Камикадзе в бигудях

— Ты чего вокруг меня вертелся? Нокс, дай мне чем-то в него кинуть, — как только Вагнер отошел от него, Грелль тут же решил поставить на место некую личность, которая от него ни на шаг не отходила во время драки. — Я… — Вагнер и не ожидал такого недовольства. — Еще один дурак нашелся! — Грелль бросил в Вагнера кошельком, морщась от боли. — Да, я волнуюсь! — Под руку не лез и на том спасибо, — заворчал Грелль, — Нашел себе принцессу… Встану — голову оторву, понял? — Да понял, — засмеялся Филлип, — Я обязательно буду убит, расчленен… — Не надейся, Джек Потрошитель не по твой части, — беззлобно отмахнулся Грелль. — Все готово, я как чувствовал, — Нокс внес в комнату небольшой чемоданчик, — Будет мерзко, будет больно… — Все как я люблю, — от смеха Греллю стало больней, — Филлип, по операциям на внутренних органах Нокс — профи. Так что ты сегодня в зрительном зале. Вагнер сел на пол прямо у дивана. Рональд дезинфицировал руки, инструменты, действовал быстро и очень ловко. Филлип даже не возмущался, просто сидел рядом с Греллем, не отпуская рук. — Представляю, что сегодня будет в городе, — ухмыляясь, сказал шатен. — А то! Косы сдайте, пьяные жнецы с косами — перебор, — Грелль говорил сквозь зубы, сил не было даже на ругань, он держался, как мог. Боль, хуже зубной — зубодробящая, жуткая — не давала сосредоточиться. Он мучился, даже дышать глубоко было трудно, каждое дыхание надо делить на маленький вздох. А без него никак — Ноксу не видно, как собирать покалеченное ребро. Это в сказках все просто — приложу руку и все, все спасены. Они жнецы, их сломанные кости нужно собирать как любому человеку, разве что используя магию: можно помочь в мелочах или убрать не самый сильный болевой синдром. А сейчас каждый сантиметр вспоротого бока ныл и болел, нужно было быстро убрать осколки и так же быстро все собрать, исцелить и зашить. — Тварь, — выдохнул Грелль, не обращаясь ни к кому, — Тварь. — Вы бы ели, герр Сатклифф, уж полегче моей косы будете, — хмыкнул Вагнер, прижав к себе Грелля. Тот, уткнувшись в плечо, не мог удержать слез, они ручьем лились по лицу, было слишком больно. Разве что не кричал, уже победа. Тилль видел все. Как Филлип, улыбаясь, вносил Грелля, что держался за шею, — нет, не просто держался, положил голову на плечо Вагнеру. Как нежно и осторожно уложил на диван, гладя по волосам. Что говорил Грелль, издали не слышно, но видно — он спокоен и всем доволен, позволяя Филлипу гладить себя по волосам, обнимать, держа за руки. — Готово. Должно стать лучше, — Нокс, зашив рану, упал рядом. У него тряслись руки. — Три ребра, три чертовых ребра! Учитель, чтоб ему, — бормотал Нокс, — Пусть меня кто-то из ваших прибьет, но это почти самоубийство! — На, — Бергер, увидев состояние Нокса, из своих рук начал поить молодого парня, осторожно придерживая стакан с водкой. — С посвящением, — выдохнул Гайден, допивавший нечто из своей фляги. Тилль смотрел в приоткрытое окно раздевалки молча. Словно стал свидетелем измены — не меньше. Это было правильно, помочь начальнику, он боролся как лев. Но… Орсини не знал, отчего эти объятья, вероятно, дружеские, так сильно его смутили. Не мог понять, почему Нокс пил с остальными так, как вполне влившийся в коллектив сотрудник. Уильям стоял так же рядом, молча глядя на эту картину. — А чего стоим, кого ждем? — Нокс дрожащими руками открыл дверь, он заметил Тилля. — Да он так волновался, я думал плохо станет, — ледяным тоном ответил Спирс, игнорируя взгляды австрийцев и первым входя в раздевалку. — Ох, мистер Спирс, герр Берштейн с герр Кински даже поспорили, не спрыгнете ли вы на ринг, чтобы выручать начальника, — дрожащим от злости тоном произнес Тилль. Уильям проигнорировал молодого жнеца, подходя к Сатклиффу. Тот полулежал на диванчике, все еще с распоротой рубашкой и только что зашитой раной. О чем думал Спирс — неясно, но Грелль видел, старый друг очень волнуется. И наверное это волнение, теплое, мягкое, опять напомнило, что Уильям когда-то был лучшим другом. И что, пожалуй, не стоило иногда