***
Ещё один референдум Министр магии Уайт не рискнул проводить. Слишком высоки риски, что результат будет не в его пользу. Да, и финансовые затраты на его проведение не стоит исключать. Поэтому за две недели юристы из команды Министра подняли все документы касательно принятия Статута о секретности. Сам документ, разумеется не предполагал, что его можно отметить, поэтому никакой процедуры не было согласовано. Этот факт оставлял для правительства Уайта широкое поле для трактовки. Так как в волшебном обществе не было аналога немагическому парламенту, решения обычно согласовывались главами департамента Министерства магии и приводились ими же в исполнение. За соблюдением решений следил магический суд – Визенгамот, состоящий из чистокровных волшебников, получавших места в суде по наследству, и из обычных волшебников, заслуживших подобную честь своими открытиями или деятельностью на благо магического мира. Так называемая законодательная ветвь в магическом обществе не существовала, а когда необходимо было принять важный закон, затрагивающий интересы всех волшебников, обычно организовывали собрание наиболее влиятельных представителей общества и служащих министерства, проводили слушания и итоговое голосование. Именно на подобном собрании был принят Статут о секретности в 1689 году. Юристы из команды Уайта рекомендовали собрать так называемую Ассамблею Волшебников, состоящую из представителей волшебников и волшебных народов, чтобы отметить устаревший Статут 1689 года. Однако гоблины и кентавры моментально отказались участвовать в этом по их выражению «цирке», требуя, чтобы тайну их существования не разглашали. Русалки отнесись к этой идее весьма прохладно, но отправить делегацию согласились, потребовав предоставить им большой бассейн с пресной водой. Оборотни, немного повысившие свою гражданскую ответственность, после предоставления им права учиться, работать и жить на одном уровне с обычными волшебниками, обещали прислать делегацию, если только дата собрания не выпадет на полнолуние (какая интересная идея, подумали в команде Уайте). Вампиры, кажется, начали поспешно собирать чемоданы, чтобы в любом случае уехать из этой неспокойной страны. От волшебников в состав Ассамблеи вошли все судьи Визенгамота, главы Департаментов Министерства магии и выдающиеся английские волшебники (большинство из которых, разумеется, поддерживали линию Уайта). Активные волшебники также требовали представительства от каждого округа и крупного города, в которых проживали волшебники, но пока эта инициатива находилась на рассмотрении (и, вероятно, через пару недель будет отвергнута, так как «обрабатывать» ещё более 50 представителей было бы слишком затратно). Уайт упирал на то, что на прошлом апрельском референдуме его проект по сближению с магглами уже поддержали 51% волшебников, а опросы общественного мнения демонстрировали, что уже 70% волшебников проголосовали бы за отмену Статута о секретности. На пресс-конференции, где он объявил о начале созыва Ассамблеи, Министр магии делал упор на уже очевидные и явные успехи в сотрудничества с неволшебниками (он старательно избегал термина «магглы»): каждый полицейский был снабжён новым приспособлением, которое реагирует на опасность, что позволило обнаруживать преступников, носящих с собой оружие или боеприпасы. В поимке преступников теперь помогали Зелья слежения и небольшим дозы Феликс Фелициса. В государственных учреждениях были установлены интерактивные карты, позволявшие следить за перемещением сотрудников и своевременно распознать проникновение. Уровень террористической угрозы снизился до исторического минимума XXI века, а раскрываемость преступлений повысилась в два раза! И неволшебники до сих пор считают все эти нововведения разработками ЦРУ или МИ-6. – Для волшебного мира это сотрудничество также приносит видимые плоды! – вещал с трибуны Уайт, – безработица упала до рекордного уровня в 1%! Маггловские технологии, улучшение с помощью волшебства, стали поступать в наши магазины по более низким ценам! Мы вносим ощутимый вклад в безопасность страны! Так почему же волшебники, живущие в Великобритании, должны до сих пор прятаться и бояться рассекречивания? Это