Камикадзе в бигудях

Спирс знал: Вагнер, да и все остальные в отделе Грелля — те еще фрукты, но чтобы Вагнер оказался маньяком? М-да уж. Труп мужчины был распилен на несколько частей. В принципе, опытный убийца избавился бы от него быстро, но подойдя ближе Спирс понял, в чем проблема. Мужчина состоял в какой-то оккультной секте, коса повредила пентаграммы-татуировки, и теперь жнецы не могли даже поджечь останки. — Еле ушел… Берштейн как клещ, про тебя, Уильям, все узнавал. Ну, что тут? Грелль подошел ближе, извлекая свою косу-меч, чтобы ею коснутся останков — не вышло. Все стало ясно. — Бестолочь! Бестолочь, бестолочь! Это секта маркиза Варлака, видишь змей? Они не горят. Кстати, любопытно, что эти твари тут забыли, обычно они забавляются во Франции. — Я не видел этих пентаграмм. И этот человек, — Филлип отвернулся, — Я не мог его отпустить по объективным причинам. Вы же меня понимаете? — Понятно. Да, именно из-за Мэри Кэлли поймали потрошителя. Говорил мадам — не стоит, но Кэлли была так грешна, мы были обязаны смыть ее грехи… Ей бы очень пошел алый-алый цвет… Филлип предостерегающе глянул на Грелля, явно намекая на присутствие посторонних. — А, Уильям знает про ту историю. Я тогда дураком-диспетчером был. Мы с Михаэлисом пособачились, и я как-то упустил, что моя бензопила может из-за какой-то глупости сломаться. Он же вам рассказывал об этой истории. Ладно, есть у меня идея. Стойте тут, сейчас вернусь. Сатклифф исчез, оставляя двух жнецов наедине. — Вы знали, что герр Сатклифф — Джек Потрошитель во время, когда он работал на вас? — Да. В департаменте был скандал, его чуть не отправили в исправительное учреждение. Много бумажной волокиты и разбирательств. — Вы тоже интересуетесь подобным? Хотя, — Филлип глянул на останки, улыбаясь самому себе. Это было немного странно, наблюдать за тем, как высокий симпатичный мужчина почти ласково улыбается то ли трупу, то ли воспоминаниям. — Вы не хищник. Герр Эдлер — хищник, герр Сатклифф — хищник, я тоже. Вы не нашей породы. Может это и хорошо. Мужчины обернулись. Грелль шел без алого пиджака, за ним плелась сонная девушка в ночнушке. — И что? — апатично спросила блондинка, сонно глядя на присутствующих. — Селль, солнышко, нужно помочь. — Да? Как я рада видеть вас, герр Филлип. О, как всегда, очень аккуратно и красиво, — блондинка слегка улыбнулась, опускаясь на колени, — Я испачкала твой пиджак, верну чистым. Отойдите все, пожалуйста. И гость, пожалуйста, подальше. Блондинка положила руки на землю возле останков, тихо читая какую-то то ли молитву, то ли заклинание. Останки оказались в горящем зеленым мертвым светом ярком кругу. Одна за другой начали проявляться лучи пентаграммы. — Мэссир, прошу вас, он был недостоин служить вам, — девушка склонила голову, почти коснувшись земли. Девушка говорила с кем-то невидимым, но вполне осязаемым. Жуткая темная магия вынуждала жнецов держаться настороже. — Да, мэссир, я передам. Благодарю вас. Пентаграмма загорелась совсем ярко. Вспыхнула, словно маленький зеленый взрыв, и останки — словно лежали на зыбучих песках, а не на земле — медленно провалились вниз. Не осталось ни единой капли крови. — Он просил передать — грядут неприятности. Будьте настороже. Беда придет откуда не ждали. — Благодарю, Селль, помочь? — Грелль осторожно подошел к сонной девушке, чтобы отряхнуть ее от грязи. Девушка отрицательно мотнула головой. Земля в волосах и на ночнушке ее не заботила. — Я верну пиджак чистым. Отведете меня домой? — таким же апатичным голосом спросила девушка. — Благодарю, герр Сатклифф, я проведу