, а домовика забыла предупредить, — пыталась унять дрожь в голосе, не показывая того, что подслушивала разговор отца. Дверь сзади открылась. Обернувшись, Астория увидела тёмноволосого мужчину с остро выраженными чертами лица, в области скул особенно, — Эдварда Гринграсса, её отца. За ним следом шагал высокий, худощавый волшебник довольно преклонного возраста с густыми седыми волосами, лишёнными здоровой жизни, и острым носом. Его-то Астория не узнала, после недолгого взгляда она отвела глаза в сторону своего отца, а незнакомец поспешно скрылся из виду. — Папа? — спокойно протянула девушка, обнявшись с отцом. — И давно ты тут? — проговорил мистер Гринграсс, сощурив глаза. — На самом деле нет. Я тебя искала, только что пришла, хотела зайти к тебе в кабинет, а потом заметила маму, — быстро начала Астория, добавляя в своих словах ложные сведения и была уверена, что мать просверлила её спину своим взглядом. — Что ж, Лорен… она одна пришла? — мистер Гринграсс обращался уже к своей жене. — Да, по крайне мере Дафну я нигде не замечаю, или, может, она тоже кого-то ищет? — выделяя последнее слово, проговорила Лорен, явно намекая на то, что сёстры Гринграсс слишком часто заявляются без предупреждения в поместье. — Нет, я одна, — ответила Астория, почувствовав неудобство не только от накаляющей обстановки, но и от боли в ногах. — Хорошо, о чём ты хотела поговорить? — поменял тему Эдвард. Ещё одна волна мурашек от того, что слизеринка чуть ли не забыла причину своего визита. Астория хотела раскрыть рот, чтобы что-то сказать, но её тут же перебили: — Заходите в кабинет, — мистер Гринграсс открыл дверь, чтобы Гринграсс-младшая и её мать зашли в помещение. Кабинет хоть и казался тёмным и холодным, но внутри на самом деле тепло, по крайней мере температура была повыше, чем в коридоре, отчего Астория с облегчением села на стул рядом с письменныс столом. Её мать также села на другой стул, который оказался рядом, а затем и её отец уселся на свой стул и, переплетая руки, обратил свой взгляд на дочь. — Итак, — девушка пыталась придать своему голосу как можно больше уверенности. — Я хочу выпуститься из школы после окончания пятого курса, — твёрдо проговорила она. По крайней мере пыталась. Лорен сощурила глаза, показывая всё своё недовольство. — Нет, — спокойно проговорил её отец, не меняя выражение своего лица. Астория приподняла брови. Гринграсс-младшей на секунду показалось, что она будто бы что-то спросила, а не предъявила свои намерения. — И почему же это? — спросила девушка, пытаясь слишком сильно не выражать своё недовольство, чтобы вовсе не лишиться шансов на одобрения. — А почему ты хочешь так скоро закончить учёбу? — спросил он, после чего начал складывать какие-то бумаги в небольшую стопку. — Мне там не нравится, — безэмоционально сказала Астория, отводя взгляд к портрету её бабушки, который висела на стене. Тёмноволосая женщина будто бы не хотела на неё смотреть, отвела взгляд. — Правда? — задумчиво проговорил Эдвард. — А мне казалось, что раньше ты с нетерпением ждала учебного года, в отличии от Дафны. — Да, что изменилось? — спросила Лорен, закинув ногу на ногу. — Это неважно, вы же всё равно потом захотите выдать меня за сына Люциуса —Малфоя. Эдвард и Лорен замерли от неожиданной информации, которую преподнесла им Астория, тем самым оставив их в недоумении. Наверное, они так же, как и Астория, не ожидали, что кто-то это озвучит, хотя слизеринка всего-то хотела поменять тему разговора. Она не была уверена в достоверности этой информации. — Дорогая, с чего это ты взяла? — уже пришедшая в себя Лорен решила уточнить приведённые ею выводы. Хотя и мать, возможно, сейчас будет отнекиваться от слов Астории, она знала, что в их голову эта мысль обязательно приходила. Зная своих родителей, слизеринка с уверенностью могла сказать, что они будут это обсуждать, если ещё не обсудили. Но только обсуждать. — Мы об этом даже и не задумывались, — протянул Эдвард. — Я предположила, и ко всему прочему у вас с Малфоями неплохие отношения. Оба родителя в ту же минуту сдержанно кивнули. — На самом деле мы думали насчёт воссоединения Дафны с Драко Малфоем в этом плане, — начал Эдвард, после чего Лорен чуть приподняла голову, а Астория подавила в себе желание съёжиться. Дафна и Астория много чем отличались. Кроме внешности, которую Дафна унаследовала у своей