Зависимые

Гермиона сидела у дивана и радостно разбирала свои рождественские подарки, которые ей прислали друзья, и боковым зрением увидела, как Драко разглядывает её вместо того, чтобы открыть свои, или он уже их открыл, но этого гриффиндорка не знает, она, как только встала, поняла, что сегодня сочельник, и поплелась в гостиную, чтобы заглянуть под ёлку. Боже, как маленькая. Коробка в красной обёртке была от Гарри. Избавляя от тонкой фольги и раскрыв её, Гермиона обнаружила там маленький стеклянный шарик, внутри которого была статуэтка ангела. — Это Поттер подарил? — спросил Малфой, приближаясь к ней и садясь рядом. Гермионе почему-то показалось, что он сейчас что-нибудь скажет или попытается высмеять подарок, делая намёк на то, что это не аристократические подарки или что-то подобное, и она уже решила, что не будет открывать остальные подарки перед ним. Но ей потребовалась доля секунды, чтобы понять, что это глупо и не нужно об этом думать, и тем более Малфой с каким-то интересом разглядывал этот подарок. — Ты не будешь открывать свои? — Гермиона вопросительно посмотрела на него, не понимая, почему он не делает того же, что и она. Она вдруг призадумалась: что дарят такие, как Люциус и Нарцисса, такому, как Малфой. Естественно это должен быть дорогой подарок, сделанный на заказ, — то, что ему обязательно понравится. Но что это будет, Гермиона не имела понятия. — Я уже открыл, — усмехнулся он, глядя на неё, отчего Гермиона почувствовала маленькое разачарование, ведь ей тоже хотелось взглянуть на них, так же как и Малфой смотрит на её подарки. А ещё как он успел быстрее неё? — Ты ещё менее терпеливый, чем я, — усмехнулась в ответ Гермиона, подумав, что потом он обязательно покажет ей. — Я просто встал раньше тебя. — О, а это подарок Рона, — Гермиона с энтузиазмом взяла небольшую коробку с синей обёрткой и принялась раскрывать её. Она очень удивилась, увидев там новую серию книг по нумерологии, так как Рон не сильно разбирался в этом предмете и даже говорил, что он не любит этот урок. Возможно, ему Пэрси эту книгу порекомендовал. И она оказалась права: в писме было сказано, что Пэрси помог ему с выбором. Среди подарков был связанный своими руками гриффиндорский шарф в красно-жёлтой гамме, который, как Гермиона уже догадалась, от Молли. Не смотря на то, что в башне достаточно тепло и в камине полыхал огонь, Гермиона решила нацепить на себя подарок, чтобы проверить его согреваемость, хотя и была уверена, что он будет достаточно тёплым. Это же миссис Уизли — она позаботится об этом. А кроме шарфа, Молли прислала целую коробку имбирных вкусных пряников, а Джинни прислала рождественский венок, который Гермиона тут же повесила на стенку над диваном. Пэнси прислала ей подушку в гриффиндорском стиле с изображением льва и ароматизованные свечи. Открывая их подарки, она радовалась и надеялась, что и им понравятся её подарки. — Грейнджер, я кое-что сейчас покажу. Гермиона посмотрела на него и улыбнулась, уже с нетерпением дожидаясь увидеть подарок, который он для неё приготовил. Он же подарит ей подарок? Малфой достал из кармалана маленькую синюю бархатистою коробочку и протянул Гермионе, после чего начал дожидаться, пока она его откроет. Гермиона уже обрадовалась, увидев, что Малфой позаботился о её подарке, и сейчас ей было всё равно, дорогой ли это подарок или нет. Ей достаточно было, что он просто обратил на неё внимание. Это был первый подарок, который когда-либо дарил ей Драко, и она ценила это, понимая, что Мерлин, они уже настолько близки, что обмениваются подарками. Она с нетерпением открыла коробочку и её глаза на секунду засияли от увиденного внутри. Она увидела перед собой золотой медальон в форме ромба с красиво выгравированными узорами и со вставленными по краям самоцветами белого цвета, которые, как Гермиона предпологала, являлись бриллиантами, а посередине была выгравирована надписись серебром: «Я всегда рядом». Мерлин, оно такое красивое, что у неё даже не хватает слов, чтобы поблагодарить его. Наверное, это стоит несколько тысяч галеонов, а, может быть, и больше, но было видно, что это изделие очень дорогой работы. Скорее всего, гоблиновской. Девушка была несказанно рада, но она никак не не могла принять этот подарок, ведь он слишком дорогой. Конечно, она ожидала увидеть, какой-нибудь подобный подарок роскошной работы и стящий большой ссумы, но не думала, что он будет настолько дорогим, чтобы потом отдать его обратно. — Драко… — он сразу же с любопытством посмотрел на неё, дожидаясь ответа, который уже должен был прочитаться в её глазах. — Тебе нравится, я его матери купил, как думаешь, она оценит? Гермиона раскрыла рот от удивления и вот-вот хотела что-то сказать, но не смогла с первого раза. Задача проста — вымолвить хоть что-то, но она с этим не справляется. В голове металось сотню ругательств, и их он, наверное, уже читал в широко раскрытых глазах. Мерлин, Гермиона подумала, что этот подарок Малфой хотел подарить ей, и он, конечно же, понял это и сейчас насмехается над её наивностью. Боже, она сейчас готова провалиться под землю. Вот что означает доверять Малфою. — Гермиона, я пошутил, — Малфой