фрау. Простите меня за такую просьбу, еще и так поздно. — Я рада вас видеть всех. И даже гостя, — казалось бы, апатичнее некуда сказала девушка, но, пошатнувшись, чуть было не упала. — Я вас отнесу. Прямо домой, не волнуйтесь. Фрау была настолько отрешенной, что слово «волнение» точно было ей не знакомо. Она, слегка улыбаясь, посмотрела на мужчин, пока Филлип осторожно поднимал ее на руки. — Черные дыры гасят самые яркие звезды, на полотне тьмы любая звезда горит ярче, — девушка посмотрела на Уильяма через плечо жнеца, поднявшего ее на руки. — Как дела у Тилля? Он хороший друг, — сонно спросила девушка, обессиленно кладя голову на плечо жнеца. Филлип унес ее, оставляя Грелля и Уильяма одних. — Кто это? — Полукровка. Хорошая девочка, она помогала нам, когда мы сражались с Бафометом. Ее отец — демон снов, Ассель, почти всегда спит. Но сны у нее пророческие, и она незаменимый помощник на переговорах с демонами. Бывают у нее периоды, когда она не такая сонная, но редко. И только когда где-то неподалеку отец. — А кто мать? Грелль пожал плечами. — Не знаю. Гробовщик принес ее еще когда мы жили во Франции, она внешне за все это время не изменилась. Мы воспитывали ее по просьбе Сэмюэля — жнеца, друга того демона. Он также помогал спасать Вену. Я устроил ее сейчас за городом, за ней присматривает несколько слуг. ********** Уильям уже неделю жил в Вене с Греллем. Да, отношения не переходили за рамки дружбы старых друзей. Хотя нет, Сатклифф конечно же знал, что чувствует Уильям, вот только сам он не понимал, что делать и как поступить. Сказывалось то, что Уильям был старым знакомым. Во времена учебы — другом, и очень близким человеком — в первые годы работы в британском департаменте. О тех мерзких и тяжелых временах, из-за которых он позволил себя украсть Гробовщику, Грелль старался не вспоминать. Да и это было слишком давно, словно в другой, ничтожной жизни. Стало немного легче. Квартира уже не была пыточной по вечерам, и хоть в ней не было так же тепло и уютно, как прежде, все же в нее хотелось вернуться. В принципе, иногда он даже чувствовал себя живым. Куда лучше того подобия жнеца, а на большее и рассчитывать не стоит, верно? Уильям очень старался. Он прилагал все усилия, на которые был способен. Он явно не хотел упустить свой призрачный шанс, который с каждым днем становился все реальнее. Да, были десятки новых привычек Грелля, о которых старый друг не знал и пытался привыкнуть. Например, укутавшись в теплый халат, часами проверять чьи-то нотные записи или пить по утрам только кофе, напрочь игнорируя завтрак. Прежний Грелль обожал завтракать сладким и терпеть не мог любую документацию. Новый Грелль терпеть не мог, когда любая мелочь в его внешнем виде не соответствовала тому, что он хочет видеть. Да и к сотрудникам проявлял такие же высокие требования: Уильям однажды слышал, как отчитывал в своем кабинете Бергера Грелль за смятый галстук перед построением. Разнос был таким, будто Бергер совершил предательство всего департамента, не меньше. Его капризы перестали быть детскими, какие еще можно было как-то перебороть, переубедив или надавив на Сатклиффа. Новый Грелль был не просто личностью. Он стал далеко не простым, а очень сложным и порой невыносимым. Бороться за него — полбеды, но бороться с ним — еще труднее. Вот только Уильям был счастлив. Казалось, это куда лучше, чем тот виснувший на нем идиот. — Тилль, котенок, уши прикрой. Ты к этому непричастен. А еще лучше иди на кухню, помоги Уильяму мне кофе сделать. Орсини взглянул на коллег с жалостью. — Тилль, и тебе уши