матери, а Астория — у своего отца, они ещё отличались характерами. Блондинка больше любила активный образ жизни: вечеринки, музыка, прогулки с друзьями по магазинам и всё, что связано с весельем. Она была достаточно доброй и вежливой. Астория же больше предпочитала провести вечер за интересной книгой или же научиться чему-то новому и любила свою школу. Она отличалась хладнокровностью и пренебрежительностью к людям, которые были ниже по статусу, если сравнивать её со старшей сестрой. Астория до этого курса была достаточно примерной и скромной ученицей, пока не решила внести кое-какие вставки в свой график, поэтому и родители были удивлены её решением окончить Хогвартс так рано. Обе Гринграсс хорошо учились, но у младшей дочери оценки были намного выше. И явная разница в том, что Астория больше уделяла внимание учёбе, нежели Дафна. Взяв всё это в счёт, Астория считает, что она будет лучшей кандидатурой для Драко, а Дафна, скорее всего, сама себе захочет найти вторую половинку, что было не очень свойственно аристократам. — Дафна, кажется, имеет другие планы, — тихо проговорила Астория, скорее, самой себе и закатила глаза, понимая, что, возможно, сестра не хотела преподносить им эту интересную информацию. А ещё она бы послала Асторию на тот свет, сказав напоследок: «Нечего лезть не в свои дела!» — Правда, это какие же? — влезла с не очень приятным любопытством мать, обращая всё своё внимание на дочь. Хоть Лорен и была достаточно заботливой и вежливой, но ей не нравилось, когда что-то «шло не к ней навстречу», как она любит постоянно говорить. Отец же был таким же, только более властным и строгим. Наверное, со временем Лорен брала пример с него за всё время их совместной жизни. — Ну, она сейчас в отношениях с… — Астория прикусила язык, сомневаясь в том, что есть надобность говорить это своим родителям. — А знаете, это временно, мне кажется, — договорила она. — И с кем же у неё временные отношения? — настойчиво спросил Эдвард, надавливая своим взглядом и не обращая внимания на последнюю фразу девушки. — Её однокурсник — Блейз Забини, — Астория, прогововаривая фамилию, была уверена, что родители не будут против этих «планов», так как знала, что Блейз и его мать имеют хорошую репутацию в высоком обществе, с учётом таких же хороших при себе крупных счётов в Гринготтс, оставленных от ныне покойных мужей матери слизеринца. Но она сомневалась в том, что у Дафны и Блейза серьёзные отношения. — Хорошо, с этим потом разберёмся, а пока что, я думаю, тебе стоит ещё раз подумать над своим решением — оно не очень разумное, — говорил Эдвард суровым голосом, на что мать даже не стала возражать, потому что полностью с ним была согласна.***
— Ты теперь каждый день туда будешь ходить? Гермиона, сидевшая в кресле и пишущая список видов и количеств закусок для банкета на Хэллуин, подняла голову на Малфоя и посмотрела на него непонимающим взглядом, дабы понять, что этот засранец опять от неё хочет. — О чём это ты? — тихо спросила она, после чего написала на пергаменте слово «Снек». — О твоих посещениях в Выручай-комнату, которые очень часто входят в твой график, — проговаривал Малфой, сидя на кожаном диване, после чего Гермиона, продолжила составлять список, решая не обращать на него внимания, хоть и было очень сложно. — Не пригласишь и меня? — с наиграным весельем предложил Малфой, на что Гермиона лишь закатила глаза и беззвучно затыкала его. Господи, ей так надоело, что каждый раз, когда она пытается вынуть из головы Малфоя, он тут же появляется. Хоть слизеринец и сидел на диване здесь давно, чтобы составить список музыкальной композиции, но всё равно Гермиона пыталась не думать о нем, что было совсем невозможным. Он не выходил из её головы, когда был в другом месте, как она сможет не думать о Малфое, когда они в одном помещении? Если бы Гермиона смогла найти на этот вопрос ответ, то для неё это было бы величайшим мировым открытием. И почему это он упомянул об этой комнате? Он, наверное, так же хочет повторить тот день. Боже… Мерлин, ей так хотелось ещё раз услышать эту песню из его уст, а потом и подпеть ему, переплетая их голоса вместе. — Так что, Грейнджер, долго ты будешь избегать наших встреч, вместо которых ты подглядываешь за мною в Большом зале? От этого заявления Гермиона чуть ли не обронила перо и не испачкала чернилами свои чёрные брюки. Иронично, но