***
Надо признать, Чонгук оказался прав. Пока егеря кормили и готовили к походу своих отоспавшихся коней, а Микото возился с заготовками для зелья жизни, Юнги и Чонгук, пользуясь лечебными запасами фейри, приводили Тэхёна в порядок. В тишине, покое и тепле это не было проблемой. Рану быстро еще раз промыли, немного стянули магией, покрыли тонким слоем сладковато пахнущей мази и осторожно обернули новым отрезом ткани. — Не перенапрягай руку, — тихо сказал Юнги, пододвигая к нему полную кружку теплой воды. Тэхён недоуменно нахмурился, глядя на нее. — Пей-пей. Когда люди теряют кровь, им нужно много пить, а из тебя чуть не ведро вылилось. — Точно, — с улыбкой кивнул Чонгук, подпирая щеки ладонью, — мне мама тоже всегда так говорила. — А что? — отложив неиспользованную ткань, Юнги устало размял плечи и потер глаза. Хоть своей магии на это лечение он потратил не так уж много, но чужой через собственное тело пропустил, кажется, целую реку, вернее — целый пожар. А это тоже изматывало. И теперь он больше всего хотел снова забраться на второй этаж комнаты, завернуться в мягкое одеяло и хорошенько выспаться. Но никак не заниматься зельем или собираться в очередной поход. — Ты часто ранился? — Мы с братом непоседливыми были, и в доме хулиганили, и по лесам бегали. Да и дрались частенько. Так что ссадины и раны были обычным делом! — Чонгук рассмеялся, поглядывая на сидящего на другом конце стола Микото. Тот уже закончил выдавливать из почищенного и нарезанного корня сок и теперь старательно процеживал его через ткань. Чистый густой сок в миске нельзя было отличить от самой настоящей крови. — Так что нас с детства учили не только быть осторожными, но и оказывать помощь, если что-то вдруг случится. — А меня родители учили не трогать их вещи и не клянчить сладости, — пробормотал Юнги, тоже разглядывая алые капельки. — Кажется, всё. — Строги́ были? — тихо спросил Чонгук, чуть подаваясь к нему, и Юнги только тут понял, что бездумно втянулся в один из тех разговоров, которых всегда избегал. Но взгляд у парня был до того теплый и располагающий, что ему так и хотелось ответить. — Не то чтобы, — пожал плечами Юнги. — Им просто не было особого дела до детей. Родили, что называется, для галочки, потому что все от них этого ждали, и тут же приставили няньку. А когда стало ясно, что мы с братом унаследовали дедову магию, с радостью сплавили на обучение волшебнику. Идеальными родителями их не назовешь, но они никогда не были жестоки с нами, дали всё необходимое и заплатили за обучение. И всё же меня не удивляет, что брат ни разу к ним не приезжал за последние пятнадцать лет. — А ты? — Бываю раз в год. Не то чтобы их радовали мои приезды, кажется, родители начали думать, что я просто хочу вытрясти с них свое наследство. — Юнги и сам не заметил, как болтающий с оборотнями Микото умудрился втюхать ему пузатенькие рыжие семечки, и Юнги бездумно принялся их щелкать, как тысячу раз делал для собственных зелий. — Я из достаточно богатой семьи. Но, честно скажу, никогда этого не чувствовал, нас с братом в детстве не баловали, а когда в десять лет я перебрался к мастеру, мне высылали минимум денег, даже приходилось постоянно подрабатывать. Возможно, из-за этого они вбили себе в головы, что я хочу отобрать то, чего недополучил. В последний раз мы сильно разругались, не уверен, что в этом году смогу заставить себя навестить их. — Из-за этого ты не хочешь ехать в столицу? Из-за того, что думаешь о родителях? — С чего ты взял, что не хочу? — Когда я об этом заговорил… твои реакции… — Нет, — рассмеялся Юнги, смахнув горку почищенных семян в маленькую мисочку. — Я был в ужасе от твоего глупого и наивного