Шиён 11:32 Ты, наверное, уже встала.
Опять без правил этикета, но ей можно простить. Что-то набирает дальше и дольше.Шиён 11:33 Не хочешь сегодня сделать рекламу? Предлагаю у меня дома. К шести часам вечера.
Шиён 11:34 Пойдёт?
Ю успевает вылить молоко в тарелку (удивительно, ни капли мимо при таком предложении). Юхён 11:36 Хорошо. Семена в виде шоколадных шариков выпадают из подсолнуховой коробки и уже мякнут. Этот бы день сделал ещё лучше снег, но его нет, как уже и молока в коробке.×××
Звонок в дверь. На пороге стоит Шиён и запускает холодную Ю внутрь. Комната совмещённая с коридором, в которой прошлый раз была вечеринка, пустует и льстит глазу дизайнера: всё мягко и в пастельных тонах. Даже пара папоротников, свисающих с углов комнаты, вписывается в обоюдный круг нежности. Один из них как раз провисает над поворотом, куда тот ведёт на лестницу вверх. В темноте они не так были заметны, и Юхён не так приковывала внимание к домашней среде. Было кое-что поважнее и поинтереснее. Всё уютное сегодня, как и Шиён, зажавшая руки в тёмно-зелёную кофту. Её чуть мешковатые штаны и тапки слегка «шукают» друг об друга при ходьбе. — Спасибо, — промурчала себе под нос Ю, когда её куртку снимали с плеч и повесили на крючок. (Раздевалка в комнате у Ши для необычных случаев). Сегодня для Юхён откроются новые горизонты. Чердак явно был не таким, как его представляют многие. Тут нет завалов, кучи старой техники, дерева, ненужного хлама и книг с фотоальбомами и со стёршейся плёнкой. Тут тепло, свет и рождественский аромат — свежий белый, тёплый коричневый и вкусный красный. Тут с удовольствием можно спать на полу, усеянном коврами с волокнами, напоминающими скрученную шерсть, много подушек и прожектор с парочкой раскладываемых столиков да стульев. Юхён после холода деревянной лестницы с лакировкой ступает на тот серый ковёр. Как же приятно по нему ходить после твёрдого. Подходит к «дивану» под склоном потолка. Он сделан из подушек, поэтому его так сложно назвать. Ещё главная деталь в этом помещении — развешенные листы бумаги. «Это что-то из книг», — как догадывается Ю по сноскам и одному оглавлению, висящему под лампой. Касается страниц и не успевает зачитать, схватив листик между двумя пальцами и приглядевшись, как сзади слышится голос: — Предлагаю начать рисовать рекламу тут, — не договаривает сначала Шиён, оставаясь на первых ступеньках лестницы к чердаку. — Я схожу, переоденусь. Она исчезает. Тут обычно пусто. Это людской склад, который посещают не так часто. То же самое, как магазины барахолок. Но тут и везде в доме чисто. Шиён любит чистоту. После пяти минут разглядывания помещения приходит Ши. Юхён располагается на одной из подушек со своим ноутбуком, взятым заранее в рюкзаке. Она рисует на графическом планшете, подключив к ноуту, Шиён для рекламы (по плану). Точнее её силуэт. Сзади весь светлый боро Квинс, и она видна тёмным и главным пятном в этой композиции. Одна нога немного отставлена от другой и слабо сжата в колене, чтобы зрителям была показана стойка, корпус прямой, лицо смотрит прямо на художницу Ю, но зритель не увидит глаз на лакричном силуэте. Самое главное — это руки. Они приложены к голове в виде короны. Изящные и тонкие пальцы создают воображаемый стальной вьюн с драгоценностями. Расположение между фалангами придаёт округлую форму антиквариату. «Пред нами предстаёт величество Драма» — будущий слоган рекламы в паре клубов Нью-Йорка. Шиён повезло, что Ю зарисовывает быстро и силуэт — дело несложное. Сложно только то, что приходится смотреть на идеальную натурщицу в (снова) обтягивающем костюме. Примерно в таком она и выступала ночью со второго по третье ноября. Флешбеки с её перепадом на пол и перепадами температур в застывшей Ким пришли как всегда неожиданно. Стилус останавливается, и после прихода в сознание хозяйки продолжает расписывать скульптуру. Юхён нужно привыкнуть к фигуре, телу, окружностям и прямоугольникам, чтобы лучше работать с заказчицей. Сперва бы привыкнуть к ней самой, что, возможно, легко, ведь та чувствуется у Ю чем-то мягким и терпким в голове одновременно, но и трудно перешагнуть через себя на два метра. Общий язык и занятия — найдены.×××
За окном пробегает пара облачков, что смазывают чёрное с белым, превращая последнее в серый. Серый — цвет успокаивающий. Хотя и без него уже стало привычнее находиться с Шиён. На парочку мили шагов. Близко подходить к динамиту на точке отсчёта времени и без надобности — опасная затея. Художница на протяжении всего процесса ни разу не отвлеклась, но на втором кругу шестидесяти минут пришлось потянуться за водой. Заодно посмотреть на часы. 19:56. Это её рабочее время. Поэтому она может целыми днями находиться тут и рисовать Шиён, если, конечно, она сама позволит. Но была вполне не против.×××
