Ты знаешь, меня не учили добро отличать от зла, Я всё познавал на ошибках, готовый сгореть дотла. Мне жизнь рассказала о главном. И опыт прожитых лет — Дороже богатства любого, в затменьи мой яркий свет. Пылал от желаний, от страсти, искрил от шальных ветров И думал, наивный и глупый, что к боли любой готов. Не ждал от других пониманья. Не ждал, что пойму их сам. Плясал на углях без оглядки, а страх оставлял врагам. Я верил, никто мне не нужен, привык полыхать один. Но волны жестоко накрыли водой от холодных льдин, Костёр затушив неуёмный, оставив устало тлеть. Как гром среди ясного неба, по сердцу — тугая плеть. Но теплится робко надежда на пепле моей души, А ты не отдергивай руку и вместе со мной дыши. Быть может, сумею коснуться, тебя не обжечь ничуть, Гореть под водой холодящей, не глядя на нашу суть.
Первая попавшаяся егерям на пути деревенька была намного меньше прошлой. Хорошо, что хоть какой-то постоялый двор в ней нашелся — крохотная хатка, где в общей спальной комнате хозяева выставили двумя рядами шесть разномастных простеньких кроватей, больше напоминающих широкие лавки, укрытые набитыми мхом мешками вместо матрасов. Но и так сойдет. Когда они приехали с рассветом, на одной из кроватей в углу лежал какой-то высоченный мужик, чьи ноги свисали с края. Такой здоровый и широкоплечий, что напоминал скалу, укрытую одеялом, как жалкой тряпочкой. Рядом с кроватью лежали вещи: кожаная сумка, из которой явно виднелись хвостики поисковых амулетов, моток пропитанной волшебством веревки и рукоять кинжала. И, хоть на подушке рядом с мужиком не лежала развернутая грамота со всеми печатями, Сокджин с Хосоком одинаково понимающе переглянулись, легко опознав в нем коллегу. — Пойдем лучше позавтракаем для начала, — шепнул Сокджин, оставляя одну из сумок под выбранной кроватью и на всякий случай вороша одеяло, чтобы никто не занял, приняв за свободную. Впрочем, кто тут мог занять… — Хочешь есть? — Конечно, хочу, — отозвался Хосок, перебирая вещи и пряча что-то по карманам полушубка. — Всю ночь, как ненормальные, бегали туда-сюда. Хочу и есть, и спать, и всего, что в этом местечке мне вряд ли предложат. Сокджин усмехнулся, скидывая шубу и выходя. Разумеется, обеденная комната была под стать всему заведению: всего три крепко сбитых стола, отполированных совсем не плотником, а локтями посетителей, прилаженные к стенам треснутые плошки с огарками свечей и уставленная посудой этажерка у входа в варочную, откуда уже доносился приятно пахнущий съестным парок. Не слишком впечатляюще. Зато здесь имелось подвешенное над ушатом ведерко для воды, под которым гости должны были мыть руки. Впрочем, воды в нем не оказалось. То ли слишком чистоплотные гости всё уже истратили, то ли хозяева странную конструкцию у входа использовал исключительно красоты ради. — Чего есть будете? — вытирая о фартук мокрые руки, деловито спросила девчонка лет десяти. Она выскользнула из варочной так тихо и незаметно, что Сокджин, увлеченный разглядыванием подозрительного комочка на своей скамье, даже испугался, услышав звонкий голосок. — У нас уже готовы похлебка с чечевицей и каша пшёнковая, только-только из печи горшки повытаскивали. Скоро сладкие пирожки будут с курагой, мои любимые. — Что ж, — улыбнулся Сокджин, снова скосив взгляд. Комочек на скамье вдруг разлепил два серо-голубых глаза и поднял голову, широко зевая, показывая крохотные клычки. Надо же, серо-бурый котенок, а точь-в-точь — грязный комок пыли. — Тогда нам по миске и похлебки, и каши. А пирожки потом добавим, если настроение будет. — Сейчас сделаем. Девчонка смахнула с лица пушистую черную челку, подхватила на руки потягивающегося котенка и так же ловко исчезла за дверью, за которой слышались разговоры и звон