плана, сказал же. И всё еще в ужасе, к слову. Но, что поделать, за удовольствие пообниматься с таким симпатичным парнем всегда приходится расплачиваться. Чонгук насупился, с подозрением щурясь. Похоже, он не понимал, как расценивать подобные фразы от человека, который обычно лишь поддевает. А Юнги нравилось видеть его растерянность, хотя от этого он и боялся, что окончательно потеряет самообладание. Постоянно видеть Чонгука прямо перед собой, так близко, а не через улицу, уже было сложнее, чем он ожидал. Но еще и наслаждаться возможностью играть с его эмоциями… ради такого не страшно проснуться среди спячки. Только бы не забыться.***
Путешествовать в такой большой компании Чонгуку еще никогда не доводилось. Хотя даже нельзя было сказать, что они шли все вместе. Егеря, например, давно оторвались и фигуры их выбелились от порхающего в воздухе мелкого снега. Плетущиеся следом оборотни отставали от них шагов на тридцать, не меньше. Только-только спрятавший свой домик Микото оглянулся на последних двоих, но не стал дожидаться, зашагал один. Чонгук глянул на всё еще стоящего поодаль и смотрящего в другую сторону Юнги. — А мы не пойдем? — Не знаю про тебя, а я-то точно не пойду, — отозвался Юнги, вытягивая руку вперед. — Я поеду. — На чем это ты поедешь? — усмехнулся Чонгук и встал у него прямо за спиной, выглядывая из-за плеча. Рука, бледная и изрисованная синими венками, чуть подрагивала. Чонгук зашептал: — Опять что-то мастеришь? Колдун лишь плечом дернул, не отвлекаясь. Сугроб у его ног уже искрился от магии и как будто разбухал. Чонгук примолк, завороженно наблюдая. Ему нравилось смотреть на чудеса, видеть собственными глазами нечто, что неподвластно простым людям, что-то за гранью его собственного воображения. Вдруг через сугроб проклюнулись две дырочки, они вытянулись и странно задвигались, втягивая воздух и фырча. А после поднялись вверх на снежной волне. Белизна струилась и крепчала под натиском магии, ее мерцание становилось все более ровным, линии — всё более мягкими и гладкими, очертания — всё более четкими. И вскоре Чонгук охнул, глядя на прекрасную белую лошадь, с силой и мощью выкарабкивающуюся из сугроба. — Ей помочь? — почему-то шепотом спросил парень, борясь с желанием кинуться к лошади, ухватиться за круп, потащить на себя. — Она же не застряла, — усмехнулся Юнги. — Просто я создаю ее постепенно. Чонгук стыдливо притих, вцепившись пальцами в плащ колдуна. Когда четыре ледяных копыта уверенно встали на тропинку, лошадь встряхнулась, зазвенев сосульками гривы, и оглянулась на создателя. Невысокая и изящная, но явно крепкая и сильная, сияющая бархатно-снежными боками в свете заходящего солнца и глядящая совершенно бездонными прозрачно-черными глазами. Взгляд от такой красавицы отвести было непросто. Юнги похлопал ладонью сидение массивного седла, подергал за луки, проверяя надежность, и тяжко вздохнул. Попытался вдеть ногу в стремя. Удалось это ему далеко не сразу. А даже когда удалось, оказалось, что вскочить в седло легко и непринужденно дано не каждому. Лошадь снова оглянулась, будто вопрошая, на кой черт ее вообще слепили, раз даже вскарабкаться не могут. — Ну а тебе помочь? — с улыбкой спросил Чонгук. — Нет, благодарю, — пропыхтел Юнги, а после махнул рукой. Лошадь осуждающе фыркнула, но всё же опустилась на колени, позволив магу взобраться без труда, и тут же легко поднялась снова. Меховой плащ укрыл лошадиный зад, сосульки разразились задорным перезвоном. Казалось, кобыла вот-вот сорвется с места в галоп. — Надо было самоходные сани сделать. В сто раз удобнее… — А вожжи тебе не нужны? — Эта лошадь меня и без них будет слушаться, она же волшебная, — ответил