In the arms of Santa Muerte

Доджер стоял у окна, медленно перекатывая в пальцах фильтр сигареты. Он был одет в простые чёрные джинсы, футболку и кроссовки, оставленные для него Смертью в спальне на кровати. Младший Уоллес в очередной раз отметил, что наёмник, как и с формой охранника, угадал с размером. «Ещё бы, этот гад облапал меня везде, где только мог». Смерть сидел на диване неподалёку, опершись на подлокотник и практически не шевелился, лишь тёмные глаза следили за фигурой Бессмертного Ди в свете вечернего солнца, обрамленной мерцающими пылинками, кружащими в воздухе. «Сияющий даже без своих клубных блёсток», — про себя заметил наёмник. Поначалу Доджер сидел в кресле напротив Смерти и неохотно отвечал на неприятные для него вопросы. Вспоминать Анголу и поездку в Салинас со всеми её невесёлыми подробностями оказалось тяжелее, чем он рассчитывал, а говорить об этом вслух и подавно. Смерть требовал детали, в особенности в разговоре с Пабло Костелло, спросил даже про вещи, которые у Доджера забрали при входе в тюрьму: — Имелось ли среди них что-то приметное, эксклюзивное? Уверен, что у изнеженного побрякушками мальчика были такие вещички. — Ну-уу… был ремень, — Доджер нахмурил брови, пытаясь вспомнить. Тогда он думал только о Костелло, а не о том, что у него в карманах, и прочих безделицах. — Но в нём ничего такого необычного, просто прикольный, с черепком на пряжке, или это был не черепок?.. — Он задумчиво почесал щёку, а потом подскочил на месте, ударив кулаком о ладонь в озарении. — Точно! Моя зажигалка zippo, чёрная с золотым сердечком. Её изготовили по специальному заказу мне на День рождения. Второй такой нет. — Немного подумав, Ди добавил: — На сердечке вмятинка, полученная в одной потасовке. — Рука невольно потянулась к месту, где находился шрам от пули. Смерть завороженно проследил за этим движением. — Тупое совпадение. — А может провидение? — прозвучал в ответ хрипловатый низкий голос. — Пошёл ты, — огрызнулся Доджер. — Зажигалку я переживу, но вот Арчи. Ямаха FZ-8 жёлтая с чёрным. Эти уроды… — Ди сжал и разжал кулаки. — У них остался мой мальчик, а может, его больше и нет… — Арчи, — произнёс наёмник медленно, словно пробуя имя на вкус. — Странный выбор для богатенького мальчика, ведь он не… — Он особенный, он такой один и он мой, до самого последнего болтика. Ни мамин, ни папин, ни чей-либо ещё, а… — Доджер шумно выдохнул и потёр переносицу. — Да чего я распинаюсь перед тобой. Забей. Что там дальше? Смерть закрыл глаза на вспышку раздражения, оставив тему с мотоциклом, и перешёл к следующим вопросам. Одним из самых неприятных был про надзирателей в Анголе. — Я хочу, чтобы ты описал их настолько подробно, насколько это возможно. Доджер неосознанно забрался на кресло с ногами и обнял колени, положив на них подбородок. — Да чего ты прицепился? Они были в грёбаном чёрном: в чёрной одежде, в таких же чёрных перчатках, чёрных масках, с чёрными дубинками в злоебучей чёрной, холодной комнате. Безликие и, сука, упорно молчаливые. — Ди поёжился, словно по его спине проползла сороконожка. — Ты что, собрался их искать? Зачем тебе это? Давай дальше, про «Королей», про важное. — Я уже упоминал, что работал с «Чистильщиками». Недолго. Из них мало кто избивает заказную жертву. Могут приложить разок-другой, но только чтобы усмирить, если это похищение. Мне такие методы не нравятся. Но каждый работает в меру своих способностей и фантазии. — Смерть наклонился вперёд к Доджеру, сцепив пальцы в замок. — С тобой же эти ублюдки неплохо постарались. Никаких видимых повреждений, всё под одеждой, чтобы не возникало вопросов на случай непредвиденных обстоятельств. В побоях необходимости не было, как и в сильном ударе головой об стол. — Доджер заметил, как на виске Смерти проявилась вена. — Есть в этой организации группа наёмников, которая не пренебрегает грубой силой. Возможно, я мог бы вычислить кого-нибудь из тех, кто обрабатывал тебя. Попробуй вспомнить хоть незначительную деталь, птенчик. Ди на секунду показалось, что Смерть старался задать этот вопрос уже немного мягче. — Говорил же, меня дубасили и сильнее, чем эти гандоны, — пожал плечами он. — Но если вдруг встретишь мужика примерно моего роста, с разбитым носом, следами от зубов на руке и противно скрипучим голосом, то, может, это один из этих уродов. Голос того хуйла трудно забыть. Хотя, может, мне тогда так казалось. Ведь он единственный, кто хоть что-то говорил. Наёмник задумчиво кивнул своим мыслям, а потом уголок губ на долю секунды дернулся в усмешке. — С разбитым носом и следами от зубов, говоришь? — Если бы не моё ужасное состояние, сиял бы ещё и фиолетовой рожей под маской. — Ди прикусил губу, чтобы сдержать вредную улыбочку. Рассказав наёмнику всё, что с ним было за прошлую неделю, и пережив весь этот кошмар заново, Доджер услышал самый главный вопрос: — Имя. Молодой человек на какое-то время замолчал, а Смерть его не торопил, терпеливо выжидая. Потом Доджер поднялся с нагретого места, размял затёкшие от долгого сидения конечности и лениво прошаркал к окну, где его заждались сигареты. Из-за наёмника первый день на