посуды. — Ну что? — кинув на стол мешочек с «дощечками», Хосок уселся, потянулся и задумчиво посмотрел на друга. — Есть у нас какой-нибудь план? Куда дальше пойдем? — Какой тут план… — ответил Сокджин, принимаясь развязывать узел на мешке. — Поедим, выспимся и пойдем к следующему городу, как обычно. Чем крупнее поселение, тем больше фейри в его окрестностях ошивается. — И больше охотников. Вряд ли этот, — Хосок выразительно кивнул на дверь спальной комнаты, — здесь останется. Уверен, тоже к городу идет. — Во-первых, может быть, что он идет в противоположную сторону. — Сокджин шумно перемешал деревяшки и протянул мешок другу. Хосок вытащил себе пять штук и аккуратно выставил их рядочком на столе так, чтобы Сокджин не мог видеть нарисованных на передней грани точек и картинок. — Во-вторых, если даже и в тот же город пойдет, что нам с того? Когда это мы избегали других егерей? — Ну, не знаю. Мы начали избегать глубокого леса, начали избегать проблемных фейри, может, теперь начнем и других охотящихся избегать… В повисшей тишине натужно скрипнула дверь. Девчонка расторопно добежала до стола и плюхнула на него деревянный поднос с четырьмя полными мисками. Одна из дощечек упала, открывая картинку. Хосок почти бездумно снова поставил ее на ребро. — Прости, — сказал он, когда девчонка снова скрылась на кухне, — я не хочу чего-то от тебя требовать, ты старше, опытнее, главнее. Просто я немного волнуюсь и… расстроен. Я ведь заключил договор о егерстве, чтобы как можно быстрее получить приличные деньги и выкупить Пушинку и Былинку. — Никуда твои коровы не денутся. Мы навещали их в начале зимы, живут и радуются жизни, ждут, когда ты их заберешь. И уж точно не походят на пушинку и былинку. — Сокджин хлебнул суп из пиалы и выложил для первого хода пару деревяшек, скромные тройку и четверку. — Не бойся. В следующем же городе кого-нибудь хапнем, сдадим и с чистой совестью разойдемся. Будешь сам себе начальник. Сможешь кого угодно и как угодно ловить, так что скоро накопишь. — Да как я без тебя в лес-то сунусь?.. — тяжело вздохнул Хосок, вынужденно отвечая на первый же ход цветком и птицей нужной масти. — Один я и не охотник толком, до следующей зимы копить буду. — Зря наговариваешь, — добродушно усмехнулся Сокджин и снова хлебнул супа, всё продолжая игнорировать ложку. — Ты хороший охотник с отличным чутьем. А уж вместе с Намджуном вы и вовсе легко справитесь. — С Нам… — Хосок удивленно вскинул брови, выудив из мешка пару новых дощечек. — Ты хочешь продать мне Намджуна? — Ну, — пожал плечами Сокджин. Перед ним на стол легли аж три дощечки для следующего хода, Сокджин поставил полупустую миску с густым супом и осмотрел свои собственные. — Во-первых, когда брошу охоту, мне не понадобится подобный помощник. Во-вторых… недавно он по секрету шепнул, что хотел бы, чтобы я подарил его тебе. Сокджин оттянул ворот своей шерстяной кофты и выудил висящий на веревочке амулет с крупным черным камнем, разукрашенным серебряными прожилками. Камень едва заметно поблескивал в свете утреннего солнца, смешанном со светом нескольких свечей. Стянув амулет через голову, Сокджин протянул его другу. — К тому же, если уж честно, тебе куда больше идут такие украшения. — С ума сойти, — помотал головой Хосок, с восхищением разглядывая амулет в своих руках. Такая безделушка стоила, как обе его любимые коровки, вместе взятые, даже при том, что они были редкой и дорогой пушистой породы. Он бы в жизни не смог на такое разориться. И подобный подарок переоценить было просто невозможно. — Ты уверен?.. — Спроси его самого, с кем он хочет остаться. Хосок неуверенно глянул на девчонку, как раз протиравшую один из соседних столов, потом на дверь варочной, а после снова на Сокджина. Тот с улыбкой пожал плечами и кивнул, разрешая вызвать фейри-помощника при постороннем.***