наш исторический долг открыться и войти в неволшебное общество на равных правах, свободными и верящими во взаимовыгодное сотрудничество! – на этих словах зал разразился аплодисментами. – Если голосование проводить завтра же, то нас поддержат больше половины представителей, – рапортовал главный советник на совещании за закрытыми дверьми. – Если мы будем голосовать квалифицированным большинством, то всё равно нам нужно 2/3, – перебил его заместитель министра. – Переубедите колеблющихся, – приказал Уайт, – заплатите им из Фонда, и пообещайте ещё большую сумму после голосования. – Но Фонд тоже не резиновый, деньги когда-нибудь закончатся, – пожаловался пухленький министр финансов. – Тогда я встречусь с Премьер-министром, и мы получим ещё, – пообещал Уайт, – в конце концов, деньги в нашем мире решают всё.***
Алекс уныло ковыряла землю носком ботинка. Пейзаж осеннего сада не заладился с самого первого мазка – дерево вышло толще, чем она планировала, а многочисленные поправки не принесли желаемого результата. Поэтому уже полчаса она бестолково сидела на скамейке и смотрела вдаль, болтая ногой. Какая-то непонятная грусть сжимала ей сердце. Она устала сидеть в этом чёртовом доме безвылазно. Она устала видеть одни и те же серьёзные лица, входящие и уходящие в дом на Вишнёвой улице, читать о непонятном хаосе, творящемся по всей Британии, бояться, что весь мир полетит к Мордреду. Она чувствовала чужие взгляды на себе, знала, что о ней и Кэтрин перешёптываются, пытаясь понять, чем две недавние выпускницы так важны, что их уже три месяца держат в штаб-квартире самой секретной организации волшебников. Сагредо поручили заниматься и с ней, чтобы дать ей базовые знания по окклюменции, хотя у Алекс занятия проходили из рук вон плохо. Она особо не умела сосредотачиваться на одном, а постоянные придирки легилимента только выводили из себя. Никакого безопасного и проверенного способа отделить тень Айрис от неё в Либре так и не нашли, поскольку эта часть магии была слишком плохо изучена, а древние знания утеряны. Иногда Алекс подумывала, что Глендауэр и правда знает больше, чем говорит. Она пыталась попросить Криса разговорить биологического отца, но Крис по какой-то странной причине встал на его защиту. Мол, он точно рассказал всё, что знает, зачем ему нас обманывать. Но у Алекс всё равно оставалось это стойкое чувство, что древний маг что-то недоговаривает. Поднялся холодный осенний ветер и растрепал короткие волосы девушки, и только тут она поняла, насколько замёрзла в тонкой кофте поверх майки. Начало октября давало о себе знать. Жаль, что школа уже закончилась, сейчас бы они все вместе могли бы собраться в гостиной, погреться у камина, посетовать на горы домашки и просто посмеяться. Последние их встречи скорее походили на совещания в духе «всё очень плохо, выхода нет». Да и виделись они все вместе в последний раз в в начале сентября, сейчас у каждого из них была своя собственная жизнь. Даже Крис тогда был какой-то вымотанный, ещё не привыкший к плотному расписанию университета и самостоятельной жизни. Прошёл уже чертов месяц, как же она скучала по нему! По его янтарным глазам, смотрящим с нежностью, по его искренней улыбке, расползающейся по лицу, по его идиотски заразительному смеху. Да по всему ему! По их локальным приколам, хохмам, прикосновениям и объятиям... Так, нужно собраться. Вот какова вероятность, что в университете он познакомится с какой-нибудь симпатичной исследовательницей алхимии или нумерологии, с которой у него больше тем для разговоров и которая не сидит за семью замками в башне? Алекс уже так и видела, как эта стерва приходит к наивному Крису в гости, чтобы вместе сделать проект... Арррр! Девушка со злостью покидала свои принадлежности для рисования в сумку, но потом остановилась, понимая, что кисточки не виноваты в её дурном настроении. Она бросила разочарованный взгляд на незавершённую картину. Она много чего бросала на полпути: танцы во втором классе маггловской школы, игру на гитаре на третьем курсе, игру в Плюй-камни на шестом... Мама качала головой и укоризненно говорила, что ей нужно проявлять настойчивость. Мама, которая сейчас в Токио с отцом якобы по заданию