усмехнулся и дотянулся до медальона, вытаскивая его из коробки в руках девушки. Пока Гермиона приходила в себя, он в это время откладывал на одну сторону её волосы и быстро нацепил на неё подарок. — Этот подарок я приготовил для тебя. У Гермионы даже не хватило сил съязвить ему или нагрубить за такую шутку. Мерлин видит, она очень хотела ещё раз треснуть ему кулаком, как в начале года, но уголки губ неожиданно для неё поднялись вверх, расплавлясь в тёплой улыбке. Годрик, она чуть ли не направида на него все самые мерзкие и ужасные обзывательства, хотя, если он продолжит каждый раз так шутить над нею, то она, возможно, и подумает насчёт этого. И, возможно, Грейнджер бы как-нибудь и обозвала его, но сейчас главное было то, что она никак не смогла бы принять его подарок. Он слишком дорогой. — Тебе нравится? — Драко с улыбкой на лице посмотрел на неё, дожидаясь ответа и поглаживая пальцем её щеку, после чего накрывая своими губами её губы, нежно касаясь другой рукой её шеи. Они целовались так нежно и приятно, что Гермиона даже не заметила, как он углубил поцелуй, проскальзывая языком в её рот, играя с её языком. Гермиона хотела отстраниться и сказать, что не может принять этот подарок и что это не обсуждается, но как же ей хотелось продлить этот момент, схватывая всё больше воздуха, вдыхая и выдыхая прямо слизеринцу в рот. Дрожашие пальцы обхватили его шею и притянули ближе к себе, а затем начали зарываться в его волосы, и Гермиона уже не знала, как сопротивляться желанию, но частичка разума, которая оставалась пока что в трезвом состоянии, щёлкнула и заставила девушку оторваться от его губ. Она закусила губу и попыталась как можно серьезно посмотреть на него, чтобы Драко не подумал, что она шутит или делает это из принципа. — Что-то случилось? — Малфой удивлённо посмотрел на неё, будто бы не понимая, что она собирается сказать, но догадаться об этом было не сложно, и Гермиона была уверена, что он в состоянии это сделать. Гермионе даже показалось, что он даёт ей время, чтобы она передумала и ничего не сказала, снова протягиваясь к нему за поцелуем. — Драко… — она вздохнула, понимая, что Малфой просто так не захочет забирать обратно подарок, который, хоть и заказал, но подарил со всей душой. — Спасибо, конечно, но я не могу принять этот подарок. — Можешь, — он улыбнулся и попытался снова подобраться к ней, чтобы продолжить поцелуй, протягивая руку и дотягиваясь до её волос, зарываясь в них. Гермиона отчаянно и тихими движениями помотала головой, а когда почувствовала, что Драко не хочет останавливаться, сама убрала его руку от своей головы. — Нет, не могу, — твёрдо сказала она. — Оно слишком дорогое, — Гермиона обвила свою шею, пытаясь дотянуться до замка медальона и снять его. — Для меня самое дорогое — это ты, Грейнджер, — Драко, не колеблясь, проговорил эти слова и накрыл её руки своими, чтобы не позволить снять украшение. Его пальцы нежно поглаживали шею девушки. Она открыла рот, чтобы хоть поблагодарить его, но он ловко успел коснуться её губ и продолжить поцелуй, от которого Гермиона уже чуть ли не растаяла. Хотя… может, и растаяла. И поэтому она выдохнула это «спасибо» ему в рот, которое он поглотил. Пока поцелуй продолжался, Гермиона погрузила свои пальцы в его волосы цвета платины и начала играть ими. Касаться, трогать, гладить — всё что угодно, лишь бы просто ощущать их на ладонях. Просто ощущать и наслаждаться этими ощущениями, погружаясь с головую в негу, которая восполняла все те моменты, проведённые без него, и те, в которых она даже не подозревала, что с ним ей будет так хорошо. Мерлин, сейчас ей казалось, что если она хоть секунду оторвётся от него, то лёгкие больше не смогут дышать, как прежде. Как привыкли. Да, именно как привыкли! Она так привыкла к нему, что теперь не знала, что будет, если вдруг кто-то из них отстранится. Наверное, если Малфой это сделает, то она готова будет разорвать себя в клочья и его вместе с собой, иначе без него она может умереть более мучительной смертью. Сегодня сочельник, и будто именно сегодня ей сложнее от него отстраниться, будто именно сегодня она хочет так сильно вбить в свою память этот поцелуй. Рождество поистине делает чудеса с людьми. То, что он остался в этот чудесный день с Гермионой и предпочёл провести каникулы с нею, не могло не радовать и не осчастливить. Это было для неё самым лучшим подарком, который он мог только ей подарить. Единственное, что способствовало угрызению её совести, — это то, что его родители должны будут провести Рождество без своего единственного сына. Гермиона точно не знала, любит ли эта семья друг друга, как, например, семья Рона, но точно знала, что в этот день им будет не хватать сына. Но и это никак не могло помешать тому, чтобы Гермиона просто наслаждалась этим моментом, который будто с небес дарован ей был. — Мерлин! — Гермиона внезапно вспомнила, что не отдала Драко подарок, который приготовила ему. Он непонимающим взглядом посмотрел на неё, а Гермиона пыталась подобрать правильные слова, чтобы не портить сюрприз. — Подожди меня здесь, я сейчас приду, — с этими словами она побежала наверх по винтовой лестнице, направляясь