Зависимые

— Очередная вечеринка, Блейз? — Малфой закинул в рот кусок жареного бекона и начал хорошенько его прожёвывать. — И почему такой недовольный тон? — Блейз выпил глоток тыквенного сока и уставился на друга. Малфой и сам не понимал, почему он чем-то недоволен. Слизеринские вечеринки — это круто и весело. Каждый раз именно они помогали ему отвлечься от всего на свете. Может, дело уже в том, что ему не нужно отвлекаться? Может, он хочет этим вечером остаться с той, от которой постоянно хотел отвлечься? — Я не недоволен, Забини, — монотонно проговорил Малфой, не оборачиваясь к другу после того, как проглотил кусок разжеванного бекона. — Просто удивляюсь, у вас что, каждая секунда — свободное время? — Для этого найдётся, — Блейз поковырял вилкой в своей тарелке с яичницей, но всё же не принялся за неё. — Так ты придёшь? Придёт ли он? Как раз этот вопрос он себе не успел задать вчера ночью, пока патрулировал с Грейнджер. С нею почему-то время летело быстро, и не успеваешь опомниться, как патрулирование не вовремя закончилось. Такое ощущение, что они будто бы и не патрулировали, а просто гуляли по всей школе, не замечая вокруг себя никого другого. — Прийду, конечно, — проговорил Малфой после первого глотка тыквенного сока, который перестал казаться освежающим и всё больше услащался на языке. — С выпивкой уже разобрались? — вдруг задал вопрос Малфой. Забини кивнул. Видит Мерлин, сейчас выпивка — последнее, что интересует Малфоя. Грейнджер полностью поселилась в его мыслях и не хочет покидать их. Но он всё же спросил. Эти каштановые волосы, светлое лицо, которое часто покрывается румянцем, и карие глаза сводят его с ума. И он даже сам не замечает, как с лёгкостью находит её в толпе обедающих учеников. Она сидит посередине гриффиндорского стола и спокойно обедает до тех пор, пока не замечает его взгляд на себе. И, чёрт возьми, как она постоянно замечает его взгляд на себе так же, как и он её? Что это за секретные чувствующие органы, которые позволяют им это делать без всяких проблем. Ни на кого другого Малфою не хотелось так долго смотреть, как на неё. Салазар, это болезнь. — Привет, мальчики, — женский голос отвлёк Малфоя от разглядываний гриффиндорки. Пэнс села напротив Малфоя и Забини, поставив рядом с собой рюкзак, наполненный больше, чем обычно, учебниками. — Привет, Пэнс, научилась пораньше вставать? — удивлённо, но с усмешкой проговорил Блейз, глядя на всё ещё сонную Пэнси. — Нет, Забини, ты что? — серьёзно проговорил Малфой. — Это мы поздно проснулись, — добавил он с усмешкой, протягивая руку к лицу Пэнси, и откинул назад прядь тёмных волос с её лица. Пэнси недовольно смотрела на Блейза и Драко, которые всё ещё не понимали причину, по которой она так поздно просыпается. — Если вы не заметили, то я не единственная, кто так поздно просыпается, если это вообще можно назвать поздно, — Пэнси поправляла пряди коротких волос, которые, как Малфой подумал, после Хэллуина она вернёт в их прежнюю длину, достигающую лопаток, а чёлку заклятием удлинит. Малфой уже привык видеть её с волосами подлиннее и без чёлки, поэтому сейчас казалось, что больше ей подходила та стрижка. Но, не дай Мерлин, кто-то ей об этом скажет — Пэнс их в живых не оставит. Это смешило и забавляло его, и поэтому, как бы Малфою ни было всё равно на её причёску и укладку, ему хотелось разозлить Пэнси таким образом. Хотелось. Пока Малфой не вспомнил о вчерашнем дне. Ночью, когда до патрулирования оставалось полчаса. Он зашёл в гостиную и обнаружил Паркинсон в их с Грейнджер башне. Конечно он помнил о том, что слизеринка хотела сказать ему об вечеринке, как он затем понял. Но что она делала, пока его не было в башне? Почему же она спокойно сидела с Грейнджер и о чём-то беседовала? С каких пор она мило общается с ней? Кажется, Малфой превращается в параноика. Сначала Астория, теперь Пэнс. Мысль о том, что кто угодно может рассказать Грейнджер о том, какие сначала цели у Малфоя были на гриффиндорку, не давали покоя. Он уже представляет, какое у него лицо было, когда Астория прервала их с Грейнджер недопоцелуй. Разозлённый и озлобленный. Наверное, не стоило так бурно реагировать, чтобы не было лишних проблем и вопросов. Но как ему это сделать, если Гринграсс постоянно мешается и что-то вынюхивает. Задаёт ненужные и двусмысленные вопросы, на которые Малфой не всегда умело отвечает, чтобы ответ был нейтральным или же просто отмахивающимся. Ему уже начинает казаться, что она и вправду хочет что-то сделать, чтобы Грейнджер обо всём узнала. Чёрт возьми, а Пэнс с другой стороны приводит в его голову подозрения. — … и твоя девушка тоже, кстати, участвует в этих посиделках. Такое ощущение, что они не могут это делать нигде угодно, кроме как в женской комнате. А, нет, они не могут, потому что гостиную занимаете вы… — Пэнс, — Малфой прервал её недовольный рассказ, который она проговаривала на одном дыхании Блейзу. — Что? — резким рефлекторным тоном спросила она, ибо её жутко бесило, когда её перебивают, но, увидев немного взволнованное лицо Малфоя, которое было не частым явлением его выражения, она смягчилась. — Нотт, — крикнул Забини, глядя на Тео, который находился у входа. — Короче, потом догоните, нужно с Тео кое-что обговорить, — Блейз обратился уже к Малфою и Пэнс, после чего встал со стола и подошёл к брюнету, даже не дождавшись ответа. Забини ушёл вовремя, теперь он сможет обговорить с Пэнси детали, которые его волнуют. — Что-то случилось? — Пэнси посмотрела на него напряжённым взглядом, а Малфой хотел дать ей понять, что не стоит смотреть на него, ведь ничего такого серьёзного не случилось. Чёрт возьми, теперь она может подумать, что Грейнджер ему так важна и он хочет каким-то образом защитить её, отгораживая от всех, кто знает, что он проиграл