Юнги, пряча ладони в рукава, как в муфту. — Но двоих она не увезет, уж прости. Чонгук фыркнул. Ну еще бы. А на вторую такую лошадку этому колдунишке теперь сил не хватит, видите ли. Впрочем, он и не обижался, ведь понимал, что намного сильнее и выносливее Юнги и в обычное-то время. А уж в такие непростые для колдуна дни… — Ничего себе не отморозишь? — Не волнуйся, — усмехнулся Юнги, без всяких команд разворачивая лошадь и направляя по тропинке вслед за ушедшими спутниками. — Когда будет надо, ты сможешь всё важное мне отогреть. — Что-то не уверен, — рассмеялся Чонгук, плетясь следом. — Что-то мне подсказывает, уже поздно даже пытаться. Не зря же старушки в деревне перешептывались. Они всегда такое дело за версту чуют. — Шептались? — искренне удивился Юнги, оглянувшись через плечо. — Про мои… меня? О чем ты? — О том, что мужчина в самом соку, и вдруг без женщины, — не без веселья наблюдая за его растерянностью, пожал плечами Чонгук. — Поговаривали, что и в столице у тебя никого не было, и здесь не нашлось, а всё потому, что не можешь ты с женщинами… ладить. — Да старухи просто с зависти ядом исходили, что уже сами на меня претендовать не могут! — встрепенулся Юнги, поправляя упавший капюшон. Чонгук не понимал, сколько в его словах шутки, а сколько искреннего негодования из-за вечно лезущих в чужие дела деревенских. — Я вообще-то — ого-го! Хотя, признаю, с женщинами лажу не очень, с мужчинами как-то ладнее. Чонгук задумчиво пожевал губу. Так и подмывало расспросить подробнее, но в тот момент и без того всё стало ясно как день, и спросить-то нечего было. Разве что… — А ты уже когда-то был в отношениях с мужчиной? — Может, я и сейчас в отношениях с мужчиной. — Что?! Сейчас? Это правда?! — Эй-эй, спокойно, — рассмеялся Юнги, остановив лошадь и обернувшись. — Чего раскричался? — Но я… да ничего, удивился просто. Так… это правда? Ты с кем-то… — Иди сюда, — улыбнулся Юнги, протягивая руку. — Заползай, подвезу. Заодно расскажу немного о себе, раз уж тебя интересует. М? Чонгук хмуро посмотрел на открытую ладонь, будто по линиям пытаясь прочитать, стоит ли доверять. Помялся немного в сомнениях, переминаясь с ноги на ногу. Но после всё же протянул руку, касаясь холодных пальцев. И обернулся маленьким огоньком. Юнги усадил его на переднюю луку седла и подогнал лошадь. Седло под огоньком моментально превратилось в чистейший прозрачный лед, Чонгук устроился на нем поудобнее и с восторгом огляделся по сторонам. Крохотные лапки уперлись в лед, огонек вытянулся, искрясь и шипя. В таком виде он уже давно разве что скользил по земле и прятался в укромных уголках. И успел совсем забыть, каково это, когда кто-то добрый катает тебя. В детстве отец позволял Чонгуку сидеть огоньком на его плече, но с тех пор минуло много лет, ни с чем не сравнимое ощущение стерлось из памяти. А вот теперь снова вспыхнуло в душе. — У тебя такие глазки смешные, — улыбнулся Юнги, склоняясь вбок и заглядывая огоньку в «лицо». Чонгук обернулся. — Ой, ну надо же, оно еще и улыбается. До чего мило. Чонгук строго шикнул и уставился на лошадиную шею перед собой. Свежий снег глухо хрустел под ледяными копытами, разбавляя скрип стволов и щебет птиц. Подрумянившееся небо казалось легким и высоким, больше не сыпало снежной крошкой, давало путникам немного покоя. Укрытые белой вуалью разлапистые ели уводили вдаль. Чем не идеальная атмосфера для приключения? — Что ж, — вдруг услышал Чонгук позади. Тихий и спокойный голос с легкой хрипотцой заставил снова зайтись взволнованными искрами. — Если тебя это интересует, у меня никогда не было отношений ни с женщинами, ни с мужчинами. Не знаю причин, но не сложилось. И всё