министерства, лишь бы Логофеты не смогли добраться до Алекс через них. Девушка в который раз почувствовала странную вину перед родителями за то, что всё так обернулось. Но вот рисование Алекс никогда не бросала, потому что оно поддерживало её на плаву. Будет ли у неё ещё вдохновение закончить этот пейзаж? Или она уже тонет под тяжестью всех проблем? Повесив сумку на плечо и взяв холст в другую руку, она поплелась обратно в дом, который уже начинал казаться ей тюрьмой. – Лекси! – знакомый голос раздался откуда-то от ворот, и девушка встрепенулась, ища глазами его обладателя. И вот он во всей красе: растрёпанные тёмные волосы, клетчатая рубашка под курткой и лицо с расплывающейся улыбкой. Бросив сумку с жалобно всхлипнувшими баночками краски, девушка побежала через весь газон, чудом не сбив напольный фонарик, навстречу молодому человеку. – Крис! – радостно воскликнула она, врезаясь в него, немного не рассчитав тормозной путь, но, к счастью, парень смог её удержать и удержаться сам, – наконец–то! – сердце, казалось, билось где-то в горле, мешая выразить что–то более осмысленное. Поэтому Алекс просто уткнулась лицом в воротник красно-чёрной клетчатой рубашки. Её руки немного напряглись, словно пытаясь ухватиться за спасательный круг. – Эй, задушишь же,– прошептал куда–то ей в волосы Крис. Алекс немного ослабила хватку, и приподняла голову, чтобы поцеловать молодого человека. – Лекси, ты чего? Я что, за месяц совсем сноровку потерял? – испуганно спросил Крис, видя слёзы в голубых глазах девушки. Девушка покачала головой из стороны в сторону: – Всё в порядке, – она выдавила из себя улыбку, – я просто очень рада тебя видеть. – Пойдём в дом, у тебя руки ледяные, – чуть мягче сказал молодой человек, понимая, что даже его странный юмор не может развеселить девушку. В прихожей их встретила Кэтрин, которая уже почти пошла разыскивать подругу, которая вышла из дома в одной кофте полтора часа назад. А с точки зрения Кэтрин, она уже должна была замёрзнуть в страшных муках. – Я сделаю вам чаю, – пообещала Кэтрин, поглядев на подругу, – возможно, с парой капель Согревающего отвара. – Спасибо, – почти что одними губами ответил Крис, сосредоточив своё внимание на девушке. Когда они, наконец, удобно устроились в её комнате на диване, а Кэтрин, тактично постучавшись, занесла чайник и две кружки, Крис, разлив напиток, вручил ей горячую кружку и осторожно спросил: – Ты в порядке? – Мне кажется, сейчас все немного в не порядке, – усмехнулась Алекс, чувствуя, что в его присутствии грусть отступает, – но я безумно рада, что ты приехал. Где-то полчаса они говорили про учёбу Криса, про его нового научного руководителя с небольшим прибабахом насчёт написания работ, а Алекс с тайным облегчением узнала, что в его группе одни мальчики. В прошлый выходной Крис навещал своих тётю с дядей и сестру, которая жила с ними после гибели родителей. Она передавала Алекс привет, как и тётя с дядей. Они хотели передать ей банку вишнёвого варенья, но Крису не разрешили пронести её в штаб из соображений безопасности, так что придётся ему теперь самому осилить целую трёхлитровую банку... – А вообще я приехал сюда по делу, – заметил Крис, когда увидел, что Алекс немного отошла и вполне как обычно смеётся над его едва ли удачными шутками. – Что-то связанно с Логофетами? С Солсбери? – Алекс привыкла, что у Криса была какая–то негласная взаимосвязь с начальником Либры – Вообще-то не совсем. Мне нужна твоя помощь. – Моя? – откровенно удивилась Алекс, за последние месяцы привыкшая, что никому ни в чём не может быть полезна, – нарисовать чей–то фоторобот что ли? – от фонаря предположила она. – А ты близка, – загадочно сказал Крис и потянулся за своим рюкзаком. Методично доставая что–то из папки, молодой человек вскоре разложил на кофейном столике несколько десятков вырезок из газет и старых дел. Материалы были любезно предоставлены архивом Либры. Девушка с непониманием следила за процессом. В большинстве своём это были вырезки о пропаже людей. Причём как из магических, так и из маггловских источников. – Это же вырезки за разные года, – прокомментировала она, когда последний отрывок занял место на квадратном столе. – Поэтому