желание Блейзу и поэтому сейчас с ней. Да и не только от друзей, но и ото всех слизеринцев, будто бы все они могут что-то знать. Мерлин, как всё чертовски сложно. — Вообще-то да, случилось, — выговорил Драко, пытаясь понять, как лучше начать разговор, что было ему совсем не свойственно. — Говори, я всегда тебя могу выслушать, ты же знаешь, — протянула Пэнс, пожав плечами. Выслушать-то выслушаешь, а скажешь ли правду? — Хорошо, тогда скажи мне, что ты делала вчера ночью в башне старост, — Малфой пытался говорить как можно спокойнее, чтобы слизеринка не встала и не ушла, оставляя его в неведении. — С Грейнджер? — Пэнси вскинула брови и начала, как всегда, понимать о чём речь. Это-то и сейчас Малфою нужно было — чтобы его поняли с полуслова. Большой зал — не самое лучшее место для подобных разговоров, но выбора нет. — Да, с Грейнджер, — Малфой немного наклонился, а Пэнси — с ним. — Я приходила сообщить тебе о вечеринке, которая будет на днях, и заодно принесла учебник по трансфигурации, который ты мне одолжил, но тебя в башне не было, и по этому я решила тебя подождать, не думала, что ты будешь против, — отчитывалась Пэнси, что она нечасто делала, поэтому ей и не очень-то это нравилось. Малфой вспомнил, что каждый раз, наблюдая за кем-то подобную реакцию, Паркинсон не удерживалась и закатывала глаза. Он бы посмеялся над тем, что сейчас она оказалась на месте «кем-то», но сейчас не тот момент был. Нужно разъяснить её помыслы.  — Когда я зашёл, вы с Грейнджер сидели и разговаривали, — сказал Малфой, обостряя зрение, пытаясь не пропустить ни единой её эмоции. Никогда ещё не было такого, чтобы Малфой не доверял своим друзьям, но сейчас не тот случай, чтобы поддаваться этим принципам. Случай с Грейнджер — другой. Всегда был и будет. Нужно предохраниться. — Да, и что? — кажется Пэнси поняла о чём речь. — Что ты имеешь в виду? — решила уточнить она, немного напрягаясь. — Вы хорошо общались, и я подумал, что… — Подумал, что я хочу с ней сблизиться, а потом рассказать про твои истинные замыслы? — Пэнси и Драко почти одновременно вскинули брови, после чего Малфой посмотрел за плечо слизеринки, замечая, что Грейнджер всё ещё сидит на своём месте, закалывая прядь волос заколкой, и мирно разговаривает с Уизлетой. Малфой перевёл свой взгляд на Паркинсон и ее нахмурившийся вид. — Так сразу? — удивился Малфой. Пэнси пожала плечами. Истинные помыслы. Звучит паршиво, если знать значение этого словосочетания именно в случае с Малфоем. Но сейчас этих истинных помыслов нету. Малфой давно забыл об этом, а когда кто-то ему напоминает про эти «истинные помыслы», к нему хлынет паршивое чувство. Что-то похожее на сожаление. Мерлин, как это паршиво — ощущать это чувство на себе, как грязь, которая не смывается от оболочки обычной чисткой. — Драко, ты серьёзно думаешь, что я бы сказала ей о твоих планах? — Пэнси непонимающе посмотрела на Драко, будто бы хотела показать, что это совсем не в её интересах и что она умеет хранить подобного рода секреты. Хотя почему делает вид? Она и в правду такая. Сейчас Малфой чувствует себя ещё более паршиво от того, что обвиняет подругу в стукачестве. И даже если бы она не была его подругой, то всё равно бы не рассказала гриффиндорке о его поступке. Потому что Грейджер, чёрт возьми, — гриффиндорка! Это в любом случае не в её интересах. — Нет, Пэнс, — вздохнул Малфой, отпивая тыквенный сок. — Просто последнее время… Что последнее время?! Чёрт возьми, Малфой! Что ты хочешь ей сказать? Что последнее время ты не можешь оторвать глаз от Грейнджер? Смешно до слёз. — Просто в последнее время мне уже начинает надоедать это всё, — договорил Малфой. — Глупое желание Забини, которые ты проиграл? — скорее, сказала, чем задала вопрос Пэнси, а Малфой прищурился. — О-у, извините. Скорее, месть за тот случай? — усмехнулась Пэнси и наигранно изобразила сочувствие. Малфой хмыкнул и снова сделал глоток тыквенного сока, пока он не покажется совсем уже невыносимым на вкус. Сладким, как… — Знаешь, Драко… — тихо начала Пэнси и внимательно посмотрела на него, как будто бы готовясь к важному разговору, — ты можешь выкинуть из головы это желание, месть, что-бы это ни было, потому что всё это уже в прошлом и неважно. Помнишь, на этом курсе всегда именно ты нам всем говорил «живите этим днём, а не прошлыми ошибками и всякой хернёй…»? — на последней моменте слизеринка смешно повторила фразу Малфоя, перекривляя какого-то мудреца, отчего Драко подавил в себе желание усмехнуться. Ведь, чёрт возьми, Пэнси права! Малфой столько строил из себя «мудреца», а сам не придерживался образа. Каждый раз Малфой сам себе говорил «делай, что хочешь и как хочешь», а сейчас почему же он не делает то, чего хочет? Почему не слушает себя? Почему он делает то, чего не хочет? Малфой в этот момент даже засомневался, хотел ли он сам на самом деле поступать так с Грейнджер. Возможно, гордость заигралась очень хорошо и не пожелала проигрывать. Мерлин, что он наделал? Если бы не его желание мстить, Малфой никогда не связался бы с этой гриффиндоркой и никогда бы не добрался до этого момента. Не было бы никаких совместных разговоров. Обычных разговоров с присутствием колкости и сарказма, конечно же. Но факт в том, что их не было бы. И от этих перемешанных мыслей Малфой не понимает, правильно ли он сделал тогда или всё-таки нет. Но одно он знает точно: нужно кончать с этим. — Однако неважно, что ты дальше будешь делать со всем этим, это совсем не моё дело, но знай, что я никогда и никому об этом не скажу, и я уверена, как в своей чистоте крови, что Блейз тоже никому не расскажет, — уверяла Пэнси, чем смогла полностью убедить Малфоя. Он чувствовал, что мог доверять ей, как раньше и всегда. — Спасибо, Пэнс, — поблагодарил её Малфой, глядя прямо в её зелёные глаза.