же… была одна приятная ночь, которая подтвердила смутные догадки по поводу интереса к мужчинам. Так что старушкам деревенским ничего не светило бы, будь они даже молодыми и красивыми. Чонгук растекся огненной каплей по ледяной корке. Какое счастье, что ему в таком виде не нужно ничего говорить, потому что, честно сказать, его распирало от странной радости. Не то чтобы у него были какие-то виды и планы на мага… да он даже не собирался доставать дальше вопросами и вызнавать что-то про его опыт, чтобы разобраться с собственным мнением хотя бы в теории! И всё же, думая об этом, чувствовал не просто облегчение — почти счастье. Когда чужие пальцы коснулись еле трепещущих язычков, Чонгук подобрался от неожиданности, но тут же успокоился, позволяя погреть ладонь не обжигающим пламенем. Всё же, именно для этого они и держатся вместе. Но, стоило пальцу задеть плотный сгусточек магмы в его центре, сердечко, тут же взвился, как вспуганная кошка, пыхнув жаром во все стороны. — П-прости, — пробормотал Юнги, спешно пряча руку под плащ и отводя взгляд. — Я случайно. Чонгук замер и снова расползся по седлу, успокаиваясь. И с удивлением осознавая, что это прикосновение было скорее неожиданно и непривычно приятным, чем болезненным.***
Тэхён за свою жизнь всего пару раз бывал в человеческих поселениях. Да и то — в деревнях. Город же произвел на него необычайное впечатление. Путники пришли к городу глубокой ночью, так что из окна дешевенького постоялого двора, где они остановились поспать, заняв почти все комнаты, было видно только редкие-редкие огоньки. Но вот утром город развернулся во всей красе. Лиловые Горки стояли на нескольких холмах, низины тонули в густо растущих деревьях, напоминающих черные реки, а верхушки были утыканы близехонько стоящими деревянными и каменными домиками без заборов. Казалось, что могучие древние черепахи из старых легенд выползли из леса, неся на своих панцирях целые поселения, кипящие и бурлящие от веселой жизни. Между ними тут и там тянулись хлипкие веревочные мостики, раскачивающиеся над макушками лысых деревьев. А над центром каждого возвышалась сторожевая башня, напоминающая поганку, держащую на тощей ножке массивную шляпку-крышу из бурой глиняной черепицы. — Почему они называются лиловыми? — задумчиво пробормотал Тэхён, рассеянно блуждая взглядом по городскому пейзажу. Распахнув окошко в комнате, он мог рассмотреть все ближайшие холмы, но никак не понимал, что же в них лилового. — Это из-за цветов, — отозвался Микото, увлеченно заплетая расчесанные волосы в две косы. После сна все путники собрались в одной комнате, чтобы обсудить свои дальнейшие действия. Но вот с важными разговорами было покончено, и сами собой всплывали отвлеченные темы. — Когда город только начали строить, эти холмы почти круглый год буйно цвели небоцветами. Всё было сплошь лиловым… — И от сладкого запаха голова кружилась, — вдруг поддержал Сокджин. — Точно. Как вспомню, аж слюнки текут. Мы их собирали и в молоко теплое кидали. Вкусно очень, сладко, душисто. К сожалению, сейчас найти тут небоцвет — большая удача, только название от них и осталось, за пару лет исчезли. Небоцветы не любят шумных поселений. Поразительные цветы. Они способны цвести в темных пещерах без единого лучика солнца, не боятся никаких морозов, но совсем исчезают, если рядом с ними селятся люди. — А ведь здешние особенно сладкими были, — хмыкнул Сокджин. — Да, совсем без горчинки. Тэхён оглянулся, не сползая со своей кровати у распахнутого окна. Чимин перебирал фишки от «дощечек», пытаясь запомнить правила игры, Сокджин и Хосок наводили порядок в своих охотничьих сумках, Юнги как будто даже посапывал в углу, держа