Человеческое тело можно сравнивать со всем, чем угодно. Лава. Реки. Гранит. Нефть. Соль. Чёрные дыры. Песок. Солнце. Обсидиан. Можно использовать это как подходящее по вкусу, тактильности, виду, запаху. Тело вполне возможно назвать Планетой и даже Вселенной. И это ещё не считая души, что может сравниться с наростами звезды, её конечностями и сиянием. «Видь больше, чем есть. Так ты создашь цену или обесценишь творения природы» Шиён вполне можно назвать планетой, на которую Юхён перелетела. Только бы знать её гостеприимность, условия и варианты того, как это сделать. Дизайнер ставит как модельку на игровой стол, так и Шиён рядом с занавесками. Она создаёт то, что давно хотела — гармонизацию цветов и женского тела путём дополнения. Клематис опутывает вокруг шиёновой ноги, вьющейся розой — руки, также проходится ею по правому плечу, обвязывая шею. Рука Шиён не устанет, так как держится об полку, расположенную рядом уже на стене. Сколько же тут было касаний, от которых погорела бы Юхён на месте, если бы не её желание воплощения идеи. Хозяйка с гостьей уже перешли на второй этаж. В комнатку Шиён, где в соседней находился цветочный рай, показанный Ши. Юхён могла брать оттуда любые цветы для творчества в присутствии другой. Ли, оказывается, является таким же поклонником флоры, как и Ким. Художница ставит переносной мольберт рядом с кроватью, а сама садится на её поверхность — чтобы мягче было рисовать. По мнению дизайнера, так получается лучше и тональности красок меняются от комфортности рисования. Юхён фиксирует в памяти её очертания. Привыкает к телу зрительно за два часа работы. Но понимает. Ей нужно больше. Проходит три часа. Дизайнер выдавливает последнее масло из тюбика для смешения белого с синим. Голубые клематисы у ног статуи. Шиён хорошо держится, вдобавок не вызывает особой сложности правой ногой выступать чуть вперёд, поднимая на носок, а рукою смотреть в сторону Манхэттена. Уже стемнело, и Юхён успевает включить лампу, перед тем как зевает. Всё же дорисовывает работу на холсте. — Может, тебе поспать? — предлагает натурщица, пока ставит чай на столик рядом. — Да нет. Я домой поеду и там уже. Но после десяти минут полночи понимает, что останется тут — Джун Ки не отвечает (спит уже, наверное). С ужасом или радостью — непонятно. Тут уже томно вздыхает и смотрит в пол с тёмным ковром от освещения. Забирает кружку с зелёным чаем из подавших её рук Шиён и допивает до конца почти разом. Пальцы прекрасных рук со вкусом, как называет их брат «бриллиантовыми», переплетают косички из толстых нитей в покрывале. Это даже несколько успокаивает, считая их нежность, теплоту… В полнейшей тишине они уже не чувствуют вибрации от шиёновых ног. Те ушли убирать чай спускаясь раз по той лестнице с картинками. Юхён падает в мягкость нитей и скоропостижно забывает убрать всё, так как проваливается в мир Морфея. Зачем? Чтобы смотреть на те картинки с Шиен в памяти и бреду.×××
Утро выдаётся хорошим. Правда, Ким не помнит ещё ничего пять минут. Пять минут паники. Она по запаху и знакомой атмосфере определяет, чья эта комната. Казалось бы, сколько нужно времени человеку, чтобы распознавать запахи другого. Но цитрусы обжились и с корицей, и с нежностью их отдаления в воздухе, когда их покровительница уходит. От её подушки отдаёт шампунем со слабым ароматом чего-то непонятного — Юхён пытается проснуться, зарывшись снова лицом в постельное бельё, и пробуждает только чувство обоняния. Слух. На первом этаже что-то трещит и течёт. По логике, там Ли. Ю еле поднимается с кровати. Ей малость стыдно за то, что спала почти в уличной одежде (но это даже лучше, чем хозяйка дома раздела бы её). Она смущённо сжимает в ладонях ткань джинсов, переводя глаза куда-то вниз, на пол — туда, где кухня. Печенье. Одно из самых простых угощений для Шиён. Слегка пряное «месиво» с трещинками засыпается шоколадными крошками щепоткой с её рук. Прямо на горячем подносе оно слегка подтаивает, и девушка ставит эту конструкцию рядом с приоткрытым окном, чтобы остыло и шоколадки подрастеклись по тем трещинам. — Доброе утро. — Нежный голос, как и запах сладости печенья. «Нет. Она знает, оказывается, как здороваться. Удивительно» Плохо верится в то, что Шиён может быть и такой. Мучитель — заботливая мамочка. Юхён познаёт её новый тон характера и личности с каждым днём. Сначала она ей казалась избалованной, сейчас же