с ним так жестоко. Ох уж эта сентиментальщина, порой он сам себя ловил на том, что после побед он слишком чувствителен. — Откуда рожи такие кислые? Если я сказал сдать косы, значит сегодня пьем — отмечаем. У нас неделя отдыха перед поездкой в Линц. Вагнер пил холодный алкоголь, стараясь прийти в себя. Тилль видел — Филлип даже не заметил его присутствия. Шатен глаз не сводил с раны начальника. На самом деле Филлип тщетно пытался успокоиться. Частенько, когда его дамба самообладания рушилась, например, после вот таких вот стычек, ему хотелось сорваться с места, прыгнув в ночь, чтобы провести несколько часов, выслеживая какую-нибудь дрянь, и с упоением охотника, догонявшего жертву, погрузиться в это все. Орсини сделал вид, что забыл что-то важное и унесся в коридор. — Может, подарок какой несет или плохо ему, он наверняка не ожидал такого месива, — вздохнул Бергер. — Мне бы не хотелось, чтобы он такое видел, — наконец, Вагнер отвлекся от своей жажды, — Пойду поищу его. — Филлип, он жнец. Да, согласен, подобное рановато, но все же — хватит этих опеканий. Я даю тебе слово, с ним все будет хорошо. Уилли, ну как ты оцениваешь работу меня как руководителя? — подмигнул Сатклифф. Спирс хмыкнул. Его немного успокоило, что Грелль, облокотившись о него, решил наконец не игнорировать его существование. В последнее время он только и занимался тем, что устраивал непонятные игры и был так далеко, словно не в соседней комнате, а как минимум на том конце света. — Как руководителя — отлично, — спокойно ответил Спирс, — Нокс, мне просто любопытно, что нужно делать, чтобы ты так же выкладывался в Англии? — Поставить ему условие. Не выполнишь — сдохнешь, верно, Нокси? Оба англичанина повернулись в сторону кресла. Там было пусто. — Он вроде за Тиллем ушел. Да, незаметно так умчался, — хмыкнул Бергер. Вагнер молча пошел на выход. — Стоять! Я с тобой, — взвыл Грелль. Уильям помог встать аловолосому. — За нами не ходить! Ясно? Берштейн явится — скажите, что за алкоголем пошли, — приказал Сатклифф. ****** Нокс, тяжело дыша, загнал Орсини в угол. Мальчишка-стажер, вцепившись в свою косу — ножницы — был готов защищаться до последнего. — Ну и куда торопимся? — Какое твое дело? Отпусти, немедленно! Нокс одной рукой достал книгу, вызывая Грелля. Едва он успел это сделать — за спиной Орсини показался Гробовщик. Закрывая рану на руке — швы расходились с ужасной скорость — он достал свою косу, защищая стажера. — Я так и думал! Заметил ее отблеск в ложе Берштейна! — процедил Нокс. — Орсини, отойди. Потом труп уберешь, нельзя… Нокс замахнулся газонокосилкой. Потом разберутся, главное время тянуть. Вагнер ничего не понял. Всего лишь увидел Гробовщика с косой возле Орсини и, ругнувшись, достал свою косу. Легендарный разложил косу полностью. Одного удара из последних хватило, чтобы обоих противников впечатало в стену. Досталось даже подоспевшему Греллю, который, царапая камни в кирпичной кладке, глухо застонал от боли в ребрах. — Не надо! Он ранен, сильно ранен. Герр Сатклифф, нужна помощь я уже не справляюсь! Вагнер, — Тилль метнулся к Филлипу, у которого от нападения Гробовщика изо рта и носа потекла кровь. — Стань за меня! Опять тебя использует… — Я не просил его помощи! Сказал молчать, сам ко мне бегал. Я даже не угрожал, — рявкнул Гробовщик, — Нокс его чуть не убил только что! Грелль не мигая смотрел на Гробовщика. Словно увидел впервые. В этой суматохе он видел только такие родные глаза. Рана? Глубокая, предплечье нужно было шить. Собственные ребра болели, все путалось и мешалось. Сатклифф, сцепив зубы, достал меч и одним движением ударил прямо в рану, обезоруживая Гробовщика. — Пятый отдел, сюда. Немедленно. Задержать Тилля Орсини и Француа Эдлера. ************* Вагнер в угол комнаты даже не смотрел. Равнодушно, как манекен, он шил рану, отдавая указания Ноксу и Бергеру. Нокс ассистировал, хоть и сам был ранен, Бергер приносил все необходимое. — Вы все не так понимаете, он просто сказал, что нужно убить остальных учеников Мотси, и тогда… — Вы меня отвлекаете, стажер