в руках с любопытством оглядывающийся глазастый огонек, а Микото с улыбкой покручивал в руках свой деревянный гребень. — Сколько лет назад основали Лиловые Горки? — спросил Тэхён. — Да почти уж три сотни, — ответил Сокджин и замер, медленно подняв голову. Микото перевел на него взгляд. — Ну вы, ребята, даете, — усмехнулся Тэхён, снова выглядывая в окно. — Я уж подумал, вы сами эти цветочки ели. А небоцветы, вроде как, редкие, да? Я слышал, колдуны за них больших денег просят. — Пять золотых за щепотку сушеных синих лепестков, — со знанием дела ответил Юнги. — Десять — за лиловые. — Ого! Ничего себе! — Тэхён даже заерзал, не в силах представить, сколько же пряников и пастилы можно накупить за такие деньги. Десять золотых! Да это же десяток куропаток! — И что, такие они из себя прям волшебные? — Нет, — улыбнулся Юнги, не открывая глаз. — Они входят в состав некоторых зелий, но вообще-то добавляются исключительно ради улучшения вкуса. Увы, некоторые отвары выходят гадкие до такой степени, что не каждый выпить-то сможет… но всё же они не обязательны ни в одном рецепте. — К слову, для зелья жизни было бы неплохо раздобыть какой-нибудь вкусный цветочек… — нахмурился Микото. — Оно ведь горькое очень. — Да, неприятное, — согласился Юнги. — Но, если сразу заесть хлебом с медом, то вполне терпимо. Так что не будем заморачиваться. Только важное. Огонек в его руках подрыгался из стороны в сторону, как будто не одобряя такой подход. Тэхён улыбнулся. Так странно было осознавать, что этот сгусточек света и жара — тот самый непоседливый парень, что всполошил их всех и потащил в странное путешествие. Тэхёну еще не доводилось видеть огневушек. И, сколь бы невежливым он это ни считал, то и дело снова засматривался на маленькие огненные лапки, обнимающие палец Юнги. — Ладно, постараюсь добыть всё основное, — пряча гребень в сумку, сказал Микото. — Но было бы куда проще и быстрее, если бы этим занялись двое. — Чонгук, слышал? — усмехнулся Юнги, подпихнув огонек большим пальцем. Тот возмущенно трепыхнулся. — Превращайся и помоги, это ведь ты хотел сварганить лекарство. — А Чонгук хорошо разбирается в травах? — упирая руки в бока, спросил-намекнул Микото. Чонгук тут же помотался, отрицая. — Судя по всему, нет. Впрочем, разумеется, я не настаиваю и никого не упрашиваю. И один справлюсь. — Я пойду с тобой, — тут же отозвался Хосок, спешно сгребая в сумку все свои начищенные амулеты. — Сокджин без проблем и один сдаст псину палачу. Так что я свободен. Может, в травах я не понимаю, но хотя бы составлю компанию. — Угу, — промычал Сокджин, натирая черный камушек мягкой тряпочкой, — и тогда блуждать он будет втрое дольше. — Не то чтобы мы сильно спешили, — пожал плечами Микото, набрасывая свою белоснежную шубу. — Если найдем земляные бобы, их нужно будет сразу и отварить, чтобы пюре потом настаивалось. До темноты не успеем закончить, под ночь не станем в путь выходить. А значит, до завтрашнего утра останемся. Всяко успеем обойти весь городок. — Ну вот и решили, — улыбнулся Юнги, сползая по подушке. — Оборотни идут на ознакомительную прогулку и закупают нам еду. Егерь сдает клыкача и закупает еду лошадям. Парочка готовит зелье. Огневушка греет постельку. А я греюсь в постельке. Можете приступать к делам. Тэхён вздохнул. Каким бы наглым ни было заявление, возражений не нашлось, и вскоре все разошлись, оставив мага сопеть лицом к стенке. При более близком знакомстве город показался Тэхёну уже не таким красивым и обаятельным. А всё из-за его сырости. В лесу слякоти никогда не бывало — как только морозы уступали место достаточному теплу, сугробы будто испарялись, впитывались талой водой в почву, напаивая