Жало и шипы

За городом тихо стрекотали сверчки. Высокая трава качалась, мерно склоняясь к земле от легкого ветерка. Луна спряталась за облако, игриво выглядывая из-за него и посылая на землю ласковые и мягкие лучи. Они скользили по холодной глади воды, по макушкам высоких деревьев, прокрадывались в чащу леса, разыскивая там неспящих зверушек, по песчаной дороге, крышам домиков. Где-то далеко ухала сова. В темноте доверчиво блестели небесные звезды и земные звезды-светлячки. В дачном домике Жилина было тихо. Хозяин вместе с гостями уже давно лег спать. Комнат у него, конечно, было не так много: одна собственная, зал, кухонька и прихожая, — но расположились они с комфортом. На большой кровати в комнате Жилина спали сам Сережа и Игорь. Места им хватало с лихвой, но Катамаранов все равно прижался к полковнику так близко, как только мог. Они переплелись руками и ногами, голова Игоря лежала на груди Сергея, а их дыхание выровнялось, приходя к единому ритму. На лица мужчин тоже падал лунный свет, но он был таким тусклым, что ничуть не мешал их сновидениям. — Блин, нахрен. Розка был единственным, кому не спалось в этом доме. Он ворочался уже битый час, старался повалиться в царство Морфея хотя бы на часок, но у него ничегошеньки не выходило. С того самого момента, как он получил таинственный презент от Стрельникова, Робот потерял всяческий покой. Он сам не понял, почему умолчал и не рассказал Жилину о своей находке, но факт оставался фактом. Роза не проронил ни слова, сделал вид, будто ему преподнесли какую-то безделушку, не стоящую внимания. На деле все было несколько иначе. А может быть и в корне иначе. Так или иначе данная находка вызвала у Робота много вопросов. — Да че за отстой, блин, башка, засыпай уже, нахрен, — раздалось полусонное бормотание из-под подушки. Да, едва сонливость накатывала на музыканта, как непрошенные мысли лезли в голову. — Всё, блин, встаю, нахрен. Задолбался, ю ноу. Роза вышел на крыльцо, вдыхая свежий воздух полной грудью. Он почувствовал холодок по коже и поспешил растереть предплечья, чтобы не окочуриться прямо на улице. Он облокотился бедром о невысокие перильца, залезая в карман своих брюк. Пальцы бережно извлекли из него сложенную пополам фотографию, любовно разгладили, и взгляд Розки снова стал печальным. На фото был он, правда еще совсем ребенком. Роза-Робот с первого взгляда понял, что на фото именно он. От детства у него осталось всего ничего: пара фотографий, одеяльце, в котором его принесли на порог детского дома, а еще тот самый кулон-гитара. Так вот, о фотографиях. С детства у Розки была весьма и весьма необычная внешность. Большие выразительные глаза, длинные ресницы и совершенно белоснежные волосы. О своих корнях он не знал ничего, ровно как и о происхождении своего имени. Он знал только то, что его родители даже записки не оставили, бросая его на пороге самого страшного для ребенка места. Собственно, жить с именем, данным ему воспитателями, не хотелось, так и появилось мега-крутое супер пупер, блин, рокерское прозвище. Кликуха апокалиптического масштаба. Роза-Робот. Вернемся к фотографии. Ну, фото и фото, у Розки таких еще несколько штук в альбоме под кроватью лежит. Что могло его так удивить? И почему Гриша Стрельников посчитал, что это будет для него важно? Роза умехнулся себе в усы, еще раз вглядываясь в фото. Маленького музыканта держал на руках высокий мужчина с такими же белыми волосами, убранными широкой веревкой, а рядом с ним стоял его друг с красными рожками. В этих мужчинах Робот без труда узнал Саню и Сатану. — Вот тебе и презент от президента, ю ноу, блин…