Орсини, — сухо прервал речь Тилля Вагнер. Гробовщик без сознания лежал на диване в той же раздевалке, где до этого был Грелль. — Филлип, пожалуйста, я не хотел ничего дурного, я… — Герр Орсини, где находился герр Эдлер все это время? Место, как я понимаю, было безопасным. Пока он без сознания, нужно отправить его туда. Нам лишние трупы не нужны. — У меня дома, — тихо сказал блондин, опустив голову. Грелль отвел взгляд, ухмыльнулся: что тут сказать. Вагнер проверил свою работу, шов был идеальным. — Я оставлю мазь для заживления. Ее трудно достать, — мертвым тоном добавил Вагнер, кладя в карман Гробовщика какой-то флакон. — Бергер, Гайден и Тилль, доставьте его в то место, где он был. Проверьте, чтобы мусор за вами не следил. Рональд Нокс… Рональд, слегка подняв голову, внимательно посмотрел на начальника. — Умница. Ты помнишь, кто твой наставник и что кто бы тебе не угрожал и чего бы не было, первый, кто должен знать обо всем — я. Я горжусь тем, что ты сделал. — Донес? Грелль опустил голову. — А вы слепые. Нет, хуже, забываете, что я сам вправе решать свою судьбу. Не сказали, что подслушивали, дружно решили вмешаться в мою жизнь, чтобы ее спасти. Это я про ситуацию с Вельзевулом. Хорошо… Нет, на самом деле ужасно, что вы меня со счетов списываете, считаете бабой, которую нужно оберегать. С другой стороны, я вас понимаю, тогда ситуация была патовой и я никого не виню. Все могли погибнуть. Вы бы за мной сунулись. Сатклифф тяжело вздохнул. Ком в горле мешал сосредоточиться, трудно было даже смотреть на Тилля и Гробовщика. — Но я презираю тебя, Орсини. Ты не только меня предал, ты Вагнера предал. Он единственный, кто за тебя был готов не как друг голову на отсечение отдать, а как жнец, который до смерти любит. Все видели, знали, он бы даже против меня пошел, если бы стоял выбор — я или ты. Когда ты был ранен, он был единственным, кто заподозрил, что я покрываю Спирса. Ты думаешь, скажи ты Филлипу про Гробовщика, он бы тебя выдал? Нет, я его знаю. Любой другой сдал бы с потрохами. А он бы молчал, хотя мы друзья и напарники. — Напарников на руках не носят. — Не скули, — рыкнул Грелль, — Мы с Вагнером в одной землянке от Бафомета укрывались, с одной тарелки ели, в одной грязи были! Он меня из реки вытащил, полудохлого, и выхаживал, пока Эдлер на передовой был. А я его так хорошо понимаю, потому что такой же убийца, как и он. У нас разные цели — жажда крови одна. А ты, поздравляю, ты как Гробовщик! Только он меня слабаком без права голоса признал и пошел, как книжный герой, спасать свою принцессу, — Сатклифф язвил так издевательски, не по себе было от ненависти и сарказма в хриплом голосе, — А ты хуже, ты втихую свои дела проворачиваешь! Ревность он мне устроил, посмотри на него! Да ты просто цепляешься за что угодно, только бы от своего предательства речь отвести. Гробовщик — такой же. Не доверяет, будто не видит и не знает, насколько… Грелль ударил кулаком по столу. Зазвенела посуда. — Хватит. Недоверие — вот, что все губит. Уяснили? Пятый отдел, я вас прощаю за то, что подслушивали и не вмешались в Англии. Тогда прямого приказа не было мне все докладывать, но учтите, я недоволен. Орсини, та же история. Мне плевать на твои интриги. Эдлера на место. И аккуратней с ним, кто знает, что он в голове держит. Вагнер? Мы тебя с Ноксом подлатаем. Филлип с безразличным видом сел на диван. Кажется, он не верил в случившееся. — Правду говорят, старики и дети мыслят одинаково. Орсини — свободен, у тебя выходной. Уильям внес в раздевалку ящик вина. — Не поверишь, но ты мысли читаешь сегодня, — хмыкнул Грелль. ************* Пир затянулся до пяти утра. Да, пусть с налетом грусти и не такой яркий, как обычно, но все же удалось общими усилиями и с помощью алкоголя забыться почти всем в отделе. Даже Уильяму, который вроде бы и был не к месту, но в то же время все к нему уже привыкли. Сатклифф обвел взглядом роскошный номер отеля, который они порядочно разнесли. Он больше походил на поле битвы, тут и там лежали-сидели коллеги. Вот Гайден, мастер барного искусства, уснул