готовящиеся к пробуждению растения. Здесь же она стелилась по всем каменным дорожкам, то заставляя перешагивать рыхлые грязные кучи, то вынуждая поскальзываться на блестящих лужах. И это вызывало самое настоящее отвращение. Так еще и идти было труднее, чем по обычному снегу. — Если честно, мне уже не очень-то хочется гулять, — вздохнул Тэхён, поднимая взгляд и осматривая крыши ближайших домой, чтобы не видеть кашу под собственными ногами. — Может, просто купим еды и вернемся? — Что ж, раз ты так хочешь. — Чимин огляделся по сторонам и улыбнулся, увидев на углу переулочка какую-то темную фигурку. — Идем. Сейчас всё устроим. Он подобрался весь, поправил свой полушубок и уверенно зашагал к фигурке. — Доброго вечера, госпожа! — бодро начал Чимин, подходя ближе. Низенькая и скрюченная старушка вскинула голову, глядя на подошедшего. Из-под шерстяного платка торчали несколько седых прядок, длинный шарф обматывал не только воротник, но и пояс овечьей куртёнки, а по камешкам дорожки стучали деревянные башмаки. — Сумки у вас такие огромные, как вы их тащите только? Разрешите помочь вам. Он потянулся к одному из свертков, что старушка несла на спине. Та одобрительно улыбнулась, не возражая. Тэхён тут же забрал второй. Судя по форме, пугающему весу и странному звяканью, сума была набита стопками глиняных мисок. И можно было, в самом деле, только удивляться тому, как старушка тащила их сама. — Спасибо вам, мальчики, — заворковала она слабым елейным голоском. — А то замучилась я уже, на каждом крыльце останавливаюсь передохнуть. Так и целый день добираться можно от холма к холму. Спасибо за помощь. — Не за что, — рассмеялся Чимин, неспешно шагая рядом со старушкой. — Хотя, не скрою, я хочу кое-что попросить у вас взамен. Небольшой совет. — Совет? — с некоторым удивлением протянула старушка. — О чем же это, голубчик? — У кого тут лучше купить крупы и сыра в дорогу? — Ах, вот оно что! Ну, крупа у нас во всех лавках одинаковая, — покивала старушка. — Да хоть бы и у Сынри купите, вон ее дом. Стучите, не стесняйтесь. У ней и рис, и перловка, и чечевичка. А что до сыра, это к соседу моему лучше идти. Он недорого возьмет, зато сыр добрый, сам в рот просится. — Вот как? Получается, это мы удачно с вами встретились. Чимин с улыбкой глянул на друга. Тэхён спрятал смешок в шарфе. Сам он и не подумал бы пристать к кому-нибудь из местных с такими вопросами. Разве что спросил бы, как до ближайшей лавки добраться, а там и выбирал бы из того, что есть. Теперь же им радушно выдали секретики: где подешевле и повкуснее. Вполуха слушая бодренький разговор, Тэхён не переставал оглядываться по сторонам, рассматривая дома. Они все были похожи и отличались лишь цветом дерева и камней да ставнями на окнах. Где-то были совсем простенькие, где-то — резные, где-то — расписанные красной и черной красками. И порой узоры на них прямо завораживали. Но по-настоящему заставил его душу замереть лишь дом на перекрестке двух узких дорог. Обгоревший, полуразваленный, пустой. Совсем черный с одной стороны и странно пахнущий чем-то сладко-цветочным. Поведя носом, Тэхён часто отрывочно задышал, но лишь убедился. В доме, хотя тот и казался пустующим много дней и месяцев, было что-то очень вкусное. Заметив его поведение, Чимин тоже глянул на дом. — Ну ничего себе, — хмуро начал он, замедляясь. — Сильный был пожар, похоже. Как повезло, что соседние дома — каменные. Давно это случилось? Почему не отстроят?.. — Уж года три прошло, милок, — вздохнула старушка, затеребив хвостики своего платка. — Хозяин-то выжил, но ни отстроить, ни продать место не хочет. Живет себе у родни и не трогает дом. Не хочет, наверное, браться, пока