***

— Тебе нужна помощь в зельеварении и ты просишь еёу меня? — Гермиона сжимала книгу в руках и внимательно смотрела в зеленые глаза Астории, как будто бы пытаясь найти в них подвох или скрытый замысел. — Да, а что такого? — удивлённо проговаривала Гринграсс, искренне не понимая в чём проблема. Искренне. Что-то не очень похоже на неё. Гермиона всё ещё пытается найти в её просьбе подвох, чтобы не соглашаться на её «заманчивое предложение». Гриффиндорке не очень хотелось ей помогать, да и времени, скорее всего, не хватит для этого, но почему-то она не спешит отказать слизеринке. — Я не знаю, последнее время я очень занята с уроками и с обязанностями старосты, — Гермиона вздохнула и посмотрела по сторонам всё ещё пустого класса. — Просто я боюсь завалить СОВ. По этому предмету у меня не очень хорошие отметки, — задумчиво и немного уныло проговорила Астория, опустив глаза. Чёрт, Гермионе, конечно, не хочется помогать ей на уровне личной неприязни, но и чувствовать себя от этого виноватой ей совсем не хочется. Она постоянно помогала Невилу, Гарри и Рону. Иногда уставала от этого, но сейчас Гермиона предпочитает ещё сотню раз помочь своим друзьям, чем хоть один раз помочь слизеринке, тем более если эта та самая слизеринка, которая ее жутко бесит. И это раздражение образовалось у неё не из-за того, что Астория вечно клеится к Малфою… хотя, может, и из-за этого, ведь других разумных причин для неприязни нет, если эту причину можно назвать разумной. Но ведь Астории нужна помощь с учёбой, и Гермиона сама на своей шкуре знала какого это — получить результат по СОВ «выше ожидаемого», когда старалась на «превосходно». Возможно, Астория Гринграсс, была тоже из таких. — С чего бы это мне тебе помогать? Я думаю, ты тоже не забыла, как в тот раз явилась ко мне в башню и начала нести какую-то ересь? — очень вовремя вспомнила Гермиона, чтобы был хоть единственный повод отказать ей, а не скрываться под отговоркой «нет времени». Давай, Гермиона, так и покажи этой Гринграсс — у тебя есть время, но ты не собираешься тратить его на неё. Астория вздохнула и пыталась подобрать что ей сказать в ответ, на что Гермиона, конечно же, найдёт отговорку. — Да, ты права, и я… я сожалею, — вымолвила, вздыхая слизеринка, к большому удивлению Гермионы. — Извини, я не должна была в тот день говорить тебе всё это, — она сжала губы и сощурилась, пытаясь не смотреть на гриффиндорку. Так, стоп. Она правильно поняла? Астория просит прощения у Гермионы? Не то что бы Гермиона хорошо её знает и услышать извинения от неё — это что-то невыполнимое. Просто то, как она разговаривала с Гермионой, — сверхнаглость и бестактность. Перед Грейнджер сейчас будто бы два разных человека. Что это случается в последнее время? То она сближается с Малфоем. То Паркинсон вчера с ней разговаривает на почти вежливом уровне. То сейчас что она видит. Мир сходит с ума или она? Гермиона глубоко вздохнула и… — Ладно. Лицо Астории будто засияло, а Гермиона помрачнела. Чёрт возьми, она и сама не понимает, почему согласилась на это. Если бы у Гермионы сейчас что-то было в руках, это «что-то» превратилось бы в прах от напряженного сжатия её пальцев и нехватки нервных клеток, помогающих сдерживать себя. Гермиона могла с лёгкостью отказать этой девушке, но, чёрт, совесть не позволяет оставить в беде человека, которому нужна помощь, хоть и самая незначительная. Гриффиндорку эта девушка бесила. И бесила она очень сильно. Но она пыталась не смотреть на то, что эта девушка постоянно клеится к Малфою, и получалось у неё это не очень хорошо, ведь, если бы не этот фактор, Гермиона бы согласилась помочь Гринграсс с большей охотой. — Ты согласна? — улыбчиво произнесла слизеринка. Видит Мерлин, Гермиона ещё никогда не видела её такой позитивной, поэтому и мысль о том, что всё-таки она не зря выручает Гринграсс, всё-таки есть. — Когда мы можем начать? — Ну, не знаю, эм-м… — задумчиво проговорила Гермиона, пытаясь вспомнить, в какие дни у неё больше свободного времени, которого, как назло, всегда мало, а иногда и вообще нет. — Сегодня после уроков можем начать, разберёмся, с чем у тебя проблемы, твои слабые стороны и… — Отлично, тогда после уроков библиотеке? — она сказала это вопросительно, но почему-то решила быстро уйти из класса, а Гермиона даже не успела ответить. Гриффиндорка облокотилась ладонями, ставя локти на парту, и даже вспомнив, что у неё сейчас урок в другом классе, не встала с места. Чтобы отвлечь себя от самоугнетения, Гермиона начала спасать себя мыслями о Драко, будто бы этот слизеринец сейчас может чем-то ей помочь. Может. Он всегда помогал и будет помогать. Даже одна мысль о нём помогает почувствовать лёгкость и спокойствие сердца, но при этом и быстрое его колыхание. И Мерлин видит, чем чаще она о нём думает, тем больше ей хочется быть с ним. Чаще хочется прикасаться к нему. Чаще хочется находиться ближе к нему. Хочется снова пойти в башню и дождаться его, как она это сделала в тот раз, на Хэллуине. Мерлин видит, что Хэллуин у неё удался удачнее, чем у остальных, даже несмотря на то, то она попала в статью Риты Скитер из дурацкого сплетника. Сейчас эти мысли как-никак помогают собраться с духом, зашагать в сторону выхода и спокойной душой направиться в нужный ей кабинет. Вчерашнее их патрулирование прошло очень спокойно и умиротворённо. Они успели немного пообщаться и развеять состоящее напряжение между ними. Ни Малфой, ни Гермиона не знали, что происходит между ними. И они не пытаются это понять, не пытаются хоть что-то исправить. Слизеринец и гриффиндорка просто плывут по течению, оставляя выбор на произвол судьбы. Так будет лучше. Надёжнее. Правильнее для них. От этих мыслей с одной стороны становится спокойнее и умиротворённее, а с другой — сердце начинает биться быстрее и энергичнее, сбивая всю внутреннюю кровь. Это чувство теперь всегда будет с ней. До последнего. Она настолько привыкла к этим ощущениям, что теперь не удивляется абсолютно ничему, потому что самое нереальное случилось с нею, и она почувствовала это на своей шкуре. Это не очередной пример из чьей-то жизни, за которым Гермиона могла наблюдать со стороны и видеть лишь то, что позволяют ей видеть. Это её собственный опыт, который с каждым разом усложняется и запутывается, но чертовски удовлетворяет. — Грейнджер, — голос, кричащий сзади неё, заставил гриффиндорку обернуться и обратить на себя внимание. Пэнси, стоящая у двери кабинета защиты от тёмных искусств, с ухмылкой смотрела на неё, махала рукой и указывала на дверь. — Чёрт, — прошептала гриффиндорка от того, что не была сосредоточенна, поэтому не поняла, как дошла до класса и чуть ли не пропустила дверь. Хорошо, что Паркинсон по каким-то причинам нужно было выйти из класса, а потом наткнуться на Гермиону. Иногда всё-таки полезно в расписании ставить уроки вместе со слизеринцами. Гермиона зашла в класс и заметила, как Паркинсон уселась с Блейзом за одной партой, а позади них — Малфой и Гойл. И её взгляд так и остановился на них. Они сидели спиной к ней и о чём-то увлечённо беседовали, а Гермиона боковым зрением смотрела на