прямо возле стола с очередным коктейлем в руках. Как обычно мешал-мешал и намешался, пал, так сказать, жертвой интереса и собственно хобби. Бергер — традиция: как обычно, спит в одних брюках, накрывшись кителем. Армейская привычка. Нокс рядом с Бергером, спит, почти похрапывает. Эти двое затеяли состязание, кто выпьет больше. История умалчивает о победителе, судя по всему их нет. Но завтра оба до хрипоты будут спорить, кто же проиграл. Уильям уснул, прислонившись головой к стене, сидя почти ровно. Со стороны и не видно, что он пьян — так, уснул читая. Но кое-кто вчера молча выпил не один стакан крепких напитков. Только Вагнер, курящий у окна, чувствовал себя трезвым, хотя и всадил в собственный организм не одну бутылку крепкого пойла. — Я вас еле нашел, — робко сказал Тилль, обходя валяющиеся вещи коллег. Он впервые видел своих идеальных друзей в таком бардаке. Вагнер молча курил. Рассвет его выводил из себя. Лучше бы уж царила ночь, такая же как и все, что у него внутри. — Филлип, прости меня. Я знаю, я поступил неправильно. — Я дал тебе хоть один повод сомневаться лично во мне? — Я не сомневался, я… — Тилль подошел еще ближе. Еще никогда Вагнер не был настолько отстраненным и чужим. — Я просто не хотел тебя впутывать, не знаю о чем думал, просто так сложилось… — Не подходи ко мне. — Там ученики Мотси, они опасны и… Вагнер обернулся: слегка растрепанные волосы, совершенно незнакомый высокомерный взгляд. — И ты делаешь из нас для этих учеников мишени, как в тире. — Что? — Да это очевидно, — Вагнер затушил сигарету прямо об чашку, достал новую и, подкурив, продолжил, — В любой момент могут напасть, а мы даже не в курсе о таких врагах. Нужно всем в отделе быть готовыми, достанут Грелля — достанут нас. Нужно говорить нам, Берштейну — мы предупредим демонов. Два шестиранговых в городе, оба на нашей стороне. А так, пятый отдел — компания беспечных мишеней. Гробовщик, ясное дело, думает, хотят его убить, он ведь такая важная цель, что за ним гоняться будут. Ничего подобного! Возьмут за горло Грелля — он сам прибежит и все что надо сделает. А Грелль за любого из нас голову положит. Орсини, сцепив зубы, молчал. Он понимал, Вагнер прав. Никогда прежде Филлип не был настолько прав и настолько отстранен, что невольно вспоминались слова всех в департаменте, что именно Вагнер был лучшим из монстров Сатклиффа. Сердце изнывало от боли, он даже понять не мог, физическая ли это или моральная, он видел в родных глазах только холодную обиду. Лучше бы кричал, лучше бы… Что угодно, не это. Невозможно, чтобы Филлип не сжалился, не простил его. — Да там тех учеников осталось, — позади донесся знакомый голос, — Три калеки. Я их не убью, стравлю с остальными главами департамента — посадят в чистилище, косы отберут. Тилль обернулся. Грелль стоял в какой-то шелковой рубашке на голое тело. Татуировка на бедре — та самая коса Легендарного — просвечивалась сквозь деликатную ткань. Длинные распущенные волосы аккуратными волнами струились по спине. Жнец, повернувшись боком, начал надевать темные брюки. — Вагнер, у меня есть к тебе предложение для одного свидания. Филлип слегка недоуменно посмотрел на Грелля. Ему было откровенно непонятно, что он задумал. Сатклифф бросил в Вагнера кожаный несессер. Шатен открыл сумку — она была забита медицинскими инструментами. Мужчина посмотрел на Грелля, тот, поправляя высокие алые перчатки, пояснил: — Амелия Дэлоусси, управляющая борделем. — Что происходит? — подал голос Тилль. Сатклифф выпрямился, изящно покачиваясь, подошел к подоконнику и сел на него, кладя ноги на колени шатена. Тонкие пальцы в дорогих алых перчатках схватили мужчину за подбородок, разворачивая к себе. — Австрийского зверя зовет на свидание Джек Потрошитель. Вагнер, полуприкрыв глаза, на ощупь провел по высоким сапогам руководителя, застегивая молнию. Это то, что нужно. Тот, кто спасет. Только жажда крови, только азарт, чья-то боль и… — Всю жизнь мечтал о таком свидании, — выдохнул Вагнер, открывая глаза. Грелль слегка улыбнулся. Он тоже порой думал вернуться