в свою комнату. Гермиона зашла в комнату, поплелась открывать дверцу верхних полок шкафа и невербальным заклинанием левитировала небольшую подарочную коробку, обвитую перламутровой изумрудной фольгой, и завязала красивый бантик тонкой серебристой ленточкой. Она спустилась вниз, широко улыбаясь, и приблизилась к слизеринцу, который открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел, потому что Гермиона взяла его руку и протянула ему подарок. Драко прежде, чем раскрыть его, быстро поцеловал девушку в щёчку, а потом уже дёрнул за ленточку и начал открывать коробку. Гермиона хотела запечатлеть в своей памяти его улыбающееся лицо, когда он увидел в коробочке свое же отражение, разделённое на две части замысловатого зеркала, в золотой тонкой декоративной рамке. — Эти два зеркала непростые, — Гермиона взяла из коробки одну половинку зеркала себе, а другое оставила ему. — Они зачарованы. Это довольно непростое заклятие, но моих навыков хватило, чтобы сделать то, что я задумала, — Гермиона не хотела выглядеть в данный момент любительницей похвастаться, но хотела показать, что она может идти на подобные усилия ради него и пойдёт на них, даже не объяснив, что именно она такого сделала. — Да? — Драко вздёрнул бровь и заинтересованно посмотрел на неё. — И что же ты сделал с этими зеркалами? Гермиона видела, как он на полном серьёзе заинтересован тем, что она сейчас ему скажет, и это так взбадривало и будто бы выкидывало большой камень с плеч. Теперь она была уверена на сто процентов, что ему понравится. — Я заколдовала их так, чтобы твоё зеркало… ну, то, которое у тебя в руке, — после этих слов Малфой взял оставшуюся половинку зеркала в руку и ухмыльнулся появившейся на её лице улыбке, — показывало меня в нём, а мое — тебя, нужно лишь коснуться кончиком палочки до твоего зеркала — и я пойму это, когда моё зеркало немного нагреется. Знаешь, это похоже на магловскою связь общения на расстоянии, только в зеркале мы можем видеть и слышать друг друга, а в магловской только слышать. Гермиона заметила, что Драко даже не поморщился, услышав столь ненавистное слово, которое он, наверное, уже позабыл, и поспешила добавить: — И ты бы об этой связи знал, если бы внимательнее слушал уроки по магловедению, — Малфой ухмыльнулся и медленно притянул Гермиону к себе, прижимая, отчего Гермиона почувствовала тёплый холодок, который мог свести с ума. Теплый холодок. Она определённо сходит с ума. Гермиона хоть и не говорила, но не просто так сделала ему именно такой подарок, ведь она знала, что между ними не всё так просто. Его родители… они никогда не позволят приблизиться к их сыну больше чем на несколько метров, не говоря уже о том, чтобы позволить быть вместе. Но она просто не смогла бы всё так оставить и была уверена, что и Драко бы тоже не смог, поэтому и придумала эту вещь, которая поможет им хоть на расстоянии быть друг с другом, когда учёба закончится… Мерлин, как же Гермиона не хочет больше думать об этом. Как же не хочется осознавать то, что все, что между ними может так сразу и быстро закончиться. Она не выживет, если с ней такое произойдёт. Не выживет только от осознания того, что он после Хогвартса может просто взять и пожениться на чистокровной аристократке, а Гермиона будет гореть от опустошения в этот самый день. Она знала: Драко не забудет её, а она не забудет его. Он не перестанет любить её, а она — его. Никогда! Всё будет так, как надо. Так, как правильно! Они обязательно выкарабкаются из всего этого, чего бы им этого ни стоило. А пока она насладится сегодняшним днём. Этой минутой. Этой секундой. Этим мгновением.

***

— Давай же. — Грейнджер, я устал, ты так торопишься. — Ничего я не тороплюсь, просто мне весело. Гермиона с закрытыми глазами почувствовала, как Драко повалил её на мягкий снег и сам повалился над нею, касаясь большим пальцем её нижней губы, которая успела уже немного опухнуть от покусываний. Снег попал ей в лицо, и от этого она не сразу смогла открыть глаза. Гриффиндорка хотела резко укусить Малфоя, пока он не прекратил это нежное касание своей аристократически-бледной губой, но она не успела. Он быстро убрал свою ладонь и, вставая, потянул Гермиону за руки, которые уже успели понизить температуру, сразу же как только они вышли из паба мадам Розметты. — Ты так быстро пьянеешь после двух кружек сливочного пива, — усмехнулся Малфой, лёгким движением руки отряхивая её каштановые волосы от снега. — Я же сказала, что мне просто весело, — она пыталась говорить хотя бы немножечко разозлённым голосом и хмурым видом, но широкая улыбка никак не отходит от лица. Её мышцы лица уже начинают болеть от этого. Наверное, она и вправду быстро пьянеет. Погода казалась спокойной: не было падающих осадков, дующего ветра, но зато было холоднее, чем вера, и Гермиона это чувствовала по быстро замёршим пальцам рук, одетых в тёплые перчатки и как, она предполагала, розовым холодным щекам. Она чувствует, что ночью будет мороз, и Гермиона уже знает, что будет согреваться с Малфоем в объятиях друг друга. — Почему такому плохому, как я, досталась такая, как ты? — улыбка не сходила с его лица, также как и улыбка Гермионы. — Потому