Всю юдоль обошёл земную: Позабыл про азарт и пыл, Выбирал поворот вслепую, Истрепалась душа до дыр. По песчаным бродил дорогам, Раскалённым, что адский котёл. Повидать ты успел так много… Но однажды поймешь — нашёл. Ты увидишь не просто остров, Закоулочек райских кущ. Там деревья до неба ростом, Зацветающий сочный плющ. Изумрудные птицы-рыбы, Что поют под речной волной, Золотых облаков изгибы, Сладкий воздух такой густой. Островок — воплощенье покоя. Для подобных тебе людей, Утомившихся лютой судьбою, И уставших от жизни своей. Только там, позабыв запреты, Ты сумеешь побыть собой, Не бояться, что вольность эта Обернётся потом бедой.
Сокджин, честно говоря, считал, что Микото — легкая добыча: любопытный и наивный, лезущий туда, куда не следует. И, будь Микото именно его другом, уже бы отчитал за доверчивость. Ну как можно взять и притащить в собственный дом какого-то мага с незнакомым огневушкой?! В такое-то непростое время, когда каждый фейри вынужден бороться за жизнь. Но Хосок, разумеется, не спешил ругаться, для начала разобрался, а история на поверку оказалась куда сложнее. — Прости за это недоразумение в деревне, — с огромным трудом сказал Сокджин после долгих-долгих тяжелых раздумий и, не поднимая головы, глянул вправо. Чонгук, до того шептавшийся о чем-то со своим другом магом, удивленно притих. Они сидели в выстеленном руном уголке у печи, маг деловито перебирал лекарства в плетеном коробке, а Чонгук просто баловался с его амулетом, катая по столу туда-обратно. — Я не знал, что вы… что… — Мы не знали, что огневушки — не злобные фейри, — пришел на выручку Хосок. Положив на стол стопку тканей, которую Микото подал со второго этажа, он улыбнулся. Мягко, но не без тени сожаления на лице. Как и следовало бы в такой ситуации. — До этого мы встречались с ними лишь пару раз, ни одна из тех огневушек не превращалась в человека и не пыталась с нами общаться. Мы понятия не имели, как всё на самом деле. — Именно поэтому мы и хотим попросить королеву попридержать охоту, — ответил Чонгук, кивнув. — Егеря слишком много не понимают о тех, за кем гоняются. Сокджин нахмурился, отводя взгляд. Матерый клыкач, как чучело, сидел в самом углу и не шевелился, смотря перед собой совершенно пустыми глазами. Лишь слабо дышал и ронял изредка слюну из приоткрытой клыкастой пасти, напоминая, что, стоит разорвать волшебную цепь, собравшимся в лесном домике людям не поздоровится. Его челюсть без труда могла перекусить предплечье — это Сокджин знал не понаслышке, с его предыдущим напарником такое случилось. Так что всему, что писали о клыкачах в королевском справочнике для егерей, Сокджин охотно верил. Но вот огневушки… Если верить его справочнику, огневушки были зловреднейшими существами, паразитирующими в человеческих деревнях. Выбирали домик поуютнее, насылали на хозяев гадкие болезни и, избавившись от законных владельцев, занимали их жилье. Съедали внутри всё, что горит, затем устраивали пожар, поглощая и сам дом. На это уходило с полгода, не больше. А после отправлялись искать новую добычу. Опять же, если верить его справочнику, огневушки были «существами на редкость пустоголовыми и неразумными», а потому вывести их на чистую воду должно было быть легко — достаточно лишь познакомиться поближе или завести основательный разговор. Справочник утверждал, что огневушки, хоть и подражают человеческой речи, ничуть ее не осмысливают, а потому связных бесед с ними не получится. Во времена же, когда получал разрешение Хосок, об огневушках уже говорилось другое. Должно быть, егеря, столкнувшиеся с реальностью, написали множество жалобных писем, и справочник пересмотрели: больше он не напирал на глупость огненных фейри, теперь их просто выставляли ужасно злобными и безжалостными. Такими, что не попытаться убить при встрече — уже преступление. Однако мальчишка перед ним совершенно точно был далеко не дурак, прекрасно всё понимал. Получше некоторых. И явно он не стремился уничтожить все человеческие деревни на своем пути. А потому Сокджин не мог перестать думать: сколько еще вранья было в этом чертовом королевском справочнике, который он ради получения разрешения так старательно переписал себе от руки? Сколько из тех фейри, что он отвел на смерть, были безвредны и разумны, имели дом, семью, планы на ближайшую весну, желания и мечты?.. — Вот эти совсем новые, — сказал Микото, свешиваясь с верха и протягивая несколько черных шерстяных свертков. Сокджин, слишком погрузившийся в собственные размышления, удивленно поднял голову, глядя на покачивающуюся белую косу. — Только пару