Гермиона об этом в первую очередь подумала. — Что, прости? — приподнимая брови и откладывая почти весь исписанный пергамент бумаги, сказала Гермиона. — Ты думаешь, я не заметил? — Драко тоже оторвался от своего списка. — Ты же постоянно сверлишь меня взглядом. Гриффиндорка была поражена такой наглостью. Мало того, что они за всё это время почти ни разу не обменялись и словом, а он смеет как ни в чём ни бывало с ней так разговаривать, да ещё и предъявляет Гермионе свои обвинения, которые совсем не достоверные. Да, возможно, это и так, но только если мельком и ненадолго, а также, возможно, случайно. Мерлин, она и сама не знала. — Ты никогда не думал, что имеешь слишком высокое о себе мнение, которое в два раза выше твоего лёгкого и низкого уровня? — съязвила Гермиона и голосом не вздрогнув от его пристального взгляда, а также не забыв выделить предпоследнее слово для лучшего результата. Она теперь не удивлялась его самомнению, но именно сейчас она почему-то хотела как-нибудь обидеть его, укалывая за что попало. — Как человек с высоким интелектом и разумом могу сказать, что твоё эго завидует моей самооценке, ведь она намного богаче, — предъявил Малфой, отчего Гермиону затошнило и она подумала, что её вырвет прямо здесь. Годрик, заткни свой хлебальник! Ради Мерлина и всего остального святого. — Ага, может ещё и чище? — Молодец, сама догодалась, — сказал Малфой, хоть и понял, что это был сарказм. Просто хотел позлить её ещё больше, и у него это получилось, потому что Гермиона начала сжимать кожаные подлокотники кресла. — Ты ещё долго будешь намекать на чистоту своей крови, или мне сказать, что это уже в прошлом веке и никто больше не придерживается этих идеалов? — монотонно выпалила Гермиона, направляя свой взгляд, полный вызова, на него. Он хмыкнул, ухмыляясь прямо в её сторону. Гермиона сама не заметила, как у них всё возвращается в прежнее русло. Как же ей надоела вся эта их ненависть, которая накаляется с каждой бешеной секундой, выдавливая наружу столько, сколько это возможно. Но иногда это кажется единственным терпимым вариантом, учитывая, что было ранее между ними. Лучше делать вид, что ничего не было. «Ничего не было», — вбей себе в голову. — Это уже не важно, ты мне скажи вот что: долго ещё будешь избегать меня? До конца жизни. — Я никого не избегаю, — ложь с уст Гермионы уже привыкла моментально выскальзывать, если бы она отправилась в прошлое и старая Гермиона увидела бы новую Грейнджер, то сочла бы это всё за грустную и не смешную шутку близнецов, которые в то время были бы ещё живыми… Годрик… — Твоё лицо говорит об обратном, — выпалил Малфой. — Во-первых, лицо не умеет говорить, — вздёрнув брови, сразу же проговорила Гермиона. Малфой закатил глаза. — А во-вторых, я не избегаю тебя — всего лишь не обращаю внимания, ты же целыми днями, наверное, обо и мне думаешь, раз тебе так сложно принять тот факт, что мне плевать на всё то, что связано с тобой… Вообще на твоё существование! «Жёстко, смело и сильно», — так бы сейчас сказали Фред и Джордж, если бы второй был бы тут, а первый — жив. Правильно. Плевать на его существование. Годрик, Гермиона, возможно, от своих же слов полилась румянцем. Она не видела себя в зеркале и не хочет смотреть, чтобы ещё больше не покраснеть от увиденного тёмно-багрового тона на своём лице, в частности области щёк. Гермиона была гриффиндоркой настолько, что поборола себя и сказал это вслух. Серьёзно? «…ты же целыми днями, наверное, обо и мне думаешь…» И ничего лучше не пришло тебе в голову? Да, Гермиона? Хотя это было жёстко, но в её словах было что-то более скрытное и глубокое, за что Малфой обязательно ухватится. Он не смог удержать смешок и начал смотреть на неё в издевательской манере. Гермиона уже поняла, что он ей хочет сказать. «Ничего глупее я в жизни не слышал»,— только это и выпалится с его губ. Мерлин, Гермионе так стыдно, а он, наверное, это уже понял. — Да неужели? И ты ещё говоришь, что моя самооценка высокая, — всё ещё ухмыляясь, сказал он. Странно, Гермиона ожидала словечек похлеще, наверное, у Малфоя хорошее настроение, или наоборот, плохое, раз подкалывать её даже не хочет. — А что насчёт Выручай-комнаты, то я думаю, тебе и одного раза хватит, — вздёрнув подбородок, сказала Гермиона. Ну, как же без этого? Хотя, видит Мерлин, ей ужасно хочется опять спеть с ним дуэтом и не