денег побольше не скопит. — То есть, сейчас там никто не бывает? — впервые подал голос Тэхён. — Не бывает, не бывает. Мальчишки-непослушники разве что, этих-то так просто не прогонишь, балуются вечерами. Тэхён нахмурился. Нет, определенно, никакие мальчишки не могли натащить в развалины дома столько сладостей, чтобы запах захлестывал аж на улице. И от этой мысли так и тянуло подойти ближе и разобраться. Но он заставил себя поправить висящую за спиной тяжелую суму и идти дальше, оставив это до обратной дороги. До дома старушки они добрались довольно скоро, помогли ей втащить и расставить по полкам посудной лавки все миски, а в награду получили два ароматных пирожка с репой. Соседи ее и правда недорого продали солидную сырную головку. А в одной из попавшихся на пути лавочек они взяли по мешочку пшена и гречки, которые быстрее готовятся. И собирались уже идти обратно к постоялому двору, но Тэхён вдруг вспомнил про сгоревший дом. — Я хочу заглянуть туда, — честно признался Тэхён, оглядываясь по сторонам и проверяя, не смотрит ли кто. — Я чувствую, что там что-то… интересное. — Двери и окна заколочены, — пробормотал Чимин, неспешно обходя здание. — Думаю, не стоит лезть через верх, так что… разве что… вот, посмотри, наверное, здесь сможет пробраться лис. Тэхён сунулся за угол. Чимин стоял у одного из окон, заглядывая внутрь. Это окно тоже было заколочено парой досок, но под ними зияла дыра. Тэхён с опаской глянул по сторонам. В переулке никого не было видно, да и из окошек, похоже, не наблюдали. Можно быстренько перекинуться и скользнуть внутрь, чтобы осмотреться. — Там точно что-то есть, — с азартом зашептал Чимин, рывком подтащив его ближе. — Как будто кто-то прячет в сгоревшем доме тайную кухоньку, где готовит медовые пряники! — Кухоньку? Да кто станет таким заниматься? Глупости. — Не скажи, — хитро улыбнулся Чимин. — Ты просто о людских сообществах мало знаешь. Чтобы торговать пряниками, нужно официальное разрешение получить и налоги постоянно платить. А вот так, тайком, из-под полы… выгоднее намного выходит. — Правда, что ли? — озадаченно протянул Тэхён, еще больше заинтересовавшись удивительной находкой. Простые люди, проходившие мимо дома, должно быть, не чувствовали аромат, ведь он был слабым и терялся в прочих запахах города. Но оборотень, сунувшийся в окно, уже с трудом сдерживался. — Подсади-ка… Еще раз глянув по сторонам, он перекинулся в лиса. Чимин тут же поднял его к высокому окну, помог пробраться внутрь. В доме было достаточно темно. Пожар, судя по всему, случился на втором этаже, именно он пострадал наиболее серьезно. Первый же казался почти целым. Пустота, закопченные стены и потолок, скопившаяся пыль и грязь. Именно так и должен выглядеть заброшенный дом. Только сладкий запах теперь казался сильным до одури. А еще — следы. Осторожно шагая мягкими лапками вдоль стены, Тэхён с удивлением осматривал следы крупных мужских сапог на пыльном полу. Они казались свежими и уверенно вели от заколоченной, казалось бы, двери в соседнюю комнату. Тэхён засеменил туда, осторожно смахивая пушистым бурым хвостом отпечатки лап. Следы уводили к приоткрытой двери, за которой оказался спуск в подвал. Непроглядная тьма не была проблемой для лиса, так что он неспешно спускался с одной ступеньки на другую, в удивлении оглядывая подвал. А посмотреть-то было на что! Весь пол сплошь порос крупными цветами, свернутыми в крепкие бутоны. Они тесно жались друг к дружке, будто греясь в спертом морозном воздухе, совсем не шевелились и напоминали россыпь драгоценных камней. А запах над ними стоял такой, будто Тэхён не в подвал, а в бочку с джемом забрался. «Небоцветы, — мелькнуло в