дней назад выменял у подножья горы. Тамошние угольные овечки — просто чудо, какие пушистые! — Ну-ка. — Хосок устроил свертки на стол и развернул один, прикладывая простенькую кофту к груди. — Надо же, прям мой размер. — Так на тебя ж и выбирал, — усмехнулся Микото, снова прячась. — Хорошо, что успел. Не думал, что вы так рано пойдете обратно. Ничего не случилось? — Просто решили не ходить к побережью, — ответил Хосок, уже натягивая черную кофту. — Морские фейри для нас непривычны, так чего к ним лезть? Лучше и дальше клыкачами обходиться. — Так вы, значит, в город его ведете? — Микото снова высунулся из-за края, коса соскользнула с плеча, а на кончике ее, вцепившись в кожаный шнурок-завязку, теперь раскачивался бурый мышонок. Сокджин передернул плечами. — Завтра утром пойдете? — Да, думали, Сокджин в Болотища с добычей пойдет, а я останусь тут его ждать. — Хосок расправил складки торчащей из-под шерстяной кофты рубахи и осмотрел всех собравшихся. — А вы когда собираетесь отправляться в путь? — На рассвете мы собирались идти в поселение лис, — ответил Чонгук, вертя желтый амулет между пальцами. Маг меж тем отодвинул плетеную корзинку, переложив пару скляночек и мешочков в свою сумку, а после спокойно забрал и амулет, заставив парня сцепить руки в замок. — Микото обещал нас проводить, и… — Проводить? — тут же встрепенулся Хосок, переведя взгляд на только-только спустившегося. — Завтра утром? — Да, — явно нехотя кивнул Микото, бросая на стол последние льняные отрезы. — Я уже пообещал, так что не могу теперь отказаться. — А может быть, Сокджин мог бы вас проводить? — с надеждой спросил Хосок, глядя то на напарника, то на парочку в углу. «Нам без разницы», — бросил маг, кажется, впервые за ночь подав голос. Хосок уставился на напарника в упор. — Джин? — А эта мразь будет весь день сидеть и слюнями на пол капать? — Сокджин кивнул на клыкача. — Или вы его поведете в город? — Ну… — На чердаке его сейчас запрем, — предложил Микото. — И не будем трогать, пока не освободимся. Лисьи норы ведь недалеко, за пару часов можно вернуться. Отдохнешь, и вы с Хосоком пойдете дальше, прихватив своего песика. А мы… хотя, если подумать, нам тоже в сторону города нужно, у меня половины составляющих на зелье нет, искать придется. Тогда, может, лучше всем вместе идти… — Что за зелье ты собираешься варить? — спросил Хосок таким тоном, будто всё остальное было уже решено. Сокджин лишь хмыкнул, не споря. — О, мы хотим сварить зелье жизни, — вместо хозяина ответил Чонгук. — Что это еще за зелье такое? — Лекарство от всех болезней. Хотим сварить его для королевы Бин, чтобы она наконец поправилась и смогла полноценно вернуться на трон. Мы думаем, что это очень поможет всему королевству… и конкретно фейри. — Ничего себе, какие планы! — рассмеялся Хосок, то ли слегка натянуто, то ли растерянно. — Не сочтите за грубость, но вы уверены, что сможете всё это провернуть? Маг перевел на него совершенно безжизненный мрачный взгляд, от которого даже не по себе стало. Сокджин вообще-то подумал то же самое, но лезть с расспросами и — тем более — поучениями не стал, просто молча поднялся из-за стола, обулся и, прихватив конец серебряной цепочки, вывел клыкача из комнаты. Открыв входную дверь, он осторожно выглянул на улицу. Ночь в лесу стояла тихая, безветренная, казалось, что можно услышать любой шорох за десятки метров. Но Сокджин давно не верил обманчивым ощущениям, так что выпустил фейри-помощника на разведку. — Ну как? — спросил он, снова выглядывая, но не решаясь шагнуть за порог, чтобы не выйти из поля действия маскирующих чар. Фейри смог бы обойти их и вернуться благодаря притяжению амулета, к которому привязан, но простой человек, выйдя из дома, уже бы увидел лишь кучу бревен. — Чисто, — отозвался Намджун, выворачивая из-за угла. — Поблизости никаких охотников. Парочка мелких речных гадов на севере, метрах в пятидесяти. И один болотный гном на юго-западе, но он совсем далеко. — Отлично. Возвращайся. — Сокджин распахнул дверь пошире, впуская встряхивающего крылья фейри. — Помоги мне затащить эту заразу на чердак, пожалуйста. В дверь между прихожей и основной комнатой тоже было вставлено слюдяное окошко, лишь через него сюда проникало немного света, но этого вполне хватало. Пристроив к выпирающей в полу доске лестницу, что до этого стояла у стены, Сокджин поднялся на несколько ступенек, сдвинул засовы и откинул тяжелую ляду. А, забравшись на чердак, тихо чертыхнулся. Через здешнее окошко света пробивалось еще меньше. Стоило бы догадаться и сразу взять с собой свечу, но возвращаться