Едва только осознав свою ситуацию, Юнги впал в жутчайшую панику. Конечно, он всегда был готов к тому, что придется сбегать в любой момент, но никак не ожидал, что его разбудят прямо посреди спячки. Нехорошо это. Очень нехорошо. Но, как только ели и дубки стали чуть гуще, смыкая лесные кроны над головой, в этой самой голове осталась лишь мысль о том, как упросить огневушку остаться и помочь. Кто бы мог думать, что окажется достаточно лишь объясниться и попросить. В очередной раз оглянувшись на идущего следом парня, Юнги с трудом спрятал улыбку. Кто бы мог подумать, что судьба когда-нибудь заставит этих двоих держаться друг друга. Чонгук даже не позволял себе отстать на пару шагов, то и дело протягивал руку, когда думал, что его не видят, касался спины, подогревая замерзшую магию внутри Юнги своей. И, честно сказать, хоть его магия воды и была еле теплой, чувства в Юнги готовы были вот-вот закипеть. Кажется, он не испытывал такого восторга с детства, с того дня, когда мастер сказал, что из его ленивого ученика вполне может выйти прекрасный колдун. Юнги поселился в деревне прошлой весной, меньше года назад. Все местные отнеслись к нему настороженно. По началу Юнги принял это за обычные опасения, которые почти всегда вызывали все колдуны, но вскоре убедился, что в этой деревне просто всех и всё непонятное принято ненавидеть. А потому быстренько поменял тактику: начал планировать перемены в своей жизни, готовиться к неожиданному отъезду и каждый день жить так, будто утром он будет уже далеко. И был всё это время только один человек во всей деревне, кто ему нравился. Точнее — фейри, притворяющийся человеком и управляющий кормильней. Чонгук, может быть, и огрызался порой, ехидничал и вообще вел себя дерзко, но всё же был всегда готов подсобить, если требуется, по-доброму относился ко всем вокруг и всегда говорил в его защиту «магия в наше время стоит дороже, ведь встречается реже». Чонгук был тем самым знакомым, к кому трудно не испытывать симпатию, как бы звонко он порой над тобой ни насмехался, потому что всегда можно было рассчитывать и положиться в трудной ситуации. Как, например, накануне, когда его убить хотели… А к тому же Чонгук был самым симпатичным и обаятельным парнем, кого Юнги только доводилось видеть в своей жизни. Он очень старался не думать об этом и не принимать во внимание… но сил не хватало прогнать глупую радость. Самый симпатичный парень в мире остался с ним наедине и всё время держится близко-близко, то и дело пытаясь дотронуться! — О, богини… да соберись ты, развалюха, — пробормотал Юнги, шлепнув себя по обеим щекам. — Ты в норме? — тут же обеспокоенно спросил Чонгук, высовываясь из-за плеча. — Замерз? — Порядок, не переживай, — улыбнулся Юнги, смущенно отводя взгляд. — Просто пытался немного взбодриться. После спячки я долго прихожу в себя. — О, я тоже, — рассмеялся Чонгук, цепляя под локоть. — В смысле, по утрам с трудом просыпаюсь. Не то чтобы я такой уж любитель поспать, просто ложусь обычно поздно, сильно затемно, так что и выспаться к рассвету не успеваю. — Да. Я так и подумал, ни разу не увидев тебя на рассветных службах в храме. — О… нет. Тут причина, если честно, в другом. Я просто не люблю всё это. Предпочитаю сам общаться с богинями, когда душа попросит. Да еще и местный хромой храмовник, признаться, доверия не вызывает. — Что есть, то есть, — кивнул Юнги, по-настоящему понимая парня. Он с раннего детства привык к храмам, считал своим долгом ходить на рассветные службы. Но местный глава напрочь отбивал желание молиться и замаливать грехи даже одним своим взглядом. Что уж говорить про его постоянные замечания в духе давным-давно