них, пока направлялась к парте Парвати и Лаванды. — Вот, — она положила на парту журнал «Глаз чародейки», который с этого дня был её самым не любимым и раздражающим из всех сплетников, что только есть в магической Британии. Парвати и Лаванда смотрели на неё каким-то ожидающим взглядом, вероятно, ждали, что Гермиона как-нибудь про комментирует эту чёртову статью, но всё-таки не дождались ответа от неё. — Спасибо, — выговорила Парвати, на что Гермиона только кивнула и отошла от их парты, а они начали шептаться между собой, обсуждая, скорее всего, то, что они обсуждали до её прихода. И так всегда. Спасибо? За что же это? За то, что Гермиона не растерзала этот журнал на мелкие клочья? Она бы это с радостью сделала. Плевать, что это чужое. Плевать что она ни за что бы не обратилась таким образом к невинной бумаге, пусть даже на ней напечатан бред. Этот журнал достоин такого отношения к себе. Казалось, что должно быть наоборот: Гермиона должна поблагодарить девочек за то, что одолжили ей этот глупый и никчёмный сплетник, но вышло всё опять не так. Всё, как всегда, наоборот. — Ну что, Невилл, ты решил выбрать ЗОТИ или нет? — спросила Гермиона, попутно садясь с Невиллом за одну парту. — Нет, наверное, — немного опечаленно проговорил гриффиндорец. — Верно, бабушка хотела бы, чтобы я стал мракоборцем, но ЗОТИ для меня — самый провальный предмет, — он нахмурился и Гермиона почувствовала себя той, кто испортил только что настроение человеку. А она ведь даже и не думала кому-то его портить. Гермиона знала, что бабушка Невилла хочет видеть его в роли мракоборца, а для этого по предмету ЗОТИ нужно иметь хорошие отметки, а результат по ЖАБА играет самую большую роль, и гриффиндорка подумала, что сможет помочь своему другу, а не опечалить ещё больше. Хоть и мысль о том, чтобы подтянуть своего друга в этом предмете, всплывали в её голове очень часто, Гермиона всё равно не решалась озвучить их напрямую Невиллу. Если бы он попросил её или она сама предложила, Гермиона без сомнений нашла бы свободное время и помогла ему. Не смотря ни на что она бы это сделала, но только то, что Невиллу нравится травология и всё, что с ней связанно, а в одном из их разговоров он упомянул о том, что в ему нравится профессия учителя, Гермиона сложила эти факты и подумала, что из него бы вышел отличный учитель по травологии, а Хогвартс — идеальное место для его преподавания. И только поэтому она не предлагает свою помощь. К тому же Невилл прекрасно знает, что, что бы он не выбрал, может смело надеяться на помощь Гермионы. Девушка оглянулась по сторонам, проверяя, все ли в классе, но так и не смогла сосредоточиться на подсчёте учеников и вспомнить нехватающих учеников. Почему же это? Да потому, что, чёрт возьми, её мысли заняты другим, более важным. Её голова снова полностью занята тем, кто смотрит на неё и ставит в неловкое положение. Опять серые глаза пробираются внутрь карих глаз, обволакивая своим горячим холодом, как бы это странно ни звучало, но Гермиона сейчас сама не знает, что она чувствует: холод или жар. И это даже не середина, не прохладно или средняя температура воздуха. Это жар вперемешку с холодом, которые никак не могут слиться с друг другом. От постоянного присутствия Малфоя в её жизни Гермиона не раз задумывалась о его будущей жизни. Кем он станет? Вообще станет ли он кем-то в дальнейшем? Что он будет делать, кроме как жить на богатстве своей семьи? Эти вопросы её ужасно интересовали. Гермиона очень надеялась, что Малфой поступит правильно. Да он просто обязан поступить правильно! Обязан, чёрт возьми. Несмотря на то, что Гермиона знала, что его родители не позволят просто так ему все свои старания по хорошей учёбе и сдачи СОВ и ЖАБА пустить на самотёк, гриффиндорка всё равно не могла успокоить свои внутренние нервы, бушевавшие уже которую минуту по этому поводу. В первый раз когда она об этом подумала, в её голову залез какой-то дорогой клуб или ресторан, она и сама толком-то забыла, и до жути сексуальная блондинка с откровенным платьем, а сейчас, вспоминая все те минуты, проведённые с ним, она уже сомневалась в подобном будущем. Ну не может человек, который живёт под одной крышей с Гермионой Грейнджер, просто взять и предпочесть это отвратное будущее. Просто не может! Гермионе иногда становилось смешно с того, что она думает, что её присутствие в жизни Малфоя может подтолкнуть его на правильный выбор, но в конце всё происходит не так, как нужно. В конце всё складывается так, что его присутствие в жизни Гермионы подталкивает её на неправильные вещи.

***

— Ну, вообщем-то, оно предназначено для уничтожения растений, но и для людей тоже опасно, — пожала плечами Гермиона, сидя в библиотеке с Асторией за одним столом. — Серьёзно? Я думала, это для насекомых, которые покрупнее, — изумилась Астория, поднимая бровь. Это так странно, но заниматься с Асторией ей удаётся очень легко. Несмотря на то, что она учится на пятом курсе и, по её словам, у неё оценки не доходят до идеального результата, Гринграсс всё очень быстро запоминает, и Гермионе не приходиться всё по миллион раз ей разжёвывать, как она привыкла это делать Рону и Гарри, которые съедают все её нервы, пока чему-то учатся. Мерлин видит, сейчас ей плевать на знания этой слизеринки и как она хорошо всему учиться. Насколько бы Гермионе ни было с Асторией легко, она всё равно бы предпочла на её месте Гарри и Рона. Не важно, как плохо они выучат эти чёртовы уроки или один урок, главное, чтобы просто были рядом. Как же ей не хватало этих бесконечных подколов в её сторону и просто их присутствия, которого было бы достаточно, чтобы улучшить настроение на все сто процентов. Гермиона с радостью бы помирилась с ними, но она знала, что те не захотят её слушать, а если и захотят, то всё равно не поймут, потому что она и сама себя не понимает. Как гриффиндорка может надеяться на их понимание, когда сама ничего толком не может понять и уж тем более что-либо поделать с собой? — И почему же ты так подумала? — решила вернуть к теме свои мысли Гермиона. — Э-э… ну… потому что есть более сильный яд… не помню, как он называется, — Гринграсс посмотрела на Гермиону, будто бы дожидалась ответа на недосказанный ею вопрос или же ждала, пока гриффиндорка напомнит ей название этого более сильного яда, про который она мямлила. Во всяком случае, Гермионе некогда было отвлекаться и вспоминать другие яды и их названия. Дело было даже не в том, чтобы их вспомнить. Нет, совсем не в этом. Ведь Гермиона всегда могла машинально вспомнить что угодно и когда угодно, но сейчас, когда её мысли постоянно витают из стороны в сторону, а это занятие не представляет из себя для неё ничего углублённого и уж тем более важного, она не хочет зря тратить время на то, чтобы вспомнить какое-то название яда и его свойства. — Так значит твои слабые стороны — яды? — задумчиво произнесла Гермиона, явно не мысля именно об этом. Она просто пытается сосредоточиться над чем-то другим, что получается у неё не очень хорошо. — Да, и не только, — проговорила Астория, вычитывая состав зелья. — Сыворотка правды для меня — что-то слишком сложное, хотя Дафна утверждает, что если бы ученикам можно было её использовать, то у каждого второго бы в этой школе, начиная со старших курсов, было бы, как минимум, по одному флакону, — Астория подняла взгляд на Гермиону, оторвавшись с учебника. — Твоя сестра, вероятно, немного преувеличивает, — уверила её Гермиона. — Это зелье несложно приготовить для профессиональных зельеваров, а для обычных учеников это будет немного проблематично, — по лицу Гринграсс было видно, что та расслабилась, зная, что не одна она не может хорошенько проанализировать это зелье. — Стоп, а ты же только на пятом курсе, как я помню, сыворотку правды начинают проходить с шестого курса, — как будто бы пришла в себя Гермиона и поспешила уточнить эту деталь. Астория приподняла голову и начала смотреть куда-то за плечи Гермионы. Гриффиндорка бы оглянулась, чтобы посмотреть, на кого или на что она смотрит, но библиотека пустовала, поэтому она продолжала пристально смотреть ей в глаза. Гермиона даже сначала подумала, что Гринграсс пытается отвлечь её от вопроса и каким-то образом сменить тему, не отвечая на её вопрос. — Никогда не рано начать, — наконец проговорила Гринграсс, отчего Гермиона пришла в смятение. С одной стороны она понимала, что слизеринка права, ведь Гермиона это знала по своему же опыту, а с другой стороны она не хотела показывать своё согласие с ней. Мерлин, в который раз она соглашается со слизеринцами? — Ты очень быстро всему учишься, я даже удивлена тому, что тебе вообще понадобилась чья-то помощь. Думаю, если ты прочитаешь дополнительные материалы, связанные с ядами, то дойдёшь до очень высокого уровня, а моя помощь тебе больше не потребуется, — как бы Гермионе ни хотелось её хвалить, но ей нужно было это признать, чтобы вскоре не взорваться от того, что Астория напоминает ей чем то её саму своими знаниями и стремлением приобрести их ещё в больших количествах, разница только в том, что у Астории сейчас идёт пик этих моментов, а у Гермионы те желания развивались ещё с раннего возраста, а сейчас словно понемногу утихают. Чёрт, нет, она не тупеет! Только не это! — Спасибо, — улыбнулась Астория. — На самом деле это, наверное, благодаря тебе. Когда преподавал Снегг, у меня отметки были лучше, а сейчас, когда преподаёт Слизнорт, я скатилась на средние баллы, — холодным тоном проговаривала Астория. Иногда Гермиона удивлялась этим аристократическим семьям. Всегда строго относятся к своим детям и воспитывают их так же строго, и не важно, любят ли они их или нет. С детства учат их придерживаться каких-то придуманных ими же рамок, не выражая каких-либо лишних эмоций. О том, чтобы выглядеть всегда аккуратно с иголочки, уже вошло в рефлекс. Гермиона даже задумывалась, не присутствует ли у них все эти качества в крови, которую они так привыкли восхвалять. — А что не так со Слизнортом? — решила поинтересоваться Гермиона, искренне не понимая недовольство слизеринцев, ведь пока Слизнорт учит их этому предмету, гриффиндорцы, да и вообще любой ученик, стали легче запоминать материал. Конечно она и их могла понять. Снегг был деканом Слизерина, они уже к нему привыкли, но чтобы скатиться на плохие оценки, такого она точно не ожидала. Для неё же и для Гарри с Роном всё совсем наоборот. Гарри может спокойно вздохнуть, зная, что с гриффиндора и за это не отнимут несколько десятков очков, а Гермиона может не беспокоиться по поводу того, чтобы лишний раз поднять руку и ответить на заданный вопрос учителя. — Ничего такого, наоборот, он очень хороший учитель, — ответила Астория, отчего Гермиона поняла, что не все слизеринцы так недолюбливают Слизнорта. — Дело в том, что Снегг всегда был очень строгим и требовательным, мне это помогало не расслабляться, а, начиная с этого курса, я расслабилась немного… то есть хотела немного… — А получилось много, — вскинула брови Гермиона, понимая, что сама для себя такого исхода не хочет. Астория кивнула и принялась снова шёпотом вычитывать важные фрагменты из учебника, а Гермиона, посмотрев на стопки старых книг, которые её заинтересовали меньше, чем любые другие, вспомнила ту старую книгу, которая рассыпалась в руках Малфоя. Это было так странно, Гермиона вспоминала об этой книге чаще положенного и в такие же странные моменты, будто эта книга не только оставила какой-то отпечаток в её памяти, но и продолжала оставлять каждый раз, когда она приходила сюда. И Гермиона уже представляла своё смятённое и нахмурившееся лицо, которое с каждым разом становилось всё больше похоже на призрачное. Казалось бы, её должно радовать то, что никто не упоминает об этой книге, как бы это странно ни было, она подразумевала под этим «никто» — Уильясона и его вечную любовь к этой библиотеке. Но Гермиона и этому не радовалась — напротив, её беспокоила эта тишина. Это странно, но, чем тише становилось, тем беспокойней ей было. — Гермиона… — неуверенный голос Гринграсс прервал её беспокойства и попросил обратить на себя внимание. Она так неуверенно проговаривала её имя, будто бы пробуя на вкус и ощущая странную горечь на языке, не смогла договорить свою реплику. А если и углубиться в эти мысли, то Гермиона поняла, что она в первый раз произнесла её имя, и поэтому было понятно, почему она проговаривала это с такой странной реакцией. То же самое было и с Малфоем, только он произносил её имя с приятной для ушей интонацией, отчего Гермиона могла почувствовать себя девушкой с самым красивым и превосходным именем. Что-то похожее на поднятие самооценки. Господи, как Драко произносил её имя — так не мог никто другой! — Да? — Гермиона решила развеять напряжённую обстановку, образовавшуюся между ней и Асторией, которая её не волновала, потому что она погрузилась в мысли и воспоминания под названием «как произносит её имя Драко Малфой», чёрт возьми. — Ты мне очень помогла с этими занятиями, и я хотела отблагодарить тебя не только простыми словами, — Гермиона подняла брови, а затем нахмурилась, пытаясь всё ещё понять подвох в этом предложении слизеринки и параллельно вспоминая магловскую поговорку «спасибо в карман не положишь». — Приходи завтра на нашу вечеринку. От изумления у Гермионы ещё больше приподнялись брови, достигая до линии роста волос, хотя казалось, что больше некуда. Сначала она подумала, что эта какая-то своего рода странная слизеринская шутка, положеная испокон веков в их факультете, но понимая, что Астории эти слова давались не с лёгкостью, Гермиона поняла, что она это говорит на полном серьёзе. Гриффиндорка не смогла подобрать ни одного словосочетания, чтобы не то что бы отказать ей в этом «заманчивом» предложении, а просто чтобы уточнить хотя бы мельчайшие детали, которых, должно быть, куча. Сколько людей будут на этой вечеринке? Где она вообще будет проходить? Кто будет присутствовать? — тонна вопросов и ни одного грамма ответа. — Вечеринка?! — лишь это смогла вымолвить Гермиона, не обходясь без изумлённого тона, который ну уж никак не мог не воспроизвестись в её голосе. — Да, она будет проходить в нашей гостиной, — от одного только упоминания этой «нашей» чертовски