какую-нибудь другую песню, а именно ту. Но Гермиона может отказать ему. Она не как Астория, которая постоянно бегает за ним и цепляется за его мантию, когда тот попадётся на пути, думая, что окружающие этого не видят. И не только Астория, таких, как она, полшколы, наверное. Ну, или же только слизеринки. Малфой, вроде бы, не сильно славился у представителей женского пола других факультетов. Из губ Малфоя что-то прозвучало, но Гермиона не поняла, что именно, поэтому решила отвлечься от своего задания и обратить внимание на слизеринца. — Точно, как я раньше об этом не думал! — изумлённо сказал Малфой. Гермиона подумала, что сейчас его глаза вылетят за орбит, а зрачки увеличатся до размеров широкого чайного стакана. И что же опять затеял слизеринец? Или снова привлекает внимание к своей персоне? Гермиона ожидающе смотрела на него, а Малфой ухмылялся и не думал испарять из воздуха образовавшуюся интригу, нарастающую между ними. — Грейнджер, если подумать, то вся музыка тут, которая есть, — это, конечно, классно… — по его голосу Гермиона поняла, что ему всё-таки не нравится та музыка, которая в списке. Наверное, для него она слишком скучная, а для школьного мероприятия самое то. — Но у меня есть идея получше… — он оборвался на этом и не собирался говорить, пока Гермиона вконец не взорвётся. — Ну, говори уже, — выпалила Гермиона, всё больше сосредоточившись на нём, как будто бы боялась пропустить хоть одно слово. Малфой ухмыльнулся и продолжил: — Мы можем спеть вместе ту песню. И после этого, кажется, у Гермионы сейчас глаза вылетят из орбит и расширятся зрачки. Что за… Вместе?! Она сидела в полнейшем шоке с приподнятыми бровями, пыталась прийти в себя и хоть что-то вымолвить. Мерлин. Он шутит, что ли? Как такое возможно, чтобы Малфой предложил что-то подобное? Это слишком сверхъестественно. Почти преступление. — Что?! — первое попавшееся слово выпалила Гермиона, вертящееся на языке. — Ты слышала, мы можем вместе спеть на Хэллуине, — как ни в чём ни бывало проговорил Малфой. Значит ей не послышалось, а он серьёзно это предлагает, но Гермионе всё равно сложно в это поверить, тем более когда это предложение он сам делает. А Малфой в свою же очередь так легко и просто предлагает ей это, думая, что она просто так согласится. — Господи, Драко, как ты можешь думать, что я соглашусь на это?! — изумление всё ещё присутствовало в её взгляде и голосе, из-за чего Гермиона даже назвала его по имени. А он это заметил и ухмыляется. Как стереть эту грёбанную ухмылку с лица земли? Чёрт возьми! — Да брось, Грейнджер, будет весело, — спокойно проговорил он, всё ещё оставаясь доволен своей идеей. — Да нифига не будет весело… просто превосходно, — вздохнув от усталости, договорила она. Гермиона опустила глаза, чтобы подобрать слова наподобие «ты придурок, если думаешь, что я соглашусь», а потом и смелости, чтобы их выпалить. Весело ему будет. Что за херня?! — Слушай, на самом деле я тоже не горю желанием спеть с тобой дуэтом, — Гермиона приподняла голову и посмотрела на него, чтобы он ей говорил это прямо в глаза. — Сама подумай: слизеринец и гриффиндорка вместе на одной сцене. Чистокровный аристократ и маглорождённая заучка — звучит неестественно, ведь так? — Неестественно?! Да это сверхъестественно! Это нереально, где такое видано? Мерлин, это просто непостижимо, если брать в расчёт твою принципиальность и идеологию или то, что я не… Хочу… — Именно, — Малфой щёлкнул пальцами, скорее, не себе, а Гермионе, чтобы показать свои ловкие пальцы и как он ими щёлкает. — И поэтому мы можем это сделать именно на Хэллуине. Надо же, Грейнджер, тебе даже не придётся тратиться на костюм — твоя выдавленная улыбка на сцене будет маской, а наигранное веселье и энтузиазм —костюмом. Годрик, что за мысли у него? Что за оправдания? Откуда у него столько сил опять и опять причинять ей такую боль, хотя для этого он ничего не делает? Просто-напросто мотает своими длинными, почти белыми пальцами её нервы. Слизеринец и гриффиндорка. Чистокровный и маглорождённая. Аристократ и заучка. Малфой и Грейнджер. Драко и Гермиона. — Малфой… — душераздирающе простонала Гермиона. Гриффиндорка бы подумала, что он хочет её разыграть, но по глазам поняла, что он на полном серьёзе ей это предлагает. Неужели он хочет с ней спеть, и почему именно эту песню? Мерлин, так сложно самой во всём разобраться. Она