всё… Наоборот? Тихонько из устройств — колонок — рядом с Шиён играет знакомая мелодия. Ариану Гранде сложно не узнать по голосу, который бодрит высокими нотами и налаживает утро на добрый лад. Пока Ши что-то режет, Ю села на один из стульев ближе к окну, а оно само ближе всего к зелени мини-парка на территории жилища хозяйки, та после к воде Ист-Ривер и к Манхэттену. Крупный мегаполис просыпается под первыми лучами света. Хотя кажется, что половина его засыпает, ведь Манхэттен живёт ночной, неспокойной жизнью. Imagine — название той песни. «Хорошее расположение дома» Оно может вполне заменить Юхён завтраки в кофейне. Когда печенье остывает, у Ши уже готовы чашки для любимого кофе и пара порезанных яблок на тарелке веером, чтобы утро стало освежающим. И правда освежающим голову для Юхён.×××
— Она слишком милая. Опять. — Шиён разглаживает складки полосатой кофты спящей Ю. Треплет голод и желание чего-то тёплого. Тёплого для этого мирного «щеночка», что закинул одну лапку на край шиёновой подушки, неосознанно пытаясь дотянуться до чего-то во сне. Попытки дотянуться до Солнца в этой Вселенной, не понимая, что оно близко.×××
Шиён отвозит Ю на работу. Она любезно согласилась на это, сказав: «А почему бы и нет?» Сегодня уже снегопад. Крупные хлопья падают на стекло машины и тают — Юхён дует на ближайшее облачко горячим, сладким-кофейным дыханием вперемешку с яблочным. Она надеется, что Шиён не увидит в зеркало её детской радости и полуулыбки. Зря.×××
В конце рабочего дня, в томной обстановке бренчит телефон рядом с дизайнером, что сегодня на типографии.Шиён 17:56 Выходи.
Она ждёт уже у выхода, внизу компании. Они договорились на сегодня, чтобы доделать баннер и разместить ещё несколько реклам по сайтам. Падающего снега уже нет, как с утра, зато осталось от него тепло для искусственной травы и белые засыпанные улицы Нью-Йорка. Ю забыла вчера спросить, как ей её рисунок. Но ничего страшного. В комнате всё было убрано под утро, значит она видела его. Он понравился Ли. Определённо.×××
Юхён дорисовывает рекламу для Шиён, пока та наблюдает изредка за спиной и юхёновыми руками и делает им пиццу в духовке. Шиён садится к ней за стол, расставив тарелки и соусы, а Ю, доделав последнюю закорючку на не последнем сайте, принимается за еду и дальше тыкать свободными и неиспачканными пальцами по клавиатуре. — Вкусно? — Очень — с большой и тёплой улыбкой отвечает Ю, пережевав не слишком резиновые кромки теста. В меру. Как и должны быть. Девушка не ожидала такого вопроса в полнейшей тишине, как и на работе, поэтому сейчас она готова ярко улыбаться всему, что ей нравится, что звучит и слышится, особенно, если это голос заботящегося о ней человека. Так уходит минут двадцать на то, чтобы доесть небольшую пиццу с сыром и допить на двоих литр виноградного сока. С их окончанием девушки перешли в комнату Ши на втором этаже. Ещё Юхён успевает сделать баннер за вечер и почти что глубокую ночь. Просмотры уже набираются, следовательно, надеемся, что у Шиён всё получится. Больше о ней узнают. Больше придут. Больше будет денег для чего-то. А для чего? — Шиён, а для чего тебе столько денег? — спрашивает Ю пришедшим вопросом ту, что сзади. — Для мечты. Я хочу купить свою студию и половина уже собрана. Собрана моими родителями. Она притихла, зациклившись на чём-то в воздушной пустоте на полу. «Получается, ей выгодно не платить мне деньги. Но сколько бы она хотела, чтобы я её рисовала?» — Сколько работ ты хочешь за эту рекламу? — Шиён подлезает ближе сзади. Её что-то волнует. Ю затрудняется ответить. Она часто хочет чего-то большего и повседневного. Это для неё единое целое простой человечности. — Я бы хотела тебя рисовать всегда. Утром, когда ты готовишь печенье под музыку. Днём, когда гуляешь и пытаешься щурить глаза от холодного ветра, вызывающего слёзы. Вечером, когда лежишь на кровати. Такие скетчи продвигают меня, из них может получиться что-то интересное. Снова у Ким лезут длинные и рассудительные до подробностей мысли в слух. Она из-за них смущается, а Ши видит в них откровенность. Она ей нужна, так как не намерена долго гадать в людях ответы. — Я предлагаю тебе на моём завтрашнем выступлении запомнить понравившиеся движения, и я могу попытаться их повторить. Для искусства — твоих работ. Юхён чуть ли не давится водой перед уже неспокойным и перебивчивым сном. — Я проведу тебя на самое хорошее место зала. Передо мною. — Шиён провела по её любимому бардовому покрывалу и похлопала его в конце, как будто щенка по головке за послушание. И где ангел-хранитель ментального здоровья, когда он так нужен?