изживших себя суеверий о том, что магия злит богов, заставляет их отдаляться от людей и обязательно оборачивается злом, болезнями, горем. Уже к середине лета Юнги еле-еле убеждал себя приходить в храм хотя бы разок в неделю. Что, разумеется, тоже доверия ему не добавляло — маг, не пытающийся замолить свои грехи явно не из честных людей… И только Чонгук добродушно подшучивал, шепотом добавляя, что ничего в этом дурного нет. Когда Юнги поднял взгляд, присматриваясь, далеко впереди между деревьями мелькнула хорошо знакомая искорка поискового маячка. Кто-то шел им навстречу. — Полезай в медальон, — пробормотал он, спешно выуживая из-под слоев одежды медное украшение на тонкой цепочке. — С какой это стати? — фыркнул Чонгук, нахохлившись. — Полезай, если жить хочешь, — тут же шикнул Юнги, глянув со всей строгостью. — Раз уж я пообещал защищать… Чонгук коротко оглянулся за спину и отбросил лишние споры, тут же коснувшись раскрытого медальона и крохотным огоньком укрывшись между гнутыми пластинками металла. Те сразу же захлопнулись. Юнги пихнул медальон под куртку, туже затянул шарф и спрятал руки в карманы, неспешно шагая между деревьями. Через минуту-другую людей разделяли каких-то метров пять. Юнги как бы между делом скользнул взглядом по идущему навстречу. Высоченный, широкоплечий и суровый на вид мужик, в котором каждая деталь выдавала опытного охотника на магических тварей. — Доброго дня, господин маг, — басом начал мужик, надменно глянув на Юнги сверху вниз. — Тоже кого-то выслеживаете в этом лесу? «Скорее, скрываюсь от выслеживающих», — с горечью подумал Юнги, добродушно улыбнувшись и вежливо чуть кланяясь случайному встречному в качестве приветствия. — Ну что вы, — сказал он, выпрямляясь и цепким взглядом осматривая оружие егеря. Короткий меч при поясе, лук и несколько стрел, среди которых, судя по оперению, была и парочка волшебных, парализующих заклинаниями, магическое лассо, множество поисковых, приманивающих и ловчих амулетов. Полный набор. — Всего лишь путешествую от деревни к деревне. — Я видел с вами кого-то еще, — без доли стеснения заявил егерь и вдруг глянул на один из своих амулетов, что стискивал в руке. На черном камне ярко переливались красно-оранжевые капли. — Какую-то нечисть. Возможно, мне просто привиделось?.. — Нет, не привиделось, — совершенно спокойно ответил Юнги, похлопав себя по груди, где обычно носили амулеты. — Это был мой фейри-помощник. Не только же егерям таких заводить. — Огневушка? — Точно, огневушка. Магам воды, как я, бывает трудновато в зимние деньки, так что огневушка под боком — отличное спасение от холодов. — Ммм. — Мужик повел головой, осматривая лес, будто на глаз измеряя температуру вокруг. И кивнул. — А что, правда это, что для нестандартных помощников специальные грамоты-разрешения нужны? Слыхал я от приятеля-стражника, когда в столице был, что свободно торгуют только воздушными фейри. — Чистая правда. — А можете ее показать? Грамоту. До жути любопытно поглядеть, как это дело выглядит-то. — Не думаю, — с улыбкой покачал головой Юнги, поправляя воротник плаща и уверенно сдвигаясь в сторону. Мужик тут же шагнул следом, преграждая путь. — Никто не таскает грамоты прямо в кармане. А у меня нет желания перерывать все вещи в сумках, знаете ли… — Ну, само собой. Ведь искать-то там нечего. Господин маг, от вас так и разит ложью, — прищурился мужик, демонстративно кладя руку на оплетенную черной кожей рукоять меча. — Имейте в виду, что этот участок мой. Вокруг Белого озера охотится только Джунсу. — Тот самый Малыш Джунсу? — рассеянно уточнил Юнги, глянув вправо, куда кивнул мужик. Если там находилось упомянутое озеро, то, должно быть, они уже совсем скоро должны были выйти к следующей деревне. Еще