что я тоже не такая хорошая. От своих же слов ей стало смешно, но в этом была доля правды. Они оба были не до конца плохими и не до конца хорошими. У каждого свои минусы и плюсы, главное принять это как данное. Она пыталась как можно больше продлить этот момент и вообще этот день, после того как они обменялись подарками. Её медальон ещё остался висеть на её шее, а два зеркала сейчас были в карманах мантии Гермионы и Драко. Мерлин, как она могла не подозревать, что Драко сейчас может её вот так осчастливить? Как она никогда не замечала его раньше? Как же она его любит. Любит сейчас как никогда. Бесконечно, до кончиков всей нервной и безнервной системы любит! Она вытянула руки и закинула их за плечи Драко, глядя в его бледно-светлое лицо, которое будто блестит на зимнем свете и хорошо сочетается со снегом, не говоря уже о его волосах. Ей сейчас было плевать на то, что они уже в школьном дворе и любой преподаватель или ученик может их увидеть, а может, уже и видит. Ей просто-напросто плевать. И ему сейчас на это также плевать. Она понимала это по тому, как Драко обвёл её руки на её талии и притянул к себе так близко, что не оставалось между ними места даже для тончайшей нитки. В этот момент ей всё нравилось. Нравилась холодная погода. Нравилось то, что невесомые снежинки начали падать на её каштановые волосы, выделяясь среди них, а на волосах Малфоя они практически не выделяются и сливаются в цвете, что по-своему красиво выглядит. Я всегда рядом. Да, он всегда был и будет рядом. Гермиона тоже. Как ей не быть рядом, когда серые глаза сейчас смотрят прямо в её карии? Так зачарованно и привлекающе, что сил нету оторваться, и всё же Гермиона сплела пальцы вокруг его шеи и притянулась к нему, подтягиваясь на цыпочках, затем положила свою голову ему на плечи, обнимая его и наслаждаясь сегодняшним днём, который даже не был близок к концу. Утром они обменялись подарками, а затем спустились в Большой зал, чтобы услышать речь учителей, но они даже не притронулись к еде, сразу же вышли и вместе пошли в Хогсмид, в паб «Три метлы», несмотря на то, что они были там прошлым днём. Драко и Гермионе просто хотелось выйти и подышать свеже-холодным воздухом, наслаждаясь рождественской обстановкой. Сейчас же время близится к обеду, и Драко это тоже помнил, поэтому он уже сам потянул её за руку и без лишних слов повёл в замок. — Классно повеселились, да? — спросил Малфой, когда они уже зашли в вестибюль, направляясь в Большой зал, и Гермиона сразу же почувствовала, что тепло начинает разливаться по её телу. — Да, у меня сегодня очень хорошее настроение. Но я не понимаю, для тебя это уже классно, ты что не веселися раньше никогда? — усмехнулась Гермиона, прикладывая голову к его плечу, пока он обвил одной рукой её талию. Гермиона почему-то пожалела, задав такой вопрос, и понадеялась, что он не заметит в нём ничего обидного. Это ведь, действительно, достаточно странный вопрос и он словно показывает, что у Гермионы дефицит хорошего настроения. Наверное, людям, проходящим мимо, было странно смотреть не только на то, что Гермиона и Малфой шагают вместе в Большой зал, не прячась и не стесняя никого, зная, что любой из них может рассказать о том, что видел их ближе, чем на расстоянии между Англией и Австралии, но и на то, что сейчас они оба в зимних мантиях и перчатках. — Кто сказал? Мне с друзьями всегда весело, но сейчас они не здесь, и я думал, что вместо того, что бы хорошенько повеселиться, мы пойдём снова в библиотеку, — ответил Малфой, приподнимая плечи. Дойдя до Большого зала, Гермиона обнаружила не очень много человек, если сравнивать с тем количеством, которые остались на каникулах. Но так как скоро начнётся обед, то остальные ученики быстро прибудут. — В библиотеке не скучно, — закатила глаза Гермиона, анализируя людей в помещении. Джастин Финч-Флетчли, Денис Криви, Найджел Уолперт, Натали Макдональд, Сьюзен Боунс, Ханна Аббот, Профессор Флитвик и профессор Стебль. Значит, столько людей уже увидели их и скоро присоединяться другие. — Не скучно, но в этот день я бы предпочёл отложить книжки на потом, — ленивого сказал Драко, чуть ли не зевая. Гермиона лишь пожала плечами. Ей нечем прокомментировать это. — Куда сядем? — протянула Гермиона, зная, что Малфой ни за что не сядет за гриффиндорский стол, да и Гермиона никогда не сядет за слизеринский, поэтому остаются столы факультета Пуффендуй и Когтевран. Малфой показал в сторону Когтевранского стола и они направились туда. Гермиона чувствовала, как уже парочка учеников оглядываются в их стороны, а Флитвику и Стебль даже оглядываться не надо — они и так с учительского стола всё прекрасно видят, стоит им только открыть глаза. Когда они добрались до края когтевранского стола, Гермиона, как и Драко, поспешила снять с себя головной убор, шарф, мантию и перчатки, кладя их рядом с собой, оставляя кучу ещё не растаявшего снега на лавочках. Гермиона замечала, что Малфой, не колеблясь, с ней ходит, и даже сейчас, когда они сидели напротив друг друга, а расстояние между ними было всего с одну вытянутую руку, он был спокоен и непринуждён, будто бы ему всё равно, что те ученики, которые