жутко-страшной-а-уж-потом-слизеринской гостиной, девушку выворачивало из себя, вместе с почти лёгким и спокойным голосом Астории. Поражению не было предела. «Этого просто не может быть!» — повторяла она, как мантру, не покидающую её разум и вот-вот слетевшую с языка. — Не думаю, что это хорошая идея, — классика, которая спасла Гермиону от выпаливания каких-то глупых и неразумных фраз, таких, как: «Спятила?», «Иди к чёрту!», «Я вижу тебя и твоё предложение насквозь, поэтому могу сказать, что там есть подвох». — Да брось, — она подошла и дотронулась до плеча гриффиндорки, отчего Гермионе захотелось сломать ей руку. — Будет весело, мы не звери, — уверяла она, но Гермиона-то знает, кто они на самом деле. «Годрик, Гермиона, ты что, не можешь просто отказать и всё?!» — шептал ей внутренний голос, который она совсем не воспринимала как обычный шёпот. Крик. Это был крик, разрывающий её слуховые связки и взрывающий её барабанные перепонки. — Пожалуй, я всё-таки откажусь, у меня времени не так уж и много, а дел, хоть отбавляй — всё равно меньше не станет, — немного преувеличила Гермиона и увидела её омрачённый взгляд, который не впервые появился на её лице. Совсем не важно, что она, блять, скажет, главное, чтобы Гермиона не соглашалась. Не соглашалась. Не соглашалась.  — Жаль, ты мне очень помогла, а я хотела тебя таким образом отблагодарить, подумала, что согласишься. Если бы ты пришла, я могла бы постоянно быть с тобой во время вечеринки, чтобы тебе, если что, нужно было… — она вздохнула, а Гермиону укачивало не только от нереальности её слов, но и от самого спокойного тона, которым она их произносит. Чёрт возьми, она думает, что сможет так просто убедить Гермиону, даже не смотря на то, что она всё-таки гриффиндорка и ни за что на свете не попадёт к эти змеям. Ну уж нет! Только не в этой жизни! — Ладно, — Гермиона вздохнула, а затем пришла в ужас от собственного же произнесённого слова, что даже на лице могла чётко виднеться каждая крупинка эмоций. Зачем она только согласилась?! В чём причина такого поворота, до которого она никак не хотела доходить? Ответ вертелся в голове из стороны в сторону, но никак не смог дойти до середины мозгового штурма. Ей до того тошно было от самой себя, что совсем некогда было обращать внимание на воодушевлённую улыбку Гринграсс. И без того тошно. — Отлично, тогда приходи в гостиную Слизерина после десяти, а пароль… «голубая кровь», — Гермиону немного смутил её слегка недоверчивый тон в произношении пароля от их гостинной, но времени совсем не было, чтобы обращать на это внимание. Она скрылась из виду, собрав все свои принадлежности, а гриффиндорка осталась гадать причину, по которой Астория её пригласила на вечер со слизаринцами, и как вообще Гермиона могла согласиться на такое, несмотря на то, что гриффиндорка была очень решительной натурой. Драко. Чёрт, что скажет он? Как он отреагирует на такое явление, когда увидит, как Гермиона заходит в неизвестную ей гостиную, а для него — такую ценную. Что-то даже подсказывало, что Грейнджер из-за него собирается на этот балаган. Но это не отменяет того факта, что он будет не рад ей. Конечно не только он, но и любой другой слизеринец будет в ярости, остаётся только надеяться, что Астория их всех предупредит, что мысль была её, а не Гермиона так захотела. И как эта змея не догадалась сказать Гермионе, как найти их гостиную? Если бы Гарри и Рон были бы здесь с нею, они смогли бы оттянуть её из этого дерьма, навалившегося на неё, как снег с неба. «Только после смерти», — сказал бы Рон. «После сотой смерти», — поддержал бы Гарри. Она уже видет их настойчивые лица и слышит их решительный тон, не поддающийся никаким уловкам слизеринцев. И… она скучает. Сильно скучает.

***

Драко до последнего не собирался проводить вечер с толпой слизеринцев, которые снова устроили вечеринку, и сидеть в гостиной, выпивая огненный виски, который Тео с Блейзом принесли с Хэллуина, добавляя в коробку ещё несколько новых бутылок. Мерлин, как они только не устают? И в честь чего? Правильно — ничего! Дафна говорит, что для вечеринок повод не нужен и что это чистое веселье. Конечно! Им легко говорить, никто из них не староста этой грёбаной школы, которого будут винить во всём этом балагане до последнего. Малфой сейчас бы с радостью вернулся в свою башню, запираясь в своей умиротворённой комнате с кучкой домашнего задания, которое он в жизни бы не сделал. И самое удивительное то, что их учёба не ухудшается. Оценки не спускаются по низкой шкале, даже в сам день приготовления этих вечеринок, а у Блейза с Нотом, похоже, запас выпивки никогда не заканчивается, и несмотря на то, что в Хогвартсе запрещено таскать такое богатство, они всё равно умудряются на подобные действия и делают это незаметно. Для Блейза это что-то не новое, а вот Нотт, похоже, весь оставшийся год будет этим кичиться, намекая на то, что: мол, я спас вам всем жизни к этому учебному году. Мерлин, смешно. — Ну как? — протянул Тео, приглашая внимание Малфоя, Блейза, Гойла, Монтегю к себе, ведь они единственные, кто не танцует сейчас среди десятка девушек, к которым сейчас клеются парни из Слизерина, пришедшие сюда в эту ночь только ради выпивки. — Что «ну как»? — хоть и Малфой задал вопрос, чтобы уточнить, но на предстоящий ответ он не обратит внимания. Он сделал это, скорее, машинально, чтобы не оставить другому шанс спросить, что именно Нотт имел в виду. — Как «что»? Випивка конечно же, — ответил Тео, после чего Малфой заметил, что он не единственный, кто закатил глаза. Блейз тоже так сделал, только более пронзительней и заметнее, наверное, причина была в том, что всю большую часть работы сделал Забини, как и всегда, понимая, что быть самостоятельным в таких случаях — лучшее решение. Монтегю что-то бормотал Нотту, тем временем как Забини молча поглядывал за кем-то в толпе, вероятнее всего, за Даф, хорошо различая её и отделяя в своём поле зрения. Сложно было не заметить Даф. Красное облегающее платье не слишком короткое и не слишком длинное, покрытое пайетками, которые то и дело что сыпались на пол и напоминали Малфою об «огненном факультете». Чёрт, даже сейчас, глядя на Дафну, Малфой вспоминает о Грейнджер, которая в точности противоположна ей. Что за напасть, чёрт возьми? Какого хера Малфой постоянно думает о ней? Только о ней! Что за вечеринка, которая, вроде бы, должна отвлекать слизеринца от неё, но не отвлекает, а только поглощает все силы, предназначенные на нормальное мышление. — Чёрт дери этого Блетчи! — неожиданно недовольный голос Паркинсон прервал все мысли слизеринца и заставил обратить на себя всё внимание, что только есть. Она это умеет. Пэнс лёгко плюхнулась на свободное кресло, прикладывая ладонь ко лбу. От напряжённого состояния девушки бёдра, прикрытые изумрудной кружевной тканью облегающего платья с закрытыми рукавами, прижаты со всей силой. — Пэнс? — осторожно протянул Блейз, будто бы она сейчас взорвётся, как атомная бомба в общественном помещении, а Забини пытался избежать подобного исхода. — Этот Блетчи — просто индюк, мало того, что он истоптал мне туфли, — после