чуть-чуть — и спокойно разминулись бы с этим типом. — Наслышан, но никак не думал встретить лично. Должен отметить, прозвище вам очень… — Я свое слово сказал, — перебил мужик, — имейте его в виду. Повадились, тоже мне, толпами шастают в моем лесу. Мужик злобно зыркнул напоследок и зашагал прочь, так ловко «обойдя» мага, что тот лишь спустя минуту, когда Малыш Джунсу окончательно скрылся между деревьями, понял, что стоит в самом высоком сугробе по колено. Под рубашкой нетерпеливо трепыхался медный медальон. Юнги опустил взгляд, неохотно выуживая цепочку. Огневушка просился наружу, так быстро нагревая металл, что вот-вот мог поставить Юнги на груди клеймо. — Я уж думал, он просто так не отстанет, — с досадой запричитал Чонгук, встряхнувшись и выглядывая через плечо Юнги, будто пытаясь рассмотреть давным давно ушедшего егеря. — Кошмар. Аж мурашки в желудке, как же некоторые готовы воевать за возможность поймать фейри… — За это дело теперь щедро платят, — пожал плечами Юнги. Спину приятно грело, а встревоженное сопение над ухом так умиляло, что он не мог как следует собраться с мыслями. — А разбогатеть хотят все. — Как можно так спокойно охотиться на разумных существ? — фыркнул Чонгук и, резко развернувшись, зашагал между сугробами, как раз по следам, оставленным Малышом Джунсу. — Это же бесчеловечно! — Знаешь, Гук, — ответил Юнги, хоть и прекрасно понимал, что вопрос был задан совсем не ему, — ведь многие даже не догадываются, что фейри бывают разумными. Большинство фейри подобны ночным феечкам, этим нелепым и глупым мотылькам, которые сами прямо в огонь летят. А разумные либо скрывают свою сущность, либо показывают себя не с лучшей стороны… — Не с лучшей стороны? О чем ты? Что я сделал? — Чонгук накинул сползающий капюшон и глянул на пристроившегося рядом. Юнги поднял на него взгляд. — Неужели ты тоже веришь, что я убил старого хозяина кормильни? — Не верю, конечно, — тут же ответил Юнги. — Но меня немного удивляет, что никто из родни не заявился после смерти. Никого не было? Или до такой степени богатеи, что даже вещи разобрать не захотели? К тому моменту сугробы вокруг стали куда более дырявыми, изрисованными цепочками следов, и свежих, и чуть заметенных снегом. Стволы елей всё больше оголялись — нижние ветки были обломаны и, видимо, пущены на лекарства, «одеяла» для саженцев или в сауну. До людского поселения было рукой подать. — Он из Болотищ был, — сказал Чонгук, осматривая россыпь зеленых иголочек под одной из особенно лысых елей. К ней, очевидно, приходили только сегодня. — А болотные, как ты знаешь… — О да, — хмыкнул Юнги. — Война эпических масштабов. — Когда-то давно он сюда ради любимой приехал, — улыбнулся Чонгук, забавно встрепенувшись и нахохлившись, как воробей на холодном ветру. — Разругался со всей родней, приехал, построил вместе с ней кормильню и надеялся на долгую счастливую жизнь. Жаль, что так всё сложилось, десяток лет один прожил. Родня его знать не хотела из-за предательства, а местные недолюбливали из-за того, что болотный. А он ведь был хорошим человеком. — Успел привязаться, пока ухаживал? — Еще бы. Три луны с ним провел. От первого снятого кочана капусты и до последней оранжевой тыковки. — Чонгук замер, из-за дерева глядя на показавшиеся дома. Казалось, их всего-то десяток-полтора. Крохотная деревенька. Зато, наверное, в такой будет спокойно. — Пойми, Юнги, я искренне хотел ему помочь, мы ведь были знакомы когда-то давно. Я рассказал ему всю правду о себе и как мог пытался излечить магией и своими лучшими настоями. Юнги встал поближе и потоптался, разглядывая приземистые домики. — Если бы все люди знали, какими огневушки могут быть добрыми, заботливыми и милыми, думаешь, они бы позволили сдавать огневушек на казнь? Чонгук поджал губы вместо ответа. Мысли его были понятны и без слов.***
