Отель Хазбин. Провалиться в ад

      Сюрпризом для Аластора стало и упоминание Валентино своих незаконорожденных детей, убитых ангелами. Он сам не имел ни с кем интимных отношений и не думал ни о каких детях, поэтому такая информация врезалась в его сознание. "Не могу представить Валентино счастливым папашей с выводком детишек", - мысленно рассмеялся олень, но внезапно ему стало немного грустно. Его эмоции и чувства были запоздавшими, находились в зачаточном состоянии, но у Аластора были эмоции и чувства. Он вспомнил моменты и дни, когда мучил мотылька и отрывал ему лапки, а то и делал кое-что похуже. Аластору стало неприятно вспоминать о своих издевательствах над мотыльком. "В этом не было необходимости, - думал олень. - Я перегибал палку". Аластор думал о том, что мотылек перед всем адом был вынужден врать о своей дружбе с Воксом, а тот тем временем тоже мучил его и отрывал ему лапки. А сам Аластор ничего этого не замечал, хотя наивным он никогда не был. "Я мог бы и догадаться, - расстроенно думал олень, - но мне было наплевать на Валентино". Теперь вдруг Аластору стало на него не наплевать. Он прикидывал, сколько дней проведет у себя дома, сколько времени займет лечение, когда ему нужно будет появиться и вмешаться в жизнь Фионы. Неделю? Две недели? Аластор не знал, хочет ли все эти дни подслушивать Фиону, необходимо ли это, ведь в целом все и так было ясно. Фиона будет общаться с Валентино и защищать его, развивать свою магию, возможно попытается связаться с ним магически. "Она правда боится того, что я его убью, - размышлял олень. - Не получится игнорировать Валентино или враждовать с ним, Фиона мне этого не простит". Аластор улыбнулся, когда понял, что Фиона хотела сражаться с ангелами, а не быть втянутой в разборки повелителей ада и выбирать между двумя лучшими друзьями. Фиона не хотела сцен ревности, ей нужна была именно дружба. "Общение и сотрудничество? Так она сказала?", - подумал олень. Но Валентино-то хотел большего. Олень прикидывал, как может поступить Фиона. "Она не согласится на что-то большее, - подумал Аластор, - Валентино же ее в постели раздавит". Или согласится? Аластор прикидывал, а как он отнесется к возможным тесным отношениям Фионы с Валентино. И пришел к выводу, что он отнесется к этому... никак. Чувство ревности у оленя так и не появилось. "Она заключила со мной сделку, - подумал Аластор, - но из-за этого я не собираюсь контролировать ее в постели, это ее личное дело". Олень был согласен с тем, что у него самого было много знакомых женщин и что он в принципе не имел права ревновать Фиону. Тем более, что он с этими женщинами был просто вежлив. Это Рози вообразила себе, что Аластор ее любит. Это было смешно.       На спальню Валентино опустилась ночь. Фиона уже почти крепко заснула, как вдруг почувствовала, что ее щекотят по ноге. По лицу ее тоже щекотали. Фиона заворочалась и проснулась.       - Я тут уснуть пытаюсь, - проворчала она с улыбкой. - Что вы делаете?       - Я в это время обычно не сплю, - ответил Валентино, продолжая щекотать Фиону по лицу своим усиком на голове и проводить по ее голой ноге своей голой ступней. - Да брось, - рассмеялся мотылек, лежа на животе и обнимая Фиону двумя правыми лапками за плечо и талию, - я же не причиняю тебе никакого вреда или боли.       Фиона не утерпела и погладила мотылька по лапкам.       - Красивые лапки, - сказала Фиона. - И глазки тоже красивые.       Когда Фиона погладила мотылька по лицу, тот зажмурился от удовольствия, не смея поверить в то, что сейчас происходило в его спальне. От Фионы исходила такая энергетика, такая ошеломляющая нежность, что Валентино не мог думать ни о ком другом. "А вдруг, если она мне уступит, эта нежность пропадет?" - испугался мотылек. Обычно девушки не давали ему ничего, кроме своего тела, поэтому он и не знал, как вести себя с Фионой. Теперь он уже не хотел на нее давить, но и побороть свои похотливые желания не мог. Он хотел отпустить Фиону и он же хотел удержать ее рядом с собой навечно. Хотел соблазнить ее и хотел оставить в покое.       - Еще и светятся в темноте, - улыбнулась Фиона.       Глаза мотылька подсвечивались во тьме его спальни манящим розовым неоновым светом. Мотылек заерзал на кровати. Он смотрел на Фиону и пытался понять ее мысли и чувства.       - Тебе бы не понравился настоящий я, - тихо произнес Валентино, но не отстранился от девушки, а обнял ее крепче. - Если я не буду сдерживаться...       - Пожалуйста, только не калечьте сами себя снова, - ужаснулась Фиона и ее сон окончательно рассеялся. - Мне уже кажется, что я вас мучаю. И даю надежду, и отнимаю ее. Вы же целый день провели со мной. Это прекрасно, но... как же ваш бизнес? Другие отношения? Мне уже кажется, что это как будто я вашу волю подавила, словно это я вас подчинила себе лиловым дымом. Не надо так, прошу вас. Не надо зацикливаться только на мне. Мне от этого уже неловко.       - Обычно девушки рады, когда им оказывают знаки внимания и проводят с ними целые дни, не отвлекаясь ни на что другое и ни на кого другого, - рассмеялся Валентино. - Обычно девушки рады тому, что могут манипулировать ухажерами. На твоем месте они бы из меня веревки вили, требовали покупать им все больше дорогих вещей, баловать их, боготворить их. А ты не такая, вот поэтому они и не на твоем месте. Ненавижу девушек, которые пытаются меня использовать. Благодарю тебя за твою честность со мной.       Фиона опешила от таких слов Валентино и съежилась в кровати, не шевелилась, затаив дыхание.       - Не хочу, чтобы между нами были секреты, - продолжал мотылек. - Ты была со мной честна и я хочу быть честным в ответ. Хочешь увидеть мой истинный облик, малышка? Ты имеешь право знать правду.       Фиона подумала пару секунд и утвердительно кивнула. Она увидела, что мотылек вылез из-под одеяла и начал увеличиваться в размерах. Он вымахал вдвое, его лапки удлинились, когти заострились, а глаза теперь сияли неоновым розовым светом нестерпимо ярко. И без того хищный оскал превратился в гротескную гримасу. Валентино в истинном обличье навис над Фионой и рассматривал ее с режущей похотливостью, но ничего с ней не делал, только смотрел.       - Даже сейчас я тебе не противен? - спросил мотылек более грубым и низким голосом.       Он протянул к Фионе одну лапку, обхватил за талию и приподнял над кроватью, не навредив при этом ее раненной и перевязанной ноге. У Фионы участилось сердцебиение, но она не стала вырываться или кричать. Валентино приблизил ее к себе, обнюхал, облизнул ее лицо, а потом оскалился и аккуратно положил на кровать обратно.       - Потрясающая малышка, - пророкотал Валентино. - Никогда еще таких не встречал. Уникальный экземпляр.       А потом он начал принимать свой привычный облик. Он как ни в чем не бывало залез под одеяло, положил голову на подушку с краю, отвернулся от Фионы и сделал вид, что заснул. Снова обернулся к Фионе через плечо, выгнув спину и ухмыльнувшись.       - Ты и правда извращенка, - сказал мотылек с какой-то гордостью в голосе. - Спасибо за то, что терпишь меня и балуешь. Или не терпишь? - игриво подмигнул Фионе мотылек. - Терпят только то, что неприятно, а ты ко мне всегда хорошо относилась.