оборву, марш из кабинета! Блондин быстро удалился от греха подальше. На кухне сидел Спирс с книгой по руноведению в руках. За последнее время сотрудники Сатклиффа стали общаться с английским гостем не то чтобы теплее, но уже не так неприязненно, понимая, что появление Уильяма, как ни крути, помогло Греллю пусть и не полностью, но вернуться в строй. — Зверствует? Тилль ничего не ответил, но по ругани из-за соседней стенки все было ясно. — А что случилось? — Общий сбор. Через четыре дня смотр всех отделов в Австрии. Мы уже десять лет звание лучших получаем, а в этом году герр Сатклифф считает, что можем опустить планку. — Но вы же отлично работаете, я видел, что было в Лондоне. — Какого черта обсуждения разводишь? Мой отдел, мои подчиненные, не лезь со своими вопросами. Грелль, оглушительно топая, вытащил из-за голенища высоких сапог на шнуровке пачку сигарет, резко открыв окно. — Сатклифф, ты не прав. Давить на всех постоянно тоже так себе затея. Специалистам свойственно уставать, и эта усталость может плохо повлиять в психологическом смысле. Ты же не хочешь окружить себя сотрудниками, которые хотят тебя убить? Аловолосый отвернулся от окна. Сделал пару затяжек и, тряхнув идеально уложенными волосами, убранными в хвост, решительно направился к Уильяму. — Мон шери, позволь я тебе кое-что объясню. Уильям выдохнул — так, начинается. Грелль сел напротив. — Сколько британцев доходит до общего сбора победителей на международном ринге? — Ты прекрасно знаешь, из Англии и Ирландии за последние семнадцать лет никто не ездил, Великобританию представляет Шотландский департамент, — спокойно ответил Уильям. — Верно, мой дорогой. Пять тупых, как каблуки сапог из последней коллекции Монтелло, мужланов, которые полагаются на грубую силу, и их выносят во втором-третьем туре. А теперь, сколько раз Вена попадала в пятерку лучших? — Я в курсе, что венский филиал лучший в Австрии, и что Австрийский департамент уже больше десяти лет в тройке самых успешных. — Так вот, Уилли. Пусть они меня мечтают убить, а я их, но мы будем тренироваться до кровавого пота, чтобы в этот раз не было унизительного «в тройке успешных». Мы возглавим этот чертов список. — Я в этом не сомневаюсь. Я проанализировал отделы, которые имеют шансы попасть на международный уровень. У вас самые высокие шансы. Высокомерное выражение лица Сатклиффа стало заинтересованней. — Откуда информация? — Надо чаще ездить на конференции и семинары, — вздохнул Уильям, выходя из комнаты. Вернулся он с тетрадью, исписанной идеальным почерком. Сатклифф погрузился в изучение. — За что я тебя люблю и ненавижу, Уилли, твое занудство иногда полезно. Спасибо. Ты подтвердил вероятный перечень жнецов, которых могут отправить на международные состязания. Все равно расслабляться нельзя. Бергер, Гайден, идемте, у меня с вами дело. Тилль, скажешь Вагнеру, что он единственный, помимо тебя, кто меня не злит. Сатклифф знал, сотрудники его услышат. Так и вышло, оба ждали его в прихожей. Не прошло и пары минут, как все трое ушли из квартиры. Филлип пришел на кухню, устало присаживаясь на место Грелля. — Это прекрасно — так рваться к победе, но… — Наш начальник перфекционист, вот и все. Тилль, я могу тебя попросить сходить в аптеку? Голова болит ужасно, а у начальника из лекарств ничего не осталось. Орсини кивнул, обеспокоенно глянул на коллегу и так же ушел из квартиры. — Дело не только в победе. Наш отдел самый лучший, но даже глава департамента в курсе об особенностях каждого специалиста. Глава отдела — сильный жнец, но в прошлом склонный к авантюрам, я — отдельная сказка. Молчу про остальных. Глава департамента идет на множество уступок, включая огромные оклады, закрывает глаза на некоторые неприятности. Покажите мне главу департамента, который подпишет начальнику отдела отпуск для всех сотрудников. Но взамен он требует так же много. Как минимум первые места и лавры лучшего руководителя с лучшими сотрудниками. Это разумная просьба за такие уступки. Сейчас, как вы знаете, юбилейное состязание. Раз в триста пятьдесят лет, в честь битвы за Рим, проводят подобное, и победа стоит слишком много. Берштейн хотел бы остаться в истории лучшим руководителем австрийского департамента, и ошибок нам не простят. Особенно Сатклиффу, и особенно сейчас. — Он считает его должником за помощь Лондону? — Не только. Прежде Берштейн боялся Эдлера. Неоднократно были стычки, но глава департамента сцепив зубы признавал — Эдлер уничтожит его, если начальник только прошепчет, что им недоволен. И плевать герр Эдлеру, что герр Берштейн так же стар и опытен. Герр Эдлер имеет не только косу, но и знания: поверьте, в темной магии он так же силен, как и любой порядочный демон. Обычно косы жнецов не светятся от черномагических защитных заклинаний так, что у всех амулеты в радиусе пяти метров трескаются. К тому же, герр Эдлер порой помогал австрийцам, поэтому Берштейн был доволен. Наш начальник сумел собрать команду, и более того, привлечь сильнейшего, пусть и нечастого помощника в свой отдел. Сейчас начальник понимает — Берштейн может убрать наш особый статус, если мы на блюдечке с золотой каемочкой не принесем ему славу лучшего департамента на ближайшие триста пятьдесят лет. Так что дело не только в высокомерии, хоть и его хватает, но и обстоятельствах. Уильям вздохнул. И если бы не ситуация в Англии, то у Грелля все было бы в порядке. Не было бы такой угрозы. Но с другой стороны… Все слишком запутано. — Завтра будет тот еще день. Надо отдохнуть, генеральная репетиция перед общим сбором. Хотя было бы неплохо потренироваться с начальником. Скорее всего, я буду в боевой двойке с ним. Спирс, слегка склонив голову, внимательно посмотрел на Вагнера. Убийца, сильный жнец, слегка высокомерен, достаточно умен и очень симпатичен. Чем-то напоминал Гробовщика, когда тот с отсутствующим видом вникал в очередную книгу. К тому же, Грелль именно о Вагнере отзывался, как о самом близком коллеге. Грелль редко сражался в боевой двойке с кем-то, кто ему не нравится. Всегда либо с тем, кого любит, либо с самыми близкими — тот же Нокс был любимым учеником Сатклиффа. Нет, не так. Единственным выжившим. Остальных стажеров Грелль «терял» на заданиях, доводил до изнеможения, и те сами сбегали от него, если была возможность. Но, с другой стороны, Вагнер очень привязан к Тиллю. Это видели все. Хлопнула дверь. Зазвенел телефон. — Нокси, ну что, когда за тобой отправлять на вокзал? Ситуация редкая, сам понимаешь. У тебя есть маленький шанс работать со мной. Ладненько, посмотрим. Нет, я даже пожалею тебя, и с Вагнером в боевой двойке буду я, так уж и быть, поработаешь с Гайденом. Ну ладно, жду. Сатклифф, потягиваясь, вошел на кухню. — Поработаем вечером вместе, я займусь рунами. Есть у меня идея, как на международных других удивить. — Герр Нокс — будущая кандидатура на сотрудника нашего отдела? — Какой негодник, подслушиваешь, — Грелль погладил мужчину по плечу, щелкнув ногтем по бриллиантовому украшению на галстуке. Вагнер слегка улыбнулся. Манеры его начальника никогда не раздражали, напротив, харизматичность даже радовала. Он скучал по такому настроению руководителя: да, пусть