за ней в комнату уж очень не хотелось, так что он просто уселся поудобнее и вытянул руки. Кое-как, с пыхтением и руганью, затащив клыкача на чердак, Сокджин заставил его улечься в углу и уселся рядом. — Тут ночевать останешься? — спросил Намджун, заглядывая через люк. — Нет, конечно, — усмехнулся Сокджин и осмотрел тончайшие золотые ниточки, разбросанные по полу, свет, проникавший через щели между толстыми досками. — Немного соберусь с мыслями и вернусь. — Ясно. — Намджун подтянулся и уселся на край люка, глядя в окошко. — Микото тебя нервничать заставляет, да? — Какого он вида? Кто он вообще? — Не знаю, — пожал плечами Намджун. — Магию жизни особенно трудно учуять и разобрать, она рассеивается и смешивается со всем вокруг. Так что нужно у него напрямую спрашивать, если знать хочешь. Только… что тебе это даст? — Наверное, ничего, кроме удовлетворения любопытства, — улыбнулся Сокджин. — Это так странно, когда егерь и фейри… любовь затевают. — Ну, он же не знал, что Микото — фейри, когда влюбился. А впрочем, если бы и знал, влюбился бы, разве нет? У Хосока нет предрассудков, как у некоторых. — У меня их тоже нет! — возразил Сокджин. — Я просто привыкнуть к этой мысли не могу. В нашу первую встречу, когда Хосок нас познакомил, я и не подумал, что общаюсь не с человеком. И меня это немного… пугает. Кто еще может оказаться хорошо скрывающимся фейри? Кто угодно? — И что ж тебя в этом пугает? — То, что, пока Микото живет в человеческом обличье, при необходимости пытаясь ладить с людьми и общаться, возможно, другие фейри его вида принимают при встрече с ними облик каких-нибудь кроликов, феечек и прочей дряни, попадая в лапы егерей. Может, я и сам когда-то убил кого-то из его семьи. Как чуть не убил этого огневушку. — Не льсти себе, — улыбнулся Намджун, похлопав хозяина по колену. — Этот бы сбежал от тебя и снова. За ним богиня удачи следует по пятам. — За ним — богиня, а он — за колдуном? — усмехнулся Сокджин. — Эти двое связаны? — Магия его не держит, так что это не плененный фейри-помощник. Если и связаны, то только общим делом, договоренностью… или тоже чувством. Возможно, он просто согревает — магия в человеке уж больно застылая, как вода в проруби, моментально ледяной корочкой покроется, как только огневушка от него отойдет. — Надо же. Любопытно узнать подробнее. — Знаешь… — Намджун понизил голос и пригнулся, чуть подаваясь навстречу, как будто секретничая. — Там, в комнате, сейчас идет разговор. И, если бы ты не спрятался на чердаке, мог бы в нем поучаствовать и спросить все, что тебе любопытно узнать. Сокджин отвернулся к окошку. Через него совсем ничего нельзя было разглядеть, лишь нечеткие тени — голые ветки, просвеченные луной. Но он упорно не сводил взгляда, всем видом показывая, что не желает слушать таких поучений. Намджун частенько позволял себе то, что ни один другой фейри-помощник в жизни бы не сделал. В том числе и лишнюю болтовню. Тех фейри, что продавались в лавках, ловили особые охотники, ловили, а после долго и тщательно «воспитывали», жестоко ломая волю и саму их суть, превращали в послушных слуг, выполняющих любые приказы и держащих рот на замке, что бы ни творилось вокруг. Намджун же был пленен телом, но свободен мыслями. Сокджин сам поймал его когда-то давным-давно, задолго до начала грандиозной охоты. Раньше Намджун жил на чердаке городской бани и без конца пакостил, пользуясь своими магическими силами, ужасно досаждал жителям, то не давая разжечь огонь, а то наоборот раздувая его со страшной силой, то впуская в банные ледяной сквозняк, то плотно-плотно собирая обжигающий пар вокруг особенно нелюбимого посетителя. Когда же проделки его привели к серьезной беде — большому пожару, унесшему несколько жизней, — Сокджин не выдержал. С тех пор крылатка, признавший свою вину, добровольно отбывал наказание — помогал новому хозяину во всех его делах, лишенный свободы. Но вовсе не считал нужным держать язык за зубами, если находил что сказать. — Мне кажется, тебе пора снова начать общаться с людьми, — продолжил Намджун, подцепив за кончик длинный тонкий хвост клыкача. — Вы с Хосоком вторую зиму в напарниках ходите, а толком друг о друге ничего не знаете. Уверен, он скрывает еще много интересного. Почему ты держишь его на расстоянии? — Ты и сам прекрасно знаешь, — в ответ вздохнул Сокджин. — Я не хочу терять близких, а потому не хочу ни с кем сближаться. Ты же понимаешь, что у меня… всё по-другому. — Не думай, что это лишь твое проклятие. У всех так. Все теряют родных. Но всё равно заводят приятелей, друзей, возлюбленных, строят семьи, детей рожают. Живут счастливой жизнью. Не избегают возможностей. Имей в виду, Джин… — Намджун отбросил голый хвостик и стал осторожно спускаться по лестнице. — Я бы не говорил обо всем этом, если бы не знал наверняка, что тебе плохо в одиночестве. Ляда с гулким стуком закрылась, и Сокджин зябко обнял себя за плечи. Глядя через окошко на новую мелькающую тень, он в тысячный раз в мельчайших деталях вспоминал свою долгую жизнь и не спешил запирать крылатку обратно в амулет. В ту ночь мысль о том, чтобы наконец всё изменить, казалась ему не такой пугающей, как обычно. Должно быть, усталость брала свое.***