этих слов Пэнси, кажется, все парни в кругу, решили посмотреть на её обувь, чтобы убедиться в правдивости её слов, и, как оказалось, на её чёрных туфлях со шпилькой, которые вот-вот готовы растоптать в пыль кого угодно, виднелись почти незаметные, но портившие весь вид мрака, серые пятна. — Он ещё и посмел сказать, что это я не умею танцевать. Злость Пэнси почти мигом утихла после того, как она посмотрела в танцующую толпу у специально отделённого пространства. Гнев не только утих, но и появились искорки улыбки, что не только Малфой заметил, но и Блейз с Гойлом. — Смеёшься над чужой бедой? — усмехнулся Блейз, а Малфой прищурился и увидел Тейлора Блетчли — слизеринеца, учащегося на шестом курсе, и его брата Майлза Блетчли, который Малфою не очень нравился. Кажется, какая-то «скромница» испачкала его белую футболку вином, и Малфой точно видел лицо Пэнс, которое твердило «я должна была быть на её месте!» — Он этого достоин, — протянула Паркинсон, повернувшись к парням и как ни в чём не бывало посмотрела на них. Успокоилась. — Связалась с Тейлором? — поинтересовался ехидной улыбкой Монтегю, взбалтывая в руках выпивку. — Нет конечно, только развязалась, — недовольно, но с сарказмом проговорила Пэнси, явно с отвращением оглянувшись в сторону Блетчи. — Говорят, он стал новым ловеласом среди шестикурсников, — с усмешкой протянул Гойл, на что Пэнси закатила глаза и посмотрела одним взглядом на Драко и Блейза. — До нашего курса не дотянет, — вскинула брови Пэнси, явно не считая Тейлора за кого-то красивого или хотя бы приличного. — Место Блейза он точно не займёт, — Забини на это заявление одобряюще вскинул голову, после чего Монтегю закатил глаза, а Тео и Гойл хохотнули. Малфой с забавой смотрел на всё это, но на какой-то момент ему показалось, что шума стало намного меньше. Визги и крики утихли, осталась только включённая музыка. Он обернулся, чтобы проверить танцующих слизеринцев и ничего странного не заметил, после чего он увидел, как Тео, Гойл и Монтегю присоединились к танцующей толпе, а Блейз и Пэнси с приподнятыми бровями смотрели в сторону выхода. Малфой удержался от расспросов по этим странным переглядываниям из стороны в сторону, поэтому посмотрел в ту сторону, куда смотрели Блейз и Пэнси. Изумлению не было предела, будто бы его и не было. Понятно только то, что то, что он видет — невозможно. Грейнджер в бордовом платье и чёрных босоножках стояла у входа и о чём-то разговаривала с Гринграсс-младшей, и так бесцеремонно проходила в гостиную, будто бы не первый раз заходит сюда. Малфой бы даже в это поверил, если бы не её постоянные оглядывания по сторонам с желанием ознакомиться с помещением, пока хватка её невидимки, держащей на себе пряди волос, ослабевала. Что за… Что она вообще здесь делает, да ещё и с Асторией, которая только что её бросила и поплелась куда-то в сторону комнат для девушек, а Грейнджер подошла к столику с напитками и оперлась о каменную голую стену гостиной, не решаясь взять бокал. Малфой посмотрела на Пэнси в надежде на то, что хоть она вышла из шока и готова что-либо разумное сказать, но она лишь непонимающе покачала головой. Затем он взглянул на Блейза в той же надежде, но Забини лишь что-то там лепетал и складывал слова в предложения, которые так и не дошли до Малфоя из-за нехватки сосредоточенности на элементарных вещах. Его взгляд больше не метал из стороны в сторону, как и взгляд Грейнджер, который устремился на него. Малфой хотел подойти к гриффиндорке и выяснить самым прямым, что только есть, текстом, что она здесь забыла и почему она в компании Гринграсс сюда заявилась, но сил не хватило и на такое. Огненный виски, который минуту назад ещё кое-как мог обжигать горло и подталкивать на потерю разума, сейчас ничем не поможет, находясь хоть под прицелом авады, как Малфой сейчас под ещё более опасным прицелом своих нервных клеток, взрываясь сразу ядрами своих нейронов. Он встал с дивана, который секунду назад будто бы не хотел отпускать Малфоя, и быстрыми шагами направился к девушке, которая была сейчас с одной стороны не в нужном моменте и не в нужном месте, но с другой стороны всё это было более чем нужно. Ему самому. Блять, ему — Малфою. Добравшись к Грейнджер, он отдёрнул её руку от небольшого столика, на котором находились почти все собранные бутылки и стаканы в этой гостиной. Смотрел в чёртовы шоколадно-карие глаза, которые недавно только должны были ему принадлежать, а сейчас уже принадлежали ему. Только ему. Чёрт, да он тонет в них! Тонет добровольно, на трезвую голову. Её взгляд был таким невинным и почти непонимающим и понимающим одновременно. Она прекрасно знала, что не должна была приходить сюда. В эту чёртову гостиную, наполненную очень малым количеством нормальных людей, и одна из противоположностей этих людей, подобие змеи притащила её сюда. Он не знал зачем, уверен был, что и Грейнджер не знала. Не знала, чёрт возьми, что она тут делает. Как Астория её затащила сюда — он и этого тоже не знал. Но знал только одно — ей нельзя доверять. Его весь внутренний мир, который минуту назад был хоть немного спокойным, уже взрывался, оставляя за собой один пепел, который в следствие хоть одно движения так же взрывался. — Грейнджер, — прошипел Малфой, отпуская крепко сжатую руку девушки, которая, казалось, даже этого и не замечала. — Я так понял, ты забыла, что слова «подземелье» и «башня» — это две противоположности, так что их никак нельзя было спутать, — Малфой вздыхал и выдыхал, изредка замечая, как она вздрагивает. Мерлин видит, он не хочет каким-либо образом её обидеть или спугнуть от себя — просто хочет донести, что здесь ей нечего делать, а по-другому у него не получается. Она не должна здесь находиться! Только не она и только не здесь! Только не среди этих змей, которые, вероятно, смотрят на них, но Малфою было плевать! Хрен с ними, пускай катятся! Она глубоко вздохнула, набирая в маленькую грудь и в хрупкие лёгкие воздух, а затем сказала спокойным, но ясным голосом, так, чтобы услышал только он: — Я по тебе соскучилась. Глаза застыли на месте, не сводя с неё ни на один грёбаный миллиметр, который сейчас мог казаться решающим в их долгом и внимательном взгляде. Я по тебе соскучилась… Он серьёзно это услышал от неё, а потом ещё и несколько раз это эхом произносилось в его голове, взрывая в ней все живые и неживые частицы, оставляя огромное место, только для этой реплики. Сейчас Малфой мог почувствовать себя сущим идиотом, так грубо забивший вопрос этой девушки, которая со всей нежностью и искрящими глазами смотрела на него, не отрывая ни зрительного, не духовного контакта. Он чувствовал, чёрт, чувствовал её! У себя! В крови! Везде! «Как же тебя не хватало тут, чёрт возьми!» — должно было вырваться из его уст, доносясь в её ушные перепонки, а затем и отдаваясь эхом, вдалбливаясь и припечатываясь навеки вечные. Чёрт возьми, должно было! — Я знаю, — прошептала она, прикрывая веки и углубляя дыхание. Она сказала это так, будто бы услышала. Услышала это, чёрт возьми! Возможно, так и было, возможно, и нет. Господи, Малфой настолько не в себе, что даже