свободе, хоть и относительной, вышел сумасшедшим и выматывающим, а единственным расслабляющим средством сейчас были только раковые палочки, оставленные Хесусом. Сделав первую затяжку, Доджер облегчённо выдохнул, будто вместе с дымом из тела уходила и вся тяжесть дня. Когда наёмник уже был готов отложить на время разговор, чтобы не мучить своего клиента ещё больше, Бессмертный Ди повернулся лицом к Смерти, облокотившись спиной о раму, и заговорил. Он начал рассказывать о лютой июльской жаре и открытии маминого монстра-отеля. Сначала он говорил медленно и неуверенно, вытягивая из себя слова, которыми приходилось делиться с тем, с кем делился бы, наверное, в самую последнюю очередь. Но с каждым новым словом, предложением, затяжкой он переносился всё глубже в тот день, когда на открытии отеля приехал задержавшийся в путешествии дядя Элли, устроив сюрприз с капелькой волшебства и романтики для своей сестры и семейства Уоллес. Во время рассказа Доджер улыбался, хмурился, смеялся, дул щёки и строил смешные рожи, театрально жестикулируя. Смерть практически не моргал, чтобы не пропустить ни доли секунды экспрессии живого и открытого лица юноши. Бессмертного Ди ни разу не перебили, даже когда он вещал про украденный им шоколадный фонтан, бирюзовые трусики, рассерженного Ала и огромного хмурого охранника, успевшего как раз на роды третьей дочурки. Смерть не задал ни единого вопроса, даже когда молодой человек сделал паузу, чтобы зажечь очередную сигарету. Доджер рассказал про «Бравый дуэт» — про маму и дядю Рэя, вместе вставших на незаконную и опасную тропу торговли оружием. Струящиеся живой ртутью воспоминания были адресованы не Смерти. Наёмник подметил, что Доджер вошёл в своеобразный транс и переживал тот день заново, наслаждался им, как самым чистейшим удовольствием, находился не здесь и сейчас, не с ним, а пребывал там и тогда, в жарком июле двухгодичной давности. Единственный кусочек истории, не обратившийся в слова, был про подарок от дяди Элли. Это было личным, по настоящему интимным, не предназначенным для кого-либо, и уж тем более, не для человека в чёрном. Ди поднял взгляд на наёмника, а тот всё так же молча смотрел на него, точнее, будто вглядывался вглубь. От этого стало немного не по себе. Доджер поёжился и развернулся лицом к окну. — Я спрашивал маму об её прошлом, но она о том времени вспоминает с неохотой, лишь подтвердила некоторые сухие факты из той же истории, что мне рассказывал дядя Элли и всё. Она начала свой бизнес с дядей Рэем, а потом познакомилась с папой, они стали работать и развивать своё дело вместе, уже без Рэя. «Бравый дуэт» распался, как какие-нибудь рок-звёзды. И вот теперь я узнаю от Костелло, что мама начинала торговать оружием, как одна из членов «Четырёх королей». Этот мудень сказал, она их кинула, забрав свою долю. У дяди Элли — мама с Рэем в «Бравом дуэте», у Костелло — с «Королями». Зачем Костелло мне врать, если он железно знал, что я… умру? — Доджер досадливо цыкнул. — Раз мама связана с «Королями», значит и Рэй связан. Может, это лишь мои догадки, но… Агрх… «Бравый дуэт», мама плюс Рэй, вели дела вместе, сечёшь? — Доджер тяжело выдохнул и слегка боднул стекло. — Я никогда, слышишь, мужик, никогда не буду гнать на родных. Даже если дядя Рэй редкостный хуй и на дух меня не переносит, он не пойдёт против семьи. Тем более таким гнусным способом. Он любит маму. Но я жопой чую, он имеет отношение к этим навороченным торговцам оружием. Я хочу выяснить через дядю Рэя про эту организацию, что у них за тёрки с моей мамой и зачем им понадобилось убивать меня, да ещё и так скрытно. Ссыкливые ублюдки, — в сердцах выплюнул Ди. — Если я обращусь к дяде напрямую, он или доложит обо всём маме, или, если он в это не втянут, только подвергнется опасности… — …или мистер Рэй Росс втянут и является членом «Четырёх королей», — прищурился Смерть, подперев рукой подбородок. — Много «или», птенчик. Он может быть одним из них и за его спиной идёт заговор против твоей матери. Возможен вариант, что он отошёл от дел и вообще не имеет ко всему этому отношения, или же… он не тот любящий родственник, каким его видишь ты. — Это дерьмо собачье, — ощетинился Ди и, запустив пятерню в волосы, взъерошил их. Он заглянул в пачку, в которой болталось пять оставшихся сигарет, медленно провёл языком по пересохшим от долгого разговора губам, выудил одну и чуть не выронил никотиновую палочку, когда Смерть сказал: — Маленький лгунишка. Ты мне обещал имя, которое выведет меня на «Четырёх королей». Но тут одни сплошные домыслы и догадки с твоим дядей. Исповедь Пабло Костелло перед мальчиком, который должен был умереть, — намного полезнее. Копать под Марту Уоллес и выходить на «Королей» через неё мне гораздо выгоднее. — Даже не вздумай трогать мою маму, понял? — угрожающе понизил голос Доджер, развернувшись к Смерти, но увидев, как его черты лица ужесточились, поспешил сменить тон. — Мужик, погоди, мы же договорились. Это заказ. Я заказываю тебе Рэя. Но цель не убийство, а выяснить, связан или был ли он связан с «Королями». Мне нужна информация — крупнокалиберное оружие, с которым я