мне и нужна твоя помощь. Как ты видишь это всё вырезки о пропавших без вести людях. За разные года. И мне кажется, что все эти случаи связаны друг с другом, – он ещё раз обвёл глазами свои находки, на которые он потратил несколько ночей в библиотеке, – мне нужно, что бы ты сказала, что я не сошёл с ума. – Смотри, исчезновения начались в восемь лет назад. Первая жертва, – Крис пододвинул вырезку из маггловской газеты поближе, – Элис Нортон, пенсионерка, жила одна в коттедже в Сассексе. О пропаже заявил почтальон через два месяца, когда больше не смог просовывать письма в почтовый ящик. Но вот ещё она заметка – о пропаже волшебницы миссис Нортон, которая жила в Сассексе, – он указал на небольшую заметку в Ежедневном пророке, – она жила уединённо, родственников не было, поэтому фактически никто не заметил её отсутствия. – То есть тела не нашли? – осторожно уточнила Алекс. – Ни тела, ни волшебной палочки, ни следов насилия в доме. Просто испарилась. И за восемь лет я насчитал ещё 8 подобных случаев. Первые пять совершенно с таким же почерком: старики-волшебники, живут в глуши, родственников нет, никто не искал, – Крис показал пять газетных вырезок, – решили, что они потерялись либо в близлежащем лесу, либо утонули в озере, либо какое-то волшебство пошло не так. Глухари, как говорится. Ни жертв, ни подозреваемых, ни мотива. Но три года назад схема изменилась! Пропала женщина, у которой была семья: муж и ребёнок. Одним вечером просто ушла с работы, а домой не вернулась. Крис развернул на столике большой разворот Пророка. – Она работала в Министерстве, в отделе незаконных зелий и экспериментов, не высокая должность, но всё же. Расследованием занялся отдел мракоборцев, им удалось раскопать, что якобы у неё были связи с наркодилером, которому она «улучшала» наркотики, чтобы они лучше продавались. Его нашли, он признался, что убил её за дозу и расчленил, затем спрятав в чемодан и кинув в реку, – Алекс с отвращением читала эту же историю на развороте газеты, – но вот проблема. Чемодан так и не смогли найти даже с помощью магии. Но раз было признание, дело закрыли. – И ты думаешь, что это дело связано с предыдущими? Крис кивнул. – А что с двумя остальными? – Эрик Келли, молодой продавец в магазинчике мётел в Глазго, не вышел на работу в понедельник. Он был сиротой, жил в жутком многоквартирном здании, построенном при правительстве Тэтчер для бедных рабочих. Полиция решила, что он что-то натворил, насолил кому-то из местных банд, и решил скрыться в Аргентине. Билеты на его имя были куплены месяцем ранее. Его так и не нашли. – Но что заставляет тебя думать, что он действительно не сбежал в Аргентину? – спросила Алекс, разглядывая фотографию молодого человека с непослушной чёлкой. – Сейчас я до этого дойду. Последняя предполагаемая жертва – Чарльз Йорк, историк. Я писал тебе, что мы с ребятами осмотрели его дом, где всё было перевёрнуто вверх дном, следы крови на полу были замыты, а в стеллаже застряла пуля. Алекс кивнула. – Так вот в ежедневнике Йорка в последнем расписанном дне стоит встреча с Эриком Келли! Тем, который пропал год назад! – Восхитительно! – воскликнула Алекс, словно окунувшись в детективный роман, но потом спохватилась, – то есть это довольно неожиданно. – А после этого записи в ежедневнике обрываются, – вздохнул Крис, – видимо, его похитили или убили в ночь на 25 августа. – Мне нужна визуализация! – нетерпеливо вскочила с места Алекс, беря свою палочку. Несколькими взмахами она трансфигурировала чистый лист бумаги в большую доску, где движениями палочки начала расставлять газетные вырезки в хронологическом порядке. – До последнего случая все кажутся загадочными исчезновениями, но вот судьба Чарльза Йорка нам не известна, – сказал Крис, – то, что он был историком, то, что он знал про моего отца... Алекс удивлённо посмотрела на молодого человека, который сам не заметив назвал Глендауэра отцом. Она решила не акцентировать это. – Но пуля в стеллаже! Волшебники стараются не использовать огнестрельное оружие, да и зачем оно вообще нам. – Поэтому я и думаю, – проговорил Крис сосредоточенно, – что те, кто организовывали эти похищения, либо имеют очень хорошие связи с