Второй этаж был по сути огромной постелью. Вдоль стен тянулись забитые до отказа полки, а между ними стелилось мягчайшее ложе, где, честно говоря, спокойно уместились бы все пятеро. Но Микото с Хосоком всё равно предпочли устроиться внизу. Чонгук слышал их перешептывания и понимал, что спать эти двое совсем не собираются, а потому и сам глаз сомкнуть не мог. Впрочем, нет, причина его бессонницы была совсем в другом. — Может, ты еще целиком мне под рубаху залезешь? — тихонько вздохнул он, неуютно поерзав под легким одеялом с нежным пухом. Чонгук понятия не имел, спит ли Юнги, но всё же продолжил: — Обязательно так делать? — Необязательно, — честно ответил маг, щекоча ему шею своим дыханием. — Но ты прекрасно знаешь, что так теплее. И приятнее. — Мне не слишком-то удобно. — Прекрати вертеться, а то укушу. — Чонгук ойкнул и втянул голову в плечи, когда Юнги и правда куснул его за ухо. — Да, я всегда выполняю свои угрозы, имей это в виду. И не заставляй меня снова угрожать. — Понял я, понял, — проворчал Чонгук, отмахиваясь, — хватит мне ухо мусолить. — Как скажешь, — с улыбкой в голосе отозвался Юнги, зарываясь носом ему в волосы. — Только поостынь, огонек, а то подпалишь нам одеяло. — Не подпалю, — шикнул Чонгук, — если ты не будешь продолжать в том же духе. — В каком духе? — В том же… духе… — В каком? В этом, что ли? — Юнги прижался еще сильнее, скользя ладонями выше, касаясь груди. А после и вовсе закинул ногу Чонгуку на бедро, явно наслаждаясь всё разгорячающимся телом. Чонгук стиснул челюсти. — Помнится, когда ты меня будил, не стеснялся, знатно поерзал и облапал. — Да я же просто растер немного, чтобы разбудить и согреть после сна. А ты меня как будто… пытаешься… — Что? — Ничего, — совсем затравленно пробормотал Чонгук, глянув на показавшегося над краем егеря, что тоже собирался спать с ними, и накрылся одеялом с головой. Не хватало еще при чужих людях подобное вытворять. — Спокойной ночи. — Сладких снов, — с усмешкой шепнул в ответ Юнги, ослабляя объятия.***
Юнги разбудили мышата. Они жили на почти пустой полке в углу и под утро устроили поразительно шумную возню, принявшись делить что-то белое и хрустящее, что, видимо, получили от хозяина на завтрак. Егеря уже не было, его одеяло и подушка аккуратно лежали стопочкой в углу. Снизу доносились неясные звуки. Откинув одеяло и сев, Юнги потер глаза, зевнул, потянулся и, наконец, более-менее проснулся, начав по-настоящему осознавать происходящее вокруг. Чонгук закряхтел, вяло сбрасывая лежащее на нем горой одеяло. — Духатищщща, — выдохнул он, недовольно морщась. Юнги некоторое время посмотрел на это, поджав губы, и всё же решил сделать доброе дело. Набрал в ладонь немного магии, превратил ее в прохладную воду и от души мазнул несчастному страдальцу по лицу. Чонгук тут же с воплем подскочил, ударился лбом о низкую балку и взвыл еще сильнее, хватаясь за голову. Юнги скривил губы, отворачиваясь. Настолько роскошного эффекта он не ожидал, так что даже не знал, смеяться или всё же извиняться. — Так-то ты благодаришь за приятную ночь? — проворчал Чонгук, фырча и вытирая мокрое лицо рукавами. — Нет, за приятную ночь я благодарю вот так, — со смешком ответил Юнги и быстро, не давая опомниться, поцеловал влажную и горячую шею, втянув кожу, чтобы оставить красный след. Чонгук взбрыкнул, поджимая плечи. — А это было просто дружеское пожелание доброго утра. — Знаешь, я не хочу, чтобы ты… делал такие вещи. — Неправда, — улыбнулся Юнги, разминая шею. — Ты просто стесняешься, только и всего. Но надо учиться преодолевать смущение, если хочешь завести семью… — Да какая с тобой семья! — Со мной? А при чем тут я? Я просто помогаю тебе перестать стесняться, чтобы после ты смог спокойно и свободно налаживать отношения с любой приглянувшейся девушкой или фейри. Чонгук тихо вздохнул и отвернулся, принявшись ворошить одеяло с такой тщательностью, что сомнений не оставалось — просто притворяется занятым. Юнги