могу помочь своей семье, а не сидеть в мамином бункере, как ни о чём не знающий слепой, глухой идиот. Я давно не ребёнок, каким ма меня считает. — Бессмертный Ди хитро прищурился и с вызовом в голосе спросил: — Слабо выполнить заказ, в котором заказанного человека нельзя убивать? — У тебя самого кишка не тонка с таким «заказом» к наёмному убийце обращаться? — колко ухмыльнулся наёмник. — До сих пор не могу решить, чего в тебе больше, наглости или глупости. Так и быть, повторю ещё раз, я не детектив. — Но тебе нужны «Короли». Твоя плата за мою голову у них, а мне надо от этих скотов защитить семью. По счастливой или нет случайности, но нам по пути. Мы же вроде договорились, пока ты мне… спинку тёр… — От упоминания их со Смертью разговора в ванной внизу живота начала собираться тяжесть, и Доджер больно прикусил щёку, чтобы утихомирить ненужное возбуждение. — Твой второй дядя Эллиот неплохо осведомлён о бизнесе своих брата и сестры, даже если просто ошивался рядом с ними. Однако, ты допускаешь возможность, что с «Четырьмя Королями» связан только Рэй Росс, — заметил Смерть. — Да, так и есть. — Доджер мягко улыбнулся, снова прислонившись лбом к стеклу, приятная прохлада которого немного притупляла снова нарастающую головную боль. — Дядю Элли такие вещи не особо интересовали. — Он прикрыл глаза, глубоко затянулся и выдохнул прямо перед собой. Лицо на время скрылось за клубами дыма. — Элли просто увязался за ними, потому что тогда ему это казалось прикольным. Единственной незаконной вещью, которой он занимался намеренно, была перевозка травы, и то, время от времени, просто чтобы поднять бабла и делать то, что ему нравится. А больше всего он любил путешествовать и заводить знакомства. Не полезные знакомства с какими-то целями, а просто весело позависать с интересными людьми. — Ты говоришь о нём в прошедшем времени, — заметил наёмник. — Мхм… — Доджер позволил окутать своё лицо очередному густому облаку. — Дерьмо… оно случается. Через полгода после вечеринки по случаю открытия отеля маме пришло извещение, что лайнер, на котором дядя Элли ушёл в очередное путешествие, потерпел крушение. — Смерть не отводил пристального взгляда от стоящего к нему спиной молодого человека, плечи которого напряглись, он ссутулился и сильнее прижался лбом к окну, скрыв лицо в никотиновом тумане. Голос стал намного тише. — Его тело не нашли. Но знаешь, мне так даже легче. Хочу думать… верить, что он спасся на какой-нибудь шлюпке или верхом на дельфине, может, его вынесло на райский островок и, рано или поздно, но он даст о себе знать… а может… — Ещё одна долгая затяжка, и бычок полетел в переполненную пепельницу. — Его выбросило на берег, он потерял память, как в каком-нибудь глупом романтическом фильме, и за ним ухаживает местная красавица, ну, в его случае, поджарый красавец, — шумный выдох. — Тогда для нас всех был тяжёлый период. Мама чуть с ума не сошла. Она практически не отпускала меня от себя ни на шаг. В бизнесе начался какой-то пиздец. Папе пришлось взвалить часть её дел на себя. После он совсем превратился в непробиваемый кокос. На возвращение к нормальной жизни ушёл почти год… — Ди боднул стекло и ненадолго замолчал, задержав воздух в лёгких. — Это… второй раз, когда я говорю об этом с кем-то. И какого-то хрена этим кем-то должен быть именно ты. — Доджер шмыгнул носом и опять потянулся к пачке, но остановился. — Эй… Смерть, можно я буду звать тебя Муэрте? На испанском как-то симпатичнее звучит, не так крипово. — Не возражаю, — послышался короткий ответ. — Так вот, Муэрте, даже не думай, что я тебе тут душу изливаю. Типа мы скорешились и сейчас под влиянием момента пойдём, держась за руки, в спальню, чтобы с чувством друг другу отсосать. У нас деловые отношения, партнёрские. И похуй, что ты убийца, а не сыщик. Простой убийца не вызволял бы мою жопу из тюрьмы, ещё и таким хитровыебанным способом. Можешь свою супер-скрытую личность оставить при себе, мне всё равно. Дядя Рэй это единственная зацепка, что у меня есть. Я заплачу тебе связями, которые имею и… — он тише и нехотя добавил, — своим охуенным телом, хотя для меня это уже перебор. — Смерть молчал и Доджер, занервничав, опасливо спросил: — Мы же… договорились? — Sí, — коротко ответил наёмник. — Договорились. На каких-то несколько минут воцарилась тишина. Доджер вздрогнул, почувствовав горячее дыхание у виска. Из-за тяжёлых мыслей он не услышал, как Смерть к нему подкрался. — Я только сказал про тело, и тебе уже приспичило? — возмутился Ди, но удержал себя, чтобы не сдвинуться с места, пока наёмник водил носом по его волосам. — Нет, — последовал очередной короткий ответ от Смерти. — Тогда прекращай меня нюхать. — Прекращай здесь дымить, птенчик, — вторил жуткий голос. Сухие губы ущипнули ушную раковину. — Что? — непонимающе переспросил Ди, мотнув головой. Он пытался игнорировать дрожь во всём теле. — Я пыхтел тут всё это время, и только сейчас… вот именно сейчас ты решил высказать своё недовольство? Перед боковым зрением Доджера появилась рука, держащая маленький ключ. Он посмотрел на протянутый ему серебряный предмет, затем повернул голову