знают, что они друг друга ненавидели, сейчас смотрят на них и видят отличия. Ему будто бы абсолютно всё равно. Может, он всего лишь делает вид, но всё же Гермиона тоже так хочет. Искусно и красиво. И она обязательно постарается над этим. — Малфой… — неуверенно протянула Гермиона, задумчиво глядя в сторону. — Да, Грейнджер? — кажется, он понял, что у Гермионы есть кое-какая идея. Гермиона подумала, что хочет провести с ним Рождественскую ночь наедине, в башне, со свечами. Только вдвоём. — У меня появилась кое-какая идея. Он сначала, прищурившись, посмотрел на неё, будто бы пытаясь самому угадать, что Гермиона хочет предложить, но сдался почти сразу после нескольких секунд. — Ну и какая же у тебя идея? — заинтересованно сказал он. — Я подумала, что мы можем провести Рождественскую ночь одни, вместе, в нашей башне и, думаю, не обязательно спускаться сюда — Гермиона не могла ничего сказать, только по его расползающейся улыбке на лице. Он мог подумать, что Гермиона хочет провести с ним жаркую ночь или же мог всё правильно понять без какого-либо подтекста. Возможно, и Гермиона будет не против этого подтекста, но сначала они должны будут встретить этот праздник как следует. Гриффиндорка подумала, что раз его друзья не будут с ним, а те слизеринцы, которые остались в школе, не из его круга общения, то ему будет скучно в десять часов проводить время в гостиной Слизерина, а потом и перед двенадцатью просто подняться в Большой зал. — Да почему бы и нет, это лучше, чем слушать скучную речь Макгонагалл, — пожал плечами он, а Гермиона сразу поняла, что он хочет провести этот день с ней, просто прикрывается тем, что у директора скучная речь, ведь именно ту, которую она произносит прямо перед Рождеством, ещё никто не слышал, так как она первый раз будет сегодня, и девушка была почему-то уверена, что её речь будет более короткой, понятной и сказанной без загадок, чем у Дамблдора. Она хмыкнула, и взгляд её приковался на красной мантии, после чего, даже не взглянув на хозяина одежды, Гермиона поняла, кто это. Мерлин, гриффиндорка даже не могла нормально смотреть на него, зная, что это не настоящий мракоборец Уильямсон. Вчера она сказала Драко, что это может быть Пожиратель смерти, не подумав хорошо об этом. Сказала просто то, что первое в голову попало, но сейчас она серьёзно об этом подумала, ведь с Аластором Грюмом тоже такая же ситуация произошла, когда его схватил Барти Крауч, младший и запер его в собственном сундуке. Возможно, с Уильямсоном то же самое произошло. Возможно, он сейчас так же в отключке хранится в каком-то недоступном для других людей месте, пока Лжеуильямсон отрезает у него волоски с головы. Или кто знает, возможно, что самозванец уже убил Уильямсона, если брать в счёт то, что видела Гермиона в его рюкзаке. Чёрных, длинных для мужчины волос в его рюкзаке было слишком много, словно он их всех за раз отрезал как можно больше, чтобы они были всегда под рукой. Возможно, он даже уже избавился от тела. Наверное, теперь каждый раз, когда он будет проходить мимо, у Гермионы сразу же мурашки по коже побегут. Если бы только можно было уговорить Малфоя… Мерлин, она понимает его, ведь потом ей самой тоже будет уже не отвязаться от многочисленных вопросов. Откуда вы знаете, что это и вправду ненастоящий Уильямсон? Почему вы пробрались в его кабинет без разрешения? Вы и вправду рылись в его вещах? Что он от вас хочет? Все эти вопросы Макгонагалл будет задавать раздражённым и возмущённым голосом, говоря, что Гермиона всё делает неправильно, также как и думает. Конечно же она делает всё правильно, но поверит ли ей директор? Должна будет, ведь Сельвин ещё на свободе, и вполне вероятно, что он здесь, в замке, но ведь Макгонагалл, да и всё Министерство, думает, что последний пожиратель сейчас за границей. Голова раскалывается, а сердце колотится, как под прицелом, и Гермионе нужно хоть что-то с этим сделать. Прямо сейчас, Мерлин, нельзя всё просто так оставлять! Прости, пожалуйста, Драко, но так нужно. Так правильно. Гермиона встала под пристальным взглядом Малфоя и мысленно попыталась не показать свою тревогу, и не смотреть в сторону Уильямсона, чтобы слизеринец ни о чём не догадался. — Грейнджер? Гермиона судорожно вздохнула, охватываясь мурашками по всей коже. — Я совсем забыла, — горькая усмешка вырвалась с её уст. Так нелепо и глупо это было, что Малфой, наверное, обратил внимание на усмешку, чем на то, что она только что встала со своего места. — Что? Пойдём вместе? — перебил её Драко, уже тоже вставая. — Нет, — она вытянула руку через стол и придержала его за предплечье, чтобы слизеринец не сдвинулся больше с места. Он нахмурился, прищурившись, смотря на гриффиндорку. Гермиона напряжённо смотрела на него, пытаясь придумать хоть какую-то отмазку, котораяя объяснит её странное поведение. Просто не позволь ему пойти с тобой или за тобой. Она нервно закусила губу и сглотнула под напряжением в несколько тонн. — Просто я кое-что забыла в башне, мне нужно сходить за этой вещью, — ложь обычно, не колебясь, могла сорваться с губ, но сейчас Гермиона чувствовала, что она не может спокойно врать ему. Мерлин, почему всё так