Если бы егерям давали надбавки за склочность, Малыш Джунсу точно был бы самым богатым в королевстве, Сокджин не сомневался. Жаль, что сразу спящего со спины не узнали. Точно бы развернулись и пошли дальше своей дорогой. И плевать, что слабость, зато нервы целее. — Пойдем спать? — спросил Сокджин, устав снова и снова переваривать неприятный осадок от встречи с коллегой, и демонстративно зевнул, хотя и без этого никто бы не усомнился, что после ночи блужданий по лесу им нужно отдохнуть. — Да, конечно, — кивнул Хосок, смущенно глянув на сидящего рядом Намджуна. — Я ужасно устал сегодня. Боюсь, буду дрыхнуть до следующей ночи. — Я мог бы вас разбудить ближе к вечеру. Намджун чуть улыбнулся и обвел людей взглядом. Сокджин с трудом заставил себя не нахмуриться. Это был один из воздушных фейри, крылатка. Они превосходно предсказывали погоду, «читали» ветры, узнавая обстановку вокруг по едва уловимым запахам, и, конечно, умели летать. Крылатки считались чуть ли не единственным разумным видом среди фейри, многие егеря покупали их в качестве помощников, еще одного инструмента для облегчения охоты. Уж хотя бы самый дешевенький амулет был у большинства. И у Сокджина был. Добротный, надежный, крепко держащий сильного фейри на привязи. Но не то чтобы Сокджин так уж часто пользовался способностями своего помощника… — Поброжу по лесу вокруг, осмотрюсь, разузнаю, есть ли тут кто-нибудь интересный. А потом вернусь и разбужу вас. — Не думаю, что это хорошая идея, — отрезал Сокджин, собирая все миски после завтрака в стопочку. — Нарвешься на Джунсу — у нас у всех будут проблемы. — Я буду очень осторожным, Джин! — Намджун сложил руки на груди и нахмурился, явно злясь. — Ты же сам знаешь, я его за версту почую, не подойду близко! — И его фейри-помощник тебя тоже почует. Если даже и не узнает по запаху, то примет за добычу. Не знаю, что и хуже. Прости, но никаких прогулок сегодня. — И так за разом раз. — Другие своих фейри и посидеть за столом не выпускают, — напомнил Сокджин, добавив в голос строгости. — Прогуляешься в другой деревне, в этот раз мы… Когда дверь скрипнула, трое путников поначалу не придали этому значения, увлеченные своим разговором. Лишь искоса глянули по старой охотничьей привычке. Но когда один из вошедших дернулся, глухо ойкнув, Сокджин замолк. Лицо парня казалось знакомым, только никак не получалось вспомнить, где и когда доводилось его видеть. — О, это же наш сбежавший огневушка! — улыбнулся Намджун, опираясь на стол и с нескрываемым интересом разглядывая новых гостей в комнате. — Вот так встреча. Сокджин встал из-за стола, поддавшись порыву, но тут же замер. Перед ним был вполне обычный на вид молодой парень, он испуганно осматривал егерей и прятался за своим спутником. Тот явно был колдуном и, судя по взгляду, злющим… Он поднял руку, чуть выходя вперед и загораживая огневушку. Явно был готов заступиться. А воевать с колдуном ой как не хотелось. — Идемте, парни, — бросил Сокджин, щелкнув пальцем по амулету и заставив Намджуна исчезнуть в тайничке. — Что-то мы засиделись, пора хорошенько выспаться. — Доброго денька! — звонко поздоровалась юркая девчонка, выбежав из кухни, снова на ходу вытирая руки, чтобы встретить новых гостей. — Желаете остановиться у нас на постой или просто отобедать? Под завязавшийся разговор, Сокджин спешно собрал дощечки в мешочек и накинул на плечи снятую теплую кофту, искоса разглядывая парочку, занявшую соседний стол. Очевидно, колдун был тот самый, на которого долго и упорно наговаривали деревенские. Едва ли среди их рассказов хотя бы половина была правдой, но в том, что нормальному колдуну не положено просыпаться посреди спячки, Сокджин никогда не сомневался… Всё это, происходившее в последние пару дней, в конце концов зародило в его голове мысли, которых Сокджин долго старался избегать. А не пора ли магическому надзору пересмотреть список разумных фейри, на которых запрещено вести охоту? Может, люди слишком мало знают о тех, кого пытаются истребить?***