к нависающему над ним зловещей тенью наёмнику. — В котельной есть дверь на лестницу, — пояснил Смерть. — Она выведет тебя на крышу. Можешь покурить пока там. Тебе необходимо отдохнуть, а мне подумать. — С чего ты взял, что я устал? — возмутился младший Уоллес. — Уставать это удел стариков, таких, как ты. — Я не старик. — Наёмник развернул Доджера к себе за плечи. — И даже если бы я им являлся, то моё состояние было бы бодрее твоего нынешнего. Этому охуенному телу и многострадальной симпатичной головке надо время, чтобы прийти в норму после всего случившегося. — Смерть постучал указательным пальцем по лбу Ди. — Наберёшься сил и снова сможешь носиться, будто в твоей заднице зажжённая петарда. — Глаза наёмника недобро потемнели, когда он добавил: — Однако, сможешь ли ты скакать как заведённый без своего кокаинового или амфетаминового допинга, а, птен-чик? Доджер злобно скрипнул зубами и, сверля Смерть уничтожающим взглядом, выхватил протянутый ему ключ. — Снежок держит меня в праздничном настроении, мудак. Это всего-навсего небольшой усилитель вкуса, сахарная присыпка для моих полных драйва деньков и ночек. Лучше за собой следи, а то загнёшься от перенапряга. Нелёгкая, требующая нервов и сил работёнка с «Королями», ещё и столько всяких умопомрачительных сексуальных приключений мне наобещал. Тебе не двадцать, мужик. — Ди задумчиво поскрёб подбородок и, ехидно улыбнувшись, лениво протянул: — Хотя-я, я не мог не заметить, какой ты запасливый. Всё при тебе: пушка, водичка, снотворное, даже жижа для фейкового умерщвления со шприцами имеются. Может и стимуляторы для потенции в каком кармашке завалялись, м? Мгхм!.. Последующие едкие замечания были беспощадно прерваны, когда Смерть одной рукой резко схватил опешившего юношу за горло, а второй сжал затылок, предупреждая любую попытку уйти в сторону. Длинный, очень длинный, горячий язык скользнул в глубину рта болтливого Ди и захватил в плен его трижды проклятый язычок — грубо, жёстко и напористо, устанавливая свои правила и порядки, когда можно говорить, а когда необходимо заткнуться. Ощутив металлический шарик пирсинга на языке, Смерть гортанно зарычал в поцелуй. Это отозвалось мелкой дрожью по всему телу Доджера. Широкая ладонь на затылке не позволила Ди удариться о стекло, когда наёмник с громким стуком прижал его к окну. В крепких тисках только и оставалось, что вцепиться в плечи Смерти, до крови вонзив в смуглую кожу короткие ногти с облупленным золотым лаком, но ни один мускул наёмника от этого даже не дрогнул. Смерть издал глубокий смешок, когда язык Доджера попытался вытолкнуть непрошенного гостя, но вместо этого переплёлся с гибким и сильным языком напористого любовника в своеобразной борьбе. Голова кружилась, воздух в лёгкие поступал маленькими порциями. Подбородок и губы покалывало мелкими иголками из-за жёсткой бородки, непривычно царапающей нежную кожу. — Птенчик не в меру расщебетался, явно позабыл, с кем он говорит, — низким хриплым голосом проурчал Смерть в самые губы, прикусив нижнюю. — Я ведь могу и оскорбиться. — Запечатав короткий поцелуй в уголке рта, он потёрся кончиком носа о нос Ди и с новой силой прижался к вредным губам, сминая их, не давая партнёру даже нормально вздохнуть. Это никак нельзя было сравнить с теми двумя украденными, осторожными поцелуями. Сейчас Смерть делал это собственнически, с голодом, разрезая тишину дома мокрыми звуками. Он не сильно, но настойчиво надавил на челюсть Доджера, заставляя его разжать сомкнувшиеся зубы, и снова ворвался внутрь, чтобы выпить, высосать все ядовитые слова Бессмертного Ди, а освободившееся место заполнить собой. До Доджера дошло не сразу, что Смерть довольно улыбается в уже более мягкий, медленный поцелуй, лаская его язык, подразнивая и подначивая на очередной игривый спарринг. И Ди ведётся на провокацию. И уже непонятно, пытается ли он вытолкнуть Смерть из своего рта или наоборот, пустить глубже в себя. Широкая ладонь плавно переместилась с затылка на поясницу, а потом на задницу, по-хозяйски сжимая её, в то время как сам Доджер вплотную прижался к горячему телу, позволяя шероховатым пальцам массировать полюбившуюся наёмнику ямочку за ухом, гладить шею, подрагивающий кадык, впадинку между ключицами, пока во рту творили нечто невероятное. С влажным чмоком Смерть отстранился от Доджера. Тёмные выразительные глаза с нескрываемым удовольствием рассматривали растрёпанные волосы, раскрасневшееся от возбуждения и негодования лицо, припухшие губы, соблазнительно блестящие от слюны, на которых образовалась небольшая трещинка с капелькой крови, так и манящая её слизнуть. И наёмник снова наклонился, чтобы сделать это, довольно отметив, что его птенчик стоит на месте и не шарахается, лишь загнанно дышит и таращится во все глаза — магически зелёные. Если бы Бессмертный Ди не был оглушён мыслью «какого хуя сейчас тут произошло?», сопровождаемую драмм-партией бешено колотящегося сердца, может, он и остановил бы свой кулак, со всей дури несшийся прямо в татуированное лицо, возможно, он даже заметил бы хищную, даже довольную полуулыбку за долю секунды до удара. — Ох, святая