невольно улыбнулся и первым спустился вниз, чтобы дать возможность немного собраться с мыслями без посторонних взглядов. Хозяина в комнате не было. Только один из охотников возился с посудой у печи да его фейри-помощник сидел за столом, строя башенки из фишек для игры в «дощечки». Осмотревшись, Юнги сел на свое вчерашнее место. Егерь оглянулся через плечо. — Доброе утро, — сказал он как будто нехотя. А после хмыкнул, поставил в печь кувшин, закрыл заслонку, отряхнул руки и вдруг протянул одну Юнги. — Мы вчера так толком и не познакомились. Я Сокджин, а это мой помощник, Намджун. — Юнги. Будем знакомы. — Рукопожатие вышло крепкое, но какое-то неуверенное и слишком короткое. — А где остальные? — Клыкач — на чердаке, — улыбнулся Сокджин, — кони — в сарае, Микото с Хосоком… прогуляться куда-то ушли. — Ох уж эти зимние свидания, — вздохнул Юнги, щелкнув пальцем по нижней дощечке в башенке, выбив ее из строя. Остальные чудом остались стоять, лишь покачнулись из стороны в сторону. Намджун удивленно округлил глаза и поднял упавшую ему на колени фишку. — На морозе целоваться неприятно. Хотя… лучше так, чем вообще никак… — Откуда ты знаешь, что они… — Сокджин нахмурился, присаживаясь за стол. — Микото тебе рассказал, что ли? Вы же едва познакомились! — У меня слух хороший и сон чуткий. — Юнги потянулся, снова зевая, и улыбнулся. Он впервые за долгое время чувствовал себя спокойно. То ли лесная избушка была очень уютной, то ли свобода от ненавистной деревни настроение поднимала, но ему совсем не хотелось видеть в каждом встречном врага. — А у тебя, кстати, перегородка в носу смещена, похрапываешь. Могу исправить за пять золотых. — Что?! Так и знал, что сломал, — досадливо поморщился Сокджин, щупая переносицу. — Странно даже, ни синяка не было, ни припухлости, а болит, зараза, дышать трудно. — Недавно сломал? — деловито уточнил Юнги, с прищуром внимательно осматривая лицо собеседника. — Да на днях только. Когда за дружком твоим гонялись. — Сокджин кивнул на спускающегося по хлипкой лесенке Чонгука. Тот спрыгнул с середины, встряхнулся, потягиваясь, и удивленно поднял брови, заметив три внимательных взгляда. — Нда… — Так и быть, раз Гук причастен, скину, — улыбнулся Юнги. — Четыре золотых — и твой нос будет как новенький, и даже лучше. — В деревне ты за такое брал три, помнится, — сложил руки на груди Чонгук, пнув его ногу, чтобы подвинулся. — И то, наверное, втрое больше положенного. Для тебя же это — плевое дело, я уверен. Разве нет? — Ну, — пожал плечами Юнги, — вообще-то мне намного проще даются болезни другого толка. Сломанные кости и хрящи требуют много магических сил. Учитывая, что почти все свои я сейчас трачу на поддержание здоровья в собственном теле, помогать в таких делах соглашусь только за достойную плату. Вот от головокружения могу и бесплатно избавить. Интересует? — Нет, спасибо, — отозвался Чонгук, — мне от такого и мята с липой неплохо помогают. Есть вопрос поважнее. Когда мы пойдем в поселение лис? — Неугомонное дитя, — вместо ответа вздохнул Юнги. — Дай хоть проснуться толком, а то я дорогу перед собой разбирать не буду. — А тебе и не надо, — возразил Чонгук, насмешливо стиснув щеки колдуна ладонями, растирая. От рук приятно веяло теплом, и Юнги совсем не хотел возражать, наоборот, млел и блаженствовал, довольно урча. — Ты всё равно дорогу не знаешь. Шагай себе, куда поведут, и не гляди по сторонам. — Скажешь тоже, не гляди, — пробормотал Юнги тихо и нечетко. — Как ж я тебя от егерей защищать смогу, если по сторонам смотреть не буду? — Да чего меня от егерей защищать, когда я с егерем иду? — рассмеялся Чонгук, хлопнул его по щекам и, довольный собой, облокотился на стол. — Егеря ведь друг у друга добычу не воруют, так? Если какой-то фейри с охотником идет, другие его не тронут. Так что хоть спи на ходу. — Так оно, может, и так, — встрял вдруг Сокджин, открывая заслонку печи. — А без завтрака я всё равно никуда не пойду. Так что не торопись. И Юнги согласно покивал, глядя на полный горшок ароматных овощей.***
