Змейка

      Хвитсёрка едва не посадили. Его продержали двое суток в отделении полиции, пока он не пришёл в себя. Ивар не мог смотреть брату в глаза, когда ему разрешили его увидеть. Тот выглядел ужасно. Казалось, смерть Сигурда повлияла на него гораздо сильнее, чем на самого Ивара.       На допросах Хвитсёрк шептал, что вернулся домой в понедельник, ближе к вечеру, но ему не верили. Его голос был болезненно безжизнен, когда он рассказывал о том, что пытался привести брата в чувство, но ничего не вышло. Детектив, что задавал вопросы, злился. Злился на Хвитсёрка, на его провалы в памяти, на его зависимость, из-за которой он может не получить реальный срок. Ивар смотрел на одутловатого мужчину в помятом костюме и видел всё это.       Самого младшего Лодброка также приглашали на допрос. Он, собрав всю свою волю, спокойно объяснил, что ночевал в тот день на работе. Записи с камер наблюдения при церкви это подтвердили.       То, что на видео были не те даты, никого не смутило, так как Хемунд приложил к записям четырёхстраничное пояснение. Как оказалось, сеть, по которой были подключены камеры, подверглась воздействию хитрого трояна. Этот вирус сбил даты и уничтожил часть файлов. К писанине Бишопа был приложена распечатка выгруженного реестра, где реальные даты записей с порядковыми номерами, чудесным образом, оказались в сохранности и подтверждали слова Ивара. Не верить уважаемому юристу Церкви у полиции оснований не было. Так что младшего Лодброка оставили в покое довольно быстро.       Наверное, Хвитсёрка всё же признали бы виновным, но случилось вот, что.       Девочка-торговка свечками, милая, милая Тора, неожиданно появилась на пороге полиции. Она дала письменные показания, что в установленное время смерти Сигурда, Хвитсёрк находился на другом конце города. Он спал на остановке у её дома. Тора видела его, пока пыталась совладать с дочкой, у которой разболелись резавшиеся зубы. Она была очень убедительна и настаивала на своих словах до последнего. И полиции, скрепя зубами, пришлось делать запрос в дорожную службу на предоставление записей с дорожных камер, расположенных в том районе. Свидетельские показания Торы подтвердились.       Дело так и закрыли, придя к заключению, что смерть Сигурда Лодброка была бытовым несчастным случаем. Ведь на двери не было следов взлома, погибший никому дорожку не перебегал, в сомнительных компаниях бывал, но не часто и не в последнее время. Единственные, кому можно было вменить вину, имели железные алиби. Так что, как бы детектив не хотел, он не вытянул из этого дела дополнительную галочку.       Как единственный совершеннолетний, дееспособный и присутствующий в городе родственник, Ивар взял на себя похороны Сигурда. По его распоряжению, тело змееглазого брата кремировали. На церемонии присутствовали трясущийся Хвитсёрк, хмурый Ивар, два рабочих и местная маргиналка, которая откуда-то знала Сига... Ну или просто зашла поглазеть.       Пока простенький гроб въезжал в печь, Ивар пытался пробудить все зачатки сожаления, совести. Но вот незадача: их не было. Сигурд был тенью, что пугала и таила в себе угрозу, и его смерть, уж положа руку на сердце, принесла больше облегчения, чем печали.       Жизнь продолжила свой бег. Юрким маленьким ужом она двигалась вперёд       Этельстан, когда Ивар вышел на работу, после вынужденного отсутствия, сделал выволочку. Лодброк до этого и не знал, что милый улыбчивый священник может так хлестко бить словом. Абсолютно не божьим.       Христианин высказал всё, что думал об Иваре и его ночёвках. Он не понимал, реально не понимал, почему Лодброк не рассказал ему о своих проблемах. Почему умалчивал. Почему... Десятки разочарованных «почему» обрушились на Ивара. Словесная лавина была очень уничижительной, но справедливой, что уж.       Выслушивая переживания Этельстана, Лодброк на периферии зрения увидел знакомый силуэт. Хемунд, как обычно, невозмутимо и спокойно поздоровался с ними. Повернувшись к священнику, он выпросил себе помощника в лице Ивара на пару часиков. Тот лишь махнул рукой и ушёл в основное здание.       — Я нашёл хорошее место, — Бишоп подхватил пару листов со стола, как только они оказались в кабинете. — У них отличная программа. И они находятся не так далеко: всего часов восемь – десять на машине.       Ивар взял предложенные распечатки и пробежался по ним взглядом. Это было краткое описание и контакты поселения для реабилитации зависимых. Надо же, там даже конюшня имелась. Хвитсёрк, как любитель всякой живности, был бы в восторге.       — Если хочешь, я могу связаться с ними.       — Да нет, я сам, — Ивар нервно облизнул нижнюю губу. Хемунд, после самого яркого разговора, вёл себя как прежде. Словно и не было ничего. Взбаламутил и отступил, ну кто так делает? — Ты и так мне очень помог. Спасибо.       Бишоп посмотрел на него своими невозможными бесстрастными глазами, но лишь чуть качнул головой, не отвечая.       — Я до сих пор не связался с Бьорном, — вдруг произнёс Лодброк, теребя краешек распечатки. — Я написал Уббе письмо — не хотел дожидаться, когда он будет звонить в следующий раз... А Бьорн... У них на судне есть спутниковый телефон, знаешь. Связь, конечно, хреновая, но... В общем, я не могу заставить себя. Как бы не старался. Это же Бьорн! Я не могу! Я не...       — Ивар, — Хемунд чуть наклонился к нему. — Дыши. Бьорн — сильный человек. Он справится. Чем больше ты затягиваешь, тем хуже.       — Но он... Он так боялся чего-то подобного!       — И это произошло. Ты не можешь ничего изменить, — мужчина невесомо провёл по плечу Лодброка. — Ты можешь позвонить ему сейчас? Давай сделаем это вместе...       Ивар перехватил утешающую ладонь и прижал к себе. Спокойный взгляд Бишопа совершенно дико метнулся от глаз Лодброка к пленённой руке и обратно, но вслух он ничего не сказал. Не теряя контакта с глазами напротив, Ивар наощупь достал телефон. Лишь раз он опустил взгляд, чтобы выбрать нужный контакт.