залупа, ты что, железобетонный?! — взвыл Доджер, быстро задув на ушибленные костяшки. Он опасливо поднял взгляд на Смерть. Тот широко осклабился в ответ и, не отводя пристального взгляда, медленно слизнул кровь с разбитой нижней губы. — Мне пизда, — икнул Ди, краем глаза пытаясь высмотреть данный ему ключ, оброненный во время поцелуя. Заметив спасительный блеск на полу рядом со своей ногой, он подхватил серебряный путь отступления на крышу и ринулся прочь. На бегу Доджер успел споткнуться о кресло, перелететь через журнальный столик и, прежде чем добраться до котельной, собрал плечом все попавшиеся на его пути стеллажи. Голова гудела, руки дрожали, ключ никак не хотел соваться в замочную скважину и металлическая скрипучая дверь поддалась лишь с третьей попытки. «Слава яйцам, открылась». Доджер быстро юркнул в приоткрывшийся проём и заперся с той стороны. «Не буду её открывать, пока точно не убежусь, что Бугимен меня не прихлопнет. О чём я только думал? Нашёл на кого с кулаками кидаться. Всё равно, что по броневику ёбнуть». Губы горели, кулак болел, бешено колотящееся сердце отдавалось пульсацией везде: в ушах, животе, члене, яйцах и даже заднице. — Это было страшно. «Горячо». — Опасно так выделываться. «Но тебя это завело». Доджер прислонился ухом к двери и прислушался. Ни приближающихся шагов, ни рычания, грозящего выбить из него все дерьмо, с той стороны слышно не было. — Фуф… я в домике, — облегчённо выдохнул Доджер. Он был зол, но на наёмника ли? Эта жуткая расписная рожа обозвала его наркоманом, а потом поцеловала, в какой-то степени изнасиловала его рот. И это напугало, взбесило, а потом его накрыло с головой от жёсткого напора и контроля, под который он попал. Бессмертный Ди целовался с разными людьми много и подолгу. Он обожал поцелуи не меньше секса и травы. И все они были разнообразными: медленные и ленивые, страстные и глубокие, с привкусом пина колады на языке или липкого клубничного блеска для губ. Доджер с большим удовольствием прижимался к мягким пухлым губкам девушек и исследовал не менее нежные ротики андрогинных мальчиков. Ему сносило чердак, когда его хрупкие любовники льнули к нему и мелко дрожали, пока он их пил. А сейчас выпили его самого, жадно и безжалостно. Выпили, но не опустошили… скорее наоборот. Доджер задыхался от чувства наполненности. Голова кружилась от контрастов горького и пряного, жёсткого и мягкого, настойчивого, но осторожного, невыносимо горячего и… опасного. Было страшно от того, что ещё немного и он позволил бы возобновить то сумасшествие, что Смерть вытворял у него во рту. Ди всегда был открыт и охоч до неиспробованных удовольствий. Он никогда не сопротивлялся новым ощущениям и переживаниям, особенно, если они обещали быть приятными. Однако такая реакция тела на поцелуй с опасным, жутким мужиком, с человеком, который пытался его убить, а потом убил, чтобы спасти, показалась Доджеру полнейшим сюром. Более сюрреальным, чем если бы он был под психотропами. Вкус и запах Смерти всё ещё ярко ощущались на коже, в волосах, на губах и во рту. Запах, по-долгу преследовавший его после очередной стычки с этим типом, каждый раз заставляющий оглядываться, словно человек в чёрном дышал прямо в спину. А сейчас он пропитан им весь: и снаружи, и внутри. Сигареты остались там, внизу, вместе с этим гадом, а они сейчас были так необходимы. Сбить с себя следы наёмника дымом от табака, успокоить сердце мерными затяжками. Электрические покалывания расползались от губ и языка по всему организму, скапливались в кончиках пальцев, головке члена… «Я точно никакой хуйни не глотал?» По металлической ржавой лестнице Доджер добрался до небольшого коридора — пустого и обшарпанного, с хрустящим мусором под подошвами кроссовок. Впереди виднелась огромная металлическая дверь, которая и вывела его на несколько необычную крышу. Ди предположил, что, скорее всего, когда-то в прошлом она была верхним этажом этого здания. Кое-где по периметру остались намёки на кирпичную стену, сейчас больше напоминающую выбитые зубы гиганта, внутри разломаной пасти которого он находился. Из земли поднимались бетонные колонны с торчащей извивающимися червями арматурой. То тут, то там в небольшие кучи были собраны бурые от ржавчины железяки и пыльные трубки, нашлось даже пару станков, похожих на те, что были в лофте Смерти. Только эти намного больше в размерах, грязные, облупившиеся и изъеденные коррозией. Несмотря на ветхость и разрушенность, крыша не выглядела отталкивающей, даже наоборот. Густой мох и трава скрывали уродливую наготу урбанистической постройки, ярко-зелёные цепкие вьюны залатали шрамы сколов и облупившейся краски. Природа по-своему подлечила израненного монстра, созданного человеком, судя по всему, бывшего когда-то небольшим заводом. Но заводом чего? Да ещё и среди леса. Кто в здравом уме будет строить что-то подобное в такой глуши? Правдивы ли слова Хесуса про то, что населённый пункт находится недалеко отсюда? Заходящее солнце расчертило временное укрытие Доджера на полосы — тёмно- и ярко-зелёные из-за травы и мха. Парень нашёл это чертовски волшебным. «Посидеть бы здесь