***

— Яшка! Яшка, у меня пиво закончилось, неси сюда новую бутылку! Побыстрее! И открыть не забудь. Даже ночью от нее никакого покоя. Рыжая макушка устало поднимается с импровизированного ложа, потирая глаза, которые до сих пор не привыкли к отсутствию темных очков. Спать прямо на полу холодно. Любимая косуха не спасает, в нее не закутаешься холодной ночью, особенно когда открыто окно. Закрыть нельзя, иначе любимой Розочке будет душно. Новая одежда тоже не особо помогает. Она неприятно колется, стесняет движения, зато под ней никто не увидит синяков, оставленных из-за непослушания (а чаще просто от скуки). — Яшка! Ты там подох что ли? — скрипучий голос из другой комнаты снова заставил вздрогнуть, как от пощечины. Да, вот во что ты превратился, Яков Осипович Шершанский. В забитого щенка, который пресмыкается перед какой-то окислившейся бочкой. Приходится пересилить самого себя и подняться на дрожащие ноги. Он не ел уже несколько дней, и истощение давало о себе знать. Раньше, конечно, Яшка мог воротить нос от какой-либо пищи, привередничать, но здесь ситуация была совсем иной. Готовила Роза редко, чаще сваливала ему объедки в миску, как какой-то собаке. Хорошо, если объедки съедобные, а порой они были еще и испортившимися с неделю. Вот и как можно есть протухшую котлету, если он сам уже давно как протухшая котлета. Каннибализм какой-то. Из холодильника пропадает две бутылки пива. Самое дешевое, вонючее, Яшка и сам раньше только таким и питался, а теперь смотреть на это пойло не может. Его воротит от этого душного запаха. От этой квартиры. От вечной домашней рутины. От Розы. — Наконец-то, — девушка буквально выхватывает из дрожащих рук зеленое стекло, прикладываясь к нему губами. В Шершанского полетела свободная бутылка, и он, в силу своей неимоверной усталости, даже не успел среагировать и увернуться. А может и хорошо. Зато не придется осколки убирать, а удар Крепыгиной даже больнее будет. Ничего страшного. Шершанский собирает пустые бутылки, которые скопились у кровати, и невольно узнает в этом занятии своего Розу. Раньше ведь он был не месте Крепыгиной. Также уходил в запои, валялся под черняжкой на диване, совсем не реагировал на окружающих. А Робот был рядом. Контролировал его состояние, переживал, кормил, укрывал ночами, отбирал бутылки и шприцы. Становится горько. Не так он представлял себе ситуацию. Когда они только-только начали музыку играть, Розка в него не очень-то верил. Не из-за бездарности, наоборот. Скорее из-за исключительного таланта и благородного Яшкиного происхождения не верил. Не верил, что группа сможет жить, не верил, что Шершень согласится тратить свою жизнь на попытки «написать историю». Не верил, что Яша окажется настолько отбитым, чтобы связать жизнь с музыкой. А Шершанскому очень хотелось стать в глазах друга настоящим рокером, который кипитярит реальные хиты и действительно что-то может. Только тогда он не думал, что рок — это не бухло. Начал выпивать, ходить с Розкой по квартирникам, а тут и Опарыш свалил, так что место рядом с другом освободилось. Начали работать, и первое время всё шло лучше некуда. Любые трудности встречали вместе, бок о бок, смело глядя судьбе в глаза, не переживая о будущем и живя «в моменте». Потом Яша открыл для себя понятие рефлексии. Рефлексировал наш Яшка, рефлексировал, и вдруг понял, что, вообще-то, его совсем не устраивает быть для Розы просто другом, и вообще он слишком часто засматривается на то, как гитарист выполняет самые насущные и бытовые дела. На красивые глаза, когда они не скрыты темными очками, на мягкие блондинистые волосы, на живые и говорящие руки. Роза — вот самая настоящая рокерская эстетика. А Роза-Робот было весьма подходящим именем. Он сильный и непробиваемый, как Робот. Хладнокровно встречает любые препятствия, будто бы не обладает дурными качествами вовсе, вытащит из любой передряги. Но душа… Душа у него словно роза. Нежная, красивая, цветущая. Любящая. И Шершень очень боялся, что однажды друг все поймет. Заметит взгляды, случайные касания, попытки привлечь внимания. И, ощущая такое давление и вселенскую грустьпечальтоску, Яша начал употреблять. Много. Порой в неконтролируемых дозах. Легче не стало. В глазах Розы он стал еще и никчемным наркоманом, что, вообще-то, не помогало. Если раньше шансы может и были, то теперь они рассеялись, как туман. Это Шершанский понял, когда вышел из диспансера и увидел Розу с сигаретами. Он по взгляду понял, как тот устал. Понял, что еще чуть-чуть, и всё… Капут Фантомасам. Только он не учел, что Розка верный друг. Потом и вовсе всё пошло не по плану. Познакомился с этой Розой, решил, что может первым сбежать, пока все не стало слишком плохо. К тому же и она обещала заботиться, ласково его локоны на палец накручивала, шептала всякие приятности. Дошепталась… Выбрасывая бутылки в урну под раковиной, Шершняга утер одинокую слезу: — Р-розка, блин, прости меня, — еле слышно прошептал он, опускаясь на пол. — Я т-так соскучился. И так накосячил, блин, никогда не разгрести т-теперь. Он уже вряд ли теперь увидит Розу. Крепыгина не отпускает его из квартиры никуда, только мусор выкинуть, а сам Робот никогда к этому району не подойдет. И дернул его черт тогда ничего не сказать Жилину, когда была возможность! Быть может, он бы уже сидел где-нибудь в тепле. Может даже в собственной квартире. Может даже с Розкой… Яша мечтательно прикрыл глаза. Он поступил как эгоист. Самый настоящий и самый отбитый. Робот столько для него сделал, так заботился и так переживал. Любил. Уже не важно как именно, но любил. И ближе Розы у него никого, к сожалению. Да и кроме Розы тоже никого. И у Розы. И самое отвратительное, что так с ним поступил единственный близкий человек. Яша не уверен, но почему-то ему кажется, что его экс-друг переносит их расставание болезненно. Если бы он только знал… И ведь сбежать-то не получится! Из окна прыгать высоко, костяшек не соберешь потом. Ключи Роза на шее хранит, чтобы узник не сбежал, а больше, в принципе, и отступать некуда. Яша сворачивается в клубочек на своей косухе. Страшно и мерзко от самого себя. Если бы можно было повернуть время вспять, но, к сожалению, уже ничего не поделаешь. Если только к Сане за помощью спешить, но он же Господь, видит всё и слышит все. А вдруг осерчает на него за сказанное и сделанное и не вернет обратно? А так хотя бы есть какой-то шанс всё исправить. — Блин, судьба-злодейка, пошли мне спасение, — просит он, обратившись куда-то к звездному небу. И опускает голову, печально качая ей туда-сюда. Совсем все мозги окислились. Разговаривает со всякими вымышленными существами. Но если Санёк вполне реален, то, может, и кто-то выше есть? Кто-то, кто пишет свою собственную историю с ними в главной роли. Засыпая, Яша надеется только на то, что в этой истории Розу ожидает счастливый и беззаботный финал.