Отель Хазбин. Провалиться в ад

      Аластор почувствовал, что Фиона в беде и магически связался с ней. Он опять слышал то, что слышала она, даже в чужом сне. И этот опыт потряс Аластора. Он со стороны слышал свой насмешливый голос, когда мучил Валентино. Олень помнил ту битву с мотыльком, точнее, избиение мотылька. Он помнил все такие избиения и никогда раньше не смотрел на себя со стороны. Он думал, что поступает правильно. Он думал, что в аду так и надо поступать. При жизни он убивал преступников, карал их, был их неотвратимым возмездием, а в аду стал таким возмездием для повелителей ада и других демонов. Олень всегда ненавидел и презирал сутенеров и наркоторговцев, поэтому Валентино стал его главной и любимой мишенью. Но внезапно благодаря Фионе Аластору стало стыдно за свои действия. Это вообще не было похоже на битву. Это никогда не было похоже на битву, потому что в аду мало кто мог тягаться могуществом с радиодемоном. Он появился в аду и установил свои порядки, но никогда раньше не думал, что унижает тех, кто может быть кому-то дорог. А потом Аластор услышал голос Вокса из сна и его чувство стыда усилилось многократно. Оленю физически стало неприятно быть хоть чуть-чуть похожим на Вокса. Аластор подумал о том, что Фиона видит эти сны мотылька, а не только слышит их, чувствует все это унижение и боль, и оленю стало совсем дурно. К счастью, Фиона с помощью меток, которые Аластор ей дал, выбралась из плена снов. Но оленя это не успокоило. Он порывался наплевать на все, включая свою хваленую гордость, появиться в особняке Валентино и поговорить с мотыльком, поговорить с Фионой. "А что я им скажу? - засомневался олень и помахал своим красно-черным хвостиком. - Как Фиона теперь ко мне будет относиться, увидев все то, что я делал с Валентино?". Нет, сейчас появляться там было нельзя. Но и откладывать этот трудный разговор надолго тоже было нельзя. "Фиона приняла мой истинный облик, - думал олень, - но не примет мой скверный характер". Оленя не покидало ощущение приближающейся катастрофы. "Я ее господин, она заключила со мной сделку, - думал Аластор, - но как джентльмен я в такой ситуации должен отпустить ее и не имею на нее никаких прав". Хитрый голосок нашептывал оленю, что это Фиона поторопилась с заключением сделки, не узнав про характер Аластора и других повелителей ада побольше, но олень отмахнулся от этого голоска. Фиона и так по сути была в ловушке, не хватало еще и винить ее во всем. Нет, джентльмены так себя не ведут. А потом Аластор почувствовал, что Фиона активно использует магию. "Она после таких изматывающих снов еще может колдовать?" - подумал олень и зауважал Фиону. Что она делает, было легко догадаться. "Ставит защиту на его дом, - понял олень с тоской. - Наверное, жалеет, что от меня-то эти метки мотылька не защитят". Аластор все больше приходил к выводу, что Фиона его теперь ненавидит и жалеет о заключенной сделке.       На самом деле Фиона вовсе не ненавидела Аластора, но и простить ему издевательства над Валентино не могла. В сознание Фионы намертво впечатались события из сна, которые не были обычными фантазиями. "Это его воспоминания, - стучало в голове у Фионы. - Это происходило в реальности". Фиону мутило от таких мыслей. Ей хотелось связаться с Аластором и прямо спросить его, зачем он это делал. Фиона встала с постели, наплевав на свою раненную ногу, и вышла из спальни. Медленно побродила по дому, нашла ванную комнату на четвертом этаже, умылась, но ни капельки не успокоилась. А потом она в остервенении начала ставить магические метки на все окна и двери, защищая все пространство особняка своей энергией. Но пока ее магия была довольно слаба. Фиона вернулась к спальне мотылька и особенно тщательно заколдовала ее, чтобы больше никто не мог насылать на Валентино кошмары и издеваться над ним. Никак не могла зайти в эту спальню. Ее снова трясло то ли от страха, то ли от гнева. Фиона прошла в соседнюю спальню, отведенную для нее и увидела там стопку глянцевых журналов. Пролистала их, ища на страницах ту незнакомку, управляющую снами. Эти поиски заняли все внимание Фионы.       