не знает, сказал ли он это или нет. Она это делала с ним? Да, она… — Что ты тут делаешь? — Малфой говорил спокойным голосом и сам удивлялся от того, как она могла его всего одной своей фразой успокоить и вырвать с языка это его «как же тебя не хватало тут, чёрт возьми!» Мерлин, как? — Пока что ничего, — тихо проговорила она, глядя в сторону толпы, которая, судя по топотам, отрывалась на полную голову, не обращая на них внимание. Но в любом случае Малфой понимал, что Блейз и Пэнси это так не оставят и через какое-то время придут разбираться, даже не подозревая, что между ним и Грейнджер сейчас происходит. — Эта тварь хочет… — Грейнджер… оу-у… вливайся в коллектив… — неуверенный, но всё же назойливый голос Астории был как гром в ясном небе, заставляя их обратить на эту чертовку внимание. Сука. Малфой продолжал смотреть на Грейнджер, не отрывая от неё взгляда к Гринграсс, чтобы та поняла своё лишнее присутствие, которое им только мешает. Тварь! Та самая тварь, которая сейчас им помешала. Гринграсс же назло слизеринцу оперлась о столик с алкогольными и безалкогольными напитками, тем самым появляясь в его поле зрения. Взгляд её был совершенно спокойным и даже улыбчивым, но внутри она бушевала, разнося ветром все органы, что только есть, — Малфой это понял по тому, как сильно она сжимала чёрную маленькую сумочку, которая свисала с её плеча и держалась на серебристой цепи. — Гринграсс, кто сказал ей пароль? — Малфой всем своим ядом пытался сбрызнуть её, намекая на то, что она во всём этом виновата. Пускай выкручивается. — Я, — Астория всем своим видом пыталась показать, что не замечает никакую ярость Малфоя, направленную в её сторону, а если бы и заметила, то наплевала на это. — А ещё я её пригласила, это проблема? — она вскинула брови и задала этот никчёмный вопрос, заставляя слизеринца ещё больше захлёбываться своим же ядом, который на неё не действовал и обрызгивался на него. Да, блять, это проблема и ещё какая, чёртова ты сука! Малфой понимал всем своим разумом, что вернулся к нему, что эта сука хочет добраться до него и неё и испортить всё, что есть между ними. Всё то, что не должно и способно поддаться угасанию, будто огню, бросающемуся в объятия холодному и сильному ветру, превращающемуся в ураган чувств и эмоций. Закончить то, что ещё даже не началось и заранее не имеет шанса на начало. — Какого хрена твой рот открылся тогда, когда не нужно, — Малфой проговаривал каждое слово с неопределённым количеством ненависти, зная, что эти слова выведут эту тварь на нервы, отрывая последнюю нитку, за которую она держалась. — Я так захотела, — кажется, сработало, потому что Гринграсс с такой же ненавистью смотрит ему в глаза своими зелеными, которые сейчас покрылись тонким прозрачным слоем пелены, поблескивая искорками. Просто исчезни и я тебе ничего не сделаю! Малфой чувствовал, что если эта хренова дура не уйдёт отсюда, то он уберёт её сам, освобождая путь между собой и той, которая всегда нужна ему. Чёрт, Гринграсс им мешает! — Пошла прочь, — прошипел Малфой, на что Гринграсс еле заметно вздрогнула, но через секунду будто бы снова вернулась в своё былое упертое состояние. Грейнджер смотрела на него непонимающим и чистым взглядом, который ужасно хотел уйти прочь отсюда. Малфой это понял и резко ухватил её за руку, чтобы она не ушла. Чтобы не растворилась в воздухе, оставляя со всем этим недоразумением, что было вокруг него, и с Гринграсс, которая казалась самым большим недоразумением, что только было здесь. — Грейнджер, — снова обратила на на себя внимание, заводя грёбаную и совсем неприятную мантру, Астория, взбалтывая уже в руках бокал алкоголя и протягивая гриффиндорке. — Давай же, влейся в колектив и отдохни по полной… здесь и сейчас, — Астория протянула ей бокал и говорила специально приторно-слащавым голосом, таким непохожим на её настоящий, что Малфоя чуть не вырвало. Драко выхватил из её рук полунаполненный бокал огненного виски и подавил в себе желание пролить всё содержимое на неё так, чтобы подавилась им. Он сжимал в руках этот тонкий сосуд крепкой хваткой, даже не волнуясь о том, что вот-вот — и оно разобьётся и порежет ему ладонь. Настолько от неё веяло желчью, насколько Блейз и Тео в жизни не видели алкоголя. Малфой почувствовал нехваток сил и энергии, поэтому машинально, чуть ли не залпом, выпил всё содержимое этого бокала, а Астория вздрогнула от такой резкости, но через мгновение вернулась в своё прежнее чуть ли не радостное состояние. Она посмотрела на него каким-то странным взглядом, а Малфой почувствовал не только то, как алкоголь прожигал язык, приковывая его к нёбу, но и как пробивался в голову, будто сверля в нём дыру, чтобы вырвать воспоминания, что хранились в нём. Астория сверкала глазами, а Грейнджер недоумевала и попыталась что-то сказать, но каждый раз отступалась от своей мысли. — Что здесь… — Блейз прибежал первым и непонимающим взглядом посмотрел на друга. За ним и прибыла Пэнс, цокая каблуками и сжимала ладони в кулаки. — Ждите, — сухо проговорила Астория и подошла к волшебному радио, выключая его, тем самым привлекая огромное количество внимания. Она не обращала внимания ни на кого и ни на какие фразы по типу «эй, зачем ты выключила музыку?!» Астория стояла у стеллажа, а все слизеринцы направили своё внимание на неё, ожидая действий. — Начало года — прекрасное время, ведь так? — проговаривала Гринграсс, презрительным взглядом глядя на Малфоя, на что Дафна непонимающе посмотрела сквозь толпу на свою дорогую сестру, которая не прекращает бредить. Успокой её, иначе Малфой не выдержит и возьмёт в руки палочку, произнося непростительное. — Помните начало этого года? — продолжала она говорить, не обращая внимания на недовольство. — Шести-семикурсники устроили вечеринку, и в конце, когда народ потихоньку решил закругляться, несколько человек остались и решили поиграть в одну игру… — она проговаривала это как сказку, а Малфоя наполнила ярость — он догадался, что она хочет сделать, чёрт возьми эту суку! Блять! — … игра, в которой крутящаяся бутылка могла решить, кто загадывает желание, а кто исполняет его, — она всем своим взглядом устремилась к Малфою, пробираясь сквозь толпу к нему, а слизеринец тем временем услышал, как Блейз шипел, проговаривая: «Нет, она не посмеет…» Она была всё ближе и ближе, и Малфой почувствовал странную волну новых ощущений, каких-то неприятных и принуждающих, которые могли затмить всю злость в серых глазах. Что-то что не позволяло, а затем и принуждало дышать, выдавливая наружу гланды. Он пытался перечить… чему-то… непонятно чему. Малфой не понимал, что с ним, но одно он знал точно — это странное чувство, и это чувство так же, как и Драко, находится под давлением. — И, как я поняла, Малфой проиграл одно желание, — продолжала Астория, отчего у Малфоя сердце защемило и остановилось. — В чём же оно состояло, а, Драко? Стоп! Черт возьми! Молчи! Молчи, не говори ни слова! Ни одного слова! — Я должен был влюбить в себя Грейнджер, а затем перед всеми бросить её, — вылетело из уст слизеринца, после чего зал пронзила гробовая тишина. Чёрт возьми…