Отель Хазбин. Провалиться в ад

      Но расслабиться у Фионы не получилось. Как только она настроилась на просмотр другого фильма с Энджелом Дастом, особняк мотылька сотряс магический удар. Задребезжали стекла, завибрировали стены. Защитный барьер держался, но Фиона чувствовала, что он был поврежден. Барьер взломали как хакеры компьютерную программу. Фиона приготовилась к бою, в который раз за эти несколько дней. А потом она услышала насмешливый и грубый голос.       - Где ты, адская шлюшка? - говорил незнакомец, четко шагая по мраморному полу коридора особняка. - Не пора ли снова оборвать мотыльку крылышки? Ты же не думал, что спрячешься от меня?       Шаги остановились около двери в спальню. Незнакомец распахнул дверь и хищно посмотрел на хозяина дома и его гостью. Девушка выглядела такой аппетитной и уязвимой в своем наряде монашки под одеялом. Незнакомец облизнулся и расправил плечи всех своих лап.       - Опять паук? - вздохнула Фиона и закатила глаза. - В аду нет других демонов, кроме пауков? Везде эти пауки!       Незнакомец уставился на девушку и замер на месте. Она своей реакцией сбила его с толку.       - Он еще и шляпу надел как у вас, только с пером другого цвета, - сердито проворчала Фиона, скрестив руки на груди и сверля незнакомца взглядом. - Он вас ненавидит, но пытается подражать вашему стилю? Как так можно вообще? Везде одни лицемеры!       Незнакомец откашлялся. Фиона умолкла. Настрой паука изменился. Он уже и сам не знал, чего хочет от Валентино.       - Малышка, - испуганно шепнул мотылек, - познакомься с повелителем ада Зестиалом.       Паук приосанился, расправил свой плащ из паутины и бросил на мотылька холодный презрительный взгляд.       - Он тоже вас мучил десятками лет? - нахмурилась Фиона. - Простите, - извинилась она перед мотыльком, сорвав голос, - защитный барьер совсем новый, сейчас этот паук пробил его, но я укреплю барьер, обещаю вам.       Паук изогнул бровь, а потом атаковал Фиону паутиной. Он связал паутиной Фионе руки и пустил по этой паутине магическую энергию. Фиону словно жалили сотни пчел, она ощутила волну непередаваемого дискомфорта, но делала вид, что все было не так и плохо.       - Не надо над ней измываться, - нервно и одновременно храбро сказал мотылек. - Тебе нужен я, а не она.       Фиона зажгла метки на своем теле и пыталась перебороть магию Зестиала. У Фионы закружилась голова, ее затошнило. Этот день, как и вчерашний, тянулся как болотная трясина.       - Когда же это кончится? - прошипела она, а ее глаза заплыли красным и черным цветом. - Почему вы не оставите Валентино в покое? Ненавижу вас всех, - сказала Фиона, а паутина Зестиала начала истончаться. - Ненавижу вас, остановлю вас, чего бы мне это ни стоило.       Паук сделал один широкий шаг, выпустил когти и ранил Фиону в руку. Фиона как в забытьи подалась всем телом вперед к пауку и выпустила свои когти, тоже ранив его в лапу. Краем сознания Фиона удивилась тому, что у нее тоже отрасли когти.       - Раньше когтей у меня не было, - в недоумении пробормотала девушка, другой рукой отцепляя от себя лапу Зестиала.       А потом Фиона услышала безудержный смех. Этот голос был ей очень хорошо знаком. Олень перестал прятаться за спиной Зестиала, ввалился в спальню и придирчиво посмотрел на руки Фионы с когтями.       - Моя дорогая, ты всерьез готова сражаться с Зестиалом за неприкосновенность Валентино? - ухмыльнулся олень. - Ты готова на все ради этого сутенера?       - А вы хотите на пару с этим пауком унизить его? - нахмурилась Фиона, а ее тело сотрясла дрожь не слабости, но готовности к битве. - Я вам этого не позволю. Это уже дело принципа. Когда я заключала с вами сделку, я не подписывалась на то, что мне нужно будет позволять вам кого-то гнобить. Не вижу в этом ничего смешного. Проклятье, - выругалась Фиона, а ее тело опять начало расплываться и терять свои очертания.       - Ты остался у меня в доме только для того, чтобы подловить меня в неудобный момент? - вздохнул Валентино и подарил Аластору взгляд, полный разочарования. - Я думал, что ты ушел и тебе стало скучно.       - Теперь мне не скучно, - улыбался Аластор. - Я рад, что не ушел из твоего дома. Или этот дом уже мой? - зашелся смехом олень и покрутил своим микрофоном между пальцами.       Фиона заподозрила что-то неладное. Валентино ерзал под одеялом, словно это одеяло могло его от чего-то защитить.       - Это вы позволили Зестиалу пройти через барьер? - прямо спросила Фиона у Аластора. - Он не пробивал его? Вы открыли ему путь с ковровой дорожкой и указателем, где находится его... ваша любимая жертва?       - Возможно, - ответил олень, но его смех стих. - Моя дорогая, я не буду ссориться с Зестиалом только потому, что тебе взбрело в голову защищать этого нелепого сутенера.       - Хватит... оскорблять... Валентино! - взорвалась Фиона.       Всю спальню пронизала мощная магическая ударная волна. У Аластора шерсть на ушках и хвостике встала дыбом. Зестиал тоже перестал ухмыляться, только таращился на то ли смелую, то ли глупую девушку. После этой спонтанной магической атаки Фиона окончательно выбилась из сил и снова потеряла сознание. Зестиал попытался атаковать мотылька, но вдруг Фиона и в бессознательном состоянии послала в него магическую волну. Фиона выглядела жутко с неестественно изогнутым телом, закатившимися глазами, полностью отдавшаяся инстинктам.       - Ненавижу вас обоих, - печально сказал мотылек, понимая, что он-то ничего не сможет сделать ни с Аластором, ни с Зестиалом. - А ты... - обратился мотылек персонально к оленю. - Как ты можешь позволять так обращаться с Фионой, если она твоя подопечная? Или ты так мстишь ей за то, что она выбрала меня? И ты после этого продолжаешь считать себя чертовым джентльменом?!       Аластору внезапно стало очень стыдно за свое поведение. Он вдруг вспомнил свою маму. Ей бы не понравилось узнать, каким монстром и садистом вырос ее ненаглядный сыночек. Аластор почти видел дух своей мамы рядом с собой. Этот дух не звал его в рай, но заставлял остановиться и не сводить все к унижению Валентино. Маме Аластора были неприятны сутенеры, но она бы никогда не мучила их. Она была чиста душой. Аластору же такая чистота души только снилась. В последние годы он стал чаще вспоминать свою маму, стал сентиментальным. Появление Фионы сделало его более чувствительным, но со старыми привычками садиста и маньяка было очень тяжело бороться.       - Ладно, хватит, - покачал головой Аластор. - Не надо мучить Фиону и Валентино.       - И давно ты не брезгуешь произносить его имя? - удивился Зестиал.