боится ошибиться. Снова. — Грейнджер, за такую выходку нам и нашим факультетам могут выдать дополнительные баллы, — протянул Малфой, будто бы это — единственное, что его волнует. — Только мне достанется больше, чем тебе. Гермиона почему-то решила обратить внимание на его «больше, чем тебе» и уточнить эту маленькую деталь. — Это почему тебе больше? — настойчиво проговорила девушка. Чисто теоретически, не обнаглел ли он? — Потому что идея моя, и плюс ко всему я тебя долго уговаривал, — приподнимая голову, сказал он. Мерлин, как же он достал. — Ты меня ещё не уговорил, — сухо сказала она. — Это пока что. Чёрт тебя возьми, Драко Малфой. Гермиона подавила в себе желание скривить лицо и передразнить его этим его «пока что». Заносчивый слизеринец, чего он добивается? Гермиона просто так ему не сдастся, но так хочется. Ужасно хочется хотя бы ещё раз спеть с ним. А если она согласится, у них будут ещё как минимум несколько репетиций. Это казалось отличной идеей, но, чёрт, она не может. Проблема даже не в том, что она боится сцены или стесняется этой выходки, а в том, что ей придётся спеть с Малфоем перед всей школой. Гермиона искренне не понимала, как он на это решился. Малфой — слизеринский чистокровный аристократ. И как он собирается со своим этим «достоинством» петь с ней? С гриффиндорской маглорождённой заучкой. Ему не будет стыдно? Гермиона знала, что он любит всегда быть в центре внимания, но не настолько же. Ему такое внимание разве нужно? — Зачем тебе это, Малфой? — задумчиво спросила Гермиона, на что Малфой сощурил глаза. — Что тебе это даёт? Какая выгода у тебя от этого? — Грейнджер, что за… — Отвечай, — твёрдо и настойчиво сказала она. — Список музыки, который здесь написан, скучнее лекций старика Бинса, а та, что мне бы хотелось ввести, не подходит под школьный устав, и в любом случае не получилось бы. Я думаю, твоя Макгонагалл не будет против того, что мы споём на сцене, чтобы хоть как-то развеять обстановку. Мерлин, он говорил так спокойно и убедительно, что Гермионе захотелось прямо сейчас согласиться. — Я не знаю, это сложно, и тем более… Рон. Ни Рон, ни Гарри её не поймут. И что ей делать с этим. Они ведь и так подозревают, что Гермиона слишком много вертится вокруг него, а этот день будет ещё одним аргументом. Доказательством. — Ты из-за своих щенков? — Не называй их так, — моментально выпалила она, после чего опустила глаза, сделав вид, что продолжает своё дело. — Значит из-за них, — продолжал он. — Да, и что? Любой нормальный человек в такой ситуации не смог бы согласиться на твоё предложение. — Лучше подумай об этом ещё раз, — пытался добиться своего Драко, тем самым запутав Гермиону ещё больше. Куда ещё больше думать? Чтобы она согласилась, да? Сможет ли Гермиона отказаться, если он высасывает из неё все силы? Все те силы, благодаря которым она может отказаться. Благодаря которым она неуязвима. — Рон — мой парень, и я не могу… — почему-то в тот момент ей сложно было вставлять его имя в их диалог, тем самым перекладывать свою ответственность на него. Мерлин, до чего мир докатился? До чего она докатилась? В какую яму она провалилась и как выберется оттуда? — Твой парень, правда? А что тогда той ночью ты со мной делала, пока твой парень, возможно, спокойно спал? — Гермиона буквально ощущала, как его глаза сузились, а голос ожесточился, хватая за глотку и выдавливая её. Господи, она только об этом начинает забывать, а он берёт этот факт вот так вот и опять тыкает ей в лицо. Просто пускай попробует забыть всё это. Так сложно, что ли? Теперь из-за него она будет постоянно чувствовать себя виноватой. Так не должно быть. Сейчас, когда он ей об этом говорил, она не чувствовала никакого отвращения, хоть и Малфой так нагло предъявлял ей эти аргументы. Наоборот, она хотела его. Опять, снова. Просто подойти, коснуться его, прижать к себе, вцепиться ему в губы и повторить тот день, который она запомнила навсегда и никогда не забудет, потому что он ей будет всегда об этом напоминать. Похоже на мазохизм. — Не напоминай больше об этом, — сказала она тихо, но чётко, чтобы смысл дошёл до него. — О, нет, буду напоминать, пока ты не поймёшь, что на самом деле происходит, — он пытался не терять контроль. Кто бы сомневался? Гермиона замечала, что каждый их разговор превращается в ссору. — И что же происходит? Не спрашивай, просто не спрашивай. Зачем она спросила? Но раз на то пошло, то пускай Малфой хотя бы не отвечает. Он хмыкнул. Только это и ничего большего. Ничего не ответил. Ей хотелось сейчас расплакаться от той мысли, что всё это происходит с ней. От того, что она не может никак это прекратить, остановить или предотвратить. В кого он её превратил? В слабачку, идиотку и во всё что только можно. Пускай Малфой сейчас возьмёт и просто уйдёт отсюда. Гермионе станет легче, а он, возможно, передумает.***