с приятелями, попиздеть ни о чём за бутылочкой пивка и Эйбовским косячком». Ди побродил немного вокруг, просто отвлекаясь на красивый вид и успокаиваясь, подошёл к краю крыши и посмотрел вниз. Сильно отсюда не попрыгаешь. До земли лететь около сорока футов. Подъездной участок почти весь заросший, как и вся площадка. К слову, она была огромной. Из густой зелени выглядывали старые трейлеры и какие-то грузоподъёмные приспособления со скелетообразными полыми телами. Всё это выглядело непригодным для эксплуатации, разве что в качестве цветочных горшков для местной флоры. Доджер отметил про себя, что тут круто было бы снимать фильмы про зомби-апокалипсис или устроить тематическую вечеринку в стиле «последние люди, выжившие после конца света». Фантазия разыгралась и Доджер, поглощённый гротескностью и завораживающим очарованием этого места, на время отмёл мысли об Анголе, маме, дяде Рэе и Элли, «Королях», о Смерти, который мог начать ломиться сюда в любой момент. Ди вообразил мощную музыкальную установку прямо здесь, на крыше. Чтобы сверху на гостей лились синтетические звуки, переплетённые с этническими первобытными ритмами живых инструментов. А там, внизу, половину участка занял бы танцпол, наполненный полуголыми молодыми людьми, вздымающими руки к звёздному небу. Небольшие разноцветные красиво рваные навесные палатки можно расположить по периметру у самого леса, недалеко от эпицентра вечеринки, но на достаточном расстоянии, чтобы в них можно было уединиться, развалиться на мягких узорчатых подушках с одним из смешных бонгов Эйба или заняться страстным сексом с тем, кто понравился и кому понравился. Старые машины можно раскрасить дикими граффити, обмотать лампочками и превратить в подиумы, чтобы на них сексуально двигались танцоры и танцовщицы, разрисованные флуоресцентными узорами, с копьями и трубками в руках, сумасшедшими причёсками, в щитках, тоненьких набедренных повязках или вообще без них. А в самодельных хижинах, опутанных проводами из разноцветных огней, располагались бы бары. Напитки обязательно с чокнутыми названиями по типу «Молоко трёхглазой черепахи», «Последний оставшийся на земле мартини» или «Три минета уставшему путнику»… То тут, то там — вырастающие из земли металлические инсталляции в виде фигур причудливых идолов и обнимающие их тела из зелёных вьюнов и цветов. Остатки цивилизации переплетаются с дикой природой, перетекающие друг в друга, дышащие в одном ритме со счастливчиками, которым удастся попасть на этот праздник. Это была бы вечеринка, где можно почувствовать себя одним из последних выживших на Земле. Где самый зажатый и подверженный предрассудками гость почувствовал бы себя уверенно и просто наслаждался бы атмосферой и людьми вокруг. Почему не снять с себя тяжёлый костюм реальности и не отдаться танцу с тем, кто попросту понравился? Слиться с ней или с ним, или со всеми разом в ночи, огнях и музыке. Ведь это вечеринка последних людей на планете. Никого не осудят, статус не будет под угрозой и никто не будет на следующий день жалеть о том, что ему было попросту хорошо. Доджер старался дарить эту радость и временную свободу каждому, пришедшему в Марию. Может, одной Марии мало и надо больше таких мест, где гости смогут побыть кем-то ещё и сделать то, что в обычной жизни не сделают? Не все же могли позволить себе быть как Бессмертный Ди. — Но Бугимен совсем другое, — вдруг сказал себе Доджер, развалившись на освещённом солнцем островке мягкого мха. — Моё тело перестаёт быть моим с этим типом. Не удивлюсь, если это Хесус-отравитель чего-нибудь мне в еду подсыпал. — Ди раздосадовано простонал, обращаясь уже к жуку, который устроился на его колене и суетливо чистил усики. — Ну не винить же мне теперь Хесуса во всех смертных грехах? Во всём виноват этот татуированный костолом и ты, предатель. — Доджер хохотнул, взглянув на жука, который так подходяще замер в ответ на прозвучавшее обвинение. — Не ты, мой усатый чувачок, а вот он. — Ди указал большими пальцами на свой пах. — Да, да, вешалка для гандонов, к тебе обращаюсь. Совсем стороны попутал? Куда подевался наш непревзойдённый вкус? За что ты со мной так? Если бы ты встал на какого-нибудь условного Дуэйна Джонсона… при просмотре фильма, может быть, я смирился бы. Но почему это должен быть жуткий хер, который раз за разом меня кошмарит? Я уже не говорю про… — Пальцы скользнули под майку и провели по маленькому рубцу от пули. Внизу живота снова стало тяжелеть. Шумно выдохнув, Доджер одёрнул руку. — Возможно, я всё ещё перевозбуждён после ванны. Чёрт, этот монстр тупо сожрёт меня, пока я здесь гощу. Чуть душу из меня не высосал. «Не высосет, она у тебя большая и сильная», — почему-то вспомнился голос Муни. — Муни. Только старик в курсе того, что я ездил в Анголу. Если он захочет со мной связаться, пока меня нет в городе, это сто процентов приведёт к проблемам. Я просто обязан в ближайшее время созвонится с Илаем. Надо подумать, как это провернуть незаметно от Бугимена… Размышления прервала внезапно угрожающе заскрипевшая дверь позади. Доджер резко повернулся на шум. У входа на крышу стояла тёмная фигура