Подергав носиком раз, другой, принцесса всё же не сдержалась и звонко чихнула, отвернувшись. — Ваше высочество? — тут же обеспокоенно окликнул кабинетный, подходя к замершей у тяжелых дверей девушке. — Вам нездоровится? Быть может, лучше отдохнуть? Я могу приказать подать вам горячего ягодного чая с медом и… — Нет необходимости, — торопливо возразила принцесса, мотая головой. — Это всего лишь легкая аллергия на шерсть, ты же и сам знаешь. Я хорошо себя чувствую, так что не стану откладывать дела. По привычке оттянув собранные под яркие манжеты широкие рукава платья, она глубоко вдохнула для успокоения, улыбнулась, как того требовал этикет, развернулась и решительно постучалась. Послышался приглушенный ответ, и вскоре огромные двери медленно распахнулись, приглашая в кабинет. Принцесса подобрала пышные серебристые юбки и бесшумно просеменила аккуратными туфельками по мягкой дорожке из валяной шерсти. Король отложил бумаги, которые читал, и поднял на дочь улыбчивый взгляд. — Моя дорогая, — хрипло начал мужчина, складывая руки перед собой, — что привело вас ко мне в столь ранний час? — Отец, я бы хотела серьезно с вами поговорить, — сразу и без утайки заявила принцесса, кланяясь. Подвески-украшения на серебряной диадеме качнулись, шурша и заставляя бороться с желанием откинуть их назад рукой. — Найдется ли у вас немного времени, чтобы выслушать? — Разумеется, — пробормотал мужчина чуть растерянно. — Я весь внимание. — Отец… — Принцесса выпрямилась и обвела взглядом рабочий стол короля, уставленный целыми стопками бумаг и горками свитков. — Я хотела бы больше участвовать в жизни королевства, помогать вам в делах и взять на себя часть забот. — Забот? — У мужчины даже голос сел от удивления. Он смущенно кашлянул в кулак и улыбнулся шире. — Но, дорогая моя, что именно вы имеете в виду? — Мне уже двадцать один год, — пояснила принцесса, стараясь не позволять своему голосу дрогнуть. — Меня обучали с раннего детства, чтобы однажды я смогла заменить матушку на троне. И сейчас, глядя на происходящее в королевстве, я не могу оставаться в стороне. Я очень хотела бы помочь вам, отец, взять на себя часть королевских забот, чтобы разделить гнетущее бремя… родные люди должны помогать друг другу, если наступают тяжелые времена. Когда матушка заболела, вы один несли на своих плечах весь тяжкий груз, заботясь о семье, о дворце, о всем королевстве. Настала мне пора вспомнить, что и в моих жилах течет кровь королевы. Мужчина медленно опустил взгляд. Улыбка сползла с его лица. Разумеется, тема эта была непростой и неприятной, но откладывать разговор и дальше было уже нельзя. Принцесса стиснула кулачки, мысленно подбадривая себя. Она ведь всё правильно сказала. Это похвальное решение. — Я могла бы для начала взять на себя рассмотрение жалоб от народа или… — Да-да, — тут же закивал мужчина, прикрывая глаза. — Это было бы очень кстати. Городской суд и письменные жалобы от подданных. Люди будут очень рады увидеть, что принцесса выслушивает их и готова помочь в разрешении споров. Это было бы очень-очень кстати. — Я могла бы еще… — Думаю, для начала хватит, — добродушно усмехнулся мужчина, глянув на дочь из-под полуприкрытых век. — Я высоко ценю ваше желание помочь, но не стоит бросаться в омут с головой. Начните с суда, моя дорогая. Поверье, даже одно это страшно утомляет. А уж когда втянетесь, станете помогать и в остальном. — Как пожелаете, отец, — согласно вздохнула принцесса, снова кланяясь. — В таком случае, я начну сегодня же. Мой слуга заберет все поступившие жалобы. — Да-да, — кивнул мужчина, — хорошо. Принцесса искоса глянула на важно выпрямившегося у окна советника короля и тут же поспешила уйти прочь. Двери кабинета закрылись. Слуга, как обычно, пристроился хвостиком, не смея лишний раз подавать голос в коридорах дворца. Но стоило только принцессе закрыть дверь собственного кабинета на засов, он хмыкнул. — И к этому короткому разговору вы готовились целую осень? Принцесса тихо всхлипнула и осела на пол, пряча лицо в ладонях, не в силах больше сдержать рвущиеся слезы. — Моя госпожа… — Плеча ее осторожно коснулась чужая ладонь. — Плакать лучше в опочивальне, чтобы точно никто не услышал.***
Поселение лис представляло из себя огромную сеть нор, соединенных бесконечными узкими лазами, по которым и молодой волк порой пробирался ползком, а уж более крупные звери и подавно не смогли бы продвинуться дальше гостевого зала. Но даже не это было бы главной проблемой для незваных гостей. Коридоры-лазы делились и ответвлялись, снова и снова пускали веточки-коридорчики, половина из которых уводила в никуда. Лисы прекрасно ориентировались в них по запаху, без труда находя нужный путь в привычной для поселения кромешной тьме. Но забредший человек мог бы блуждать несколько дней. Наверное, потому люди бросили попытки расправиться с лисами так же, как когда-то с волками, — каждый, кто тайком входил в поселение, возвращался уже не на собственных ногах. Зная всё это, видеть в гостевом зале сразу нескольких людей было удивительно. Но, увы, совсем не удивительно было услышать грубый отказ на все их весьма