Утро выдалось, как всегда, не из самых лучших просто потому, что настроение было плохое. Ходить на занятия совсем не хотелось. Вместо этого хотелось отдохнуть и отключиться от всего мира. Избавиться от бессонницы и слёз. Гермиона не любила наносить косметику, тем более косметику для тона лица, но иногда приходилось, дабы скрыть синяки под глазами из-за того, что по ночам она никак не может уснуть. Её режим давно сбит, но она старается его восстановить, что хреново получается. Перед зеркалом сейчас на неё смотрит какая-то незнакомка. Это не она. Та Гермиона никогда бы не стала краситься, когда ей этого не хочется. Та Гермиона не стала бы так часто всем подряд врать. Та Гермиона никогда бы не стала каждую ночь думать о Малфое. Та Гермиона никогда бы не стала отдаляться от своих друзей, тем более из-за него. Это совсем не та Гермиона. Та Гермиона никогда больше не вернётся. И почти каждое утро Гермионы всегда так начинается. Всегда с одной и тоже мыслью. Спустившись вниз, она сразу же обнаружила этого слизеринца за столом в Общем зале. Грейнджер не удивилась, хоть и это большая редкость, чтобы он спускался рано, либо же это она поздно проснулась. Наверное, ему нужен ответ. Он хочет, чтобы та согласилась спеть с ним. И Гермиона, конечно же, думала об этом и не просто думала — как раз эта мысль не дала ей нормально уснуть и вышла из её головы только под утро. Вспомнив, что она всё ещё не разговаривает с Гарри и Роном, она обошла их и села одна… опять. Она настолько привыкла к этим двоим, что даже в такие моменты не хочет сидеть с другими девочками, сплетничая и обсуждая любые школьные новости, подобно Патил и Браун. Это будет похоже на замену или измену… Чёрт, опять! Опять эта мысль об измене вертится в её голове. Снова она никак не может о ней забыть. Когда она думает о слове «измена», то сразу же вспоминает свой случай. Вспоминает свою измену. Потом вспоминает и Малфоя. Вспоминает те касания, которые она не хотела получать ни от кого другого. Сама не понимает, что ей мешало сделать это с Роном. Думала, что ещё рано или лишнее. Настолько сильно думала о том, что для неё и её организма это лишнее, что иногда мысль доходила до того, что она страдает фригидностью, хотя ей это не казалось страданием. Но потом в её жизнь ворвался Малфой так бесцеремонно и неожиданно со своей чёртовой ухмылкой. Мерлин… подозрения о фригидности тут же улетучиваются в небытие. И что ей делать с его предложением? Хочет согласиться, но разум ей не позволяет, отталкивая её обратно. Из-за Малфоя и своей неразборчивости она хочет расстаться с Роном, после чего их отношения вконец ухудшатся. То, что можно было исправить после этого расставания, уже не исправить. Кто знает, может после этого их дружба тоже прекратится. Гермиона искренне надеялась, что такого не будет. Ведь это её маленькая снаружи, но большая внутри дружба с Гарри и Роном. Это всё, что у неё есть… Поэтому ей стоит рискнуть, чтобы больше не мучать ни Рона, ни себя. — Привет, как спалось? Господи, она была так погружена в себя, что даже не заметила, как Джинни пришла и подсела к ней. Интересно, как она выглядела в ту минуту, когда услышала посторонний голос? Вздрогнуть она точно успела. Гермиона вздохнула и поспешила ответить на заданный ей вопрос: — Привет, хорошо, спасибо. Тебе как спалось? — лёгкий и воодушевлённый голос, никто и не заметил, что выдавленный. — Отлично, — голос Джинни был таким же воодушевлённым, но только по-настоящему. — Как у тебя дела с уроками? — Нормально. Да, нормально, но не хорошо. Нормально — это нехорошо. Нормально — это плохо, чёрт бери! Гермиона только сейчас поняла, что голодна сейчас как никогда, поэтому сложила «Пророк», отложила его в сторону и принялась уплетать жаренную картошку. — Ты всё ещё злишься на них? — с риском спросила Джинни. Гермиона разжевала кусок горячей картошки, сглотнула и