наёмника. «Я же запер вход. Агрх… Наивно было полагать, что мужик отдал мне один-единственный ключ. Он же не идиот. Вот говно! Нет, говно сейчас будут выбивать из меня. — Ди завертел головой по сторонам, в надежде найти какую-нибудь арматуру или кирпич, чем можно отбиться или швырнуть в ублюдка. И как назло, прямо поблизости ничего не оказалось, лишь пушистый, щекочущий ладони мох и сбегающий трусливый жук. Доджер повернул голову в сторону края крыши. — Прыжок веры вообще не вариант, высоковато. Может, прикинуться мёртвым?» — он попытался быстро сообразить, как себя вести и не огрести за свою выходку. Смерть тем временем медленно приближался. «Прыгнуть или прикинуться мёртвым? Прыгнуть или…» — Сиди как сидишь, — раздался спокойный глубокий голос за спиной. Прыгать поздно, внезапно прикинуться мёртвым, наверное, тоже. Сейчас Доджер и так им станет. Вариант три: замереть, слиться с местностью и в подходящий момент бежать что есть силы обратно к двери и подпереть её чем-нибудь тяжёлым изнутри. Пока Доджер накидывал в голове план эвакуации, Смерть уселся рядом и протянул ему… пиво? Ди с полминуты пялился на две запотевшие тёмные бутылки в смуглых огромных ручищах, во рту мигом стало сухо и он облизал губы, предвкушая шипучую прохладу напитка на языке. «Как же мало, оказывается, надо для счастья». — Мне долго её держать или ты не хочешь? — Смерть нарочито медленно потянул бутылку обратно к себе, но Доджер отмер и шустро схватился за неё. Скользкое от влаги стекло приятно холодило ладонь. Наёмник ухмыльнулся, но отдавать пиво не торопился. — Что надо сказать? — А? — Ди не понял, какого чёрта тут происходит, но отпускать своё неожиданное угощение тоже не желал, пытаясь осторожно выкрутить его из крепких рук. — Niño mal educado. Тебя угощают, что нужно сказать? — терпеливо повторил вопрос Смерть. — ¿Gracias? — осторожно предположил Доджер. И чуть позорно не вскрикнул, когда Смерть засмеялся своим глубоким жутковатым голосом. — Buen chico, — одобрительно кивнул Смерть, отдавая заслуженное угощение. Бутылка уже была открыта. Доджер сразу сделал пару голодных глотков и тихонечко заскулил в удовольствии. Виной ли этому был сам напиток или место, или то, что не так давно он мог вообще лишиться возможности выпить пивка, так как мёртвые, наверное, не пьют. Но как же это, чёрт возьми, вкусно! Его взгляд упал на этикетку с изображением скелетика, держащего пивную кружку и безмятежно восседающего на бочке. Название гласило: «Dead Guy Ale». Доджер хрюкнул в кулак, а потом не выдержал и заржал в голос: — Чёрт, мужик, ты… ты это специально, да?! — Знал, что оценишь, — довольно пророкотал Смерть. Его взгляд был направлен в сторону заходящего солнца. Он сделал щедрый глоток из такой же бутылки. Татуировка черепа на лице при этом выглядела пугающе живой. — Сегодня я узнал одну шокирующую новость, что у тебя есть чувство юмора и оно до жути жуткое, как и ты сам. Смерть на это ничего не ответил, продолжая смотреть вдаль и преспокойно потягивать свой напиток. На его губах осталась запекшаяся кровь, а на руках в чёрные узоры колючих татуировок добавились красные царапины от ногтей Доджера. Правда, и старых шрамов там было достаточно. Один длинный, рассекающий треть предплечья, явно от какого-нибудь зубчатого ножа. Интересно, будь они со Смертью приятелями, рассказал бы он историю появления этого шрама или почему разрисовал пол-лица, сделав его потусторонним и устрашающим? Доджер помотал головой, сбрасывая ненужные размышления, и так же как Смерть повернул голову в сторону леса. Они просидели так какое-то время, слушая тишину, наполненную шелестом листьев, стрекотом насекомых и щебетанием птиц, прислушиваясь каждый к своим мыслям и ощущениям. Временами Доджер мог издать тихий стон удовольствия от очередного вкусного глотка. Молчание не давило, скорее оно развеяло напряжение, создавшееся между ними. Первым голос подал наёмник, повернувшись к уже расслабленному Ди: — Дай мне руку, pollito. — Чего? — Доджер вмиг подобрался и постарался незаметно отодвинуться от Смерти в сторону, но его бескомпромиссно схватили за запястье и потянули на себя. — Эй, эй, э-эй, мужик, что удумал? — Вроде не сильно ушиб, — кивнул Смерть, осматривая кулак и аккуратно проводя большим пальцем под покрасневшими костяшками. — О чём ты думал, идиот? — Ты не зол на меня за то, что я сделал? — Конечно, я зол, ты мог пострадать. От такого заявления у Доджера вспыхнули уши и он выдернул свою конечность из некрепкого захвата. — За кого ты меня держишь, говнюк? Я умею махаться. При желании смогу начистить рожу даже тебе, — и чуть тише неохотно добавил: — правда, тут нужны будут вспомогательные средства в виде какой-нибудь биты, возможно, утыканной гвоздями. — Не возникай, птенчик. У тебя хорошо поставлен удар. В поцелуях ещё потренироваться надо, но дерёшься неплохо, — Смерть ухмыльнулся уголком губ. — Издеваешься? Не, ты реально стебёшь меня! — взорвался Бессмертный Ди. — Я охуенно целуюсь, слышишь, размалеванная башка? О-ху-ен-но, — по слогам повторил он, закипая от возмущения. — И я тебя не целовал. Это ты меня чуть целиком не