— Что будем делать? — спросил Чонгук, с сомнением ковырнув теплую кашу не шибко аккуратной ложкой, будто топором вытесанной. В желудке бурлила тревога, и он не был уверен, что каша там сейчас будет чувствовать себя хорошо. — Мне не по себе от мысли, что эти типы, которые весь вечер меня гоняли, сейчас в соседней комнате. Юнги хмуро осмотрел начинку надкусанного пирожка, судя по лицу, остался вполне доволен и куснул еще раз, подняв совершенно спокойный взгляд и не обращая никакого внимания на серенький комок шерсти, упорно трогающий его лапкой и просящий угощения. Может, не стоило высказывать ему эти мысли. Как ни крути, официально между ними были далеко не приятельские отношения, несколько громких стычек и ни одного толкового человеческого разговора. Возможно, только Гук при этом чувствовал в глубине души нечто иное. Разве при таком откровенничают? — Не переживай слишком сильно, — ответил наконец Юнги и принялся помешивать кашу. — Уверен, сейчас они и правда отправились спать, они ведь тоже шли сюда через лес. Кстати, и нам бы не помешало выспаться… — Только не говори, что мы тоже останемся здесь. — А что? Боишься, они тебя схватят? — Юнги отправил в рот последний кусочек пирожка и продолжил нечетко: — Если так, можешь спрятаться в медальон. Ковыряться у меня под одеждой и воровать они не посмеют. — Не знаю даже, это как-то… я не уверен. — Медальон — не амулет-тайник. У меня не будет возможности запереть тебя в нем. Силы огневушки позволяют тебе нагреть и расплавить металл, тогда будешь свободен. Это займет считанные минуты, если потребуется. Но, уверяю, не потребуется. — Юнги пододвинул тарелку с пирожками Чонгуку, тот неосознанно взял один. А котенку достался комочек каши, принятый со всей мурчащей благодарностью. — Мне не нужен плененный огневушка, я за добровольные отношения. Кстати, ты не мог бы мне кашу немного подогреть, а то остыла уже… Чонгук тихо рассмеялся, а после протянул руки, поднимая глубокую глиняную миску. Через мгновение от каши снова пошел парок. Он часто так делал перед тем, как подать угощение посетителям в кормильне. Но ведь Юнги никогда в нее не заглядывал. Разве что разок в дверях постоял, осматриваясь и дожидаясь кого-то из засидевшихся посетителей, с кем договорился о рабочей встрече. Если припомнить, это и была их первая встреча. Должно быть, колдун уже тогда почуял огневушку, может, потому и не зашел, не хотел связываться с фейри. Собирая со столов посуду, Чонгук чувствовал изучающий взгляд, но, когда обернулся, Юнги стоял уже спиной к нему. И так получалось всегда. Чонгук был уверен, что маг за ним внимательно следит, но тот никак себя не выдавал. Как много он успел разузнать за это время про огневушку? Может, почти так же много, как и огневушка про него?.. — Так что, серьезно? Останемся здесь? — Я с ног валюсь, — скривился Юнги. — Но можем пойти дальше, если хочешь. — Да? — тут же оживился Чонгук. — Правда? — Правда. Если ты готов везти меня на спине, — с хитрецой улыбнулся Юнги. — Я закутаюсь в свое теплое одеяло и буду греться. Уверен, я просто чудесно высплюсь. Правда ты отдохнуть не сможешь… Ну что, согласен? — Иди ты… на грядки, морковку полоть. — Я даже не знаю, что значит «полоть», — рассмеялся Юнги, подпирая щеку кулаком. — Это когда сажают или когда собирают? — Это когда сорняки выдергивают. Между посадкой и сбором урожая. Удивительно, что кто-то может не