магглами, либо... – Сами магглы, – закончила его мысль Алекс, – но зачем кому-то похищать стариков и старушек? А затем работницу из отдела зельеварений и специалиста по мётлам? Если только не... – Алекс быстро подписала под газетными вырезками профессии жертв. – Зельевар, мётлы и историк, – подтвердил Крис. – Нам нужно узнать, кем были предыдущие пять жертв, – Алекс подошла ближе к доске, чтобы рассмотреть текст новостей. Через пару минут на доске появились подписи: – Работница по связям с магглами, профессор трансфигурации, колдомедик, работник волшебного зверинца и ещё одна – волшебной оранжереи. – Мне кажется, или тут собрались все наши школьные предметы? Маггловедение, трансфигурация, уход за магическими существами и травология. Ну и медицина. – Добавь ещё зельевара, специалиста по мётлам и историка. – Такое ощущение, что кто-что хотел узнать о всех сферах волшебного мира, – протянула Алекс. – Кто-то в течении 8 лет собирал на нас информацию, – подтвердил Крис. – Я думаю, теперь тебе точно нужно поговорить с Солсбери, – сказала Алекс, повернувшись к молодому человеку.***
– Я даже не знаю, миссис Мэнсфилд, – осторожно произнесла Ванесса, чтобы не обидеть женщину, поставив под сомнение её профессионализм, – вы уверены, что вам нужен помощник? – Да, конечно, тем более ты уже показала, что можешь оказывать квалифицированную медицинскую помощь, а нам нельзя брать людей со стороны, сама понимаешь, – чуть понизила голос та, – вся эта секретность и так далее. Они сидели в её кабинете в Святом Мунго, и было бы странно, если их кто–то подслушивал. Ванесса только начала проходить практику в больнице и по счастливому стечению обстоятельств как раз под начальством миссис Мэнсфилд. В последнее время в больницу стало поступать всё больше раненых и задетых в потасовках, поэтому первокурсникам пришлось выйти на практику на полгода раньше. – Но разумеется никаких боевых действий, – тут же перешла на достаточно жёсткий тон жена мракоборца, – это дело членов Либры, а наше – латать раны физические и душевные. – Но если мне нужно будет отправиться на место... – начала гриффиндорка. – То ты останешься весьма и весьма далеко от эпицентра, – подчеркнула колдомедик, – в эпицентре борьбы ты всё равно никому помочь не сможешь, такова реальность. – Ладно, – согласилась на данном этапе Ванесса, зная, что реальность может быть и другой, – как мне быть со сменами в Мунго, если меня вызовут? – Я тебя прикрою. Всё равно здесь вам, я имею в виду первокурсникам, пока можно лишь ухаживать за выздоравливающими, а в Либре ты получишь гораздо больше практического опыта. К такому здесь допускают лишь после трёх лет работы. – Спасибо за такую возможность, – пробормотала Ванесса, потому что часто ругала себя за то, что так мало времени посвящала учёбе. – Правда есть одно обстоятельство, – голос женщины чуть изменился: от профессионального тона, она скорее перешла к покровительственному, – то, что вы с Джеймсом встречаетесь может накладывать определённый отпечаток. Я сама знаю, каково это ждать, когда он вернётся с задания, в каком состоянии и вернётся ли вообще... Такова жизнь спутницы мракоборца, – грустно улыбнулась миссис Мэнсфилд, а Ванесса подумала, почему у них в семье нет детей, ведь Элизабет была бы прекрасной и заботливой мамой. Но тут же она смогла прервать женщину и заверить: – Миссис Мэнсфилд, это больше не будет проблемой. Женщина вскинула изящные брови. – Правда? Очень жаль, вы были такой красивой парой! Элайджа рассказывал, как вы замечательно танцевали вальс на выпускном. Ванесса лишь вежливо улыбалась и кивала, не желая пускаться в долгие объяснения, почему они разошлись. Она ещё не могла говорить обо всем этом равнодушно и отстранённо. – В любом случае, – взяла себя в руки начальница, видя, что девушка не намерена откровенничать, – это только облегчает твою профессиональную задачу. Смотри, я постараюсь отметить тебе в справочнике те страницы, которые точно необходимо прочитать... Ванесса кивала, а потом, попрощавшись вышла. Дорога домой прошла как в тумане, сказывалась сильная усталость. В холодильнике было шаром покати, а все магазины уже закрылись. Чертыхнувшись, девушка выудила из ящика стола