в дело хотя бы на один день, на одну ночь. Они оставят все заботы, всех предателей в той, другой жизни, где они жнецы. Сегодня это два маньяка, два убийцы — и нет ничего, кроме общей охоты. Иногда он завидовал Гробовщику. Не как любовнику Грелля, — хотя отчасти и этому тоже, пусть и вкусы в этом деле у него совсем иные — а как тому, кто имеет права касаться настоящей страсти, опаляющего огня правосудия. Кто может стать частью его идей, полноценным партнером. Тилль в оцепенении наблюдал, как Вагнер на глазах становится похож на зверя с дьявольским огнем в глазах. Как Сатклифф, ухмыляясь, заправляет мешающуюся прядь Филлипа за ухо. Щелкнула замысловатая шпилька. Между этими двумя не просто была дружба, это… Два полноценных, полноправных монстра, идеально понимающих друг друга, между которыми все горит, да так — другие глядят — уже опалило. И не важно, что это, нежностью-любовью там и не пахнет. Два хищника с блеском в глазах, сводящей с ума элегантностью. Истинная смерть, неотвратимая и очаровывающая своим видом. Страх перед такими соизмерим с восхищением, и ты никогда не узнаешь, что именно заставляет тебя трепетать, просто глянув на этих двоих. Ужас и восторг сплетается слишком сильно, чтобы осознать, где начинается одно чувство и кончается другое. Грелль снял китель Вагнера, поправил слегка съехавший галстук. Оба молча вышли из номера отеля. Тилль сел на пол, закрыв глаза. Что он наделал? Зачем в это все встрял? Гайден открыл глаза. Оказывается, он только притворялся спящим. Молча открыл свежую бутылку с чем-то алым внутри, плеснул в единственный нетронутый бокал на столе и, пошатываясь, протянул Тиллю. — Тебя этот бокал ждал. Пей. Забудешься. Орсини кивнул. Вот тебе и взрослый. Гайден лично ему наливает, как и всем остальным в отделе. Но лучше бы ему, как обычно, Филлип просто дал в руки яблочный сок, и это все оказалось просто дурным сном. *********** Стараясь не шуметь, Грелль открыл дверь в свою квартиру, за ним так же тихо шел Вагнер с несессером в руках. Оба тихо направились в кабинет, и только когда рухнули на мягкий диван, выдохнули с облегчением. Им повезло так незаметно попасть в свой район, когда одежда испачкана в крови жертвы. — Дядя Грелль? — Аманда тут же вошла в кабинет и замерла, увидев перепачканные манжеты и сапоги мужчин. Вагнер так же замер, глядя на девочку. Та неожиданно расцвела и заговорщицки зашептала: — Вы убили вместе плохого человека? Филлип покосился на Грелля. — Почему меня не взяли? — продолжала девочка слегка разочарованным тоном. — Как там твой немецкий и французский, убийца? Я что-то успехов не замечаю. — Вот, — девочка протянула листик с грамматическими заданиями. Кажется, все это время ждала, чтобы похвастаться своими маленькими успехами. Вагнер все так же удивленно смотрел на ребенка. — Я принесу вам вкусностей с кухни, — девочка мигом испарилась и вернулась с конфетами и печеньем. — Мда, грустно конечно, но хорошо, что есть сдвиги. — Я буду стараться лучше, — хмыкнула Аманда, — И мы будем убивать вместе. — Вагнер, подними челюсть с пола. Моя милая племянница убила виконта-садиста, психологических травм и прочих страданий за ней не замечаю. Крепкая психика и очень много упорства. Грелль достал из секретера бутылку вина и флягу с каким-то напитком. Вагнер разлил вино и отдельно налил из фляги в красивый фужер малиновый чай для девочки. — Ну-с, господа, предлагаю выпить за трех убийц в этом доме. Надеюсь, мы обязательно соберемся отпраздновать еще один успех, возможно даже ваш, фрау Аманда. Девочка очень осторожно взяла хрупкий фужер, стараясь не испачкать свое новое платье напитком и не разбить дорогую вещь. — Я буду очень стараться и учиться, герр Сатклифф и герр Вагнер, — по-взрослому ответила девочка, вызывая у них улыбки. Все-таки даже после стольких потерь есть те, кто могут заставить улыбнуться. И пусть сегодня это будет одна идеально выпотрошенная шлюха, убивавшая своих беспечных клиентов, и прекрасная юная девочка, которая всеми силами будет стараться стать лучше ради своих наставников-убийц.