скромные просьбы. — Знаешь, Тэхён, что это? — протянул Чимин, пихнув лежащего рядом друга локтем. — Самая странная компания в истории? — неуверенно отозвался тот. Они лежали на крыше выстроенной в гостевом зале беседки, подглядывая сквозь щели в досках. Отсюда было просто прекрасно видно и слышно, но приходилось вести себя тихо, чтобы не привлекать внимания. Лисы-старейшины не чувствовали их лишь из-за того, что обернулись людьми для разговора с пришедшими, но лишний шум услышали бы непременно. — Нет, это наш с тобой шанс, — улыбнулся Чимин, осторожно отползая назад. Троица уже прощалась, пора было уходить и им. — Мы с тобой можем помочь им, а они взамен помогут нам. — Что-то я не очень тебя понимаю, — пробормотал Тэхён, спускаясь по одной из задних балок-опор. — Какую помощь ты подразумеваешь? Чимин помог ему спуститься и напоследок выглянул в зал краем глаза. Посторонних в нем уже не было, только старейшины ворчливо перемывали кости «наглым людишкам», осмелившимся заявиться и что-то просить. Они насмехались и не гнушались совсем уж грубых выражений. Мерзко было даже думать, что именно эти лисы заправляют всем в их поселении. Скривившись, Чимин поймал ладонь друга и потянул его прочь, к одному из широких коридоров, по которому вполне можно было пройтись в человеческом виде. Они собирались уже уходить из поселения, когда заявились странные гости. Для того и пришли. Прихватили с собой все важные вещи, что могли унести, и думали выйти через один из главных входов. Но неожиданное происшествие круто поменяло планы в голове Чимина. — Всё очень просто. Мы дадим этим людям то, чего они хотят. Кровавый корень. Для нас с тобой достать кровавый корень — плевое дело, у твоих родителей ведь растут, так? Возьмем несколько штук, отдадим этому магу, он сварит свое зелье, а когда понесет его в столицу, прихватит и нас собой! — Нас? — удивленно выдохнул Тэхён, крепче сжимая чужие пальцы в сгущающейся темноте. — В столицу?.. — А что, ты не хочешь посмотреть на главный город королевства? — Хочу, но… — Тэхён неуверенно что-то пофырчал, шагая всё неохотнее. — Не слишком ли это для нас? Вот так: из норы и сразу в столицу. — Не переживай ты, — усмехнулся Чимин, преграждая путь и ловя его в ласковые объятия. — Вокруг столицы полно маленьких деревень, если не понравится большой город, устроимся в какой-нибудь из них. Только нужно спешить, пока эта троица не ушла далеко. Я выйду на поверхность и задержу их, а ты пока вырвешь в родительском закутке пару кровавых корней. Что скажешь? Идет? — Ну... Идет, — с весельем в голосе ответил Тэхён, успев в последний момент неловко поцеловать превращающегося парня в щеку. Чимин ткнулся на прощание носом в подставленную ладонь и свернул в узкий лаз, ведущий на поверхность. Внутри всё дрожало от предвкушения. Еще немного, и он оставит это осточертевшее место, отправится в свободное странствие с самым близким и любимым существом. Ведь именно об этом он мечтал уже не один год. Лапы сами несли его прочь, уводя в сторону от поселения. Дорожка вскоре покрылась камнями. Уткнувшись в тупик, Чимин внимательно обнюхал узкий лаз. Пахло снегом — он пришел правильно, оставалось только сдвинуть камень, загораживающий выход из норы.***
Когда снежный холмик за его спиной зашевелился, Чонгук в удивлении оглянулся, наблюдая. Юнги с Сокджином в этот момент жарко спорили, а потому далеко не сразу заметили странное поведение сугроба, замолкнув, лишь когда от того отделился и откатился в сторону солидный черный с одного бока валун. Из открывшейся норы на них смотрел некрупный черно-серый волк. — Здравствуйте, — ляпнул Чонгук, чувствуя, что даже при всем желании не смог бы отвести взгляд от серебрящихся отраженным светом бледных глаз. Волк кивнул и тут же превратился. Теперь перед ними стоял молодой парень в тонком сером полушубке. Он стискивал пальцы на лямках объемного рюкзака и вполне приветливо улыбался. Мимолетные опасения исчезли без следа. — Ничего себе, — хмыкнул Юнги, складывая руки на груди. — А я думал, волков в этих краях давно нет. — Возможно, я последний, — кивнул парень. — Меня зовут Чимин. Не буду тянуть, перейдем сразу к делу. Я живу в поселении лис половину своей жизни… но мечтаю отсюда сбежать. Так получилось, что я слышал ваш разговор со старейшинами, поэтому знаю, зачем вы приходили. И у меня есть к вам предложение. Вы должны понимать, что не сможете пробраться в поселение и самостоятельно добыть кровавый корень. — Сокджин с Юнги переглянулись. Именно это они обсуждали буквально только что, размышляли, как можно хитростью