утерла белоснежной салфеткой губы. Посмотрев на Джинни, она сначала не поняла, что рыжеволосая имеет в виду, но после того, как между ними образовалась неловкая пауза, Гермиона решила всё-таки хоть что-то сказать. — Ну, это чисто ради принципа. Гермиона хотела бы сказать что-то наподобие «с чего ты взяла?» или «откуда такие мысли?», но глупо будет отрицать, что между ними всё нормально. Джинни и Гермиона хорошо дружат. Настолько хорошо, что Гермиона не удивится прямолинейному вопросу рыжей на столь личную тему. Слишком прямолинейному и слишком личному. Настолько хорошо, что похожа на дружбу с Гарри и Роном. Ну, или же почти. И она, конечно, всё понимает, тут роль сыграло то, что Гарри и Джинни встречаются, она ещё и сестра Рона, но всё же не стоило её в это впутывать. Зачем они вообще ей рассказали? Кто ещё в курсе? Хотя это сложно не заметить: она каждый раз отсаживается от них на уроках, да ещё и в Большом зале садится дальше от них. — Только из-за принципа? — углубляясь в услышанную информацию, сказала Джинни. — На самом деле я немного обиделась… — Гермиона в ту же секунду прикусила язык, ведь она не знала, что именно Гарри и Рон сказали Джинни. Может, никто не упоминал Малфоя причиной их ссоры. — А что ты думаешь по этому поводу? — Гермиона решила узнать, что Гарри и Рон ей наплели, чтобы не взболтнуть лишнего, иначе она от злости этих двоих смельчаков убьёт. — Я думаю, что они не правы, — так, тут уже интересно, что дальше? — У тебя слишком много дел, ты постоянно занята, а они думают, что это из-за… хорька. Чёрт! Они ей всё-таки правду сказали. Вот же предатели, не удосужились даже что-нибудь нейтральное придумать. Успокаивало только то, что Гермиона хорошо знает Джинни, и от этого она может быть уверена, что ни одно слово не сорвётся с её губ. — О, Мерлин, они что, серьёзно тебе такое сказали? — с усмешкой в голосе сказала Гермиона, пытаясь сделать вид, что для неё это абсурдно и несерьёзно. Джинни спокойно кивнула, после чего Гермиона подавила в себе желание кинуть в этих двоих какое-нибудь жалящее заклинание. — Понятно, — голос похолодел, и Гермиона продолжила уплетать картошку. Образовалась неловкая тишина. Джинни, наверное, уже пожалела о том, что завела эту тему, хоть и не давала виду. Обычно их беседы активные и насыщенные, как правило о чём-то повседневном и неважном. Но они есть! А сейчас будто кто-то запретил им обеим разговаривать друг с другом. — Слушай, Гермиона, — вдруг начала Джинни, и Гермиона уже была уверена, что она подсела к ней именно для того, чтобы поговорить о произошедшем, а не просто ради того, чтобы составить ей приятную компанию. — Я не знаю, что именно происходит между вами, — между кем «вами»? Чёрт, Гермиона! — но не нужно слишком сильно обижаться. Нет, ты только не подумай, что я их оправдываю или что, Мерлин… просто, пожалуйста, не переборщи с этим. Она уже переборщила, слишком поздно. — Джинни, всё нормально, в конце мы, как всегда, помиримся. Это лишь вопрос времени, — с улыбкой на лице сказала Гермиона. Вот только не понятно, когда этот конец будет. Джинни лучезарно улыбнулась, после чего Гермиона сделала глоток из стакана. На себе Гермиона заметила взгляд. Посмотрев в сторону Гарри и Рона, она поняла, что они смотрели на неё. Она сделала вид, что отвернулась, но мельком глаза заметила, как они оба удалились из Большого зала. — Джинни, подожди, я сейчас приду, — поспешно сказала Гермиона и, не дождавшись ответа, побежала к выходу. Девушка заметила, что они о чём-то увлечённо разговаривают. Спрятавшись за ближайшим углом, чтобы они её не заметили, Гермиона начала подслушивать. Почему-то в эту минуту ей хотелось узнать, о чём они говорят, ведь не просто так они послали Джинни. Хотя, зная рыжую подругу, Гермиона в жизни бы не поверила, что её вот так просто можно послать за чем-то подобным. В вестибюле почти никого не было, а те, кто приходил, сразу же ретировались туда-сюда по своим делам, поэтому она подошла поближе, оперевшись об лестницу, и прислушалась к разговору. — Я всё понимаю, Рон, но она — наша подруга и плюс ко всему твоя девушка, — настойчивым голосом говорил Гарри. — Спасибо, я в курсе, поэтому и говорю это, — выпалил Рон, пытаясь не показывать свою обиду. — Говоришь, что нужно её проверить? Просто смешно, — нервно усмехнулся Гарри. Что?! Какая ещё проверка? В сердце глубоко