каталог доставки из ближайшего китайского ресторанчика, который, хвала китайцам, работал круглосуточно. Где-то между салатом с апельсином и уткой по-пекински она почувствовала себя невыносимо одинокой. Да, так что просто почти физически захотелось ощутить объятья другого человека, его тепло. В этом огромном городе, где все куда-то спешили, казалось, в её жизни также не осталось места для простого общения и физических прикосновений. Однокурсники хватались о приключениях на одну ночь, а Ванессе невыносимо хотелось обнять «своего» человека. И не отпускать. И как обычно, чтобы добить себя окончательно, девушка прошла к кровати в дальнем углу студии и вытащила кое-что из прикроватной тумбочки. Колдографию. Ванесса попросила Алекс, единственную у которой была колдокамера, снять её и Джеймса под дубом ещё в мае. Джеймс кружит Ванессу, затем ставит на землю, они несколько секунд смотрят друг на друга, а потом на камеру, за которой Алекс прокричала что-то вроде «тошнотворно слащаво, ребят, так держать!», и они смеются. Фотография уже поистрепалась по углам, потому что Ванесса прятала её в книгах, постоянно перекладывала и украдкой глядела, удивляясь, как всё пошло под откос за пару месяцев. Они встречались всего полгода, так почему так больно? Да, она была влюблена в Джеймса почти два года с пятого курса, но ведь всех его недостатков хватит, чтобы с лихвой покрыть любые её иллюзии. Он заносчивый, хвастливый, любит командовать и не терпит пререканий, делит мир на чёрное и белое, жестоко подшучивает над слабыми, не брезгует насилием для своих целей. Так почему всё ещё так больно? Может, потому что она всё ещё надеялась, что он исправится и перерастёт свои мальчишеские замашки? «Так, хватит ныть! Соберись! Ты не можешь постоянно жить прошлым!» – строго сказала Ванесса самой себе через несколько минут. Прозвонил дверной звонок, девушка напряглась и, затолкав фотографию между страниц дневника, направилась к двери, попутно схватив со стола волшебную палочку. Никогда нельзя быть слишком осторожной. – Кто там? – громко спросила она, так как дверного глазка в её бюджетной квартирке не полагалось. Она покрепче перехватила палочку. – Это я, мне нужно поговорить с тобой, – медленно сказал за дверью мужской голос, а у девушки перехватило дыхание. Ей показалось, или...? Она повернула ключ в замке и потянула дверь на себя. Напротив неё, прислонившись плечом к косяку стоял Джеймс. Причём с полупустой бутылкой виски в руках. – Как ты узнал мой адрес? – подозрительно сощурилась девушка. – Брось, Несс, я же мракоборец, моя задача – знать то, чего не знают другие, – Джеймс развёл руками, отчего бутылка опасно накренилась. Ванесса несколько секунд с сожалением смотрела на него, мысленно отрезая последнюю ниточку, которая её связывала этим человеком, а потом сказала безапелляционно: – Ты пьян, Джеймс, не желаю тебя видеть, уходи, – она начала закрывать дверь, но молодой человек мягко, но уверенно придержал её рукой. – Твой адрес мне сказала Хлоя, – признался он нехотя, достал палочку и заставил бутылку исчезнуть в непонятном направлении, – и я почти не пьян. – Так вот и иди к Хлое, мистер «я почти не пьян», – запальчиво ответила девушка, вспоминая, как её однокурсница откровенно клеилась к Джеймсу на вечеринке. И да, это была плохая идея приглашать Хлою к себе в гости. – Я с ней не спал, – неожиданно честным голосом сказал парень, а Ванесса прикинула, насколько он пьян. Около 15 из 10. – Как будто меня это волнует, – она начала поднимать свою правую руку с палочкой, чтобы выставить незваного гостя, – я ещё раз повторяю для плохо соображающих, Джеймс, уходи! – Зачем ты попросилась в Либру? – вдруг спросил он, совершенно не обращая внимания на палочку. Ванесса начинала злиться. Какое право он имел заваливаться к ней в квартиру в двенадцатом часу ночи, пьяный, да ещё и задавать вопросы! Нет, этого она решительно не могла терпеть! – Флип... – начала было произносить заклинание отталкивания Ванесса, но быстрая реакция Джеймс, казалось, ни разу не притуплённая алкоголем, сыграла против неё. Джеймс просто обезоружил девушку. От возмущения она начала ловить ртом воздух, готовая разразиться целой тирадой, и