Кинжал, чаша, три меча

***

      Даже самый усердный вои… служащий время от времени наталкивается на препятствия, которые просто не в силах преодолеть. Чертов отчет, который ему поручили, словно специально был создан, чтобы вытянуть из мадзоку последние соки. Вольфрам не спал почти третьи сутки и буквально валился с ног от усталости. Бумагу будто хосаки пропитали: он переписывал ее, наверное, в сотый раз, но цифры все равно не сходились. – Ты бы отдохнул немного, я ценю твои старания, но не нужно так убиваться. Слова босса, собиравшегося на какую-то важную вечеринку, звучали не как приказ, и Вольфрам с чистой совестью пропустил их мимо ушей. Налив себе n-ю порцию горячего шоколада, он ненадолго остановился около общей зоны, пытаясь привести мысли в порядок. – Потрясающая способность, пить шоколад литрами и совсем не полнеть при этом. Это из-за мадзюцу? – восхищено потянул Родригес. – Ты же знаешь, что моя сила не действует в землях людей, – устало отозвался фон Бильфельд, осторожно отпивая из кружки. Обжигающий напиток, почти кипяток бурлил в ее недрах. Именно то, что ему нужно сейчас. Прекрасно знавший о невинном пристрастии верного служащего босс специально приказал настроить кофемашину под вкусы Вольфрама. – Просто он неделями ничего не ест, – с упреком ответила за приятеля Шерон. – Ты бы его в фехтовальный клуб сводила что ли, совсем заработался парень, так и заболеть можно. – Фехтовальный клуб? В таком состоянии только фехтовальная постель поможет. – Даже не пытайся, – по привычке шутливо проворчал Вольфрам. – А то что? Жениху пожалуешься? – с вызовом спросила телохранительница, шутки про постель явно не были ее жанром. Бильфельд растерянно кивнул, он не умел спорить с женщинами. В его стране они были слишком решительными, их блестящие, широко распахнутые, горящие уверенностью глаза, как правило, не оставляли мужчинам ни единого шанса, устоять мог разве что Штоффель, но Вольфрам еще в детстве заметил, что, околдованный собственными тщеславными грезами, дядя никогда не смотрит на собеседника… – Что-то плохо он за тобой присматривает…, – сочувственно произнес Родригес. В отличие от их златокудрой подруги, добродушный доктор так и не догадался за эти годы, о каком женихе шла речь. – У него очень ответственная работа, – задумчиво отозвался Вольфрам, поставив опустевшую кружку на стол (мыть ее не имело смысла, все равно он вернется за ней в ближайшие полчаса). История повторялась, но сегодня мадзоку не мог себе позволить пасть духом, Шори ждал от него выполненного задания, Вольфраму не нравилось подводить. – Прошу прощения. Я должен закончить отчет, – сказал он, удаляясь в отдельный маленький кабинет. – Не засиживайся долго! – бросили ему в спину друзья. – Ага. Он закрыл за собой дверь и ставшим уже привычным жестом потер переносицу. Если так пойдет дальше, совсем скоро ему тоже понадобятся очки. Интересно, каким образом Гвендаль умудрился сохранить зрение, вопреки горам бумажной работы, которую он много лет исправно выполнял за мао. Мадзоку вздохнул. Все же его братья недосягаемы, Вольфраму никогда ни с кем из них не сравниться. Стараясь не думать о доме, Бильфельд решительно положил листы на стол. – Ну что, дружок, познай истинную силу мадзоку! – грустно улыбнулся он лежащему перед ним «сопернику».