Грелль все еще тосковал, но хотя бы улыбался и шутил. Пусть это всего лишь бледная тень Сатклиффа, но все же даже это лучше, чем тот мертвец, с которым он работал целый месяц. — Разумеется подслушиваю. — На постоянную работу брать — не знаю, посмотрим. Но Тилля выпускать на состязания нельзя, хотя бы потому, что он стажер и не имеет права участвовать на равных со стариками. У нас был недокомплект, хотели даже дамочку с шестого отдела на время оформить. Неплохо косой машет, но брать посторонних не хочу. — А герр Нокс не посторонний? — Тилль, оказывается, тоже подслушивал, и сейчас с негодованием смотрел на руководителя. — Он не болтливый и не полный дурак. Единственный стажер, который со мной двадцать лет выдержал и сдал практическое занятие с блеском. Да, последние годы его расслабили, но я приведу его в порядок. — А герр Спирс его отпустит? Он же надежда Лондонского отдела, я полагаю, он единственный достойный боец в филиале. «Вы поглядите-ка, теперь герр Спирс, и взгляд умоляющий» — с иронией подумал Уильям. — Ну, полагаю, он наш должник, по сути я имею право требовать весь отдел, но так уж и быть, мне хватит одного Нокса. — Я не могу ничего сделать. Я отстранен. Приказом нового главы британского департамента, открыто уголовное производство. — А кто новый глава? — Сэмюэль Дорни. Сатклифф засмеялся. Вагнер поддержал руководителя на глазах удивленных Спирса и Тилля. — Сэмюэль, жнец-друг демона снов? Это его дочь я видел? Грелль кивнул, вставая к окну, чтобы закурить. — Фантомхайву надоело договариваться и он поставил на должность руководителя жнеца, который известен тесной дружбой с демонами. Сэмюэль силен так же, как Франсуа в лучшие годы, — Сатклифф замер с неподкуренной сигаретой в руках. Он машинально произнес полное имя Гробовщика. Сидящие за столом молчали, делая вид, что ничего не слышали. Уильям осторожно посмотрел в сторону побледневшего Грелля, сжимавшего тонкими пальцами сигарету так, что вот-вот она будет стерта в ничто. — Да уж, а мне говорили, английские джентльмены — пример для подражания. Нужно приглашение? Герр Сатклифф, прошу прощения за то, что так долго ждали, я давал герр Спирсу шанс. Вагнер, улыбаясь, подкурил сигарету Греллю. Тот с благодарностью посмотрел на подчиненного, явно радуясь, что пусть даже только для вида, но это молчание примут за что-то другое. — Золото ты у меня, Филлип. Смотри, Тилль, будешь по сторонам глазеть — уведу. Орсини побледнел, глядя на парочку у окна. Нет, разумеется, он в эту чушь не поверил. Вот только ухмылка Грелля, коварная и такая наглая, поселяла в душу сомнения, шутит ли он. Но… Орсини всмотрелся во взгляд аловолосого мужчины. Какая же чушь. Начальнику было все еще плохо. — Да пожалуйста, вас-то он, надеюсь, с демоном не спутает. Сколько лет, сколько опыта, а он… — Тилль, ты и вовсе про мой день рождения забыл. Тилль потупился. — Ой, запиши, седьмое июля. Год не скажу, но буду откровенен, он меня лет на сто старше, да? — Седьмое июля? — с иронией переспросил Орсини. Вагнер вздохнул. — Ну и недавно отмечали второй. Его чуть не убили годков так тридцать назад. Да, мне Бергер говорил. А что? Ладно, разберемся. Насчет Нокса — пока посмотрим. Насчет уголовного производства я позвоню Фантомхайву, тот разберется. Ну а пока пару часов на сон, и в семь вечера встречаемся на нашем месте. Тилль с недоверием глянул на обоих, но от выяснений отказался. Все равно. Главное, что пока все складывалось удачно. К тому же, Уильям выглядел таким недовольным — кажется, он ревновал Грелля к Вагнеру, но молчал, понимая свое положение.