плевать на соседей, которые вызовут полицию, возможно, это даже ей на руку! Но Джеймс, повертев в руках её палочку, сказал тихо: – Луи Мортимера также обезоружили. Проглядел момент и раз! Остался без своего главного оружия. А потом фиолетовый луч и «Конфинго вспыхни»... и от Луи остаются одни кусочки, – Джеймс поднял глаза, и в них стояла боль, – в прямом смысле одни кусочки, Ванесса. Даже нечего похоронить. Он вернул ей палочку. – Это не игра, Ванесса, в которую можно беспечно играть, думая, что тебя пронесёт. Это война. Не ввязывайся в это. Прошу тебя, – несколько секунд он смотрел ей прямо в глаза. Затем он развернулся и начал спускаться по лестнице, но его остановил выкрик девушки, который против её воли вырвался из груди. – Когда это случилось? – Сегодня, пару часов назад, – ответил он, и слова давались ему тяжело. – Где? – Какой-то безумец напал на нас после пар, кричал, что мы – мракоборцы – мешаем обычным волшебникам жить не скрываясь. Хотя мы всего лишь курсанты, даже в форме, но его это не волновало. Завязалась потасовка, к нему присоединились какие–то крупные парни. Один из них, вероятно, был из Логофетов, он и сотворил такое с Луи. Чтобы разжечь ненависть. А меня до сих пор как будто этот запах преследует. Жареного мяса, – он привалился к стене подъезда и провёл рукой по лицу, словно пытаясь снять кожу. Ванесса, переступившая порог своей квартиры, слушала с ужасом и страхом. Расщепить человека на мелкие кусочки? Это же отвратительно, бесчеловечно. Чего они этим добиваются? – Ты только не думай, что я клянчу у тебя жалость, – неожиданно более твёрдым голосом проговорил Джеймс, поворачиваясь к ней вновь, – просто миссис Мэнсфилд сказала сегодня своему мужу, что тебя лучше не звать на место происшествия. И я спросил, что это значит, а она объяснила, что наняла тебя своим помощником в Либре. Так вот мой вопрос: зачем ты туда попросилась? Ванесса немного замялась, подбирая слова, в которые облечь свой ответ, видя, что Джеймс находится, вероятно, на грани психологического срыва. – Я хочу помочь вам. Ты же знаешь, я не могу отсиживаться, пока вы рискуете своими жизнями. Из-за меня заварилась вся эта каша с Нериссой, моя кровь дала ей жизнь! – почти в голос воскликнула девушка, – я хочу искупить свою вину перед миром, хоть как–то помогая с ней бороться, чем могу. Джеймс в два шага пересёк те несколько ступеней, которые их отделяли, и неожиданно для девушки взял её лицо в свои руки. В другой бы ситуации у неё бы подкосились ноги от этого до боли знакомого жеста, но сейчас она была напряжена как струна. – Не вини себя не в чём. То, что ты оказалась двойником, до сих пор одно из самых ужасных совпадений во Вселенной, но не ты в этом виновата. Девушка попыталась покачать головой, но Джеймс провёл пальцем по её щеке, и, как будто между ними не было нескольких месяцев ссор, сказал: – Потому что если с тобой что-то случится, то я не смогу себе простить, что не уберёг тебя. Ванесса встретилась взглядом с его карими глазами, и в одно мгновение вспомнила, почему все его недостатки не могли заставить ненавидеть его: он искренне о ней заботился. Хотя порой ей казалось, что он перегибал палку. И она видела эту заботу и обеспокоенность в его глазах сейчас. На долю секунды ей показалось, что он наклоняет голову, чтобы поцеловать её в губы, но молодой человек коротко прижался губами к её лбу. А затем отошёл и начал стремительно спускаться по ступенькам. Ванесса отмерла только, когда он уже преодолел целый пролёт. – Джеймс! Подожди! – она перегнулась через перила, рыжие волосы выбились из причёски, – у меня есть чай и... успокоительное зелье. Если тебе нужно выговориться, ты можешь остаться... – неловко предложила она, понимая абсурдность: то прогоняет вон, то предлагает остаться. Но она вспомнила слова мадам Мэнсфилд о том, что колдомедики латают раны как физические, так и духовные. – Спасибо, Ванесса, но я справлюсь, – ответил Джеймс серьёзно, – не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством. Мне нужно кое над чем подумать, – с этими словами он прошёл ещё пролёт и вышел через парадную дверь. Заперев дверь, Ванесса прижалась к ней спиной. И вот как это прикажете понимать?