кольнуло от нанесённой только что обиды. Даже не понятно какой. У Гермионы было такое ощущение, будто бы против неё строят какой-то заговор. Что это ещё за тайные разговоры? — Просто сделаем это и всё, — вздохнув, сказал Рон. — Я не хочу в этом участвовать, — выпалил Гарри, злобно косясь на Рона. Чего ты добиваешься, Рон? — Подкинем Гермионе записку, будто бы это от этого придурка, потом позовём её в тот же час в гостиную, — начал говорить Рон, хотя видел, что Гарри отвернулся в сторону. — Если ей Малфой важнее, то она останется в башне, если же мы, то она придёт к нам в гостиную. Гермиона просто в недоумении от услышанного. В эту минуту она не узнавала их. Почему они хотят вот таким вот образом проверить её? А если бы она не услышала этот разговор, то что тогда? Попала бы под стресс, вот что. Прямо в западню. Мерлин, она даже не хочет думать, что было бы в таком случае. Значит они, точнее, Рон хочет подкинуть ей записку от «Малфоя», где чёрным по белому написано, чтобы она встретилась с ним в башне? Злость бурлила в ней, как лава в вулкане, и готова была сжечь всё на своём пути. После услышанного Гермиона уже точно решила, что так просто она это всё не оставит. Напротив, она пойдёт к Рону и потребует от него объяснения. А затем ещё и порвёт с ним, чтобы знал, как разыгрывать Гермиону Грейнджер. — Ты будешь выглядеть полным придурком! — Просто подыграй мне, Гарри, — попросил Рон, на что Гарри лишь измученно вздохнул, даже не отвечая ему. Гермиона решила избавить Гарри от мучения, который предоставляет ему Рон. Выходя из тени с недовольным лицом, она проговорила: — Да, Гарри, тебе что, сложно немного подыграть? — несмотря на сарказм, который она только что применила, Гермиона была очень зла. Брови приподняты к линии волос, каменное лицо озирало удивлённые взгляды друзей. Рона как будто бы сейчас инфаркт хватит, а Гарри так и останется стоять столбом от неожиданности. — Гермиона, я всё объясню… — Да, кинь мне записку от Малфоя в комплекте с объяснением, — перебила Рона Гермиона, глядя на багровое его лицо. — Ты просто… — Хватит! — снова перебила Гермиона, уже избавляясь от своего саркастического тона. — Рон, от тебя я такого не ожидала, и как ты можешь просить Гарри об этом! — она попыталась удержать пелену в своих глазах, пока не окажется в одиночестве, но в глазах уже мутнело, и поэтому она решила пойти прочь. Быстро. Немедленно. Безвозвратно, будто бы по типичному сценарию она не должна была показать им их место, жестоко ругая, чтобы больше не смели и слова лишнего вымолвить в её сторону. Нужно было унизить уже точно бывшего парня, а не самой униженно уйти. — Гермиона, стой, я всё объясню! — кричал ей Рон вслед, но она уже отдалялась и пропустила это мимо ушей. Она шагала куда глаза глядят, а глаза смотрели в сторону выхода из замка, поэтому она оказалась на улице. Когда Гермиона обернулась и поняла, что Рон не бежит за нею, неподалёку перед собой она увидела Малфоя. Его белобрысую голову сложно было не заметить, даже если он стоит спиной. Так даже легче. Он был один, как раз то, что ей нужно. Ещё немного сдержав слёзы, мысленно обещая, что потом она их всех вылакает, Гермиона направилась в сторону слизеринца. Малфой стоял рядом с фонтаном, из которого ещё больше, чем обычно, текла чистейшая вода, и Гермиона даже не хотела обращать внимание на то, что он делает. Шаг. Два. И она уже стоит прямо перед ним. — Я согласна, — проговорила Гриффиндорка сразу, как только оказалась близка к нему. Малфой обернулся и посмотрел на неё так, будто она с луны свалилась. Одна бровь вздёрнута, другая скривилась, так же как и губы. Смотрит так, будто удивляется тому, что Гермиона здесь, рядом с ним, пока неподалёку от них люди могут обратить на них внимание. Он не ожидал, так же как и она. — Что-то не припоминаю, чтобы делал тебе предложение, прося сердце и руку, — уже ухмыляясь, сказал он, явно находясь в своём хорошем настроении. Или же его эта ситуация смешит, в отличии от Гермионы. Она ненавидит эту ситуацию. Господи боже, ну и придурок. Именно эту, где она должна согласиться на… — Что… нет, Мерлин… — начала мямлить Гермиона. — Я согласна спеть с тобой дуэтом на Хэллуине, — уже ясно и официально проговорила Гермиона, после чего поспешно удалилась, чтобы не покраснеть и не выплеснуть нахлынувшие слёзы. …Согласна на чёртов контракт с самим дьяволом.