голове без толики сомнения. — Должно быть, спрятались от людей в укромное местечко». Спустившись на самую низкую ступень, Тэхён прижал уши, потянулся мордочкой к цветам и с наслаждением глубоко вдохнул. И тут же глухо чихнул, дернувшись всем телом. Ответ на все вопросы о доме нашелся, от сладости воздуха сводило зубы, но так не хотелось возвращаться. Хотелось с разбега нырнуть в это море цветов, барахтаться в нем, не думая ни о чем, измазаться пыльцой с головы до кончика хвоста. А после свернуться калачиком и хорошенько выспаться в чудном месте. И только мысли о том, что Чимин так и стоит у окна, дожидаясь его возвращения, заставили побороть соблазн. Сорвав напоследок пастью несколько ближайших цветов, Тэхён развернулся и засеменил обратно, впервые после побега чувствуя себя совершенно спокойно, ощущая самый настоящий душевный подъем. — Как дела? — зашептал Чимин, заметив карабкающегося через окно лиса. — Что это у тебя? Цветы? Среди зимы? В заброшенном доме?! Тэхён спрыгнул на землю, положил цветы в снег и перекинулся. — Там весь подвал ими зарос! Представляешь? — подняв цветы, Тэхён осмотрел их при ярком свете дня. Лиловые, пронизанные фиолетовыми прожилками украшенные одним ажурным краем на каждом лепестке. — Это они так сладко пахнут, небоцветы! Чимин спешно оттянул его шубу и спрятал цветы за пазухой, тут же принявшись с наигранным увлечением шнуровать веревочки-завязки на своих меховых сапогах. Проходивший мимо мужчина лишь мельком глянул на парочку в узком переулке и спокойно побрел дальше. — Что ж, — подхватывая сумку с покупками, пробормотал Чимин, — значит, мы снова удачно заглянули. Небоцветы очень пригодятся для зелья королевы. — Точно, — улыбнулся Тэхён, поправляя ворот шубы и накидывая капюшон. Из-под бурого меха чувствовался дурманящий запах. — Должно хватить, наверное.***
— А ты уверен? — спросил Гончар, с сомнением хмыкнув, и налил себе еще бормотухи. — Собственными глазами видел из окна, — с раздражением ответил Косой, мельком глянув на пеструю компанию в противоположном углу кормильни. Те были увлечены своим разговором, совсем ничего вокруг не замечали. — Или ты моим глазам не веришь? — Верю-верю, — буркнул Гончар, махнув на него. — И что получается? Они за цветами нашими пришли? Пронюхали? Как думаете, сдадут страже? Или ограбить решили? Тогда, наверное, ночью вернутся и соберут всё… — Больше похоже, что они для себя немного взяли, — покачал головой Косой. — Такие побоятся страже сдать, если понимают, кому на хвост наступили. — А если не понимают? Они не из здешних, вряд ли соображают, куда влезли… — Ну, тогда надо им объяснить, что так дела не делаются. В чужие дома лазить — себе дороже. Жалко, что их не перебили всех, как волков. От тех проблем меньше было. Лисы... тьфу. С какой бы вообще стати егеря спутались с оборотнями и какими-то фейри. Нечисто дело, сразу же понятно. — Фейри? — охнул Гончар. — Да что ты?.. — Конечно, фейри, балда. Тот темный постоянно искорки пальцами пускает. Вряд ли маг, огненный фейри какой-то. А светлый... ты где видел двадцатилетнего парня с такой молочной сединой, м? — Ну... Не знаю, мужики, мать моя сказала, что хорошие ребята. Оборотни ей с сумками помочь вызвались, всю посуду дотащили и в лавке помогли. Спросили, где крупы купить в дорогу. Может, случайность это? — Как говорит наша стража? — перебил хриплый голос. Оглядев подчиненных, Медведь отодвинул от себя пустой стакан и поднялся из-за стола, не собираясь и дальше маячить перед чужими глазами. Уж он-то, в отличие от своих куда более глупых шестерок, прекрасно понял, что колдун за ними давно и внимательно следит. — За случайный проступок тоже придется ответить.