Мотылек заворочался на кровати и приоткрыл глаза. Рядом с ним на смятых простынях никого не было. Мотылек этому не удивился. Он никогда не оставлял своих шлюх с собой до утра. Они делали свое дело и убирались вон. "Со мной же не было никаких шлюх, - вдруг вспомнил мотылек. - Со мной была Фиона". Но Фиона исчезла. "Бросила меня как и все до нее? - горько подумал Валентино. - Ну и пусть. Все равно наши отношения были изначально обречены". Но мотылек лгал себе. Он не хотел, чтобы Фиона бросала его. Он попытался встать с постели, но зашатался и... вспомнил свои кошмарные сны. Ему стало так одиноко и страшно. Внезапно дверь спальни открылась и в нее зашла радостная Фиона с журналом в руках.       - Вот она, - сообщила Фиона, тряся журналом и показывая на раскрытую страницу, а ее красно-черные глаза светились энтузиазмом. - Вот эта тварь, что делала ваши сны такими реальными.       - Ты ее видела? - опешил мотылек. - Ты видела мои сны? - ужаснулся он. - Нет, ты не должна была этого видеть. Это... стыдно тебе показывать.       - Я хотела вас разбудить, но провалилась в ваш сон, - ласково сказала Фиона, подходя к кровати и присаживаясь на ее краешек. - Вам нечего стыдиться. Это Воксу должно быть стыдно. И Гекате. Не думала я, что она окажется такой мелочной. Такая древняя и могущественная, но такая пустая. Разочарование года. Вот что значит познакомиться с кем-то лично, а не судить по слухам и имиджу.       - А во мне ты не разочаровалась, познакомившись лично? - немного смущенно спросил Валентино с легкой улыбкой.       - Нет, - ответила Фиона и положила свою ладонь на верхнюю левую лапку мотылька.       - А в Аласторе? - прямо спросил мотылек у девушки. - Если ты видела мои сны, то должна была...       Внезапно радость Фионы улетучилась и слезы полились из ее глаз. Она бросила журнал и провела другой ладонью по своему лицу.       - Я этого так не оставлю, клянусь, - прошептала Фиона, глотая слезы. - Я не позволю ему издеваться над вами. Это была не битва. Я очень не хочу думать о том, что поторопилась с заключением сделки, не узнав Аластора хорошенько.       - Так оно всегда и бывает, - хмыкнул Валентино. - Все торопятся со сделкой и не читают контракт внимательно. Не ты первая, не ты последняя. Что же ты теперь будешь делать, моя малышка?       - Надо магией защитить ваше имущество, - сказала Фиона, смотря на метки, покрывающие ее тело. - Этот дом, машины, студию, клуб. Я пока не могу сразу это сделать, я слишком слаба, но постепенно это можно будет осуществить.       - От самого Аластора это мое имущество и меня не защитит, - сказал Валентино.       - Но от всех остальных ваших врагов вполне, - улыбнулась Фиона сквозь слезы. - Я не могу сидеть, сложа руки, я хочу сражаться. И я очень надеюсь на то, что Аластор меня хотя бы выслушает. Не хочу доводить все до смертоубийства. И не надо напоминать мне про то, что мы в аду. Адекватность и компромиссы ценны везде, особенно в аду.       - Моя наивная малышка, - манерно сказал мотылек и притянул Фиону к себе. - И все-то ты хочешь верить в лучшее. И снова ты повторяешь свою ошибку. Ты ведь не знаешь о том, кого я мучил или унижал. Тебе плевать на работающих у меня в студии бедняжек, совокупляющихся перед камерой до изнеможения ради моей прибыли. Тебе плевать на тех, кто до тебя побывал в моей постели.