заполучать желаемое. — Подкупить старейшин деньгами вы не сможете, они не изменят решения. Искать крохотные засохшие побеги под толстым снегом бесполезно, ведь вы даже примерно не представляете, где находятся корнеплодные садики. Копать наугад — слишком глупо. Говоря проще, вам не найти кровавый корень. Но я мог бы его для вас раздобыть. Вернее — мой друг, он лис и знает норы как свои пять пальцев. Прямо сейчас он, наверное, уже тащит из свода садовой норы какой-нибудь толстенький и сочный корень, который вполне может стать вашим. — И что же вы с дружком-лисом хотите взамен? — совершенно безэмоциональным деловым тоном спросил Юнги, лишь самую малость приподняв подбородок. Чонгук помнил: именно так он всегда торговался на рынке. Спокойно, уверенно и всем видом показывая свое превосходство, даже если в кошеле остались жалкие гроши. — Деньги на дальнюю дорогу? — Нет, — замотал головой Чимин. — Сопровождение. Мы хотим пойти с вами в столицу, ни больше ни меньше. Нам не нужны деньги или еще какая-то помощь, просто возьмите с собой, чтобы нам не пришлось плутать в поисках нужной дороги. — Без проблем! — с улыбкой пожал плечами Чонгук. — Сегодня вечером мы идем в Болотища, а оттуда утром двинем к столице. Если хотите, айда с нами! — С ума сойти, — тут же закатил глаза Юнги, — наша компания растет, как тараканье семейство. Скоро собственную армию соберем. Три человека, три фейри, два коня и псина… а теперь еще лис и волк? Никакого спокойствия в этом лесу. — Не слушай его, — рассмеялся Чонгук, махнув рукой на Юнги, отвернувшегося и уже бредущего куда-то между соснами. — У этого ворчуна просто дурное настроение из-за разговора со старейшинами. На самом деле он не будет возражать, если вы присоединитесь. Чонгук сделал несколько шагов и цапнул уходящего за рукав мехового плаща. Юнги, как запряженный в мельницу ослик, сделал круг и замер, хмуро глядя на собравшихся. — Да ладно тебе, — ободряюще улыбнулся Чонгук. — Что плохого? Зато без проблем и забот получим главный компонент для зелья, без которого никак не обойтись. — Ладно уж, ладно, — сдался Юнги, ненавязчиво ловя пальцы, вцепившиеся в рукав. — Допустим. Мы берем вас с собой в столицу, а вы взамен даете нам кровавый корень и слушаетесь в дороге меня и Сокджина. — Он кивнул на стоящего в паре шагов охотника. — Ведете себя тихо, лишнего внимания не привлекаете и не создаете проблем. — Внимание с проблемами нам и самим не нужны, — залихватски улыбнулся Чимин, пожимая плечами. — Мы же оборотни, нам среди людей буянить резона нет. — Тогда договорились. — Юнги протянул ладонь, Чимин тут же горячо пожал ее, просияв пуще прежнего. Парень явно был счастлив, что его предложение приняли, и счастье свое не скрывал. — Как только получим корень, отправимся в путь. — В Болотища? — Нет, пока нет, — покачал головой Чонгук и замялся, переминаясь с ноги на ногу. В их планах было вернуться обратно в лесную избушку, где Микото должен был сварить им зелье. Но тащить с собой еще парочку лишних незнакомцев было как-то невежливо. — Я даже не знаю… — Не переживай, — усмехнулся Сокджин, как будто мысли его прочитав. — Микото никого не выгоняет. Еще пару-тройку магических существ в своем доме стерпит. Чонгук улыбнулся, почему-то не сомневаясь в правильности этих слов. Когда он собирался уже сказать что-то еще, Чимин отвернулся от них, пригнувшись и внимательно прислушиваясь к звукам в глубине лаза. Чонгук тоже уловил их — шуршание, похожее на частое перебирание когтистыми лапами по каменному полу. Через несколько долгих мгновений из темноты выскочил бурый лис, он коротко тявкнул и помчался прочь, как ужаленный. Чимин с причитаниями кинулся задвигать на место валун. Из лаза уже слышались другие, куда более тяжелые шаги. — Юнги! — вскрикнул Чонгук, помогая. Маг недовольно рыкнул и приложил к валуну бледную ладонь. Белые искорки разбежались в разные стороны, оставив за собой полосы полупрозрачных следов, моментально впитавшиеся в черный камень. Кто бы ни гнался за приятелем Чимина, магия его остановила. Послышался глухой звук удара, валун содрогнулся, но не сдвинулся, лишь сбросил последние налипшие комки снега, окончательно выделившись на белом фоне. — Идемте, — обеспокоенно кивнул в сторону Чимин. — Ничего серьезного нам не грозит из-за пары корешков, но нарваться на прощальный скандал не хочется. Идемте. Чонгук покивал, с трудом отводя взгляд от приглушенно ругающегося камня. Неподалеку, прячась за разлапистой елью, их уже ждал юноша в восхитительной черно-бурой шубе. С руки, опирающейся на ствол, в снег падали редкие алые капли.