сложно? — Пошли тогда вместе. Что мешает? — почти настаивал Драко, не отрывая от неё взгляда, который она так хотела избежать любым способом, чтобы не выпалить всю правду. — У меня… просто… — она глубоко вздохнула и посмотрела прямо в бездну серых глаз, проваливаясь в них целиком и полностью. — У меня есть кое-какие женские проблемы на данный момент, поэтому я должна пойти, — Гермиона попыталась говорить спокойно и с намёком, чтобы Малфой поверил ей, и она очень обрадовалась, когда поняла, что он расслабил взгляд и больше не смотрит на неё как на единственную подозреваемую в магловском полицейском участке. Отговорка про не вовремя приближенный менструационный цикл всегда работает. Спасибо Гарри и Рону. — О… тогда хорошо, — он кивнул и сел на своё место, смотря на неё, дожидаясь, пока она не скроется из вида. Пока Гермиона отдалялась от стола, она успела уже тысячу раз проклинать себя и отругать всеми возможными ругательствами, которые только существуют на этом таком же чёртовом свете, как и вся эта ситуация, где ход действий может измениться за считанные секунды. Как же Гермиона ненавидела подобные случаи, где ей нужно было делать что-либо, чего ей совершенно не хотелось. Принуждение — не самое лучшее, что может случиться с человеком, но иногда другого выбора нет. Хотя нет, выбор есть всегда, просто иногда люди выбирают самый паршивый, неправильный и проблематичный вариант из всего списка, думая, что он самый легкий, будь то хоть длинный, хоть короткий список. У Гермионы был не слишком длинный список: либо пойти к директору и всё рассказать, либо подвергнуть всю школу опасности. И, казалось бы, её выбор был правильным, поэтому и претензий никаких не должно было быть, но всегда есть «но» — она не хотела и не должна была врать Малфою. Не важно, правильные ли, хорошие ли намерения у неё были, она не должна была лгать ему и всё. Он этого точно не оценит. Мерлин, просто бы сказала ему правду и всё! Так сложно?! Пускай он и не согласился бы, но хотя бы знал, что теперь Гермиону ничем нельзя было остановить. Сейчас она уже начинает думать, что ничего не сказала Малфою только чтобы не быть остановленной им. Подозревает и скоро, наверное, будет уверена в этом. Как же сложно признавать такое. Не важно, Гермиона. Не важно. Выкинь это из своей головы, и всё будет нормально. Сейчас нужно только сосредоточиться над тем, что сказать Макгонагалл. Нужно правильно сформулировать предложение… — Гермиона Грейнджер? — Гермиона чуть ли не столкнулась c кем-то и не попятилась назад по движущейся лестнице. — Дэнис? — увидев перед собой малыша Криви, она удивилась, потому что несколько минут назад видела его в Большом зале, и не поняла, как он так быстро смог оказаться перед ней, да ещё и чуть ли не столкнуть. Он слегка поморщился и, возможно, от смущения отвёл глаза в сторону или за плечи Гермионы, не важно. Видя Криви-младшего, у Гермионы сердце заныло, вспоминая его старшего брата. Колина теперь не вернуть. — Что ты тут делаешь, разве ты не был в Большом зале с гриффиндорцами? — Гермиона чувствовала, что у неё вот-вот от напряжения голос и всё тело задрожит. — Я… первее тебя вышел, — замялся Криви. — А ты что тут делаешь? — Мне нужно поговорить с директором Макгонагалл, — сухо сказала Гермиона, настолько сухо, насколько у неё сейчас было во рту. Пересохло и продолжает сохнуть. Дэнис выглядел задумчивым, но немного рассеянным, и Гермионе даже показалось, что он был напряжённо-расслабленным, как бы странно это ни было. — Она не в школе, — коротко, но уверенно ответил гриффиндорец, глядя прямо на Гермиону. — Не в школе? — Гермиона выгнула бровь, не понимая, почему она должна была куда-то уйти. — Не в школе. Гермиона посмотрела по сторонам, будто ища директора школы где-то поблизости, прекрасно зная, что она всё равно не появиться ни с того ни с сего. Но всё равно частичка надежды оставалась, веря в то, что она придёт. Это тоже не важно, она просто дождётся её и всё расскажет, а если и потребуется, то пойдёт сама найдёт её. Это было слишком неотложное дело. Нельзя его просто так оставлять. — Дэнис, а ты случайно не знаешь, куда она ушла? — голос почти уже дрожал. Волна лёгкого холодка накрыла её с ног до головы, покрывая тело мурашками. Гермиона всячески убеждала себя в том, что это из-за того, что в замке недостаточно тепло, поэтому она и дрожит. — Профессор только что вышла, не знаю, куда именно она ушла, — пожал плечами Дэнис. — Спасибо, — Гермиона спустилась вниз по лестнице и побежала к выходу, чувствуя, что чем дальше она идёт, тем холоднее становится, будто бы все камины в школе начали потухать. Она была в тонкой тёмной водолазке, от которой летом она всячески отказывалась, потому что в ней было жарко из-за светопритяжения её цвета, а сейчас в ней ей было ужасно холодно. И как она только не догадалась надеть что-нибудь потеплее? Гермиона не стала возвращаться назад, когда поняла, что этот несчастный кусок ткани нисколько не согревает, потому что понадеялась, что Макгонагалл где-нибудь поблизости. Уже вышла из замка, оглядываясь по сторонам, но сердце её упало в пятки, когда она увидела перед собой, чёрт его дери, Уильямсона — самозванца под прикрытием Уильямсонского тела, естественно. И он направлялся вперёд, прямо в её сторону, как и смотрел прямо на неё. Мерлин, что же ей делать? Ноги будто покрылись свинцом, не способные к хотя бы малейшему передвижению, в какую-либо сторону, пока мужчина уже был в трёх шагах от неё. Она заставила себя выпрямиться и успокоиться. Успокоиться. Успокоиться и ещё раз успокоиться. Успокойся, Мерлин! Хотя бы нужно сделать вид, что спокойно, а потом можно и дрожать, сколько душа пожелает, но сейчас это казалось чем-то невыполнимым. Сложно быть хладнокровной, когда тот же холод сейчас надавливает на кожу, заставляя ощущать его всё сильнее и сильнее. Гермиона невольно обвила ладонями свои плечи и хотела вот-вот повернуться назад и уйти прочь, как его голос её остановил: — Мисс Грейнджер. Мисс Грейнджер. И этого достаточно, чтобы остановиться. Дрожащее клацанье зубов не останавливалось, даже когда Гермиона замерла перед Лжеуильямсоном как только он её остановил. Она всеми силами пыталась сжать челюсть, но чем сильнее она это делала, тем больше чувствовала, что нервы её сдадут, а холод погрузит в свои объятия, поглощая всё, что от неё останется. Успокойся, Гермиона. Просто успокойся… Подлец видит, что ей холодно, но всё равно подошёл и не позволяет уйти. Гермиона хотела открыть рот, чтобы сказать, что ей нужно зайти в замок, но он подошел ещё ближе, оставляя полшага между ними. — Что вы тут делаете в такую погоду, да ещё и без мантии? — холодным тоном проговорил Уильямсон, таким, что мог легко слиться с пониженной температурой воздуха и понизить её ещё больше. — Я… я… у-ж-же ухожу… — Гермиона настолько дрожала от холода, что уже побоялась взглянуть на кончики своих пальцев, понимая, что они синие от холода. — Да? А куда же вы до этого момента направлялись? — голос был полон наигранной заинтересованности, от которой тошнило. Сейчас Гермиона не могла определиться, что ей больше всего сейчас не хочется: стоять в одних джинсовых штанах и тонкой водолазке без тёплой мантии и шапки или видеть перед собой Уильямсона. Хотя, если и подумать, то она готова была прямо здесь и сейчас облить себя ледяной водой, превращаясь в сосульку, лишь бы Уильямсон ушёл прочь. От нее! Прямо сейчас! Подальше! Она сейчас совсем не хотела ни видеть его, ни слышать, ни отвечать на его вопросы, ответ на которые был против него, а если она всё-таки ответит, то ответ обернётся против неё. Гермиона только помотала головой, не в силах что-либо сказать. Мерлин, просто не в силах сказать. От холода, от напряжения, от всего, что её сейчас окружает. Просто не может, даже если бы вместо Уильямсона сейчас была Макгонагалл. — Пойдёмте со мной, нужно поговорить, — Уильямсон показал в сторону выхода из территории школы, отчего Гермиона ещё больше попала в шоковое состояние. Если бы ей не было холодно, а конечности не дрожали, то она, наверное, замерла бы от удивления с широко раскрытыми глазами. И даже не потому, что она боится его или что-то наподобие этого, а из-за того, что этот человек, сколько бы в нём человечности ни было, видит, что ученица дрожит от холода без зимнего одеяния, но всё равно зовёт её туда, где от холода уже не скрыться. И этого взяли преподавать? Если бы Гермиона не была в таком нелепом положении, то обязательно бы посмеялась. — Н-но мне н-нужно идти, у меня… — Мисс Грейнджер, делайте как я велю, — он ожесточённым голосом перебил её, а она, казалось бы, сейчас превратиться в льдинку. Мерлин, что этот человек хочет от неё? Что ей сейчас делать? Как она выберется из всей этой ситуации? А если и не выберется? Уж лучше бы она отморозила себе всё тело, чем находиться в такой ситуации. Бежать? Другого выхода нет. — Нет, — почти твёрдо проговорила Гермиона, развернулась и сделала шаг в сторону входа в замок, находящегося от неё в нескольких шагах, но не успела она и сделать одного, как предплечье охватил ещё больших холод, после чего начало сжиматься, вливаясь в кожу через ткань. Или рука. Сердце замерло и с ещё одним ударом попятилось вниз, как какой-то предмет, швыряющийся самостоятельно по всему помещению, что только есть. — Я сказал, пойдёмте со мной, — твёрдый резкий голос Лжеуильямсона был похож на метал, режущий язык, который в последствии кровотечения наполнит весь рот, заставляя чувствовать вкус железа. Блевать кровью — вот что последует дальше. Гермиона, уже от испуга, на машинальном уровне всеми силами попыталась отдёрнуть свою руку, которая была будто приклеена к его влепившимся кончикам пальцев, но всё было тщетно. Это как бежать, пытаясь дойти нужного тебе места, но в итоге не сдвигаться со своего положения, а только наоборот — отдаляться. Мерлин, именно сейчас она чувствует опасность. Именно сейчас ей нужно как можно скорее уходить, бежать со всех ног. Нужно найти Драко и всё ему рассказать. Но как это сделать, если она и ускользнуть не может? Что это? Он показывает свою истинную сторону, которая была Гермионе недоступна? Ожесточённую, грубую, нетерпеливую. Зачем это всё на неё всплывает, не позволяя уйти? Гермиона и слова не могла сказать, будто бы язык уже давно заморозился, покрываясь толстой и прочной глыбой льда, но холод сейчас — последнее, что её беспокоило. Она хотела поскорее отцепиться от самозванца или хотя бы просто отцепиться.  — Отпусти…те, — стиснув зубы, сказала Гермиона, понимая, что должна хоть что-то сказать, дабы он понял, как ей не хочется находиться с ним поблизости. Мерлин, его это должно, наверное, хорошо развеселить. Он поймёт, что она его боится и всё — пощады ей не ждать. Этот человек будет использовать её же страх перед нею. На мгновение она почувствовала, что её уже и так сжатая до невозможности рука сжалась ещё больше, что, кажется, сейчас порвётся не только рукав водолазки, но и кожа предплечья, а его руки пойдут всё дальше, не останавливаясь ни перед чем, разрывая тонкие нити вен, доходя до костей скелета. Драко, пожалуйста, приди. Мерлин, прошу… Боже. Она сейчас настолько отчаянна, что только и об этом могла думать. Только молиться, просить. Мерлин, собственная беспомощность Гермиону пугала. Она кое-как смогла отлепить свою руку от предплечья, которое Уильямсон сжимает сильной хваткой, и дрожащими руками нащупала карманы джинс. Гермиона аккуратно схватила край древка волшебной палочки и прижала его к бедру, пытаясь действовать как можно незаметнее. Гермиона была благодарна богу за то, что не забыла взять палочку, ведь так любой волшебник почувствует себя в безопасности, которая сейчас под угрозой. Гермиона, приготовившись, резким движением повернулась на сто восемьдесят градусов, направила древко прямо в грудь Лжеуильямсону. Рука всё ещё дрожала. Гриффиндорка хотела бросить в него невербальное боевое заклятие, но Уильямсон быстрым и лёгким движением руки откинул палочку, после чего она полетела в воздухе кончиком вниз, приземлилась прямо в сугроб. Гермиона снова чувствует себя беззащитной и загнанной в угол. Волшебник без палочки — как человек без руки. Чёрт! Блядское ощущение. Выражение лица Уильямсона стало озлобленным и раздражённым, на секунду Гермионе даже показалось, что он сейчас её убьёт, и от этого взгляда становилось ещё холоднее. Гермиона почувствовала, как от холода или же от отчаянности в уголках её глаз накопились несколько капель слёз, а затем покатились по щеке, стекая ледяным ручьём по светлой коже. И это никак не повлияло на мышцы лица Лжеуильямсона — всё такой же холодно-злой взгляд, управляющий всеми мыслями, действиями и степенью силы сжатия руки Гермионы. Девушка увидела, как он достаёт из своей мантии палочку, и занервничала ещё больше. Мерлин, ей остаётся гадать, что же с будет дальше. Паника всё увеличивалась, а холод всё не унимался. Через секунду Гермиона почувствовала, как острый конец древка поднимается по её глотке, нажимая на жилку, отчего она начинает пульсировать, как бешенный зверь. Она сглотнула, отчего его палочка задрожала, как и вся Гермиона, и Уильямсон ещё сильнее нажал на глотку, чтобы та больше не соскальзывала. Гермиона пыталась всеми силами удержать дыхание, но оно так и распирало. Сейчас, хоть и не зрением, но ясно было видно, что перед ней именно один из Пожирателей смерти. Только эти твари могут таким образом держать волшебную палочку: не колебясь, и угрожающе-холодным взглядом смотреть на человека как на цель для непростительного заклятия, которое так и хочет вырваться из кончика древка, вибрируя бешеной энергией. Гермиона бы не удивилась, если бы тот прямо здесь и сейчас её прикончил. Несколько минут назад у неё была возможность не паниковать и притвориться, что она не знает ничего про то, что он — не настоящий мракоборец Уильямсон, но почему-то ей показалось, что он в курсе всего. Почему-то. А именно по его сегодняшнему взгляду, который он её одарил в Большом зале. Мерлин, если бы вернуть всё назад, и Гермиона могла бы сказать сразу же в тот самый день, когда она пробралась в его кабинет. Рассказала бы Макгонагалл обо всём и не стояла бы сейчас здесь, а сидела бы напротив Драко за когтевранским столом. Драко. Мерлин, почему она его послушалась? Почему вместо того, чтобы сказать директору, который смог лучше бы разобраться со всем этим кошмаром, она сказала это Драко? Что он смог сделать, узнав? Только запретить говорить кому-либо об этой теме, откладывая всё на потом. Мерлин… Драко запретил ей говорить с самого начала об этой несчастной книге, от которой и след простыл. Он же и запретил Гермионе говорить о том, что она узнала. Всё из-за него. Он опять сделал неправильный выбор, как всегда это делает, да ещё и Гермиону втянул во всё это, но она признаёт, что в такой же степени виновата. Она должна была своими мозгами подумать обо всём, и не поддаваться его мировоззрению, в конце-то концов, Малфой бы её не убил, а если бы и убил, то лучше уж она умрёт от его руки, чем от руки Пожирателя, и после неё, возможно, и умрут другие. Мерлин, только бы не это. Гермиона чувствовала, как острый конец палочки поднимается по её шее, к подбородку, царапая кожу и поднимая её голову, чтобы она смотрела прямо на него. Глаза девушки постоянно моргали, не переставая слезиться, а слёзы в своё время не переставали стекать по коже. От страха она уже не знала, куда деться, да и в принципе некуда было. Она всей своей ледяной кожей и нутром чувствует — это тупик.