Кинжал, чаша, три меча

– Думаешь, они сумеют договориться? – взволнованно спросил король Юури Великого мудреца, на что тот ответил неизменной сияющей улыбкой. – Доверяй хоть немного своим подданным, Шибуя. – Как сказать, – развел руками Истинный король. – Зная Бильфельдов, я не был бы так уверен. – Да уж. Переупрямить Его светлость не просто, – согласился Йозак. – Боюсь, мой брат тоже бывает упрямым в некоторых вопросах, – с извиняющейся интонацией пропела Ее высочайшее величество королева богов. Сын ее предпочел промолчать: он не любил прилюдно признавать свои слабости, предпочитая играть роль коварного, расчетливого, ко всему способного существа. Конрад Веллер – полная его противоположность – тоже не стал комментировать ситуацию. Ему много раз приходилось иметь дело со странными привязанностями чересчур эксцентричной матери, но история Вольфрама была исключением даже для его видавшей виды семьи. Веллер не готов был поручится за то, какой фортель может выкинуть новоявленный бог, ни капли не похожий на его младшего брата. Отважный телохранитель невольно ловил себя на мысли о том, что как никогда прежде нуждается, в совете королевского маршала. – Кстати, а где тогда Гизела? – внезапно сообразил король, мысленно хватаясь за голову. Отправляясь в поездку, он был уверен, что обнаружит в обители богов и юную госпожу фон Крист, помчавшуюся выручать старого друга. Однако ни единого следа Гизелы в стране шиндзоку не наблюдалось. Тревога, что храброй девушке может понадобиться помощь, заставила короля мгновенно соскочить с места. – Не волнуйтесь, Ваше величество. Гизела способна за себя постоять, – мягко сказал крестнику Конрад. – Это ужасно, – простонал король. – Почему мои друзья все делают втихаря… – Наверное, они не хотели утруждать тебя лишними хлопотами, – ласково отозвался Мурата Кен, подмигнув бывшему однокласснику. – И потом, им есть с кого брать пример, – добавил он серьезным голосом Великого мудреца. *** – Выслушаешь меня? – спросил всегда спокойный телохранитель короля Сарареги, напряженно вглядываясь в глаза мальчику, которого несколько минут назад прилюдно назвал супругом. – А у меня есть выбор? – бывший мадзоку совсем не хотел обижать Бериаса, но новая роль бога давалась парню непросто. Старая и новая сущность постоянно сталкивались в его душе, и, если бы король Сарареги не предложил забрать у Вольфрама сердце, внутренние конфликты давно закончились бы грандиозным пожаром. Согласно правилам, по которым была организована жизнь богов, выбора у него не было. В отличие от большинства соплеменников, Бериас был слишком лоялен, любой другой «покровитель» давно подчинил бы парня своим желаниям, но по иронии судьбы единственный сын королевской семьи шинздоку терпеть не мог распоряжаться чужими жизнями. Добровольно взваленная им на себя функция телохранителя вполне устраивала благородного воина. Казалось, будто Бильфельд тоже нуждался в защите, но Бериас понятия не имел, что делать с мадзоку. Венценостная сестра и племянник всегда открыто выражали свои капризы, терпеливый родственник привык с лету угадывать переменчивое настроение владык, но Вольфрам вел себя по-другому. Шиндзоку чувствовал, что парень недоговаривает, но вытянуть из бывшего демона, о чем тот думает на самом деле, не получалось. Бериас не стал настаивать и оставил парня в покое. Он вообще редко вмешивался в дела других, если на то не было королевской воли. Сказать по правде, он и ненавистному обряду не стал бы мешать, но в те горесные минуты, когда наполнялась юной демонской кровью старинная чаша богов, единственное, о чем он думал, – полные слез изумрудные глаза 26-ой мао и та печаль, которая навеки поселилась бы в сердце его друзей. Их общих друзей. Семья демона давно стала для Бериаса родной, ему искренне хотелось помочь, времени искать более подходящее решение у них не было. В тот миг шиндзоку не стал думать о будущем, жажда оставить парня в живых пересилила принципы, которым он был верен с рождения. Когда настало время платить, оба они – демон и бог – не знали, как подойти друг к другу. Бериас предпочел отпустить мальчика, понимая, что путь, который тот готов был избрать, туманен и полон печали, но это был выбор Вольфрама, и Бериас не стал спорить. Ему не слишком-то понравилось вмешательство Сарареги и то, с какой заинтересованностью Алазон подхватила инициативу наследника (шиндзоку моментом догадался, зачем это нужно сестре). Но Вольфрам не возражал и добровольно отправился в Сейсакоку. Бериас вздохнул про себя, но все же позволил коронованным родственникам хлопотать над новым членом королевской семьи. Только так, не иначе – статус Вольфрама был единственным условием благородного воина, с большим трудом согласившегося принимать участие в авантюре богов: слишком невыносимо было представлять гордого юношу игрушкой в чужих руках. Он не очень-то хорошо знал Вольрама, но даже для него очивидным было, что парню трудно принять сложившуюся ситуацию. Роль бога даже для Бериаса была непроста, что уж там говорить о том, кто с самого рождения гордо носил имя мадзоку. – Прости. Я не дал тебе выбора, – (на этой фразе Бильфельд отвел глаза), – но твои родственники не должны страдать. – Я понимаю, – ответил Вольфрам, – я благодарен тебе. – Речь не об этом. – Бериас, я… Но Бериас не дал ему договорить. – Клянусь тебе, у меня не было личного интереса, когда я вмешивался в обряд. Но с того самого дня, когда я тебя коснулся, я ни на минуту не переставал о тебе думать. Я не хочу неволить тебя, но я не могу смотреть на то, что с тобой происходит. Я знаю, ты вряд ли забудешь Его величество, но, пожалуйста, дай мне шанс. С этими словами Бериас осторожно взял юношу за руку и бережно поцеловал шрам на запястье, Вольфрам вздрогнул и покраснел. – Ты же знаешь, что я не могу тебе отказать, – тихо ответил молодой бог, не поднимая взгляда на собеседника. Мечник вздохнул: это были не те слова, которые ему хотелось услышать. Кто знает, есть ли у них шанс обрести друг друга…