сожрал, сраный Ганнибал. — Пустозвон, — спокойно ввернул Смерть, довольно прищурившись. При виде сильно покрасневших ушей разгневанного Ди, его уголки губ слегка приподнялись. — Если тебя это так задело, можешь доказать обратное в любое время. Зелёные глаза во всю медленно расчленяли наёмника. — Не зарывайся, мудила. Я на такую хуйню не ведусь. — Как скажешь, pollito. На какое-то время Доджер замолк, отвернувшись от ублюдка в чёрном и допивая остатки пива. Солнечный островок, на котором они сидели, становился всё меньше, прохладнее и потихоньку сползал вниз. — И про удар ты напиздел, да? — вдруг решил уточнить Ди. — Нет. Моё лицо оценило, поверь. Просто у нас разная весовая категория, — ответил Смерть, не отводя взгляда от насупившегося парня. — Да и не каждый моих габаритов сможет меня вынести. — Ещё и хвастаешься? — Делюсь информацией. Ди состроил недовольную рожицу, с сожалением глянул на опустевшую бутылку и, глубоко вздохнув, спросил: — И что мне делать? — Для начала, извиниться, — Смерть приподнял выразительную бровь. — Не дождёшься, варвар. Я имею ввиду, что мне делать, пока ты придумываешь свой охуенски-гениальный план, как мы будем ловить «Королей». Местечко у тебя вполне ничего, конечно, но я тут быстро могу со скуки помереть. Меня манят огни больших городов, а не пещеры и отшельничество. Вдруг я уже через пару-тройку дней поеду крышей, начну охотиться в лесу в набедренной повязке из листьев и тапочках из коры, буду питаться жуками, подтираться веточками, стану огромным брутальным мужиком, как ты, и… — Балабол, — перебил Смерть драматическую историю одичания Бессмертного Ди. — Я обеспечу тебя занятием, не заскучаешь, будь уверен. — Наёмник как-то недобро ухмыльнулся, от чего у Доджера пошёл холодок по спине. — Через неделю поедем в L.A. — продолжил Смерть и с удовольствием отметил, как лицо Ди засияло от озвученного последнего предложения. — Уху-уу! Свобода?! Я смогу прошвырнуться по Лонг-Бич и даже купить нормальный шмот! Без обид, но мне нужна моя полосочка на штанах. Это уже как вторая кожа, сечёшь? — Доджер шлёпнул себя по лбу и с досадой в голосе простонал: — Чёрт! Моя платиновая карта у этих уродов. Они ей, конечно, не воспользуются. Уоллес фамилия не последняя. Банк её заблокирует, потом позвонят мне, а мой телефон в Марии, и тогда, скорее всего, известят о краже мою маму... — Ди поёжился. — Мне конец. — Это тебя не должно сейчас волновать. И деньги я тебе дам на всё, что тебе надо, но без фанатизма, niño malcriado. И есть одно важное условие. — На этих словах Доджер насторожился. — Я беру в долг и всё верну, — на всякий случай решил уточнить Ди. — Можешь даже ничего не давать. У меня есть ячейка в Санта-Монике, там же заодно и закуплюсь. — Ты мёртв. Светиться банковскими картами, документами или соцсетями исключено, пока я не позволю, ты меня понял? — Да помню я, — проворчал Доджер и осторожно поинтересовался, — Так что за условие? — Если ты на эти деньги купишь себе порошок, то крупно об этом пожалеешь. Более того, пока мы работаем вместе, если я застану тебя в невменяемом состоянии от какого-нибудь синтетического дерьма, узнаешь, каким я могу быть злым по-настоящему. — Смерть медленно проговаривал каждое слово. Вернулось то самое тёмное давление, как тогда в Салинасе. Наёмник не шутил и не кидался словами. Это густое напряжение пугало, взаправду, до дрожи в коленях. — Я не веду дел с похуистами, которые могут подвести в ответственный момент. Скажи, что ты понял то, что я тебе сейчас сказал. Скажи, что будешь держаться подальше от наркотиков, по крайней мере пока мы не завершим нашу работу. — Я… понял, — тихо ответил Доджер, пытаясь отвернуться от Смерти и той угрозы, что от него исходила. Но наёмник взял его за подбородок, заставляя смотреть прямо на себя. — Скажи это как полагается, — с жёсткостью в голосе приказал Смерть. Ди сглотнул вязкую слюну и тихо, но отчётливо, проговорил: — Да, сэр, я понял. Я буду держаться подальше от наркоты. — Он облизал сухие губы и добавил, больше для себя: — Делов на пять баксов. — Умница, mi pollito, хороший мальчик. — Смерть ласково погладил Доджера по щеке тыльной стороной ладони. — Надеюсь, ты сдержишь своё слово. — Давящее ощущение почти моментально отступило и Смерть задумчиво проговорил: — Вечер был долгим и выматывающим, надо бы тебя покормить. Хочешь есть? — Хочу к маме, — пробурчал Доджер под нос. Может, тёмное давление, исходящее от Смерти, и рассосалось, но ощущение, что его цепко схватили за яйца, было почти осязаемым. Сможет ли он привыкнуть к пугающим замашкам этого ублюдка? Бессмертный Ди ещё раз взглянул на забавную пивную этикетку с «мёртвым парнем», поднял взгляд на протянутую ему руку уже поднявшегося на ноги наёмника и, проигнорировав её, встал следом. — Ты мне так и не рассказал про маячок, — подал недовольный голос Доджер, нехотя плетясь за Смертью обратно в его странное жилище. — А я так и не услышал извинения за удар, — ответил тот. — Он в жопе?! — не унимался Ди. — Кто знает… — Смерть находился к Доджеру спиной и тот не мог разглядеть его острой мимолётной ухмылки. «Ну что за редкостный гандон»…