знать… — Я родился в столице, — пожав плечами, пояснил Юнги. — Там у половины семей нет огородов, так что не приходится вникать. К тому же я с детства обучался магии и разным высоким дисциплинам… — Дис… чему? — Наукам. Я к тому, что жизнь у всех разная, мне никогда не доводилось бывать на грядках. Я покупаю овощи, как и все прочие продукты. Готовить их умею, но не выращивать. — Странно. — Чонгук опустил взгляд к миске и зачерпнул полную ложку каши. — Я почему-то думал, ты попроще. — Городское происхождение и обученность наукам еще не делают меня непростым. — Может быть. Но что-то всё же делает… Они оба стихли, полностью сосредоточившись на своем позднем завтраке и стараясь даже не смотреть друг на друга. Надо признать, хоть постоялый домик этот был совсем маленьким и не самым добротным, готовила хозяюшка очень вкусно, даже кусочек сливочного масла не пожалели. Так и хотелось попросить себе еще миску. Но для Чонгука настало время жить скромнее, ведь за чужой счет сильно гулять не будешь. Он вообще до сих пор поверить не мог, что Юнги столь легко пообещал не только защищать от егерей. До чего же сильно он не хотел искать себе новое местечко для сна… — Что ж, понятно, что сейчас остаемся отдыхать, — снова начал Чонгук, не желая сидеть в напряженной тишине. Уж лучше хоть как-нибудь, хоть неловко вернуться к беседе. Хотя бы для того, чтобы снова услышать чужой приятный голос. — Но что дальше? Может, объяснишь уже, что ты собираешься делать до следующего полнолуния? Куда думаешь идти? — А ты? — Я же первый спросил! Зачем опять увиливаешь от ответа? — Просто у меня его нет, — пожал плечами Юнги. — Я же сразу сказал, что провожу тебя в любой нужный тебе город. Мне разницы нет. Лишь бы подальше от этих спятивших с топорами. — Вот как… — Чонгук вздохнул, не зная, что чувствовать. Сочувствовать неприкаянному, не имеющему пристанища и цели? Завидовать свободному, вольному идти куда глаза глядят? Или, может, злиться на скрытного, не готового делиться даже такими простыми вещами? — Если так, что скажешь по поводу Треречья? Я всегда хотел посмотреть на этот город, говорят, что там по-настоящему здорово. Мы ведь вполне успеем добраться до него неспешным ходом, да? — Успеем, — кивнул Юнги и зевнул в кулак. — Да, городок очень симпатичный. Особенно, если ты любишь грязь, мусор и запах текущих по улицам помоев. — Ну… раз так. А Оленья Гора? Это немного в другую сторону и, кажется, чуть дальше, но одомашненные олени, я уверен, стоят того. Мм? Может, я тоже устроюсь помощником на чье-нибудь оленье хозяйство, я бы не отказался. Юнги мягко улыбнулся. Как будто умилился такому наивному желанию. — Если хочешь, я не против, — кивнул он, запахивая кофту плотнее и натягивая рукава на пальцы. Чонгук тут же протянул к нему руки, коснувшись предплечья, но стараясь выглядеть так, будто ничего и не делает. — Да, там и правда получше. Хотя бы люди не такие дикие. — Значит, решено? Идем в Оленью Гору?! — Решено. Как только я хорошенько высплюсь и снова подкреплюсь, сразу отправимся в путь. Надеюсь, парочка егерей к тому времени уже тоже куда-нибудь уйдет. Чонгук мельком глянул на дверь в спальную комнату, куда отправились охотники, а после подался вперед, перегибаясь через стол, ловко выудил прятавшийся под одеждой мага медальон и в мгновение ока спрятался в нем. Сразу после послышался звонкий голос девчонки, заглянувшей, чтобы проверить посетителя и предложить что-нибудь еще вкусное. Юнги поблагодарил за сытный завтрак и без лишних бесед отправился в комнату. Чонгук слышал шуршание одежды и одеяла, бормотание готовящегося ко сну человека. А после услышал и тихое «Сладких снов, Гук». И затаился, всеми силами стараясь не раскалить медальон добела от нахлынувшего смущения.